Тихие истории, Глава 20: Перелом

Глава двадцатая

Перелом

Если раньше Какаши еще сомневался, то сейчас почти поверил, что чудеса существуют. Воскрешенные Джинчурики внезапно исчезли, а это означало, во-первых, что Мадара побежден, во-вторых, что Шикамару был прав относительно действий Кабуто. Не раздумывая больше ни минуты, Хатаке направился к Наруто. И, как только оказался на месте, был вынужден окончательно признать, что чудеса случаются. Он был уверен, что если Саске и Наруто еще не поубивали друг друга, то уж точно покалечили. А вместо этого они просто мирно разговаривали.
- Какаши-сенсей, – воскликнул Наруто и добавил: – Кумико, Киллер Би…
- А вот и мы! – слишком радостно воскликнула девушка и тут же подошла к Саске, пристально вглядываясь в его лицо. – Хм, смотрю я в твои глаза и не понимаю, это цветы или звезды? И что там с твоим «ммм»?
Саске не ответил, его рука заискрилась от разрядов электричества.
- Фи, – фыркнула Кумико. – С тобой совсем неинтересно разговаривать.
Рядом с ними на землю опустилась нарисованная птица, на спине которой были Сакура и Сай.
- О! Я смотрю, все собрались! – воскликнула Арашияма.
Она подбежала к Саю и, схватив под локоть, громко зашептала:
- Знаешь? Когда Наруто спросил Саске про Коноху, тот начал издавать странные звуки. Давай, спроси его.
- Саске-кун, ты теперь вернешься в Скрытый Лист? Я так и знал, что ты любишь Коноху! – не раздумывая, произнес тот.
- Вот, теперь он молчит, – разочаровано сказала Кумико.
- Стесняется, наверное, – в тон ей ответил Сай.
Саске не слышал их, все звуки были заглушены одной мыслью, которая существовала где-то на краю сознания, но уже была нераздельна с разумом его и чувствами. Он не понимал, почему не мог произнести, что ненавидит Коноху, вместо этого только одно: «Я должен защищать Коноху». Почему? Зачем ее защищать, если он их всех ненавидит? Уничтожить, он хочет их уничтожить… зачем защищать? Но тихий голос настаивал на своем, ничего не объясняя. Это было похоже на сумасшествие…
- Саске, идем, – проговорила Сакура.
Куда идти? Зачем? Уничтожить, раздавить, ввергнуть во тьму… защищать…
- Что с ним?
Знакомый голос. Это Цунаде, она что-то говорит… не разобрать слов…
- Никто не одобрит, что вы привели его сюда, – сказала Цунаде. – Оставайтесь здесь, я принесу лекарство.
Саске лихорадило. Сакура уложила его на футон в палатке Цунаде, заставила выпить горькое лекарство. Их никто не заметил, но если кто-нибудь узнает, если вдруг, тогда… Сейчас она старалась не думать об этом.
- Госпожа Цунаде, жар не спадает, сердце стучит, как бешенное! – говорила Сакура, глядя на женщину. – Посмотрите, какое у него давление.
- Позову Иноичи-сана, – произнесла Цунаде, стремительно выходя из палатки.
Сакура посмотрела вслед Хокаге, причем здесь Иноичи Яманака?
Саске не понимал. Только глупая мысль на краю сознания… Ему так холодно, зачем они положили его в снег? Они хотят, чтобы он замерз? Они хотят, чтобы он заболел… Они хотят его убить! Тогда зачем их защищать? Он не понимал… глупый голос… словно говорит Итачи…
- Старший брат? – прошептал он, хватая Сакуру за руку. – Где старший брат? Я слышал голос Итачи.
- Его уже нет…
- А где он? – спросил Саске, дыхание сбивалось.
Это снег виноват, холодный, жесткий снег…
- Он… ушел, – с болью в голосе проговорила Сакура, глаза защипало.
- Куда? Он скоро вернется?
- Он… на миссии…
- Тогда это надолго, – успокоено пробормотал Саске, отпуская руку девушки. – Когда он вернется, я попрошу его…
… забрать меня с собой, тогда больше не будет холода… только тишина…
Саске закрыл глаза, не договорив фразы. Сакура осторожно коснулась его горячего лба и расплакалась. «Почему так произошло с ее любимым?» – она часто задавала себе этот вопрос. Слезы текли по щекам и падали на бледное от жара лицо юноши. Боль и горечь выжигали ее душу, оставляя в бессилии и безысходном отчаянии.
Пришел Иноичи-сан. Сжав пальцами голову Саске, он долго сидел с закрытыми глазами, словно к чему-то прислушиваясь, и сильно хмурился, иногда отрицательно качая головой. Ему совсем не нравилось состояние Учихи.
- На нем сильнейшее Гендзюцу от Шарингана. Я не смогу его убрать, – проговорил Яманака. – Но более всего этого интересна мысль, точнее построение фразы. «Я должен защищать Коноху», – так она звучит. Его состояние вызвано борьбой с этой мыслью.
- Хм, и кто же мог вложить такую идею в его дурную голову? – произнесла Цунаде с нескрываемым сарказмом.
- Обладатель Шарингана, – ответил мужчина, разводя руками. – Гипноз очень тонкий, почти невидимый, он накрепко вплетен в его мысли и сознание. При этом я так и не смог его до конца разглядеть.
- Понятно. Спасибо за работу, – ответила она, отпуская Иноичи. – М-да, вот так задачка. Сакура, не реви, а я пойду дальше разбираться.
- Это правда он! – воскликнула Мизукаге, врываясь в палатку. – Совет только хотел отправить отряд на поиски Учихи Саске, а вы его уже сюда привели.
- Как вы?.. – пробормотала Цунаде.
- Не смешите меня! В лагере полно ниндзя-сенсоров. Прошу немедленно выдать его Альянсу.
Цунаде хотела что-то сказать, но Сакура перебила ее, задыхаясь от возмущения:
- Кто вам позволил входить сюда, госпожа Мизукаге?! Вы не видите, что Саске плохо! У него высокая температура. Он даже в себя не приходит!
Мизукаге пристально посмотрела на юношу. Его лицо было смертельно бледным, грудь часто вздымалась от тяжелого прерывистого дыхания.
- Это может быт заразно, – доверительно шепнула ей Цунаде.
- Что?! – воскликнула глава Скрытого Тумана и отшатнулась.
- Я говорю, болезнь может быть заразной. Лучше всего немедленно доставить Саске в Коноху, неизвестно, вдруг в нем какой-нибудь опасный вирус…
Маленькая изящная ложь. И Мизукаге ушла.
- Спасибо вам, госпожа Цунаде, – обрадовалась Сакура.
- Это не добродетель, всего лишь мой эгоизм, – оборвала ее Хокаге. – Как только ему станет лучше, я определю для него наказание.
В палатку больше никто не заходил.
В Конохе Саске снова поили какой-то горькой жидкостью. Все время было холодно, поэтому он лежал в полусне, свернувшись под ватным одеялом, почти не двигаясь, чтобы не растерять крупицы тепла. Но иногда было невыносимо жарко, тогда приходила настойчивая «мысль», с неистовой яростью врываясь в сознание, затуманенное высокой температурой и снотворным. Юноша теперь ненавидел спать, свои сны он тоже ненавидел, но неизменно засыпал, когда Сакура или другая медсестра заставляли его проглотить таблетку. Прошло около трех дней, прежде чем Саске, открывая глаза, смог осмысленно посмотреть на мир, который сузился до больничной палаты, Сакуры, Наруто и Цунаде. Они неизменно приходили к нему, но Саске молчал. Если бы он мог, то уничтожил их всех, заставил сгореть в черном пламени Аматерасу, но «мысль» не позволяла ему. Поэтому он просто молчал, смирившись с происходящим.
- Саске-кун, как твои дела? – спрашивала Сакура.
Он молчал…
- Саске, наша битва еще не окончена, – говорил Наруто.
Он молчал…
Цунаде ничего не говорила. Она приходила проверить его состояние, но не замечала, смотрела так, как будто он был всего лишь сломавшейся вещью. Совсем редко он ловил на себе пристальный взгляд ее светло-карих глаз. Саске знал, о чем думает Цунаде.
- Убьете меня? – однажды спросил он, с вызовом глядя на Хокаге.
- Всему свое время, – холодно отвечала она.
Именно таким он был для Конохи, для Пятой Хокаге, всего лишь сломанной вещью, которую и починить нельзя, и выбросить жалко.