Твое вины никто не отменял. Главы 24,25,26

Знаешь… доверять людям не так уж и плохо. Лучше уж доверять и потерять доверие, чем не верить совсем!©
Дверь приоткрылась с неприятным скрипом, заставляя девушку непроизвольно напрячься. По спине пробежали вполне ощутимые мурашки, лоб покрылся холодной испариной, в голове застучали надоедливые молоточки. Впрочем, уже через мгновение куноичи пришла в себя, уверено переступая порог мрачного отталкивающего помещения.
- Кто она? - будничный тон, тем не менее, снова заставивший Сакуру недовольно поёжиться.
- Она поможет. По крайне мере, я на это надеюсь, - не слишком уверенное высказывание, при всём при этом произнесённое почти тираническим, подталкивающим голосом.
- Хорошо. Присаживайся, - на этот раз, просьба, обращённая к замеревшей в нерешительности куноичи, сопровождающаяся едва заметным кивком сторону табуретки, приставленной к краю кровати.
Реакция Харуно не заставила себя долго ждать. Несколько нетвёрдым шагом девушка медленно подошла к деревянному сидению, попутно освобождая запястья от внушительных кожаных перчаток. Как только куноичи села, её лицо тут же оказалось освещенным тусклым сиянием горящей на стоящей рядом тумбочке свечой. Впрочем, едва ли Итачи узнал старую знакомую, но на то у него были свои причины… И, надо сказать, подобное обстоятельство нисколько не расстроило Сакуру. Окончательно стянув с рук перчатки, девушка приступила к лечению. Правда, ненадолго. Едва начав, куноичи отшатнулась от новоиспечённого пациента, почувствовав резкую боль в районе висков. Глаза застлал непонятного происхождения туман, невыносимо терроризирующий нервную систему, сердце учащённо забилось, горло сдавил сухой кашель, а в уголке губ выступила тонкая струйка крови. Теперь же первоочередным предприятием для куноичи стало вылечить саму себя, с чем, конечно, она справилась, не расходуя слишком большого количества чакры, как, впрочем, и слишком большого количества времени. Распахнув глаза после минутной слабости, первым, на что наткнулась девушка, стал взгляд, с мольбой обращённый к её же собственному лицу. Невидящий взгляд, при этом говорящий без слов. В мгновение ока всё стало на свои места. Ослепший Итачи, не желающий признавать свою слабость. Саске, прекрасно всё понимающий. Семья. Самая настоящая семья. Давно потерянная, но немыслимыми усилиями возрождённая вновь.
- Что случилось? - голос, в котором сейчас можно было проследить вполне отчётливое волнение. Такое необычное для этого человека волнение…
- Я не до конца понимаю. Система кровообращения в ужасном, почти безнадежном состоянии, из-за чего наступила частичная слепота, тесно соседствующая с многочисленными повреждениями внутренних органов… Кровяное давление нестабильное… Я не знаю, смогу ли что-нибудь сделать…- почти приговор, произнесённый даже слишком уверенным тоном. Но что это? Неужели действительно горечь? Такая непривычная для неё горечь…
Едва закончив свой монолог, Сакура резко отвернулась от Итачи, не чувствуя в себе сил после сказанного заглянуть в пустые омуты его некогда внушающих непомерный страх глаз. Но здесь её ждало испытание куда более серьёзное - выдержать разочарованный взгляд Саске. Этот взгляд… В голове за долю секунды всплыли, казалось бы, давно забытые воспоминания их общего детства. Беззаботного детства. Тогда куноичи частенько ловила на себе этот взгляд, сейчас же он показался бы оскорбительным, если бы не некоторые детали… Сейчас в нём было что-то ещё, помимо досадного разочарования… Пугающая отрешённость и безумная жестокость, беспросветная ненависть и безумная досада, жгучая злоба и бессильный гнев, безотчётная вера и отчаянная надежда… Сумасшедшая смесь.
- Сакура, пожалуйста, - глухой рык. Настойчивая мольба. Почти публичное признание собственного бессилия.
- Я попытаюсь, - затравленный голос. Противоречивое желание помочь. Искреннее понимание.
У неё ни на секунду не возникло желания отомстить, обмануть, отказать. Он впервые в жизни не усомнился в бескорыстности человеческого порыва. Впрочем, едва ли эти двое смогли бы достаточно трезво осознать, почему мгновение назад почувствовали нерушимую связь. Связь, которая не исчезнет уже ни при каких обстоятельствах. Доверие. Неиссякаемое доверие. Едва ли эти двое вообще когда-нибудь смогут осознать это… Только один человек, присутствующий в этой комнате, сможет. Уже осознал. Только он знает, что дело здесь не только в безотчётном доверии…


Девушка отложила в сторону очередную медицинскую энциклопедию, так и не найдя в ней ничего соответствующего сложившейся ситуации. Едва ли куноичи всё ещё надеялась найти хоть что-нибудь подходящее, но прервать поиски означало бы сдаться, поэтому Сакура продолжала, переходя от одного книжного стеллажа к другому, заставляя себя перечитывать всё новые и новые пособия.
- Сакура - чан, здесь есть статья под заголовком "Приспособление работы сердца к физической нагрузке. Изменения кровяного давления". Подойдёт? - низкий неуверенный голос из противоположной библиотечной секции. Джуго, вызвавшийся в добровольные помощники.
- Давай, я посмотрю, - запястья, подрагивающие от волнения, быстро выхватываю с виду неподъёмный для хрупкой девичьей фигуры том из массивных рук гиганта. Куноичи быстро пробежалась глазами по первым строчкам артикула, отчего лицо её просияло в ту же секунду. - Да, это оно! - радостный возглас. Даже слишком радостный. - " Функционирующая ткань требует в несколько раз больше кислорода и питательных веществ, чем та же ткань в состоянии покоя, и сердце вместе с кровеносными сосудами активно приспосабливается к возникающим потребностям. Сокращения сердца создают давление крови в сосудах, которое возрастает при каждом сокращении желудочков и падает при каждом их расслаблении. При резком повышении или же понижении кровяного давления, происходящем регулярно, следует начать лечение немедленно, " - продекламировала девушка начало диссертации, не заботясь о том, понимает её собеседник или нет.
- Я пойду, - чрезмерная увлечённость куноичи не укрылась от проницательно взгляда Джуго, отчего тот и поспешил удалиться, видя, что девушка совсем не прочь остаться наедине со своими мыслями. Впрочем, едва ли парень оказался неправ. Стоило двери за ним закрыться, как Сакура уже удобно пристроилась на мягком бежевом кресле, с головой погружаясь в чтение занимательной статьи.

Прощание наступает раньше осознания собственных чувств.
Тусклые полосы света причудливыми тенями ложатся на бледноватое лицо куноичи, не давая возможности рассмотреть его получше. Он видит, но предметы всё ещё расплываются перед глазами, очертания их смазываются, а удивительная игра теней кажется сейчас невообразимой помехой, превращая долгожданную реальность в очередной призрачный мираж. Итачи хочет увидеть её, хоть и понимает, кто скрывается под личиной его спасительницы. Понимает, но не может представить маленькую розововолосую девчушку, коей он её помнит, в роли опытного профессионального медика, сумевшего сотворить невозможное. Понимает, но не может поверить в толь разительные перемены, хоть ему самому не раз доводилось лицезреть подобные. Он благодарен ей. Искренне благодарен, а такое случается крайне редко.
- Сакура, - девушка удивлённо подняла голову, похоже, совершенно не ожидая подобного оклика. Они никогда не разговаривали. Она – лечила, он – не хотел становиться помехой собственному лечению, предпочитая отвлечённо молчать. – Спасибо.
Куноичи порывисто выдохнула, попутно собираясь с мыслями. Едва ли она надеялась на благодарность.
- Вот ты о чём, - Сакура на секунду замялась, осознав собственную оплошность. В данной ситуации обращение «ты» оказалось крайне неуместным, если не сказать грубым. Впрочем, девушка совсем не собиралась терять лица, лишь мысленно отругав себя за невнимательность. – Можешь не благодарить, - почти искренняя, но, в то же время, весьма подозрительная полуулыбка. Сакура солгала. Благодарность из уст этого человека приятно польстила самолюбию.
- Постой. Должно быть, я выразился не слишком корректно, за что прошу меня не извинить. В данный момент я имел ввиду не только медицинские техники, - сейчас на лице куноичи чёрным по белому читалось недоумение, граничащее с некоторой смущённостью. Едва ли мужчина не обратил внимания на эти с первого взгляда незначительные обстоятельства, а, быть может, и сам испытал некоторое смущение, но, всё же, продолжил так же невозмутимо. – Я благодарю тебя за Саске, - непонимание с лица Сакуры никуда не исчезло, как, в прочем, и беспочвенная смущённость, но сейчас они скрылись за бушующей волной беспричинного гнева, накатившего так же внезапно, как, собственно, и исчезнувшего.
- Я не понимаю, о чём ты, - абсолютная, не омрачённая ни толикой лжи, истина.
Ответом ей послужила лишь загадочная улыбка, не лишённая нотки некоторого лукавства. Со стороны это могло бы показаться в высшей степени странным, но куноичи не обратила на это обстоятельство ни малейшего внимания, как никогда желая услышать объяснения, которых, конечно, не последовало.
- В таком случае, не забивай себе голову. Ты поймёшь. Рано или поздно, - мужчина блаженно прикрыл глаза, наглядно указывая на то, что разговор исчерпал себя, из-за чего, собственно, продолжать его не имеет смысла, на что девушка лишь нарочито равнодушно пожала плечами, намеренно абстрагируясь от происходящего.

***

- Сакура, как долго ещё ты планируешь пробыть здесь? – протянул парень, делая очередной глоток ароматного кофе. Терпкий запах арабики резко ударил в нос, заставляя зажмуриться от удовольствия, куноичи же, напротив, недовольно нахмурилась, отчего между бровей образовалась небольшая морщинка. Интересно, девушка среагировала подобным образом на чужеродный для её восприятия, горчащий аромат или, всё же, не по душе ей пришёлся как - раз таки заданный ранее вопрос.
В любом случае, отвечать Сакура не торопилась. Сладко потянувшись, при этом поплотнее укутываясь в клетчатый плед, девушка отложила в сторону дочитанную практически до середины книгу, поднося к губам чашку сладкого зелёного чая. Несмотря на того, что календарная весна медленно, но верно подходила к своему логическому завершению, погода за окном всё ещё оставляла желать лучшего, отчего на нижнем ярусе базы Акацуке, где, собственно, и находилась библиотека, в которой расположились ребята, было ужасно холодно и сыро. Впрочем, у всего есть свои плюсы. Подобная атмосфера отталкивала сторонних наблюдателей от этого места лучше, чем сделал бы это целый отряд вооружённых шиноби, именно поэтому сейчас библиотека стала лучшим местом для задушевных разговоров.
- Думаю, послезавтра ты меня уже здесь не увидишь. Я сделала всё, что могла. И, думаю, этого будет достаточно, - взвешенный ответ, сопровождаемый лёгким кивком головы.
- Ясно, - в голосе отчётливо слышится разочарование, попыток скрыть которое Джуго даже не думал предпринимать. Непросто отпускать людей, которые буквально привязали к себе. Непросто переступить черту, превращающую друзей во врагов.


Озябшими руками Сакура дёрнула за ручку двери, мгновенно оказываясь внутри комнаты. Здесь было гораздо теплее, намного уютнее, хотя мрачные тона, в которых было оформлено помещение, совершенно к тому не располагали. И всё-таки, как бы девушка ни пыталась не признаваться в этом даже самой себе, она невероятно остро ощущала, что будет скучать по этому месту. Конкретно по этой комнате, какой бы недружелюбной с первого взгляда она не казалась. Здесь куноичи чувствовала себя защищённой, почти неуязвимой. Впрочем, как только здесь появлялся подлинный её хозяин, ощущение умиротворённости исчезало, не оставив за собой ни следа, да и сама куноичи в этом случае предпочитала ретироваться с чужой территории. К счастью, сейчас в помещении было пусто. Похоже, Саске всё ещё не вернулся со своего задания, на котором, к слову, он отсутствовал уже около трёх суток, что, надо сказать, не могло не радовать куноичи. Провести ещё два дня в компании исключительно Джуго казалось девушке весьма неплохой перспективой.
Недолго думая, Харуно отправилась в душ, на который у девушки ушло совсем немного времени. Практически валясь с ног от усталости, куноичи подошла к непропорционально большой для такой компактной комнаты кровати, по пути задёргивая занавеску на небольшом оконце, которое, по сути, и являлось единственным источником света в этой комнате, с помощью этой нехитрой манипуляции не позволяя безжизненно-холодному лунному свету этой ночью вырывать себя из цепких объятий Морфея. Едва ли Сакура подозревала, что поспать ей сегодня, всё же, не удастся…

Если мужчину и женщину связывает только похоть, может ли между ними зародиться любовь?
Лазурь и зелень. Абсолютно ровная, отчётливо читающаяся линия горизонта, испещрённая кое-где, кажущимися совсем маленькими с такого огромного расстояния, сельскими домишками небольшой мирной деревушки до которой около пяти километров пути по свежей изумрудной с яркими разноцветными вставками полевых цветов траве прилегающего обширного луга. Картина, символизирующая собой всю полноту жизни, нарисованная умелой рукой художника, должно быть, сумевшего почувствовать в один из моментов своего бытия эту самую полноту во всём её великолепии, отчего и пейзаж этот получился в высшей степени явственным. Однако, стоит заметить, что, как и всё в нашем переполненном контрастами мире, красочность и колоритность нижней части полотна, простирающейся под ногами бескрайней бездной спокойствия, с лихвой компенсировалась пугающим омутом верхней его части. Впереди, прямо над головой юной девчушки, наблюдающей эту завораживающую картину сидя на окраине молодой бамбуковой рощи, небеса всё ещё оставались чистыми и безоблачными, почти невесомыми, будто нарочно всеми силами пытаясь ввести будущую куноичи в заблуждение, но, стоило ей немного повернуть голову, как её взору открылся совершенно противоположный этюд. Весенняя гроза подкралась из-за спины. Впрочем, как и прежде проводя аналогию с человеческой жизнью, а с жизнью шиноби в особенности, так обычно и случается. Беда приходит именно оттуда, откуда меньше всего её ждёшь.
Немного поодаль на западе небо уже окрасилось в не предвещающий ничего хорошего тёмно-лиловый с ощутимой примесью грязно серого. Огромные, растянувшиеся, должно быть, на несколько десятков километров, грозовые тучи, обрамлённые по внешнему краю клубами густого молочного марева, постепенно сгущались и вползали на поляну, подгоняемые внезапно появившимся ветром. Яркая желтоватая вспышка, располосовавшая небесную толщу буквально напополам, за которой последовал оглушительный громовой раскат, уже не застала девочку врасплох, ведь для неё были все предпосылки. Гроза всё усиливалась, огненные нити вспаривали небесную толщу всё чаще и чаще, а дождь всё никак не хотел начинаться, упорно сопротивляясь воле высших сил, позволяя тем самым девчушке беспрепятственно любоваться чудесным действом, разворачивающимся прямо у неё перед глазами, не боясь появиться дома промокшей до нитки. В глазах маленькой Сакуры сейчас можно было прочесть непомерное удивление и заинтересованность, ведь эскизы природы всегда привлекали внимание ребёнка своей непредсказуемостью, постоянной переменчивостью и незаурядностью. Но, похоже, юной куноичи не суждено было насладиться этим захватывающим зрелищем сполна. С затянутого уже до самого горизонта неба одна за одной стали низвергаться крупные прозрачные капли, насыщая землю под ногами живительной влагой, но вынуждая девочку подняться с насиженного места, прикрыть розововолосую макушку капюшоном и быстрым шагом направиться обратно в Коноху. Однако, чем дальше Сакура отходила от рощицы, где просидела последние несколько часов, тем сумрачнее становилось вокруг. Туман сгустился, не позволяя теперь малышке видеть дальше собственного носа, дождь кончился также внезапно, как и несколько минут назад начался, ветер совсем стих, стало невыносимо душно и трудно дышать, а раскаты грома, казалось бы, на порядок приблизились и слышались теперь буквально над головой девочки, навевая неясное ощущение безотчётного страха. Поддавшись панике, будущая куноичи со всех ног кинулась бежать подальше от злосчастного луга, надеясь поскорее оказаться в домашнем тепле. Правда, чем дальше она убегала, тем боязнее становилось делать следующий шаг, ведь туман, казалось, укутывал в свой жуткий саванн всё плотнее и плотнее, заставляя задыхаться без доступа кислорода в лёгкие, а гром нещадно разрывал барабанные перепонки, отчего Сакура едва подавляла в себе желание зажать уши руками, осесть на землю, прижать коленки к груди и навзрыд заплакать, безуспешно пытаясь заглушить в себе панический ужас. Но нет, маленькая Сакура всё бежала и бежала, искренне веря в то, что конец этой бездны отчаяния и безнадёжности уже близок. Наивно веря, что она сможет выбраться из этой передряги собственными силами, от страха не решаясь даже позвать на помощь. Глупая, наивная Сакура, над которой время практически не властно…


В реальности же девушка неспокойно ворочалась во сне, то и дело мотая головой из стороны в сторону, безотчётно вздрагивая от каждого шороха, проникающего в комнату из ночной тиши, пытаясь буквально стряхнуть с себя непрошенные сновидения. Правда, едва ли у неё это получалось. Кошмар с каждой секундой становился всё реалистичнее, скрывая в себе не слишком радужные предзнаменования. Впрочем, Сакура никогда не верила в вещие сны…А надо бы.
Надо заметить, что взору Саске, нетвёрдой от усталости поступью вошедшему в комнату несколькими часами позже, открылась весьма соблазнительная картина. Необычного цвета волосы куноичи отдельными прядями разметались по подушке, грудь часто вздымается, словно девушка несколькими минутами ранее пробежала спринтерский марафон, веки умиротворённо прикрыты, хотя брови сосредоточенно сдвинуты на переносице, придавая лицу в общем некий оттенок напряжённости, одеяло давно сползло на пол, позволяя разглядеть те части тела, которые обычно надёжно скрыты от посторонних глаз под одеждой, а позу, в которой девушка отдыхала вообще смело можно было бы назвать фривольной, если попросту не пошлой. Такой мягко говоря нескромной Сакуру проще было бы представить где-нибудь на пустынном морском побережье исключительно в роли сирены, но никак не в существующих декорациях. Парень даже невольно напрягся, делая безрезультатные попытки отвлечься от созерцания такого недвусмысленного зрелища, а куноичи всё никак не просыпалась, продолжая парить где-то вдалеке отсюда в цепких объятиях Морфея, наконец- таки окутавших её основательно. И даже инстинкты шиноби, привитые годами упорных тренировок, сейчас затихли, даже не намекая на присутствие в помещении чужака. А, быть может, на подсознательном уровне куноичи вовсе не считала его чужаком?
Тем не менее, в голове молодого мужчины сейчас проскальзывали далеко не столь поэтичные мысли. В общем и целом, весь тот сумбур, всю ту палитру эмоций, что сейчас безбрежным океаном плескалась в его аспидовых глазах, вообще трудно передать словами, ведь, как известно, даже самый искусный поэт не в силах описать природу человеческих чувств. И всё же, глядя на Саске в данный момент, одно из них можно было бы назвать не задумываясь: похоть. Почти животная, собственническая жажда полного обладания.
Нет, он не любил эту девушку. Ни тогда, в далёком, почти забытом детстве, когда она самостоятельно вешалась парню на шею, ни сейчас, когда она, напротив, пыталась отгородиться от него непреступной стеной эгоизма и наигранной отчуждённости.
Нет, всё то время, что он провёл вдали от Конохи, он не скучал по ней, практически не вспоминал.
Нет, он не доверял ей, не желая подставлять под удар своё и без того шаткое душевное спокойствие. Верил, но не доверял.
Однако, он знал, что их нелёгкие жизненные пути ещё не раз пересекутся на причудливой карте бытия. Знал, что чувствует по отношению к ней щемящую благодарность, что, несмотря ни на что, не испытывает желания вышвырнуть Сакуру из своей жизни как можно скорее.
Но до сегодняшней ночи не мог даже предположить, что до такой степени хочет её. А беспрепятственно получать желаемое для него - нечто само собой разумеющееся.