ты-моё отражение

Как всегда грустишь, как всегда смотришь на дождь, а я, хм, как всегда сижу рядом, смотря на твое красивое лицо, в твои огромные глаза цвета неба: когда смотришь в них, кажется, будто бы смотришь в свои собственные, как будто ты — это моё отражение. Как-то в голову пришла безумная мысль, что, раз я отражаюсь в тебе, а ты во мне, а раз мы — это всего лишь отражение друг друга, то, и мысли у нас должны быть одинаковыми, но эта идея потухла так же быстро, как и зажглась. Но сколько бы я на тебя не смотрел, сколько бы я ни гадал, это мне не помогало понять — о чем же ты думаешь. Ты тоже смотрела на меня, но не пристально, не стараясь заглянуть в самую глубину, лишь так, поверхностно. Но самое странное: я знал, что ты сейчас скажешь — скажешь, что мне пора идти, а я лишь улыбался, понимая и кивая головой.
— Иди, но возвращайся быстрее.
Скорее всего, ты не услышишь меня, а может быть подумаешь, что это был шум дождя, нашептывающий свои вековые сокровенные тайны, как будто стучась, он пытался проникнуть в маленькую щелочку открытого окна.
А я останусь наедине со своими мыслями, больше не смогу смотреть в своё отражение в тебе, но мне будет так жаль покидать этот вечер, что я заберусь на подоконник, подолгу рассматривая пыльные дороги, серые здания; приятно вдыхать влажный от дождя воздух, буду стараться повторить на стекле пальцами хаотичный узор дождя: капелька за капелькой вливаются в друг друга — так же и мы пытаемся слиться, стать двумя частями одного целого.
Вскоре раздастся знакомый звук, и откроется замок — ты пришла, но это все, что я знаю на данный момент, ведь дальше все будет так, как это приготовила судьба. Ты идешь на цыпочках, так тихо и незаметно, как зверь, крадущийся за добычей, а я сделаю вид, что не заметил тебя; мы долго-долго будем смотреть в такие родные, понимающие глаза друг друга, пытаясь угадать, что в голове у каждого. Мы будем молчать, но тишина не будет неловкой — она будет приятной: лишь слушать, как тихо стучит в окно проливной дождь, как мелкие небесные капли разбиваются об асфальт, смотреть на серые облака, которые медленно и лениво тянутся в сторону. Ты будешь долго с вдохновением что-то рисовать, а я буду понимать тебя, ведь для нас с тобой весь окружающий мир — глубокий океан, а мы друг для друга — два спасательных круга.
Все считают тебя глупой, безмозглой стервой из-за того, что ты модель. Но ты не такая, лишь для меня ты та, кто ты есть. Я в очередной раз стану поражаться тому, как ты умно и ясно выражаешь свои мысли, чувства, ощущения. Но где-то в душе останется осадок того, что и этот образ не до конца правдивый; ты будешь грустно рассказывать о людях. Ты никогда не учишься на своих ошибках, так как их у тебя нет, ты всегда спокойная и хладнокровная, всегда все анализируешь, не будешь рисковать, если тебе от этого нет никакой выгоды. Ты никогда не расскажешь чужой секрет, ты никогда не будешь подчиняться человеку, которого не уважаешь, ты никогда не будешь пытаться что-то доказать, если ты не видишь в этом смысла.
Вроде бы так похожи с тобой, а на самом деле, мы же такие разные — ты лишь моё отражение, но в душе ты моя противоположность. Но разве это может помешать мне любить? По твоей белой как у фарфоровой куклы коже покатится слеза: тебе жаль нас, жаль людей. Иногда мне кажется, что ты — ангел, посланный на землю оберегать нас, людей, но ты нас ненавидишь, хоть и не хочешь признавать то, что тебе нас жаль. Ты всегда такая странная, но только со мной, даже я не знаю тебя до конца, ведь со всеми остальными ты такая, какой тебе хочется быть. А со мной — какая есть, хотя нет, ты такая неприступная, а со мной ты немного открываешься. Ты всегда хотела иметь крылья, чтобы взлететь и улететь с этой бренной земли, но знаешь, они у тебя есть, такие бело-сероватые огромные чудесные крылья, но я не скажу тебе о них — тогда ты уйдёшь, упархнешь, скроешься. Я буду молча наслаждаться временем, которое для меня так ценно. Всё будет так, как и должно быть: порядок вещей уже не изменится, ведь это ты, а ты — не я. Потом ты опять уйдёшь по своим делам, а я по своим.
А поздним субботним вечером мы поедем на вершину нашей с тобой любимой скалы. Странно, люди думают, что двойняшки всегда должны быть рядом, должны быть похожи — глупости, нам всегда все мешают быть друг с другом, а мы такие разные. Ты — спокойная, я — взрывоопасный, ты — хладнокровная, я — весёлый, ты — ненавидишь, а я — люблю, ты — любишь тьму, я — свет, ты — дождь, я — солнце, но это не мешает нам быть рядом. С этой скалы превосходный вид на моё любимое небо и облака, ах, жаль только, что здесь обрыв, про который мы не знали, а машина падает вниз медленно, но воды пока ещё не видно...
... Десять... девять...
— Мы падаем.
— Я знаю...
... Восемь... семь... шесть...
— Мы умрём...
— Я знаю.
Пять... четыре...
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже.
Три. Два. Оди...
Удивительно, когда смерть была близка, ты оставалась спокойной и невозмутимой, ты прекрасно знала, что мы падаем, что мы умрём, но это не мешало нам любить — любить так сильно, жить как будто во сне, не замечать того, что мы являемся отражением друг друга, которое не может существовать раздельно... Любить так слепо и сильно, что мы даже не смогли догадаться о чувствах друг друга, а это было так очевидно, но уже слишком поздно.