Учиха и Хьюга

Мадара как-то одомашнился. Решить, как он к этому относится, у Учиха не вышло; пометил в голове, что всё это временно – пока Хината на сносях, пока Хината будет растить его детей – и частично успокоился. Буря в душе улеглась, вернулась собранность и, после трёхдневного мотания за головой кого-то там, чьего имени он не помнил, вернуться домой было в радость; правда, Хьюга почти выгнала его на это «задание», чтобы проветрился.
«Домой» - это слово грело, как грели и мысли о людях, находящихся сейчас у него в подчинении, о власти, о наследниках: мальчики, они недавно только узнали. Мужчина лениво листал страницы отчётов; выплаты, миссии, разгром питейного заведения, на которое придётся закрыть глаза, так как это Ходзуки, а у Ходзуки в руках Обезглавливатель, в голове – секреты Кири, а дома – орушая Удзумаки и спящее, но с ранними зубами дитё.
Модификации Тумана, чтоб их, а Учиха до последнего надеялся, что эту Карин оприходовал Саске. А теперь та ещё в почти подруги Хинаты затесалась.
На кухне что-то громыхнуло. Раздобыв где-то книгу «100 обедов за 100 дней», Хьюга с энтузиазмом принялась её осваивать. Часть денег утекала на немыслимые продукты, но отказывать девушке Мадара ленился, тем более что после эти самые обеды скармливались ему и были весьма съедобны. И даже вкусны.
- Ты в порядке? – крикнул Учиха, не поднимая головы, чтобы потом не аукнулось.
- Всё хорошо! – отозвалась Хината таким голосом, будто сражалась с целой армией, но получала от этого искреннее удовольствие.
Её не тошнило уже неделю, глаза горели, а гормоны переклинили в другую сторону – настроение хорошее, лицо ясное. Смешная, уже немного неуклюжая, и на вопросы о геноме Бьякугана отвечала если не охотно, то спокойно.
Мадара потянулся к следующей папке, думая совсем не об их содержимом. Мысленные расчёты не давали ответа, чья кровь пересилит, не мысленные – тоже. Хьюга хранили чистоту клана и одновременно очень умело избегали вырождения, сводя относительно дальних, но неизменно с доджитсу, родственников. Из односложных ответов Хинаты складывалось, что политики Хокаге – всех – никак не влияли на её клан, и Хьюга сохраняли относительную независимость от селения Листа: в их дела никто не смел лезть, поэтому даже её мама была, кажется, через пять-шесть, может, восемь поколений была связана с Хиаши. Клан Хьюга не были основавшими селение Учиха, и им всегда было, куда уйти, посмей кто посягать на их древние устои – куда древнее, чем короткая история Конохи.
Поэтому глаза Хинаты обладали мягкой туманной чистотой Белого Глаза, более того, отливали иногда нежно-лиловым, что указывало на благородство её происхождения и встречалось редко даже в основной ветви.
Ни Учиха, ни Сенджу не продержались – первые погибли по причине собственной крови, глупости и гордости, вторые выродились. Первых Мадара предупреждал задолго до рождения Итачи, а до вторых ему не было дела.
Но новые поколения когда-то своего клана мужчину мало волновали, так как сам он принадлежал к «старым» - старые для сегодняшнего дня, семья и предатели для него самого. Вспоминая остро похожую на Хинату мать: мягкая улыбка, большие глаза, длинные волосы до пят с короткими прядями у скул, как было тогда модно*, - Учиха пытался вспомнить, кем она приходилась для Таджимы.
Если бы он ещё когда-то этим интересовался… Но один его брат родился с дефектом – шестой палец на ноге, а значит, вряд ли очень дальняя родня.
Хорошо это, плохо?
В конце концов, это просто интерес и зависело не только от того, насколько чиста кровь у каждого из них. К примеру, шаринган очень редко являлся доминантным геном у девочек, но женщины с Бьякуганом редкостью не были и у второго родителя должна быть «сильная кровь», чтобы задавить это.
Но его дети будут Учиха. Двое новых Учиха, с Бьякуганом или Шаринганом, но, несомненно – Учиха; погибшая гордость за свой клан и семью вновь поднялась в груди. Мадара сам их вырастит, выучит и вернее людей в мире не найдётся.
Хотя Учиха с белыми глазами это даже забавно.
Хината выглянула из кухни: ещё более смешная, распаренная и лохматая.
- Ты меня слышишь? – спросила она, мужчина поднял взгляд. – Зову, а ты не откликаешься.
- А… Задумался.
- О чём? – с любопытством: осмелела уже, поверила снова, что нужна ему здесь.
- О способностях детей, - не лукавя, ответил Мадара.
«Дети», «детей», «детях», «наши дети» - с каждым днём ему удавалось это выговаривать чётче, громче и адекватней. Хьюга почему-то ласково хихикнула.
- Если будет шаринган, то будет забавно, - произнесла она.
- Почему?
Учиха на самом деле не понял.
- Ну, мы же не в браке, - спокойно и, вероятно, без какого-либо подтекста или обид объяснила Хината. - так что они Хьюга, по моей фамилии. И Хьюга с шаринганом – забавно.
Мадара поперхнулся воздухом от абсурдности и очевидности её слов, но девушка, к счастью, это не заметила, вернувшись на кухню. Мужчина поймал себя на том, что порвал край папки вместе с её содержимым и выругался.

*Японская причёска эпохи Хэйан, 10-12 века. Замужние дамы отрезали две пряди по сторонам лица, которые укладывались на грудь, чтобы было видно их положение.