Уже не такая, как прежде.Глава 10.

Осень. Конец сентября. Полторы недели спустя.
- А ну, пошевеливайся, Харуно, - меня подтолкнула женщина- надсмотрщица. На вскидку ей можно было дать лет тридцат пять-сорок. Ничего примечательного в её образе я не заметила. Неудивительно, что она тут работает.
- Шевели поршнями! - вновь прикрикнула она на меня, и я пошла ещё быстрее. Она что, хочет, чтобы я как торпеда летела?
- Я и так иду быстро, - недовольно сказала я. Упс, вырвалось непроизвольно.
Эта женщина тут, как я узнала от соседки, была очень жестока. Поговаривают, что она может и избить. Бывало, что и молоденьких избивала до полусмерти так, что они валялись в лазарете по пару месяцев отходя от избиения. При всём при этом, пострадавшие молчали и не признавались, кто с ними совершил такое. Неудивительно. Запугала их, так и молчат как рыбы.
- Будешь припираться, то совершишь марафон по бегу до своей камеры, - она толкнула меня в плечи от чего я чуть не грохнулась, споткнувшись.
Я, ничего не сказав, продолжила путь до своего теперешнего жилища. Когда я дошла, то решётка камеры отодвинулась в сторону, приглашая меня в свои покои. Я вошла и села на постель. Звук закрытия камеры был для меня болезненным, почти нестерпимым. Он раз за разом извещал меня о том, что решётка- есть преграда к свободе. Что поделаешь, исправить это может только тот, кто имеет на это и деньги и юридические права.
- Вернулась значит? - Карин задала более чем нелепый вопрос, на который я не стала отвечать. Я улеглась на постель поудобнее, скинув обувь. Голова моей соседки показалась чуть ли не предо мной. Она перевернулась так, что получилось она свесила свою голову, чтобы посмотреть на меня.
- Не хочешь говорить? Ну, и пожалуйста! - её перестало быть видно, а я продолжала смотреть на место, где была только что её голова.
- Можно подумать, что это я виновата в том, что ты тут оказалась. Сама подумай над тем, кому это было нужно, раз ты говоришь, что не убивала. И нечего винить во всём других людей, - я слышала обиду в голосе, я практически почувствовала её боль. Она тут уже два года. Ей больно и неприятно думать о том, что придётся ещё долго тут сидеть, прожигая свою жизнь. Всё это делало жизнь ещё бесполезней. Из-за нехватки свободы появляется чувство никчёмности, понимаешь свою слабость, и это убивает в тебе личность. Также я поняла, что она говорит правду. Более чем осознала, что кому-то действительно было удобно, чтобы я оказалась здесь.

"Кому же я перешла дорогу? Глупо думать, что это из-за боёв. Если бы все так делали, я бы уже давно оказалась здесь.
Меня обвиняют в жесточайшем убийстве- ребёнка. К тому же, он от моего отца и от его шалавы. Но как бы я их ненавидела эту суку и её недоноска, я бы не стала его убивать.
Не такая я. Этот плод их любви имел право на жизнь. Я бы не стала забирать жизнь у этого ребёнка. Да и просто не имела права. Не я её дарую, чтобы отнимать. Лишь Бог сотворяет жизнь, давая её людям и он, и только он, имеет право её забрать себе обратно. Как бы люди это не отрицали, против этого закона идти также сложно, как и сложно плыть против течения. Мало чего добьешься этим. Я могу принять лишь случайные смерти, например, в связи с болезнью, в результате самообороны, тогда, когда это крайне необходимо. Но не так. Не так...
Даже если бы убила, что бы мне это дало? Ничего -ответ прост. Мне нет от этого выгоды. А то, что обвинитель строит предположения, что, мол, я хотела вернуть отца в семью -чушь просто.. Да и зачем? Хоть мать теперь из-за него не так мучается, как было с десяток лет назад.
Но всё же...Кто и как..?"

За размышлениями я не заметила как уснула.


- Да, я слушаю, - произнёс мужчина лет тридцати, с каштановыми волосами и небольшой бородкой.
- Как там дело, которое я тебе поручил? - по голосу можно было сказать, что мужчина был помоложе.
- Я не уверен, что её невиновность можно доказать.
- Что? Я плачу тебе большие деньги для того, чтобы ты исправно выполнял свою работу! А ты чем занимаешься?! - молодой человек явно был недоволен ответом.
- Но там её отпечатки и ещё куча улик, хоть и косвенных, но подтверждающих её причастность, -уже точнее ответил мужчина, его голос немного дрожал. Он слегка побаивался того, с кем говорит.
- А мне плевать! Сделай всё что угодно, лишь бы она на свободе оказалась. Тебе ясно?
- Я понял. Постараюсь сделать всё, что в моих силах, - и тут он решил добавить для своей же безопасности. - И даже больше.
-Вот и славно. И не подведи меня. Иначе я выкину тебя туда, откуда вытащил, - уверенно произнёс мужчина и положил трубку, даже не удосужившись услышать ответ.
- Не сомневаюсь, что ты как раз и можешь так поступить. И для чего тебе эта девчонка?..- размышлял мужчина вслух.


Кто-то ну уж очень нахальный потряс меня за плечо.
- Мм, отвали, - простонала я поворачиваясь на другой бок.
- Вставай давай, соня. Есть пошли, а то не хочется мне мелодию твоего желудка потом слушать, - Карин как всегда в своём репертуаре. Видимо, уже отошла и перестала злиться и обижаться на меня.
- Ладно, - сев на кровати, я потёрла сонные глаза и посмотрела на её довольную рожу.
- Ты на маленького ребёнка всегда похожа, когда так делаешь, - рассмеялась она, и, вышла из камеры. Я одела обувь и вышла следом за ней. Когда было время завтрака, обеда или ужина камеры всегда открывались. Поэтому если успел поесть и осталось время до закрытия решёток, то можно пообщаться, поиграть в карты, в общем, вариантов тьма.
- Нуу, спасибо. Хорошо, что ты у нас такая взрослая, -не смогла не съязвить я. Мы с Карин совершенно не обижались на ядовитые замечания, дурацкие реплики со стороны друг друга. Только смеялись потом с того, что мы наговорили одна одной.
- Да, представь себе, - говорила она по дороге к столовке.
- Ой, ой, ой. Старушечка ты моя, - рассмеялась я и несильно толкнула её локтем в бок.
Она засмеялась следом за мной. Мы шли и хохотали пока не встретили грымзу на своём пути. Она пожизненно к нам приставала и обзывала. О новеньких тут знали все. И мой род деятельности не от кого не укрылся. Так вот, это кукушка постоянно нарывается, специально между прочим. Наговорит кучу всего, что у меня так и чешутся руки треснуть ей в нос или ещё куда-нибудь.
Смех прекратился, и мы, переглянувшись, посмотрели на Темари. Вот такая наглячка стояла перед нами. Девушка с четырьмя хвостиками на голове, и тёмно-бирюзовыми глазами.
- Что надо? - спросила Карин. В её голосе проскальзывали нотки отвращения, неприязни и презрения.
- Да ничего. Мне вот интересно, почему таких как вы на казнь не отправляют? - насмешливо вопрошала она то ли у самой себя, то ли у нас.
- Рот свой прикрой. Надоела уже, -да, выводила она меня со скоростью света.
- Хех, - её видимо забавляла эта ситуация.
- Дай пройти, - я попыталась её обойти, но она вновь преградила дорогу.
- А то что? Убьёшь меня, как своего младшего братика? - вот зараза. Это было последней каплей моего терпения. Больше всего выводило то, что когда пытаешься доказать свою непричастность, все это воспринимают так, будто ты действительно сделал что-то ужасное. И потом начинают гнобить тебя этим, давить на это место, которое вследствие становится слабым.
Карин заметив мой настрой и то, что я уже ринулась на отходящую Темари, обхватила меня своими руками.
- Тише, успокойся. Если ты сейчас нападёшь на неё или ударишь, тебя накажут. И я лишусь соседки минимум на четыре дня. Она же специально это делает. Просто не реагируй и всё, - она зашептала мне эти слова на ухо так, чтобы слышала это только я.
Всё-таки послушав её, я расслабилась и Карин отпустила меня.
- Что, кишка тонка? Слабачка! - сказала она тогда, когда мы уже обошли её и направлялись к еде.
- Не пытайся быть круче за счёт того, что обливаешь других грязью. Это никогда не красит человека, а лишь опускает ещё ниже в глазах других людей, - Карин сказала эти слова достаточно громко. Поэтому я была уверена, что Темари их услышит. Меня поразил такой глубокий смысл слов моей соседки. Это было чистой правдой. Отчего-то я загордилась, что знакома с Карин. Несмотря на то, что она сидит тут за покушение, я чувствовала, что внутри неё есть стержень, который не позволит ей опуститься до уровня Темари.
Услышав такие слова, адресованные Темари, все девушки и женщины, находящиеся здесь, засмеялись. Да, эту ситуацию тут будут долго обсмаковывать, обсуждая всё в мельчайших подробностях. Вы подумаете почему? Да просто редко кто давал ей отпор. Большинство стелились перед ней мягким ковром, не желая показывать свой нрав. Но, как говорится, на каждое действие найдётся противодействие.
Я обернулась что бы посмотреть на её реакцию. И, как ни странно, заметила, что она покраснела, и, не сказав ни слова ушла. За ней удалились и её подопечные, если можно так выразиться.
Взяв по порции еды, мы уселись за свободный стол. Еду невозможно было назвать вкусной, но кушать было можно.
- Не думала, что скажешь что-то подобное, - высказала я мысль, крутившуюся в голове.
- Задрала она уже. Чего цепляться- то?! Хоть вокруг неё и много так называемых подружек, но отвернись Темари, все так и жаждут воткнуть нож в спину. И если она продолжит в том же духе, такое может и произойти.
- А кто его знает? Кстати, что с ней произошло-то? Я даже не в курсе. Грызёмся, грызёмся, а как она сюда попала, я без понятия, - засыпала я вопросами Карин. Судя по выражению её лица, ей было неохота рассказывать. И тут к нам подсели девчонки. Пересекались как-то с ними пару раз, поэтому мы были знакомы.
- Давай я расскажу, -предложила Каядэ.
- Нет, давай лучше я. Я больше знаю, -перебила Мина.
- Пусть кто-нибудь один, - сказала Карин. Если бы эти трещотки стали рассказывать сразу вдвоём, мы бы ничего не поняли.
- Ладно, тогда всё расскажу я, - всё-таки поделится с нами историей Темари Мина.
- Итак, попала она сюда за убийство парня. Да не просто парня, а своего возлюбленного. Но давайте лучше по порядку.
Она была такой же девушкой, как и все мы. Училась в университете на дизайнера. Она слылась, как девушка с сильным и волевым характером, ответственная. При том, никто и никогда не говорил, что она злая или плохая. Все, наоборот, хорошо к ней относились и уважали её. Правда, у неё есть два брата, которые так и пеклись за неё. Они очень строги и всегда присматривали, как бы с ней на горизонте не появлялись какие-нибудь ухажёры, которые воспользуются их сестричкой. Поэтому большинство кандидатур отметалось сразу.
- Ну, а потом их сестра встретила того, кого полюбила, - продолжила рассказ Каядэ.
Я внимательно слушала и даже перестала есть, только чай попивала.- До этого же были просто интрижки и ничего большего. Парень этот перешёл в их универ, только учился на другом факультете. Как они познакомились, мы не знаем. Она никому не рассказывает начало истории, которое привело к ужасному концу. Но факт остаётся фактом, их чувства были взаимны. Естественно, встречались они тайно. На первых порах братья не знали, но когда всё-таки прознали такое дело, то влюблённым пришлось нелегко. Парень этот, а его звали Шикамару, долго разбирался. Но они пришли к одному решению: пусть встречаются, но посмеет он Темари сделать худо и, как говорится, кирдык ему. Но всё было хорошо: встречались, Шикамару дарил ей цветы, они гуляли, в общем, всё как у всех возлюбленных. Было этой парочке лишь по девятнадцать лет. Молодые ещё, чтобы думать о чём-то более серьёзном. Но судьба решила по-другому и подмяла их под себя, не спрашивая ни разрешения, ни желания их. Как оказалось, Темари забеременела. Естественно, что для девушки забеременеть от любимого огромное счастье. Но обломили их братья. В то время Шикамару ничего не знал. Темари поссорилась со своими братьям, мол, сделай аборт, зачем жизнь портить ребёнком? А то родишь и начнутся проблемы, забросишь университет и будешь за малышом смотреть. Они только и говорили, что Шикамару не будет её содержать, да и на какие шиши? Она ещё только начинает жить, успеет ещё родить. Так они её пилили каждый день, всё чаще она приходила к выводу, что действительно так будет лучше. Тогда Шикамару не понимал, что происходит с его девушкой. Странная какая-то, настроение постоянно меняется, "ворон считает", не слушает. Когда он спрашивал, что происходит, то она говорила, что всё в порядке, просто настроение плохое. Наверное она просто боялась ему сказать, или увидеть не ту реакцию на новость.
- Всё-таки она совершила поступок, который изменил её жизнь. Хочу заметить, что далеко не в лучшую сторону. Она сделала аборт, как и предлагали её братья, но лучше не стало. Она, наоборот, стала жалеть, что убила плод их любви, стала подавленной. Это не укрылось от Шикамару. Именно тот день, день признания стал роковым, - стала вновь рассказывать Мина. Я же была потрясена этой историей. -Их разговор вначале был лишь тихим плесканием волн, перед настоящим потопом. Потопом, под которым их жизни навсегда потеряются и больше никогда не сойдутся. Он спрашивал зачем она так поступила, почему не рассказала. Шикамару говорил, что никогда бы её не бросил. Чтобы не случилось, он бы был рядом, и они бы выбрались из этой ловушки, в которую их загнала судьба. Но, наверное, внутри парня что-то надломилось, и он, не выдержав такого давления эмоций, кричал на неё. Обвинял в убийстве их ребёнка, в том, что она не любит его, потому что допустила это. Послушала братьев, тех, кто никогда в действительности не был согласен на встречи Темари и Шикамару. Обоих переполняло отчаяние. Они слышали, но не слушали друг друга. Почему-то в тот момент они стали более чем далёкими. Словно две кометы, которые встретились, соприкоснулись, познали чувства. Но после соприкосновения их отнесло в разные стороны.
После этого Шикамару не говорил с ней, не подпускал к себе. Хотя его тоже можно было понять. Боль душила, не давая продохнуть. Но однажды Темари добилась встречи с ним. Они оба жили в общежитии, и поэтому Темари знала, что из комнаты он не выйдет, пока она с ним не поговорит. Когда пришла к нему, то застала его лишь на кухне. Он не хотел её слушать, да и говорить Шикамару с ней не хотел. Разыгралась нешуточная ссора. Каждый пытался втемяшить в голову другому свои мысли и желания. Шикамару говорил, что больше не любит её, хотя самому небось больно было. Темари же, наоборот, доказывала, что любит его, просит прощения. Но он сказал то, что окончательно снесло ей крышу. Он сказал, что ему не нужно её прощение, не нужна её любовь и она сама ему не нужна. Тогда, влекомая чувствами, она как -будто сорвалась с цепи. Темари схватила нож, лежащий на столе, возле которого она как раз стояла и вонзила в его грудь. Вновь и вновь. Эти движения сопровождались словами "ненавижу!". Лишь когда его тело упало на кафель, она поняла, что сделала. Лужа крови, его открытые, но такие пустые глаза сказали ей, что он мёртв. Тогда нож выпал из её рук, и она опустилась к его телу. Темари, не помня себя, рыдала на его груди. Казалось, она готова была биться головой о стену от отчаяния. Застали её в таком состоянии однокурсники, которые вернулись в общежитие. Ну, а дальше скорая, милиция, проверки её состояния. Никто не подтвердил, что она была не в себе, это значительно бы уменьшило её срок.
- Ну, да, конечно. Она бы тогда в психушку попала, - добавила Каядэ. - В общем, вот так она тут оказалась.
- Ужас просто, - перед глазами прям представали картинки. Сейчас я уже не думала о ней, как о приставучей тюремщице. Я думала о ней, как о девушке, которая потеряла всё в своей жизни. Всё, что было так дорого её сердцу.
- Даже её братцы не смогли ей помочь, - уже это я слышала отдалённо.
Когда зазвенел неприятный звонок, извещающий, что пора расходиться, я встала и, взяв яблоко пошла к камере. С Карин я не говорила, лишь шла молча и думала над тем, что мне рассказали. Когда мы вновь оказались в камере, то Карин забралась на свою кровать и пожелала спокойной ночи. Заниматься было нечем, поэтому можно и рано ложиться спать. Я последовала её примеру и также завалилась на кровать. Повернувшись лицом к стенке, я всё также держала красное яблоко в руке, крутя и вертя его.

" Каким бы совершенным не казалось это яблоко, каким бы вкусным оно нам не представлялось. Как бы мы не хотели его сохранить, желая оставить его таким же красивым, оно со временем всё равно испортится. Ничто не совершенно. Даже любовь.
Теперь понятно, почему она себя так ведёт. Она создала вокруг себя кокон, через который больше никогда не покажется её душа, быть может светлая и добрая. Она больше никому не откроется. Именно поэтому она всех обзывает, думая, что так будет лучше. Наверное, ей жутко плохо. Мне даже жаль её. Она такое пережила, и ей даже поговорить не с кем. Думаю, не стоит себя вести с ней как раньше. Все имеют право на ошибку. Все".