Вижу тебя когда, обморок ночь луна

Шел дождь, хотя, скорее даже ливень. Вода лилась с неба сплошным потоком. Вдруг, заискрилась молния, а вслед за ней прозвучал гром. Цунаде лежала в своей кровати, по-прежнему одна, наедине с мыслями. Печальный взгляд её карих глаз был направлен в окно, где темные силуэты деревьев танцевали под мелодию ветра и дождя. Глаза, настолько привыкли к темноте, что теперь она могла различать темные деревья в ночной мгле. Цунаде смотрела в темноту, не отрываясь, словно кого-то ждала, будто кто-то должен был к ней прийти. Она отчетливо видела силуэт человека в расстегнутом плаще. Под дождем он казался таким несчастным и одиноким, что захотелось обнять его, закрыть от холодных струй воды, подарить ему хоть кусочек тепла и счастья.
- Орочимару, я знаю, что это ты. Выходи! — Откуда? Откуда ей знать, кто там? Интуиция, или игра воображения? Может быть, это было просто дерево. Но часть ее подсознания знала, что это он.
Окно распахнулось, и в комнату ворвался поток свежего, пропитанного дождем и болью, воздуха.
Она чувствовала его холодные ладони и пальцы поверх своих. С его тела и угольно-черных волос стекали струи воды. Капли капали ей на лицо, на шею, а она лежала, молча смотря на него, узнавая знакомые черты. Это точно был он. Его черные волосы, впалые щеки, узкое лицо и поистине зачаровывающие змеиные глаза. Это был ее, такой родной Орочимару.
Все это было Цунаде знакомо. Но она не обмолвилась и словом, а он чуть подняв её руки, наклонился ниже, так, что его, мокрые от дождя волосы легли ей на плечи. Цунаде закрыла глаза, а Орочимару, посчитав это за знак, подарил ей свой поцелуй. Затем еще один, и еще. Такие холодные губы касались щек, шеи Цунаде. Она не сопротивлялась, но и не отвечала, а просто принимала это как должное. Он, не отпуская её рук, продолжал дарить ей свои поцелуи, и с каждым новым прикосновением губ спускался ниже. Но, вот он отпустил её ладони, будто предоставляя той выбор. Что она выберет? Орочимару, не поднимая головы, остановился. Будто ему было стыдно, или, может, неприятно?
Цунаде осторожно, не делая лишних движений, боясь того, что он исчезнет, чуть приспустила плащ с его плеч. Его кожа, идеально белая, почти матовая, была гладкой и холодной. У нее возникло непреодолимое желание сказать ему что-то важное. Она поднесла руку к его щеке...

Цунаде широко распахнув глаза, тяжело дыша. Её рука сжимала воздух. Окно было распахнуто, шторы качались на ветру. Дождь барабанил по крыше, деревья, как звери, царапали стены. Вдалеке был виден темный силуэт, стоявший под дождем.
- Орочимару! — закричала Цунаде, ожидая, что сейчас повториться то, что было минуту назад - он выйдет, а она скажет ему все. Ведь эти слова жгли её изнутри, оставаясь невысказанными. Но там нет ничего, лишь деревья, мокнут под дождем.
***
Где-то на другом конце страны, Орочимару так же лежал в своей постели, наслаждаясь одиночеством.
- «Орочимару!» - голове Змеиного Санина раздался знакомый женский голос. Дверь его комнаты внезапно распахнулась, и все, что он успел сделать, это рефлекторно скрестить руки, защищаясь...
- «Цунаде...» - была последняя его мысль, как человека.
В тот день он умер от рук собственного ученика. Острое лезвие катаны, пронзило насквозь змеиное сердце, навсегда останавливая его.
***
В этом есть какая-то горькая романтика. Ведь, за что боролся, на то и напоролся. Ведь, он тоже убил своего учителя. Рано или поздно это должно было случиться, Орочимару должен был за все заплатить.

Черное и Белое - слишком разные, но так похожи.
Глупы те, кто говорит, что отношения неизменны. А ведь их отношения измелились еще давно. Интересно, когда в их жизнях все пошло под откос? Где эта точка падения?
Цунаде... Если спросить у нее, что она считает любовью? Как вы думаете, что бы она ответила? После всего пережитого, она, как опытный медик ответила бы, что любовь не что иное, как болезнь, и лечится она только в бутылочке саке, а в некоторых случаях и вообще не лечится.
А он? Что бы ответил Орочимару? Великий Змеиный Санин, как говорят все. Возможно, задав ему вопрос о любви, можно было получить ответ, что у него есть дела куда важнее любви. Да, он был не из тех, кто хотел бы посвятить свою жизнь семье или любви.
Но Цунаде всю жизнь помнила улыбку Орочимару. Именно теплую, милую улыбку, а не это подобие улыбки, подкрашенное высокомерием и лицемерием. Тогда, его голос был мягким, нежным, а не таким как сейчас – скрипучим и грубым. Тогда, в его глазах было что-то больше, чем жажда... Его сердце билось в ритме жизни...
А потом, его глаза охолодели, голос стал севшим и хриплым, он изменился. Цунаде всегда знала, что он был не таким, весь его вид словно говорил об этом, он был холодным внутри.
Орочимару вспоминал о людях лишь тогда, когда это было выгодно. Люди всего лишь пешки, пешки в его шахматах, на его шахматной доске, где не игра, а жизнь. Но, в таком случае - кто он? Игрок этой партии, или король на доске? Хотя, какое это имеет значение?
Даже когда у трона лежат мертвые пешки, игра заканчивается только тогда, когда падет король. В этой партии пали сразу два короля, и земля содрогнулась от этого грома. Орочимару играл белыми и ходил первым, Цунаде играла черными и закрывала ему пути к отступлению. В их игре не могло быть победителей, в проигрыше должны были быть оба. Все понимали это, но удовольствие от игры было слишком велико. Для них эта игра стоила любви...
Цена одной партии - жизнь.