Второй после Мадары. Часть 14

Фрагмент XLII.

Бледная, слабовольно не нашедшая в себе сил отпустить Кацую, которая так и продолжала сидеть у неё на плече и ворковать что-то успокаивающее, Цунаде вернулась в кабинет уже в сумерках. Вскрытие показало мало. Колотые сквозные раны широким лезвием, нанесённые как будто методично и последовательно. Никаких срезаных краёв, говорящих о том, что жертва двигалась во время этого. В тканях ни следа яда. Голова нисколько не повреждена, Цунаде проверила много раз. Значит, оглушения не было. Как Сакура так просто могла дать себя в обиду? Нужно дождаться доклада Какаши.

Она привычно потянулась к нижнему ящику стола, но вспомнила о том, что не одна.
— Спасибо за всё, Кацую-сама.
— Вы уверены, что мне не стоит остаться? — заботливо пропищала улитка.
— Нет, всё в порядке.

Плечо опустело. Цунаде выцепила бутылку и отхлебнула прямо из неё, не тратя время на поиски стакана.
Из дальнего тёмного угла кабинета вперёд шагнула тень.

— Кацую тебя не почувствовала. Неплохо скрываешь чакру, — Цунаде сделала ещё один глоток и только тогда повернулась в ту сторону. Её голос почти не дрожал.
— Похоже, из Какаши плохой парламентёр, — алый взгляд потух и слился с темнотой. — Я бы мог долго говорить или использовать гендзюцу. Но, думаю, это ни к чему. Ты ведь как Хокаге хочешь для деревни самого лучшего, не так ли? Поэтому сразу перейдём к делу.
— Тебе-то откуда знать, чего хочет Хокаге, чёртов предатель? — огрызнулась Цунаде. — И не тыкай мне, мальчишка!
— Странно, я думал, ты скрываешь свой возраст. Однако я заинтересован в благоприятном исходе переговоров, так что будь по-вашему. Что же, разве я недостаточно доказал свою лояльность Конохе, вернув вам Хьюгу?
— Из-за тебя погибла Сакура! — Цунаде так грохнула бутылку дном на стол, что та тоненько зазвенела, однако чудом осталось целой.
— Может, по-вашему, я её и убил? А потом насадил собственную грудь на меч для отвода глаз? — он раздражённо выдохнул и добавил уже себе под нос: — Похоже, без светских бесед не обойтись.
— С тебя станется, — прошипела Цунаде, садясь за стол и чувствуя, как к ней постепенно начинает возвращаться нужное сейчас хладнокровие. — Зачем ты явился? Я не ясно выразилась, что тебя здесь никто не ждёт?

Дверь распахнулась, и Цунаде поспешила дать отмашку охране, засёкшей проникновение в здание и прибывшей для устранения угрозы. Резиденция Хокаге — одно из немногих строений, покрываемых сейчас сенсорным барьером. Обито шагнул назад в тень. Цунаде была рада этому, её тошнило от одного вида мерзавца, на благополучие которого ушла последняя чакра Сакуры. Он не заслуживал жить. Это тот ребёнок, что выжить на войне был не должен. Как бы было сладко исправить сейчас это недоразумение, собственными руками… Чем больше она об этом думала, тем больше ненависти клубилось в ней и застилало глаза.

— У нас с вами одна цель. Я больше в Вечном Цукуёми не заинтересован. Мне нужно лишь поквитаться с Мадарой.
— Что же вдруг заставило тебя передумать? — ехидно протянула Цунаде. Она не верила Обито ни на секунду. Этот мерзавец тот ещё стратег, и какими бы то ни было моральными принципами его мозг не отягощён. Возможно, прямо сейчас он и не планирует нападать. Но только потому что ему самому это выгодно.
— Есть вещи поважнее счастья для всех. Вы хотели бы вернуть к жизни Дана, Цунаде-сама?
— Откуда ты знаешь про Дана? .. — вырвалось у неё раньше, чем она успела сообразить, что хоть он и был воскрешён в войне Кабуто, но Обито не может быть не в курсе состава своей армии.
— Вижу, что не отказались бы. Так вот, я о счастье любимых. Биджу с вами, не хотите мира — чёрт бы вас побрал. Значит, вы его и не заслуживаете. Но если можно сделать счастливым и защитить хотя бы одного, самого дорогого человека — разве это не самое важное?
— К чему ты клонишь? — Цунаде напряглась и стиснула кулаки. Ей не нравилось, что он полощет вслух имя Дана.
— Я не буду раскрывать перед вами душу, если вы этого ждёте. Я уверен, вы сами уже все из меня вытянули, у вас была такая возможность. Вы понимаете, о чём я, Цунаде-сама. Мне всё равно, как вы ко мне относитесь. Про Дана же я вам напомнил, чтобы вы поняли, чем я руководствуюсь. Союзники ведь должны знать о намерениях друг друга? Обещаю, Мадара будет мёртв. Он не успеет привести план в действие.
— Так значит, тебе нужен риннеган, чтобы убить Мадару. Где гарантия, что после этого ты не займёшь его место, устранив конкурента?
— Нет гарантий. И рыться в своей голове я вам не позволю. Вы уже знаете, что мне ничего не стоит взять риннеган силой, сейчас мой шаринган ещё сильнее, чем семнадцать лет назад, нападение на деревню в одиночку не станет большой проблемой. Однако я этого не хочу. Не буду лицемерно клясться в любви Конохе или просить прощения. Мне просто нужен сильный союзник, как и вам. Подумайте, насколько больше потерь вы понесёте, если пренебрежёте моей помощью. А это живые люди, у каждого семьи… Я не угрожаю, нет. Если только чуть-чуть, — улыбнулся Обито. — Просто подумайте, как вы будете потом родным бойцов в глаза смотреть, зная, что могли этого избежать. Если, конечно, сами выживете после противостояния Мадаре.
— Как же быстро ты забыл о своём поражении. Угрожаешь, говоришь! Больно было? Не помнишь уже? Напомнить?
Рука его сама собой потянулась к груди.
— Ну, Цунаде-сама, тут заслуги Альянса немного, — он снова усмехнулся. — А про Мадару я и не говорю, что я сильнее. Потому-то мне и нужна ваша помощь. Видите, я раскрыл все карты, я честен перед вами, — он театрально развёл руками. — Кстати, спасибо, что не добили меня. Я знал, что не прогадаю. Что вы помучаете меня, возможно, используете, но не дадите истечь кровью. Коноха добра даже к своим врагам. Вы тут интересовались… Больно было невероятно! Я почти дышать не мог. Думаю, вам приятно это слышать, могу повторить ещё, потешить ваше чувство ненависти. Мне не сложно, это меньшее, что я могу для вас сделать.
— Убирайся, — сузила глаза Цунаде. Он уже откровенно кривлялся, и это раздражало, как муха в рамене. — Я подумаю! Раньше завтрашнего вечера не возвращайся!

Он улыбнулся и, полыхнув шаринганом, растворился в воздухе.
Цунаде сжала бутылку так сильно, что горлышко, отвалившись, звякнуло об стол, осколки впились в руку и жидкость разбежалась вокруг, наполняя комнату резким запахом.

Она помнила ту девочку с лёгкой рукой, которая в полевых условиях произвела пересадку шарингана, да так, что он прижился. Впервые — не Учихе. Об этом в деревне много говорили. Цунаде даже довелось её учить какое-то время… Талантливая девочка, возможно, у неё врождённых способностей было даже больше, чем у Сакуры.

Сакура…

Цунаде сморщилась и потёрла лоб рукой.
Обито даже не счёл нужным прятать шаринган. Предположения о Какаши подтвердились. Копирующий ниндзя добровольно расстался со своим прозвищем. Второй же глаз наверняка был отнят у похитившего его Орочимару. Какаши, что ты наделал…

Главное, чтобы об этом не узнали старейшины.

Чёрт, почему вы с Наруто так ему доверяете, он же совершенно ненадёжен… И Сакура туда же. Девочка, ну зачем?

В своё время Цунаде отказалась от помощи Орочимару в воскрешении Дана. Она не могла пожертвовать всем и всеми ради одного человека. Пусть даже самого важного… Пусть даже ради самых важных двух… Иногда, тяжёлыми вязкими ночами, она жалела. Жалела до рыданий и истошной боли в сердце. Однако утро неизменно расставляло всё на свои места и приносило облегчение вместе с осознанием правильности поступка.

Но даже если этот фанатик не лжёт, он не Цунаде, он ради чего-то подобного не остановится ни перед чем. Кто бы ни встал у него на пути, намеренно или случайно. Такой союзник ненадёжен. Она не может так рисковать.

Но, чёрт, они действительно сейчас не способны идти против Мадары своими силами. Возможно, стоит воспользоваться этой возможностью и хоть как-то увеличить шансы. Мадара начал действовать… А значит, медлить нельзя, надо дождаться возвращения Наруто и Какаши и готовить армию. Снова…

«Мне нужно с кем-то посоветоваться», — поняла Цунаде. Однако внутренне она уже приняла решение, осталось только услышать от кого-то подтверждение для облегчения совести. «Нужно завтра вызвать Шикамару. Сейчас уже поздно».

Она подошла к окну и растворила взгляд в огнях вечерней Конохи.
«Пусть жители деревни ещё одну ночь поспят спокойно. Возможно, уже завтра нужно будет снова объявлять военное положение. Временному миру конец».

____________

Ханаби тут ужасно не нравилось. Столько времени провести в неподвижности, да ещё и теперь постоянно на кровати…

То, что происходило там, лучше не вспоминать — интуитивно чувствовала Ханаби. И получалось. Разве что вены на руках болели почти не переставая — из неё выкачали столько крови, что она несколько часов провела без сознания — Ханаби поняла это впоследствии по разговорам своих тюремщиков. И во время беспамятства, похоже, над ней тоже продолжали какие-то опыты. Больше всего Ханаби боялась за бьякуган. С самого начала ей перевязали глаза так, что она даже додзюцу активировать не могла. Она надеялась, что поверх повязки какая-то блокирующая печать и дело не в чём-то другом… Перед ней постоянно возникал образ слепого Обито. Теперь Ханаби с содроганием понимала, как ему было плохо. Эта темнота, жуткая до тошноты… Без глаз ей не быть шиноби. Даже её тайдзюцу основано на бьякугане, уже не говоря о ниндзюцу. Руки были связаны, темнота непроницаема. Первое, что сделала Ханаби после освобождения — украдкой потрогала, на месте ли глаза, и выдохнула из лёгких всю тревогу. Оставалось небольшое волнение, всё ли с ними в порядке, но это уже было поправимо. В госпитале сказали, что у неё истощение за счёт перерасхода чакры — и Ханаби вспомнила, как по прибытии в ту самую комнату кто-то прильнул к ней с мёртвыми ледяными прикосновениями, от которых она немедленно начала слабеть. Очевидно, эту технику обновляли, пока Ханаби была без сознания, иначе к настоящему времени чакра бы восстановилась хотя бы наполовину. В связи с этим ей запретили вставать и тем более — снимать повязку.

Обито занимал все её мысли. Он был примешан абсолютно к каждой. Каждая, даже самая посторонняя из них имела его оттенок. Это согревало и подбадривало. Всё-таки она ему небезразлична! Он пришёл за ней! Он вытащил её! Что бы там ни говорил о нём этот языкастый, Обито её не оставил. Она скучала по его рукам, ей не хватало возможности обхватить крупное, отзывчивое на ласки тело и забыться, питаясь его теплом.

Под шорох этих мыслей Ханаби незаметно провалилась в сон. Там, во сне, Обито прикасался к ней сильными руками, на которых почему-то то и дело сами собой возникали кровоточащие порезы. Обито их не замечал, но Ханаби, убеждённая, что ему больно, тянулась к ним, чтобы залечить, и вспоминала, что не умеет, что так и не научилась ирьёниндзюцу, и поэтому просто целовала, пачкая его кровью губы, и ранки заживали от поцелуев, но тут же возникали в новых местах. Ханаби, как щенок, тёрлась головой об его живот, показывая, что отдаёт ему всю себя, что принадлежит ему, и вдруг почувствовала, как волосы мокреют. Она взглянула вверх и обнаружила красный водопад, берущий начало из его груди в районе сердца. Ханаби в ужасе попыталась закрыть дыру руками, но кровь так и хлестала сквозь них, а Обито сидел неподвижно: казалось, он и этой раны не замечает. Ханаби попробовала поцеловать где-то рядом, с краешку — должно помочь, помогало же! Но кровь заливала ей рот и нос, она едва не задохнулась, и пришлось отпрянуть. Нужно что-то делать, он ведь так умрёт! И Ханаби пришла в голову идея, показавшаяся единственно верной. Она с какой-то неожиданной лёгкостью извлекла своё сердце и заткнула им дыру в его груди, перекрыв водопаду выход. Это место тут же затянулось кожей, и последнее, что Ханаби видела, умирая, — это его обеспокоенный, теперь полный боли взгляд…

Проснувшись, она поёжилась.
И всё-таки умирать — это страшно…
А вдруг она всё-таки умерла и эта темнота - всё, что теперь ей осталось?
«Обито… Где ты? Как ты? ..» — всхлипнула Ханаби, надеясь мыслями о нём развеять тревогу.
Единственное, что может заглушить страх смерти — любовь.

Беспокойство, вытолкнутое из головы его образом, стало растворяться в воздухе вокруг, отчего даже чернота становилась чуть бледнее и переставала так давить на глаза.

Если бы Ханаби могла, то она бы увидела то, что ещё больше привело бы её в чувства.

Там, за окном, из уличной темноты на неё пристально смотрели два красных глаза.

______________

Фрагмент XLIII.

Из грудной клетки к горлу подкатил саднящий комок. Обито сглотнул его, но тот вернулся, и теперь в этом месте стабильно пекло.

Вот всё и закончилось.
Конечно, с новой силой глаз он вполне мог бы применить гендзюцу к главе клана Хьюга, к Хинате, к… кому угодно в окружении Ханаби — заранее. Но не ко всей деревне же?
Кто-то непременно сболтнёт. Ограниченное Цукуёми с целью перевернуть всем мозги и заставить забыть о том, кто он на самом деле?..
Даже если и удастся, есть ещё и другие деревни, другие страны.

Ничего не выйдет. Ханаби рано или поздно узнает правду. Вероятно, уже завтра.
Пришло время прощаться.

Ладонь первой прошла сквозь стекло окна госпиталя — и вернулась обратно.
Он больше не сможет ей ничем помочь.
Он больше не в силах её защитить.
Ему не стоит усложнять всё ещё больше, чем есть.

Ханаби услышала, как за окном колыхнулась ветка и ударилась в стекло. Она повернула голову на звук.
Ветер.

________________

В темноте пещеры, разрываемой лишь пятернёй кидающегося то на одну, то на другую стену света факела, происходил разговор. Однако беспокойный огонёк был тут лишним. Оба собеседника вполне могли обходиться без освещения.

— Что я получу взамен? — раздался молодой, но хрипловатый голос.
— А что ты хочешь? — с задержкой ответил более взрослый, нехотя и снисходительно швыряя слова на пол как подачку. Казалось, ещё чуть-чуть и в темноте раздастся грохот их приземления.
— Поставим вопрос по-другому: а разве ты мне можешь что-то дать? — к концу фразы по голосу говорящего почувствовалась улыбка.
— Ну раз у тебя нет пожеланий, то довольно будет и того, что я просто сохраню тебе жизнь, — теперь улыбался старший. Звук его улыбки был веселее, увереннее, чем у второго.
— Мы оба знаем, что это только на время. Меня это не устраивает, — было слышно, как более молодой собеседник нервно переступил с ноги на ногу.
— Я могу добиться того, что мне нужно, и без твоего согласия. Просто так было бы проще. В том числе для тебя. Так что будет лучше, если ты сделаешь всё добровольно.

Раздался едва уловимый металлический лязг.
Свет настенного факела заметался, пытаясь выхватить из темноты какое-нибудь оружие, но так ни за что и не зацепился.

— Ну что ж, я согласен. Вижу, ты настроен серьёзно, — говорящий попытался вернуть себе улыбку.

И почти не было слышно, как он сглотнул.

______________

— Цунаде-сама сказала, что может тебя сегодня отпустить, если ты уже чувствуешь себя лучше… Ей пока некогда самой к тебе забежать…
— Наконец-то! Хоть кто-то! Нэ-сан, сними с меня эту чёртову повязку, с ней что-то не так, она как будто приросла!
— Подожди! Осторожно! Вот так…

Спустя полминуты Ханаби увидела мягко улыбающуюся Хинату. Уфф, как же это прекрасно, хоть и больно, и ярко…
Хината ойкнула, неожиданно оказавшись в объятиях Ханаби, а затем нежно погладила ту по голове.

— Как ты нас всех перепугала…

Ханаби шмыгнула носом и отвернулась в сторону. Она всё ещё чувствовала вину за свой побег. Куда бы её, такую острую, упрятать внутри, чтобы не заметно…
Они же ведь не знают? Разве они могут узнать? Она соврёт отцу, у неё ещё есть время подготовиться. В конце концов, если она единственный раз в жизни не сможет защитить то, что ей дорого, с помощью даже не оружия, а каких-то там слов… Разве она не сможет? Да ерунда!

— Как там Наруто? — спросила Ханаби, изображая искренний интерес и пряча за ним свои метания.

Хината, как водится, потупилась и порозовела. Она уже взрослая, ну сколько можно стесняться каждого пустяка?! Нервная система Ханаби была настолько расшатана, что следующую фразу она выпалила раньше, чем подумала, и, тем более, раньше, чем Хината успела ответить:

— А я вот тоже влюбилась!

Она заявила это гордо, намереваясь подбодрить сестру, наконец-то подтолкнуть её к откровенности, заставить поделиться… Но лицо Хинаты как-то нехорошо вытянулось, рот приоткрылся…
«Ну вот, что я наделала! Нет — это что с ней поделаешь?!» — Ханаби мысленно была ещё возмущена, но уверенность уже потихоньку стала от неё ускользать.

— И в этом нет ничего страшного! — к концу этой фразы Ханаби уже поняла, что натворила, и внутри заскреблось что-то неуютное. Но отступать уже было поздно.
— С Наруто всё в порядке, — дрожащим голосом выговорила Хината. — Он сейчас на миссии… А тебя сегодня ждёт отец, — она изо всех сил прятала глаза. — И, ты знаешь… Не верь ничему, что он скажет, хорошо? — торопливо закончила она.

Ханаби никак не могла решить, возмутиться ли ей по поводу того, что сестра игнорирует её признание, или промолчать.

— И пожалуйста, пообещай, что прежде чем предпринять что-то… серьёзное… ты сначала посоветуешься со мной. Я как твоя старшая сестра волнуюсь за тебя…
— Если ты об этом, то я, между прочим, уже!.. — с чувством начала Ханаби, однако была прервана вошедшим в палату.
— Наруто-кун?! Разве ты не… — на Хинате можно было уже смело жарить барбекю.
— Всё в порядке. Я клон, — засиял нарушитель спокойствия. Ханаби скрестила руки на груди и надулась. Она почти успела похвастаться сестре самым главным и заодно осадить её за чрезмерную опеку. Хината вон сама всё никак даже не признается Наруто! А Ханаби, значит, поучать вздумала! Да что она понимает!
— Наруто-кун… Как хорошо, что ты здесь… Не мог бы ты проводить Ханаби до дома? Мне самой нельзя пока отлучаться из госпиталя… А с ней срочно хочет поговорить отец, — в голосе Хинаты было столько мольбы, что Ханаби даже поостыла и не стала спорить. Более того, её посетила идея… Она хитро посмотрела на Наруто и кивнула своим мыслям.
— Конечно, о чём ты, Хината! — Наруто широко улыбнулся. — Ну, пойдём, Ханаби-чан! Доставим тебя бате в целости и сохранности, даттебайо!
— Спасибо, Наруто-кун! — растаяла Хината.

Ханаби же молча вскочила и резво протопала к двери. Сестра проводила её странным взглядом. Видимо, её удивило, что та легко согласилась на эскорт, возможно, Хината даже что-то заподозрила… Однако Ханаби не сочла нужным тратить силы на актёрство для сестры. Ей они ещё понадобятся сегодня для других зрителей. Внутри Ханаби всё пищало от предвкушения осуществления задуманного, и это значительно сглаживало тревогу перед встречей с отцом, загоняло её поглубже, оставляя ей маленький клочок перед дверью в самые дальние кладовые чувств.
Теперь-то она точно сделает так, что Наруто поймёт: лучше Хинаты никого нет, — и наконец-то пригласит её куда-нибудь!

Однако её планам не суждено было сбыться.
Как только они покинули госпиталь и нырнули в тёплый, солнечно-оранжевый конохский день, Наруто повернулся к Ханаби и спросил:

— Ты его любишь, да?

Ханаби аж споткнулась и, восстановив равновесие, уставилась на него. Наконец, она несколько запоздало догадалась возмутиться:

— Что ты такое несёшь?! Ты вообще о ком?! Не помню, чтобы я с тобой откровенничала! — мысли объявили в голове тревогу и теперь интенсивно роились в поисках решения неожиданной проблемы.
— Обито, — невозмутимо пояснил Наруто. Он с тех пор и бровью не повёл, спокойно стоял и ждал её ответа. — Я видел, как он трясётся над тобой. Это… очень необычно видеть.
— Я… — «Обито правда переживал?! Ух! Как же здорово!» — Ничего подобного! Тебе показалось! И вообще, нам надо торопиться!
— Ты ведь тоже первым делом о нём вспомнила, как пришла в себя. Признайся честно, ты к нему неравнодушна? — Наруто подбадривающе засверкал улыбкой.

Ханаби даже загляделась на неё.

— Да я!.. Ну, в общем, да… — буркнула она и в смущении пнула камешек под ногами.

Теперь она постепенно с ужасом обнаруживала, что заливается горячей краской до ушей. Это что ещё такое, наследственность?
Боги, что она только что сделала?..

— Ну вот, хорошо, что ты призналась, Ханаби-чан! — засмеялся Наруто и легонько хлопнул её по плечу. — Теперь я точно знаю, что тебе нельзя сейчас к твоему бате… — он вдруг посерьёзнел и сжал её плечо рукой. — Во всяком случае, до того, как мы поговорим…
— Ты собрался говорить с моим отцом? Но зачем? — Ханаби уже ничего не понимала и от этого чувствовала себя как-то по-детски беззащитно. Ей очень не нравилось это чувство, она успела от него хорошенько отвыкнуть.
— Да нет, даттебайо! С тобой поговорим… А пошли в «Ичираку»? А нет, там нельзя… — возразил сам себе Наруто и погрустнел. Но долго грустить он был в принципе не способен: — Ладно, пойдём я тебе покажу моё любимое место! Любимое после «Ичираку», разумеется!

Не дожидаясь, пока Ханаби опомнится, он схватил её за руку и припустил в противоположную сторону от кланового квартала. Почему-то ей уже сейчас казалось, что это ничем хорошим не кончится…

__________

Фрагмент XLIV.

Обито удалялся от госпиталя, а тот ещё царапал ему спину взглядом вслед.

Он последний раз хмуро посмотрел в сторону приземистого здания лаборатории — ворваться бы и забрать, что нужно… И плевать. Они его не поймают.

Но что-то продолжало его удерживать от этой крайности. Что-то было иррационально привлекательное в идее обрести союзника в лице Листа. Слишком иррациональное, чтобы Обито позволил мыслям задержаться на этом больше секунды.

Ему бы активировать камуи, но так приятно — по крышам, быстро, тёплый ночной воздух с силой бьёт в лицо…

И всё же тут было неуютно, что-то гнало его отсюда. Заметив уличных патрульных, которые тут же среагировали на подозрительного шиноби, он ушёл в карманное измерение.

Ему нужно было где-то перекантоваться в эту ночь. И следующий день. Давно Обито не ощущал себя таким неприкаянным. Тренироваться было нельзя — следовало беречь силы, которые за сутки могли и не восстановиться; до обретения риннегана никаких действий запланировано не было.

Почти.
Обито не сомневался, что будет с этим делом тянуть до последнего. Теперь так и выходило. Он не мог себя заставить приступить к нему, он знал, что это его перемелет в труху и что потом он будет долго ни на что не годен.

События последних дней и так здорово его морально вымотали, хотелось… отдаться чему-нибудь и ни о чём не думать. Забыться. Сбросить с себя всё.

Он снял номер в Скрытом Облаке, неподалёку от гостиницы, где остановились Какаши и Наруто. Обито их сегодня лично проводил — ему не сложно, а им топать сюда пешком не рационально.

Остаток времени до полуночи он пил внизу, в баре, пока не стал ловить себя на лёгком помутнении сознания, когда голова кружится ещё пока приятно… Потом, в темноте, он долго долбился в какую-то девку, кровать под ним жалобно поскрипывала. Он дотянулся до тумбочки, заправил мятые деньги ей в какую-то затейливую часть белья, которую она так и не сняла, потом разозлился, сорвал дурацкие тесёмки — деньги зашуршали, девка взвизгнула — наверное, он сделал больно. Обито сказал ей, что устал и что хочет, чтобы она всё сделала сама. Та сначала полезла на пол за бумажками, но потом отработала их сполна: обласкала лежащего без сил Обито с такой тщательностью, что он почти забыл о том, что никому не нужен, и особенно — в эту ночь. Оказалось достаточно пару раз хлебнуть саке из оставленной им возле кровати бутылки, — и разум окончательно померк, забился в угол… Но опьянение у Обито никогда не длилось долго. Чёртов мокутон в нём расщеплял любые яды в разы быстрее. И вот он уже лежал, таращась в потолок, и чувствуя вокруг себя космический холод, лезущий в окно вместе с голубоватой дымкой рассвета, ножом прорезавшей ночь.

Пришлось снова спуститься в бар и напиться так, что единственной мыслью, способной удержаться в голове, осталось, что нужно постараться не скинуть хенге. Он добрался до номера и проспал полдня.

— Обито…

Чёрт… Что?.. Отвали…

— Обито…

Иди в…

— Вставай уже, даттебайо!
— Пошёл ты… Да какого демона?! — рассвирепел Обито, получив оглушительную пощёчину.
— Ой, извини, кажется, я переборщил… — смущённо рассмеялся Наруто. — Бабуля Цунаде получила письмо от Гаары! У них пропал Шукаку! Ты понимаешь, что это значит?
— Как ты меня нашёл?!
— Я использовал режим сеннина и…
— Ясно, — Обито поморщился. — Что вы тут узнали?

Наруто путано рассказал, что Двухвостый и Трёххвостый ни с того ни с сего впали в ярость и атаковали других хвостатых, а потом просто… сбежали, прорвав барьеры. Чакра биджу настолько мощна, что барьеры, установленные шиноби, им просто нипочём, да и те были созданы лишь для защиты извне, но не изнутри… Семихвостый ринулся в погоню, но те быстро скрылись с глаз, словно растворились. И он — с ними. И Наруто теперь их всех почувствовать не удаётся, даже с помощью Курамы.

— С Шукаку то же самое?
— Пока не ясно. Гаара прислал короткое сообщение и обещал в скором времени прибыть в Коноху сам.
— Я надеюсь, они догадались изменить местонахождение остальных биджу?
— Какаши-сенсей думает, что нужно срочно искать для них джинчуурики, как мы и собирались. Чтобы они действовали в паре с шиноби. Так будет надёжнее. Но ни у кого нет столько чакры…
— Биджу осталось слишком мало. Всем деревням не хватит. Будет конфликт.
— Да ну, брось, мы же все теперь союзники… — улыбнулся Наруто, но что-то во взгляде Обито его остановило.

Обито привстал. Кровать скрипнула, обрушив на него этим звуком воспоминания о вчерашней ночи.
«Позор», — оценил он.

— Тебе… помочь? — с запинкой спросил Наруто.
— Я что, так хреново выгляжу?
— Как-то… да. Не очень, — он замялся. — Эй… послушай… ты прости меня. Я тогда наговорил лишнего. Я не должен был упоминать… её. Я видел, что тебе было больно от моих слов.

«Тогда тебе не стоило упоминать её и сейчас, мелкий садист», — подумал Обито и посмотрел на Наруто так, что тот опустил голову.

— Прости, в общем, — смущённо повторил он. — Ты мне нравишься. Ты правда второй я. Не хочу, чтобы ты держал на меня обиду.
— Чёрт, а давай ты просто заткнёшься?
— Я вижу, что тебе всё ещё больно, поэтому не злюсь на тебя за грубость, — внезапной широкой улыбкой Наруто напомнил Гая. — И не переживай, мой клон позаботится о Ханаби-чан. Она будет в безопасности. Она ведь не знает, так?

Обито почувствовал, как руки уже сами собой сжимаются в кулаки.

— Не лезь не в своё дело, — когда он говорил таким тоном, диалог прекращался, с кем бы ни вёлся.

Однако на Наруто, похоже, ничто не действовало, и тот продолжил как ни в чём не бывало:

— Ханаби-чан должна знать. Доверься мне, клон расскажет ей правду так, что она полюбит тебя ещё больше. Ты совершил много ошибок, но ведь не собираешься их повторять.
— Я что, вызывал психоаналитика? — тихо-тихо процедил Обито. — Или просил о помощи? Не заставляй меня убивать тебя за то, что ты покопался в моих мозгах и теперь этим допекаешь, возомнив себя всезнающим героем из пророчества.
— Я знаю далеко не всё, — серьёзно ответил Наруто. — Но единственное, что я знаю точно — это то, что любовь такой как Ханаби-чан для тебя — большая удача…
— Слушай меня, — ткань воротника Наруто натянулась и скрипнула под рукой Обито. — Чтобы ни ты, ни твои клоны ни на шаг не подошли к ней. Либо ты сейчас их при мне развеешь — а если у меня возникнут подозрения — проверю, — либо это делаю я с помощью силы Учиха.
— Нет, это ты слушай меня, — сдвинул брови Наруто и схватил Обито за запястье неожиданно сильно: ему даже пришлось разжать руку. — Я не позволю тебе навредить сестрёнке Ханаби, даттебайо! И шарингана твоего я не боюсь. Так что можешь молчать, сколько хочешь, но я должен сделать всё, чтобы её сердце не было разбито. Если Ханаби-чан узнает, что полюбила преступника, ей будет очень плохо, кроме того, этим она может случайно навлечь на себя гнев родственников! Должен быть кто-то, кто объяснит ей, какой ты на самом деле, и защитит твою чёртову репутацию, пока никто её не похоронил в её глазах ко всем чертям!
— Что здесь за петушиные бои? — раздался слева голос Какаши.

Оба обернулись на него как по команде, но Обито — с ненавистью, Наруто — с удивлением.

— Нам пора возвращаться в деревню. Мы узнали всё, что могли. Обито, ты перенесёшь нас?
— С удовольствием, — хищно улыбнулся Обито. — Мне как раз надо навести там порядок, — он с прищуром посмотрел на Наруто.
— Тогда давайте поторопимся. Не хотелось бы опоздать на похороны Сакуры… — Какаши отвёл взгляд.

Обито нахмурился:

— Есть что-нибудь от Паккуна?

Какаши помрачнел окончательно. Между бровями его пролегла глубокая складка.

— Есть. Но слишком дорогой ценой, — его голос стал жёстким, как будто ему приходилось заставлять себя говорить.
— Вы о чём? Что-то случилось, сенсей? — заволновался Наруто.

Какаши рассеянно глянул на того мельком, но Обито этого было достаточно, чтобы различить в его взгляде неизбывную скорбь, сдавливаемую со всех сторон, как прессом, силой воли.

— Четверо нинкенов мертвы. Половина команды.
— Не может быть… — ахнул Наруто.

Обито же терпеливо ждал продолжения.

— Остальные вели след до самого океана. Он оборвался в восточной части материка.
— Подробности? — не выдержал Обито.

Какаши посмотрел на него устало, но взял себя в руки и продолжил, теперь скрывая боль ещё тщательнее.

— Смерть наступила в одних случаях от стихии огня, в других — от холодного оружия. Предположительно, это были обычные кунаи.
— Стихия огня… — задумчиво пробормотал Обито. — Восточная часть материка… Речь идёт о Стране Горячих Источников?
— Паккун доложил, что след теряется чуть южнее, у границы Страны Огня, в районе моста, названного несколько лет назад именем Наруто, — последний на эти слова даже никак не отреагировал: так напряжённо слушал. — Однако Страну Волн, с которой тот соединяет материк, они тоже обследовали. Там ничего почувствовать не удалось. Нападавший будто скрылся в самом океане.
— Какаши-сенсей, но кто это может быть? Кому могло понадобиться убивать Сакуру-чан? — Какаши смотрел в пол, поэтому Наруто перевёл взгляд на Обито. По Наруто было видно, что он до сих пор не смирился. Возможно даже, до конца не осознаёт, что та мертва. Его готовность в любой момент сорваться с места, чтобы отыскать убийцу, напоминала скорее борьбу за жизнь Сакуры, чем жажду мести. Обито понимал его. Он как никто знал: чтобы смириться, иногда и полжизни бывает недостаточно.

Повинуясь внезапному порыву, он подошёл и положил руку на плечо Наруто. В глазах того промелькнуло удивление, но взгляд тут же потеплел.

— Ты клонов развеял? — с притворной суровостью начал Обито, просто чтобы что-то сказать. Почему-то идея о том, что Ханаби узнает правду именно от этого дурачка-идеалиста, который почти единственный, кто в деревне относится к нему хорошо, перестала казаться Обито такой нелепой. Всё равно она узнает. Так пусть лучше от него.

И всё же какую-то часть мозга продолжала сверлить мысль, что признаться он должен был сам.

— Пора, — произнёс Какаши.

Обито активировал камуи и направил на него взгляд. Но тут дверь распахнулась, толкнув Какаши в спину, так, что его даже чуть откинуло вперёд, и выбило из радиуса перемещения, выбранного Обито.

Какаши не услышал, что кто-то приближается к двери? Маловероятно.

— Не двигаться, — в комнату ворвались несколько шиноби в униформе Скрытого Облака. Один из них тут же присел и сложил печати: по полу побежали дорожки символов.

Прежде чем Обито успел понять, что тянутся они к нему, он интуитивно подпрыгнул и едва рефлекторно не атаковал, но сдержался и просто прикрепился на потолке, выпуская чакру из ног.
Нужно было ждать, что будет дальше.

— Какаши-сан, Наруто-сан, благодарим вас за то, что задержали его. Теперь он от нас не уйдёт, вы можете быть свободны, — произнёс тот, кто, по-видимому, был старшим.

Обито заметил, что кандзи печати теперь бегут к нему и по потолку, окутывая комнату целиком, и постарался телепортироваться в коридор так быстро, как только мог.
Удалось.

— Что вы тут делаете?! — был слышен оттуда крик Наруто. — Он больше не представляет опасности!
— У нас приказ Райкаге! Это ведь он похитил биджу!

Какаши молчал.

Обито напрягся.
Что-то здесь не так.

Через секунду шиноби из номера посыпались в коридор, и первым из них был Какаши.
Обито был уже готов. Какаши исчез раньше, чем что-то понял.
Однако для того чтобы выловить взглядом Наруто, потребовалось больше времени. Обито увернулся от нескольких сюрикенов, его собственный подсумок остался в номере, однако пары десятков ударов тайдзюцу пятерым из Кумогакуре хватило, чтобы оказаться на полу. Главное следить за тем, кто обладает странной техникой фуиндзюцу, и не дать ему больше сложить печати.

— Стой на месте! — крикнул Обито Наруто.

Тот, конечно, и не думал повиноваться. Он продолжал что-то вещать, пытаясь образумить нападавших.

— Чёрт тебя дери! — зарычал Обито, чувствуя, как каждую секунду об его кулаки и локти хрустят чьи-то зубы. Это был не простой отряд, и пару-тройку раз он-таки пропустил ощутимые удары, тем более что вынужден был концентрироваться на Наруто и том, с печатями. А последний, как назло, скрылся в самом конце, за спинами, и уже готовился к технике…

«Не убивать их, не убивать, — твердил себе Обито, чувствуя, что его тело в любой момент может интуитивно использовать мокутон. — Только межнационального конфликта сейчас не хватало…»

Добравшись наконец до бестолкового любителя спасения душ, Обито схватил его за куртку, чтоб не дёргался, как раз в тот момент, когда он выкрикнул: «Техника призыва!» — и уже прокусил палец. Обито стремительно телепортировал их обоих в камуи. Последнее, что он заметил краем глаза, — начальный символ ползущей по полу дорожки коснулся его ноги…

Странно, ему показалось, что сейчас перемещение заняло намного меньше времени. Может, Вечный Мангёкё позволяет управлять его скоростью?.. Надо поэкспериментировать.

Какаши встретил их безапелляционным:

— Быстрее, нам нужно в Коноху.
— Как это всё понимать? — выплюнул в него Обито.
— Я понятия не имею, что происходит, Обито. Похоже на то, что они почувствовали твою чакру в своей деревне и установили твоё местонахождение. Они ведь единственные, у кого ещё остались сенсоры…
— Нет, Какаши, похоже на то, что ты был с ними заодно.
— Ты с ума сошёл? — его удивление казалось почти искренним. — С какой стати я стал бы это делать?
— Не знаю, например, по приказу Хокаге. Или командующего Объединённой Армией Шиноби, обиженного недавно тем, что у него тоже украли зверька. Для тебя приказы всегда были важнее…
— Послушай, ты, — накинулся на него Наруто. — Какие бы у вас там тёрки ни были раньше, Какаши-сенсей — тот, кто учил нас работать в команде! Он ценит взаимопомощь больше, чем кто-либо, кого я знаю! Он не мог так поступить!
— Ну и как, где теперь ваша команда? Хорошо он вас научил?

Наруто замер, словно его сверху окатили ведром воды.

— Не смей так говорить о Какаши-сенсее! — заорал он с ещё большей яростью.
— Может, мне вытянуть из тебя правду шаринганом? Сколько ты продержишься? — обернулся Обито вновь к Какаши.
— Обито, прекрати пороть чушь. Я здесь ни при чём. Стал бы я тебе помогать, рискуя жизнью, а потом сдавать! Ты идиот, если не видишь, что я на твоей стороне. А теперь, если мы всё обсудили, нам нужно как можно скорее возвращаться в деревню.

Обито казалось, что у него сейчас пар пойдёт из ушей. Ему хотелось верить Какаши, но что-то внутри говорило: нельзя, нельзя… Ему потребовалось ещё немало времени, чтобы разобраться, что этим чем-то были совсем не недавние события.
В глубине души Обито так и не смог до конца простить тому гибель Рин.

Заткнув поглубже своё чувство опасности, он-таки переместил их обоих в Коноху, а сам направился туда, куда долго запрещал себе соваться. Больше тянуть с этим было нельзя, а настрой сейчас был как раз подходящий — взвинченный, боевой. Есть шанс, что так перенести это будет легче.

____________