Второй после Мадары. Часть 17

Фрагмент L.

— Что тебе нужно, Мадара? Ты снова за своё? — раздался надрывный рык Наруто. — Прячешься как последний трус!

«Ему не хочется драться с самими хвостатыми. Его можно понять», — подумал Какаши о Наруто.
В это время биджу разлетелись в разные стороны, очевидно, намереваясь атаковать Коноху сразу с востока, юга, севера и запада. Вмешательство Саске показало, что выдержать удар бомбы хвостатого земляная стена не сможет — и даже Сусаноо может с большим трудом. Поэтому оставалась надежда только на него и Наруто. Но как остановить ещё две бомбы?!
Однако кое-что Какаши показалось странным: если такое было возможно, то почему Мадара не сделал этого сразу? Почему не нанёс этот решающий удар — с четырёх сторон — самым первым?
Напрашивался вывод: он не хотел уничтожать Коноху. Это нападение… что? Демонстрация силы? Разминка? Провокация?
Если же Мадаре не выгодно уничтожать Коноху… Ему может быть нужно здесь только одно — риннеган.
Но тогда почему тем не менее сейчас биджу всё же собираются разнести деревню в клочья?! Значит ли это, что риннеган уже похищен, а весь шум был только для отвода глаз?!
Какаши резко дёрнулся в сторону госпиталя. Нужно проверить. Нужно чем-то занять себя, пока происходит то, что ни он, никто другой не может предотвратить. Какаши было не привыкать быть на волосок от смерти. Но ему впервые было… страшно. Он долгие годы искал смерти — его ничто не держало. Однако теперь, когда у него есть Наруто и Обито, он такого сказать не мог.
Пока он бежал, в голове фоном продолжали звучать мысли Наруто, благодаря покрову его чакры.

— Чёрт, Курама, в этом режиме я не могу использовать теневое клонирование!
— А как я, по-твоему, сделаю бомбу, если буду внутри тебя?! Мы не успеем создать столько клонов и снова перевести их в этот режим! — Лис уже собирал огромный дымящийся чёрный шар, заняв позицию против Семихвостого.
— Но что нам делать?! Их четыре! Нам нужно отразить их все!
— Обито сдержит ещё одну! — рявкнул на него Лис, чтобы тот ему не мешал готовить технику.

«Обито?!» — Какаши как током ударило. Но как Обито?..

— Его Сусаноо должен выдержать ещё одну атаку! Вряд ли больше, — уже тише добавил Лис.

«Так это был Обито?»

— И что с ним будет после этого? — ошалело спросил Наруто.
— Хватит разговоров!!! — прикрикнул Лис.

Какаши почувствовал всем своим существом, как Наруто подобрался. Значит, удар будет сейчас…
Он сцепил зубы и заставил себя не смотреть по сторонам — только прямо, на двери приближающейся лаборатории госпиталя, охраны возле которых не наблюдалось. Плохо, очень плохо…
Подбежав к ним, он не понял, что произошло. Была вспышка и такой удар, что сотряслась земля.
Но Какаши и окружающие здания остались целы. Он даже устоял на ногах — лишь инстинктивно присел на корточки, касаясь почвы кончиками пальцев.
Недолго раздумывая над причиной отсрочки гибели и тем более — причиной отсутствия караула, Какаши бросился к дверям и выбил одну из них.

_________________

— А вы вовремя, Сон Гоку, Кокуо, Сайкен, Гьюки! — радостно прокричал Наруто. — Отличная работа, ребята!
— Простите за задержку, — сдержанно ответил Сайкен.
— Не благодари, Наруто, — пробасил Сон Гоку.
— Мы должны были успеть, — поддержал его Кокуо, махнув хвостами.
— Не расслабляйтесь! — перебил поток любезностей Гьюки. — Наруто, мы по двое успели собрать бомбы и отразить атаки лишь с двух сторон: с севера и востока. С юга мы не успели…
— С юга… Значит, там был Обито! Скорее туда!

Цунаде и Сайкен рванули первыми, за ними — Наруто и Курама. Сон Гоку, Кокуо и Гьюки остались контролировать биджу-врагов.
Обито с виду был цел, но лежал на спине и не шевелился — похоже, был без сознания. Голубая дымка вокруг него уже почти совсем исчезла — оставшиеся жалкие клочки будто растрепало ветром — и они продолжали таять. Он был единственным, на кого Наруто тогда не распространил чакру — в тот момент из-за покрова Сусаноо тот казался надёжно защищённым.
Наруто вошёл в режим сеннина и убедился, что Обито жив, но оглушён ударом и дефицитом чакры: вероятно, он обновлял Сусаноо целиком непрерывно и неоднократно в процессе удержания атаки.

— Я займусь им, Наруто. А вы продолжайте защищать деревню! — приказала Цунаде.

Наруто оторвал взгляд от Обито, поднял голову. И в этот момент кое-что бросилось ему в глаза, чего он не замечал раньше.
На самом горизонте позади снова собравшихся вместе Шукаку, Мататаби, Исобу и Чомея вырисовывались две чёрных фигуры. Они были так далеко, что можно было различить лишь силуэты: округлый и рваный по краям и вытянутый, напоминающий плащ с капюшоном. Более того: в этом направлении Наруто явственно различил чакру Мадары. Он прислушался ко второй чакре…

— Курама!
— Понял, — ворчливо протянул тот.

Но стоило им метнуться в эту сторону, как биджу, как по команде, развернулись и… обратились в бегство.
Чёрные фигуры на горизонте исчезли.
Наруто и Курама некоторое время продолжали погоню, однако биджу удалялись какими-то скачками, словно преодолевали за раз огромные расстояния в секунды. Три таких видимых скачка — и они пропали совсем. След их чакры оказался до конца заглушён другими — это означало только одно: они уже чрезвычайно далеко.

— Ну и что это было?! — утёр пот со лба Наруто.

__________________

— Теперь я наконец-то могу выйти?! — сердито выпалила Ханаби, скрестив руки на груди. — Сколько можно? Я тоже шиноби и кое-что могу! Я могла помочь!
— Это был приказ вашего отца, Ханаби-сама, — ответил шиноби, тот самый, напарник Токумы, которому отец сразу же после сообщения о нападении на деревню велел отвести её в убежище под домом и ни под каким предлогом не выпускать. Кроме них, здесь были женщины, дети и старики клана. Во время отстройки деревни после нападения Пейна было решено под каждым крупным зданием сделать такие бомбоубежища.
— Это унизительно!

Шиноби развёл руками: дескать, понимаю, сожалею, но ничего не могу поделать.

— Хиаши-сама волнуется за вас. Вы будущая глава клана. Мы все хотим, чтобы вы были в безопасности.
— Глава клана, глава клана! Надоело! — Ханаби надулась и отвернулась. — Почему меня никто не спрашивает, чего я хочу! — она пользовалась тем, что можно позволить себе выпустить пар: перед отцом такую истерику не устроишь.

Огромный люк наверху открылся и свет оттуда резанул по глазам.

— Всё закончилось! Враг отступил! — отрывисто раздалось из отверстия. — Была команда, разрешено покинуть убежища!

Ханаби первая метнулась к лестнице, едва не сбив с ног по дороге какого-то мальчишку-подростка. Кроме представителей клана Хьюга, здесь были жители маленьких соседних домов, для которых это бомбоубежище являлось ближайшим. Мальчишка посмотрел на неё отсутствующим взглядом, от которого Ханаби поёжилась. Но ничего не сказал.
Оказавшись на улице, она огляделась: отсюда каких-либо разрушений не было видно. Она заметалась в поисках лиц в форме шиноби, чтобы узнать, что произошло и все ли живы. Но попадались почему-то одни гражданские, и Ханаби решила впустую не тратить время:

— Бьякуган!

Ханаби охнула. Но не только от того, что впервые применила бьягукан за столько долгое время, и к тому же после болезни. Было ещё две причины.
Первая — с востока часть внешней, защитной стены деревни была разрушена, и рядом несколько домов частично превратились в груды камня. Под обломками виднелся маленький сгусток чакры. Остальные, большие сгустки, скользили мимо — по своим делам. Похоже, тот видела только Ханаби. Он был недвижим.
И второе — чуть дальше, ближе к югу, концентрация всеобщей суеты достигала апогея. По-видимому, там произошло что-то страшное.
Что может быть страшнее смерти, Ханаби представить было сложно. Несколько смертей?.. Смерти детей?..
Почти не раздумывая, она метнулась на восток.
Она рассмотрела вблизи сгусток чакры под камнями. Ребёнок был жив и цел, он попал ровно между кусками стены, что его и спасло, однако сверху это место прочно завалило. Ханаби постаралась сдвинуть нагромождение, но потерпела неудачу.
Она беспомощно оглянулась по сторонам, но, как назло, прохожие именно сейчас здесь повывелись, а отряд, разгребающий завалы (Ханаби была уверена, что такой есть), по-видимому, сюда ещё не добрался.
Не деактивируя додзюцу, Ханаби сконцентрировала чакру в тенкецу на ладонях. Незадолго до кайтена Неджи учил её этой технике… Она довольно сложна — поток испускаемой чакры должен быть мощным. Ханаби ни разу не приходилось её применять по назначению. А теперь повод как нельзя кстати.

— Восемь триграмм: Камнерушащий удар!

С первого раза по камню поползла змейка-трещина. Со второго он разлетелся вдребезги.
Крылья успеху Ханаби подрезало то, что освобождённая девочка лет четырёх тут же вскрикнула и схватилась за ручку. Осколок разрушенной глыбы вонзился в неё — не слишком глубоко, но для ребёнка более чем ощутимо, — а вытекшая кровь покрылась осевшей сверху каменной крошкой.
Ханаби пожалела, что нет с собой аптечки. Медик, блин.

— Не плачь. Сейчас мы найдём твоих родителей, — Ханаби осторожно достала ту из расщелины.

Однако девочка и не думала успокаиваться. Она рыдала навзрыд у неё на руках. Ханаби чуть было не пожалела о том, какая ответственность на неё свалилась. Что теперь делать?
Вдруг какой-то проходивший мимо шиноби выхватил у неё девочку и куда-то стремительно понёсся с той на руках. Ханаби не успела ничего понять и ошеломлённо проводила его взглядом вслед.
Она ощутила укол фрустрации. Ей хотелось благодарности, чтобы её заслуги оценили. Не получив ничего, она почувствовала себя использованной; но в то же время испытала облегчение: больше не надо было думать, что делать со спасённой девочкой.
Между тем суета у южной стены поутихла. Большинство разбежались по насущным делам: нужно было приводить в порядок деревню. Когда Ханаби оказалась там, она увидела, как с колен поднимается Цунаде-сама, спиной к ней, а возле ног той кто-то лежит.
Подойдя ближе, Ханаби в ужасе прикрыла рот рукой. Она заметалась: стоит ли подходить, можно ли? Нет ли поблизости отца? Но в какой-то момент что-то переклинило в голове, слово перещёлкнули тумблер — и Ханаби уже сидела около лежащего, хватала за горячие бока сквозь влажную водолазку и едва не плакала.
Вдруг звуки резко ворвались в её жизнь:

— Ханаби! Я тебя спрашиваю, какого чёрта ты тут делаешь?! Хиаши меня прикончит!

Не дождавшись ответа, Пятая подняла её за шкирку.

— С ним всё? В порядке?.. — выговорила Ханаби.
— Да тебе какое дело! В порядке, чёрт, что ему сделается! Ты хоть понимаешь, что со мной сделает твой отец, если увидит тебя здесь?! Вон отсюда! Возвращайся в квартал Хьюга! Это приказ!

Ханаби нервно кивнула, подчиняясь, и Хокаге ослабила хватку. Ханаби сделала шаг в сторону, но тут же дёрнулась назад:

— Ему ведь нужна помощь, а можно?.. — затараторила она.
— НЕТ! — рявкнула Цунаде. — Чтоб через секунду тебя здесь не было!

Убегая, Ханаби включила бьякуган, наблюдая затылком, не уйдёт ли Пятая. Но та стояла и смотрела ей вслед. Наверное, терялась в догадках, зачем Ханаби просилась остаться. Ханаби почувствовала острый стыд. Как глупо она себя повела… Зачем… Теперь у Обито будут проблемы. Но, главное, с ним всё в порядке. Однако же он без сознания… Уже одно это плохо. И как он здесь оказался?..
Обрывки мыслей топтались на месте всю дорогу до квартала. Однако, входя в ворота, Ханаби уже чувствовала, что план родился сам собой. Осталось немного.

________________

— Бабуля Цунаде! Зачем вы её прогнали? Ханаби-чан хотела помочь! — подбегая, возмущался Наруто. — Вы ведь всё равно не будете им заниматься, ведь так? — строго и сердито взглянул он ей в глаза.
— Ей нечего здесь делать! Как и тебе! Всё тебе надо, — добавила Цунаде себе под нос. — У тебя нет других дел?! Так я тебе сейчас найду!
— Обито всех нас спас! Ну вы даёте! — почти закричал он. — Не хотите оказать ему элементарную помощь! Или хотя бы дать о нём позаботиться другим!
— Я не нуждаюсь в заботе, — раздался снизу хриплый голос. — И в адвокате. Наруто, займись своими делами.

Цунаде оглянулась и обнаружила, что Обито попытался подняться. Но его лицо, и без того изуродованное, исказилось от боли, и он хлопнулся на спину снова.
Наруто кинулся к нему:

— Эй, братец, ты как?

Обито покосился на него.

— Это всё Сусаноо. Ничего, пара часов, и я приду в себя.
— Верю! Но у тебя совсем нет чакры. Вряд ли ты будешь восстанавливаться так же быстро…

Цунаде фыркнула и ушла. С каких это пор он соображает в этом? Ну вот и пусть с ним нянчится. У неё есть дела поважнее. Мышцы Обито действительно сожжены Сусаноо и перерасход чакры не даст им регенерировать ещё долго — как минимум пока чакра не восстановится хотя бы на треть. Так что ещё сутки, а то и двое он точно будет не боеспособен. Так или иначе, пока враг не объявился снова, он всё равно не понадобится. Зато хотя бы не будет приставать.
Пусть даже Обито доказал серьёзность своих намерений… Этого не достаточно, чтобы искупить его грехи. К тому же он посмел поднять на неё руку! Да ещё так унизительно! Этого она ему не простит.

_______________

Обито почувствовал запах лекарств и едва не застонал. Вот чёрт, угораздило же! Сквозь веки пробирался стерильный белый свет — такой бывает только в больнице. Меньше всего сейчас он хотел оказаться здесь.
Да и как он, собственно, мог тут оказаться?!
Воспоминания хлынули сплошным потоком. Он едва успевал различить среди них Наруто, который обещает подлечить его чакрой Девятихвостого и не может, потому что собственные силы того после всего тоже кончились. Из этого потока вдруг выплелась ниточка с Ханаби. И чем дольше он концентрировал на ней внимание, тем больше она превращалась в толстый канат, пока в конце концов совсем не материализовалась рядом с ним. Ханаби действительно сидела тут и гладила его руку.

— Не вставай, — поспешно проговорила она, увидев, что Обито дёрнулся. — Я не хотела тебя будить…
— Я уже наигрался в медсестру в прошлый раз, — от боли это прозвучало грубее, чем нужно, но Обито не стал смягчать слова даже после.

Что-то было не так. Сверху в глаза ему била ребристая продолговатая лампа технического света и не давала рассмотреть помещение. Только привыкнув, он понял, что находится совсем не в больнице. А… в пещере? В подвале?

— Что это за место?
— Наруто помог доставить тебя сюда. Это бомбоубежище клана Хьюга.
— Класс, — оценил Обито. — Моя новая тюрьма? — он снова дёрнулся, проверяя, не скованы ли руки. Оказалось — ещё как. Но лишь болью.

По-видимому, выглядел он паршиво, — раз Ханаби тут же обхватила его за плечи и прижалась лбом к виску. Оглушённый этой внезапной избыточной нежностью, он некоторое время молчал. Если в нём и было что-то такое, то он растерял это в бою — слишком много сил тот отнял.

— Наруто сказал, что я вряд ли смогу помочь, надо просто ждать… Но неужели нельзя совсем ничего сделать?

Обито резко пожал плечами. Уфф… Слишком резко. Давно ему не было так хреново.

— У меня есть одна идея. Можно я попробую? — Ханаби явно не знала, как к нему подступиться, и Обито не пытался ей помогать. Он тяготился сейчас этой заботой, словно она достаётся ему по ошибке и это, разумеется, скоро выяснится — что он крадёт чужое. К тому же ему нужно было о многом подумать, а Ханаби… отвлекала. Эти её руки, лоб… Обито сейчас нельзя расслабляться. Но, чёрт, как действовать, когда даже вздохнуть трудно! Он злился, понимал, что Ханаби это видит, — и злился ещё больше. — Только придётся потерпеть, — добавила она.

В приступе обречённого мазохизма Обито прикрыл глаза в знак разрешения. Хуже, чем есть, уже не станет. По крайней мере, она будет чем-то занята и перестанет с ним разговаривать. Он чувствовал, что её голос неумолимо утягивает его туда, в каменные стены базы в Дожде, как какое-то принудительное камуи. Ему туда нельзя, нельзя, никогда было нельзя. И тем более — сейчас.
Однако в следующие несколько минут стало понятно, что хуже, оказывается, быть могло.
Обито едва не выл от боли в сорванных мышцах, пока Ханаби интенсивно мяла каждую из них — для ускорения процесса заживления. Она сказала, что Хината однажды делала так Неджи после одной из его собственных нечеловеческих тренировок: таким образом усиливается кровообращение и молочная кислота покидает мышцы быстрее. Обито совершенно не был уверен, что в данном случае дело в молочной кислоте, и всё же не противился: было во всей этой процедуре нечто садистское, но отрезвляющее. Он словно наказывал себя таким образом за бестолковую помощь Конохе. Бестолковую — потому что после стало очевидно, что риннеган Цунаде возвращать ему явно не собиралась. И чем лучше он это понимал, тем больше в нём копилось решимости. Обито был благодарен Ханаби за то, что она не боялась причинить ему боль. Ему даже казалось, что она испытывает от этого какое-то удовольствие, потому как именно он был вынужден в итоге прервать процесс — мысли спутались и выдержка подыстончилась. Он и так сейчас выглядит достаточно слабым, чтобы ещё и начать скулить щенком. Хотя, возможно, именно этого Ханаби и добивалась — ей явно нравилось его жалеть.

— Ну как, лучше? — она выглядела довольной собой.
— Намного, — соврал Обито. Чёрт, сколько должно пройти времени, прежде чем он выберется отсюда?
— А я знаю ещё один способ, — Ханаби хитро зыркнула в сторону его живота. Обито только сейчас с удивлением почувствовал эрекцию. Похоже, он совсем слетел с катушек, если его такое… возбуждает.
— Нет, — он крепко остановил её руку своей. Мышцы взорвались болью от кисти и до плеча. Обито охнул. И мстительно обратился к члену. Ну как, и это нравится?
— Почему? — в её голосе мелкнули истеричные нотки. Обито молчал. — Ты меня не хочешь? Это всё… что это было?! Ты так привык, да? Я очередная дура, которая повелась? — от удивления он взглянул ей в глаза: слёзы. — Что ты за чудовище! — словно хлёсткий удар плетью — щёлк!

Сердце мгновенно засаднило. Он чудовище. Да, действительно так. Урод — морально и физически. Его даже заводит чёрт знает что! Заслуживает ли он, такой, — Рин?
Ханаби отвернулась левее. Сбоку стало хорошо видно, как слёзы блестят в свете этой дурацкой лампы.

— Я предупреждал, — процедил он сквозь зубы. И больше ничего не мог сказать. Слишком больно.

Ханаби — чёрт бы её побрал! — тут же встревоженно положила ладошку ему на грудь и взглянула в глаза.
Зачем! Он чудовище! Его надо бояться и ненавидеть, а не жалеть! Он заслужил это всё! Он заслужил даже смерть — уже давно, в тринадцать! И тем лучше — он бы уже давно ждал там Рин!

— Прости. Я не должна была так говорить.

Да чёрт, давай сильнее, жёстче — с ним надо так!

— И за это прости, — она скосила взгляд в сторону. — Ты… у тебя всё болит, а я со своими… фантазиями.
— Тебе рассказывали, как умер твой брат? — Обито старался говорить так, чтобы хватало сил терпеть напряжение грудной клетки.

_____________

Фрагмент LI.

— Тебе рассказывали, как умер твой брат?..

Неджи умер как герой, наверняка его смерть была болезненной… Но причём здесь это? Обито намекает, что ему пришлось не хуже всех — вроде того, что, в отличие от Неджи, он хотя бы жив?

— Не то чтобы… Подробностей я не знаю, но он умер достойно. Достойно гения. Ты был там? Ты видел?
— О-о-о, более чем! — Обито рассмеялся рвано, зло.

Он жалеет, что не умер вместо него? Он… завидует Неджи?

— Обито? О чём ты говоришь?
— А ты спроси у своей сестры, — в его голосе клокотал нервный сарказм.

Хината? Не может быть… Нет, этого не может быть. Она ни при чём. Она не могла. Ведь не могла?..
Но цепную реакцию спонтанных умозаключений было уже не остановить. Ханаби быстро вообразила дикую конструкцию вроде треугольника Обито-Хината-Неджи, где Неджи — проиграл… совсем. Боги, какой кошмар. Ханаби почувствовала, как её голова плавится.
Её атаковали воспоминания, как Хината аккуратно перебрасывает волосы Неджи на грудь, массируя ему перетренированную спину. Как она всегда рвалась за ним, как она мечтала быть на него похожей…
Могла ли Обито нравиться Хината? Мог ли он…

— Что ты смотришь так? Неужели доброй души не нашлось рассказать тебе, что его убил я?

_________________

Ханаби поверила ему сразу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он говорит правду. И Ханаби мгновенно пожалела, что он не промолчал.
Словно воздухом её ударило так, что отбросило от него. Обито в секунду очень сильно постарел. Он всё ещё зло улыбался, всё ещё морщился от боли, даже следы тяжёлых ранений, что когда-то свели их вместе, тоже всё ещё были здесь — навсегда запеклись на его груди и животе в виде длинных поперечных шрамов, от которых Ханаби когда-то в постели не могла оторвать пальцев — ласкала и ласкала, как будто продолжала лечить.
Но это уже был чужой человек. Опасный. Возможно, опаснее, чем кто бы то ни было, кого встречала Ханаби. Опаснее Орочимару.
Убить её брата? И любить её сестру?
К своему стыду, Ханаби даже не знала, что хуже.
Похоже, какие-то рефлексы сыграли за неё, потому что она вдруг обнаружила, что в её руке оказался кунай, а тело застыло в оборонительной позиции.
Что-то дрогнуло в лице Обито. Страх?.. Разве он боится… хоть чего-нибудь? Ханаби не могла припомнить, чтобы боялся. Но сейчас ей этого очень хотелось.
Зачем он рассказал ей это? Значит ли это то, что он собирается напасть? В понимании Ханаби о таких вещах рассказывают только перед смертью. Собеседника или… своей.
Мысль о Неджи больно уколола в сердце. «Мог ли он сам напроситься на удар Обито? Могло ли быть что-то, что смягчит его вину?» — против воли закопошились малодушные надежды.
Стоп, сказала себе Ханаби. Это абсурд. Она делает выводы на пустом месте. Она не так поняла. Очевидно, Обито имел в виду другое.

— Что ты сейчас сказал? — её голос напомнил писк, и Ханаби разозлилась на себя, осознав, как жалко она выглядит.
— Я был тем, кто прикончил твоего брата. Ну? Что ты сделаешь? Убьёшь меня?

Остатки разума шептали Ханаби, что первой вступать с ним в схватку не стоит. Как бы Обито ни был травмирован, постоять за себя сил у него хватит. Ей уже не раз посчастливилось наблюдать его нечеловеческую выносливость. И пусть он даже только что едва не стонал от её рук, пусть ему сейчас очень больно, действительно больно… Мысленно подбирая точки, куда ударить было бы эффективно, Ханаби словно резала себя заживо. Ей было приятно, когда он доверял ей своё тело, терпел боль от её рук как необходимую, такой сильный — покорялся… Однако сознательно ударить его на поражение было выше её сил.
Но что за страшные слова он говорит? От них веет стальным холодом оружия и сильнейшей опасностью. Кто там — внутри её Обито? Внутри его такого родного тела?
Разве он мог желать смерти Неджи? Ханаби вспомнила, каким ударом для неё была его смерть.
Почему?..

— Почему? — вслух повторила Ханаби и инстинктивно подняла кунай выше — на уровень лица. Ей вдруг очень захотелось убежать отсюда, хоть куда-то деться из этого царства абсурда и опасности. Она активировала бьякуган, чтобы контролировать сзади расстояние до люка вверху и одновременно держать в поле зрения Обито.
— Боишься, что я солгу? — хмыкнул тот. — Мне больше нечего скрывать. Я убил его как и многих других глупцов, действовавших наперекор всеобщему счастью. Для тебя это, наверное, пустые напыщенные слова? Сколько тебе лет? Едва двадцать? Даже если ты до того ещё не успела познать боль, разве его смерть не заставила тебя понять, что этот мир — жестокая ошибка? Что он несовершенен настолько, насколько вообще возможно? В совершенном мире он бы ведь не умер, верно? Но твой брат сам отверг такой мир и поплатился за это. Я предупреждал. Я предупреждал их всех.

Ханаби сглотнула. Происходящее окончательно перестало казаться реальным. Хотелось коснуться Обито, почувствовать связь, спросить мягко, всё ли в порядке, — ведь очевидно, что его рассудок функционирует совсем не так, как надо, если не сказать хуже. Хотелось убедиться, что он просто ударился головой и это последствия травмы. Иначе это всё не имеет смысла.

— В этом чёртовом мире всё наперекосяк! Зря я дал ему шанс! — он хлопнул кулаком по земле и скривился от боли, свирепо и жалобно одновременно.

Ханаби увидела всплеск чакры — и Обито оказался ровно перед ней: шуншин. Он схватил кунай поверх её запястья и дёрнул к своей груди.

— Давай.

Его ладонь была сухой и горячей. Он сжал её запястье почти до хруста, затем ослабил хватку.

— Ну? Ты ведь хочешь этого.

Обито двигался обманчиво легко, но Ханаби словно чувствовала всем телом, как ему всё ещё больно.
Она ни в коем случае не хотела его смерти. Кисть разжалась, и кунай, блеснув, полетел вниз. Обито дёрнул бровью, затем презрительно скривился.

— Бей, или я тебя убью. Я чудовище, ты сама говорила. Ты ведь не сможешь жить, зная, что могла отомстить за смерть брата и многих других коноховцев, но не сделала этого. Или я, или ты. Выбирай. Ты шиноби, чёрт возьми, или никчёмная слабая девчонка?

Ханаби всхлипнула, и вдруг ей овладело то чувство — когда всё ради победы, как во время спаррингов с Хинатой. Хината. Как она посмела?! Жестокость в такие моменты автоматически превращается в преимущество; либо ты, либо тебя.
Только сейчас глаза Обито заалели. Он так провоцирует её или собирается защищаться?
Думать некогда; Ханаби бьёт обеими ладонями чакрой в основной очаг, с силой, не достаточной, однако, для лишения жизни. Как бы ей ни было душно и страшно, она не может заставить себя летально ему навредить. Обито от удара отлетает спиной, падает на земляной пол и морщится почти с наслаждением и триумфом, словно это он победил. Он не кашляет и не задыхается от такого удара как Хината. Его чакра некоторое время хаотично мечется и вдруг начинает течь ровнее. Обито неподвижен, и Ханаби делает пару шагов к нему, концентрируя чакру в руках. Она ещё не победила. Но должна победить. Он не посмеет унижать её, манипулировать ей, как малолетней девчонкой. Она кое-чего стоит, и она докажет ему это. Отныне никто не посмеет ей помыкать. Даже отец не посмеет!

_______________

Кажется, она всерьёз решила его убить. Эта мысль Обито одновременно веселит и даже заводит. Он чувствует, как находят выход те эмоции, которые он в последнее время слишком долго держал в себе — злость, фрустрация, волнение, — и как исцеляюще саднит покарябанное эго. Сейчас он почти хочет её — так горят её глаза, так впечатляюще смертоносны её руки. Он вспоминает, как этот рот опускался на его член, как это было дурманяще, одуряюще. Обито разбит так, что почти ничего не может сделать, кроме как постепенно копить крохи чакры на камуи. Он не уверен, что успеет, однако это всё, что ему остаётся. И этот риск по-своему сладок.

____________

Он медленно поднимается из последних сил, словно только ради того, чтобы умереть с достоинством.
«Ты не умрёшь, — мысленно зло обещает Ханаби. — Но больно будет».
Она делает шаг. Ещё один. И ещё. Токи чакры нетерпеливо колют руки. И вдруг Ханаби останавливается как вкопанная. Её ноги тяжелеют от пришедшей в голову простой мысли и отказываются дальше идти.

«Или лучше называть тебя Тоби?..» — мерзкий шёпот Орочимару.
Солнце в волосах Наруто...
«Тоби там у них… главный был, в общем…»
«Ну, так и есть… Он и есть Мадара…»

Только в одном случае весь недавний бред Обито обретает смысл.
Она с трудом разлепляет склеившиеся губы и надрывно выпаливает:

— Кто такой… Тоби?

Вопрос запоздало эхом бьётся о стены убежища, множится и тонет в пустоте, развороченной спиралью исчезающего в пространстве Обито.

______________

Обито появляется в измерении Камуи, а вслед за ним туда врывается вопрос Ханаби. Он тут же беспардонно в голове ультразвуком шинкует последние мысли.
Что ему, в конце концов?
Почему так больно?
Обито просто не успел бы ответить. Да и так всё ясно, разве нет? Когда-то с этим должно было быть покончено. Ему осточертели маски. Хотелось голой, простой правды. Теперь это он, никакие дополнительные личности его не раскалывают. Он един, цел. И так проще.
Чакра прибывает. Ханаби во время удара — к слову, весьма ощутимого, — как-то удачно толкнула её своей и индуцировала процесс возобновления. Обито чувствовал приятную щекотку регенерации, оживившейся вместе с притоком чакры. Не дожидаясь сколько-нибудь значительного исцеления — потерпит, не впервой, а время дорого, он и так достаточно задержался, — Обито воссоздал в памяти запечатлённый шаринганом образ госпиталя и рядом с ним — маленькой лаборатории. Внутренний её вид он не знал, поэтому через камуи пробраться прямо туда не вышло бы. Только рядом.
«Чёртова Цунаде, прикончу тебя, как только увижу», — пообещал себе Обито, возвращаясь из карманного измерения в осточертевший ему мир.

______________

Какаши беспомощно носился между столами — он и не подумал, что тут столько помещений, а в них — столько сейфов! Что в них? Особо опасные вещества? Что будет, если он станет ломать каждый? Что если здесь неизлечимые вирусы или ещё что похуже? Взрывные смеси? Яды? Как бы сейчас помог шаринган!
Однако следов вторжения не наблюдалось. Он бы почувствовал. Долгие годы опыта службы в АНБУ, где задания по хищению различного рода ценных артефактов из защищённых хранилищ были едва ли не самыми распространёнными, помогали понять, куда смотреть — и взгляд сам ощупывал нужные места в поисках следов взлома. Типичный лабораторный антураж: яркий иссиня-белый свет, половина стен из прочного прозрачного пластика и всё с виду цело и на месте. Ноль. Ничего.
Однако поручиться Какаши всё же не мог. Кто знает, какие техники у Мадары припасены в рукаве?

— Кучиёсе-но-дзюцу! — хлопок. — Паккун, скажи, чьи запахи ты здесь чувствуешь? — заторопился он.
— И тебе привет, Какаши, — почти бесстрастно проворчал Паккун, однако всё же снисходительно принюхался. — Ну… Цунаде… Шизуне… Шихо… Какая-то мерзость… — Паккун поморщился, казалось, он вот-вот зажмёт нос лапой. — Митоку… Юрика… Обито…
— Обито?!
— Какаши, что тебе здесь надо? — тут же раздалось сбоку. — Соскучился по бинокулярному зрению? Охотишься за новым глазом?

Он вышел из-за угла, раздетый по пояс и грязный — весь в земле, она была даже в волосах. Какаши пропустил колкость мимо ушей.

— Мадара. Целью этого нападения было забрать риннеган, — выдохнул он.
— Что? — взвыл Обито. — Откуда информация?!
— Ниоткуда. Это моё предположение. И я почти уверен.
— Какого чёрта?! — ближайший к Обито стол с колбами и препаратами полетел на пол под его рёв.
— Обито, чтоб тебя!!! Если ты не будешь осторожен, мы тут все взлетим на воздух!
— Я тут сейчас разнесу всё к херам, если немедленно не получу риннеган! — один из настольных сейфов врезался в стену и пустил по ней трещины, колбы с соседнего стола были снесены на пол целым скопом от взмаха второй руки Обито. Их стекло ломалось от удара ещё на столе и врезалось в его предплечье, оставляя на нём красные дорожки. — Я не уйду отсюда, пока не найду его, — Обито обернулся, дыша часто, скаля зубы, свирепо глядя исподлобья, взмокший и совершенно разъярённый. — Ай, чёрт!!!

Паккун невозмутимо убрал зубы с ноги Обито, оставив там заживающий на глазах, но глубокий и кровоточащий след.

— А теперь уймись и подумай башкой — сдохнуть тут хочешь и всех вокруг похоронить? — надменно и строго выдал Паккун с пола. — До Мадары не достанет. Он тебе за этот фейерверк только спасибо скажет.

Обито замахнулся, чтобы пнуть его, но собаку-ниндзя так незатейливо и обидно не достать. Паккун тут же испарился с его пути, и нога Обито впечаталась в нижний край металлического стола.
Обито вскрикнул, непечатно выругался и схватился за ушибленное место.
Какаши едва не прыснул. Если бы не общая трагичность обстоятельств, в которые они угодили, это выглядело бы весьма смешно.

— Обито. Я выломал дверь, а охраны нет, поэтому здесь с минуты на минуту будет Цунаде-сама. Нам надо…
— Отлично! — прохрипел Обито. — Она-то мне и нужна! — дальше он недвусмысленно поделился тем, что собирается сделать с ней, перед тем как убить, и Какаши поспешил его прервать, пока тот не пустился в подробные описания.
— Да что с тобой! — Какаши схватил его за плечо и как следует тряхнул. — Голову включи, а то мне придётся помочь тебе! Заткнись и попробуй только подобное ляпнуть при Пятой. Я жить хочу, мать твою! Нам лучше здесь ничего не трогать и дождаться её. И ты тоже, да! Твоя сила может понадобиться.
— Пошли на …, — сообщил Обито и растворился в воздухе.

Какаши вздохнул. Идиот и чёртов псих! Как всегда непоследовательный.
Он с неудовольствием почувствовал, что его собственные нервы тоже стали сдавать, и сильно.

— Спасибо, Паккун.
— Обращайся. Но ты как хочешь, а я с этим товарищем больше не работаю, и не проси. Он идиот, — вынес вердикт Паккун и вернулся в своё измерение, оставив после себя облачко дыма.

______________

Фрагмент LII.

Iʼm just the boy inside the man
Not exactly who you think I am

©*

Стоя на берегу океана и вцепляясь пальцами ног в гальку, он чувствовал, что ещё минута промедления — и гнев и жажда действия спалят его изнутри.
Обито смотрел в одну точку — в горизонт, как будто там были ответы на его вопросы.
Берег Страны Огня был пуст, но шумен от волн и сер без солнца. Ветер бился в тело, но голову не остужал. Мелкие капли оседали на висках — а прохлады всё равно не было.
Интуиция хоть и была свирепо загнана в дальний угол и под замок, но пробивалась оттуда воплями: «Остынь!»
Обито смутно догадывался, что рано или поздно придётся ей повиноваться. Он продолжал сверлить глазами точку на горизонте, напрягая шаринган до такой степени, что, казалось, у него на лице выступают вены, как у бьякуганщиков. Шаринган не видел, но Обито знал — ему нужно туда. Руки чесались, сердце неслось вперёд, но ему пока хватало разума держаться. У него больше не будет шанса. Эту миссию он запороть никак не мог.
У Обито был личный крайний способ привести мозги в порядок.
Он прибегал к этому в молодости — потом считал ниже своего достоинства, было неловко перед самим собой.
Обито забирался туда, где выше всего, и падал вниз.
Сначала казалось, что сердце разорвётся, глаза слезились, дыхание захватывало — и Обито в эти моменты зло вспоминал лыжную маску — как бы она пригодилась, — и наслаждался тем, что её нет, — мстил себе.
Потом он научился уходить в Камуи уже совсем у самой земли.
Потом — стал падать спиной и с закрытыми глазами, втайне надеясь, что когда-нибудь не рассчитает.
Идеальный способ умереть, разве нет?..
Полная свобода. Ни тяжести камней, ни боли от ран, ни задыхаться в воде, ни терять голову от яда. Последние ощущения — восхитительной скорости.
Но чутьё никогда не подводило, — или Обито хотелось так думать. На самом деле в какой-то момент приходил образ Рин: она тянула к нему руки. Обито пугался до маленьких взрывов в ушах, чертыхался и телепортировался. Потом он лежал в измерении бетонных блоков и пытался отдышаться, сжимая мокрые ладони. Кроме него, ей не на кого рассчитывать. Кроме него, её никто не спасёт. Он не имеет права относиться к своей жизни так наплевательски. Его жизнь — это её жизнь. Он должен вынести всё, иначе он чёртов слабак.
Поэтому с полётами было покончено. Обито объяснил себе это тем, что повзрослел.
Но сейчас это был, похоже, единственный способ снова прийти в себя.
И лучше бы он этого не делал.
Обито с трудом припомнил местность возле одной из удобных гор с крутыми склонами, вершины которых терялись в белых воздушных комках влаги.
Пара километров, около сорока секунд. Он постарел: во время полёта раза четыре порывался уйти в Камуи и на пятый — едва смог.
У самой земли он не увидел рук Рин. Но зато со свистом получил пощёчину от Ханаби — и это было сигналом к телепортации.
Бетонный пол встретил его спину неласково, но он почти не почувствовал. Правая щека словно горела на самом деле.

______________

Оказывается, молчанием тоже можно оглушить — и тишина может быть твёрдой. Только она, казалось, поддерживала сейчас Ханаби в вертикальном положении, обступив со всех сторон и давя на бока. Иначе она бы — в лучшем случае — сползла вниз.
В какой-то момент ей стало так невыносимо страшно здесь — запертой одной так глубоко за стенами, которые не мог преодолеть даже бьякуган, — что по сравнению с этим страхом даже страх потери Обито, смерти Обито, померк и съёжился в комочек за границами сознания — где-то в углу бомбоубежища. И теперь он караулил её оттуда, подстерегал момент, когда паника клаустрофобии и злость на Обито пройдут, — чтобы напасть.
Ханаби не собиралась ему поддаваться. Но и тот наверняка не собирался её спрашивать.
Поэтому она пулей вылетела по лестнице и захлопнула люк, запирая там, внизу свои пустые мечты. С этим громким стуком невидимые стёкла розовых очков разлетелись в пыль, раня осколками сердце; главное, что не глаза, её основное оружие. Она шиноби. Шиноби без сердца обойдётся, а без силы — никак.
Ханаби проверила замки — не просочится ли этот ядовитый страх наружу, — и на ватных ногах направилась прочь. Через несколько шагов она почувствовала, что падает.
И что чьи-то руки подхватывают её, как недавно она — спасённую девочку.
Сквозь пелену перед глазами она отметила тёмные волосы — увы, забранные в высокий хвост. Однокурсник Хинаты.
Ханаби стало жутко стыдно за проявленную вот так глупо слабость, и она тут же попыталась выкарабкаться.

— С тобой всё нормально? — удивлённо спросил он, беспрепятственно выпуская её.
— Да, благодарю вас, — она заставила себя вежливо поклониться.
— Тебя проводить? — спросил тот больше из чувства долга, чем с энтузиазмом. Было видно, что тратить на неё время ему ничуть не хочется.
— Да, — вдруг неожиданно для себя ответила Ханаби. Она внезапно осознала, что ей совсем не в радость быть сейчас одной, а Хината наверняка занята.

Шиноби не смог подавить вздох досады. Он вынул одну руку из кармана, сжал ладонь Ханаби и повёл её.

— Эй! А откуда вы знаете, куда мне идти?
— Если бы ты не теряла сознание посреди улицы, то я бы отвёл тебя домой. Но сейчас тебе явно нужен медицинский осмотр, так что мы идём в госпиталь. Хотя если б ты всё-таки позволила тебя отнести, то было бы гораздо проще, — ворчливо закончил он.

Ханаби решила, что это не выглядит как вопрос, а потому отвечать не обязательно. Следующие несколько минут они шли в молчании — шиноби попался неразговорчивый и думал о чём-то своём. Ханаби извелась и наконец сделала попытку завязать беседу:

— Говорят, много потерь?
— Угу, — подтвердил шиноби. Как же его всё-таки зовут? Спрашивать неудобно.
— Меня зовут Хьюга Ханаби.
— Я знаю.

И снова молчание.

— А вас? — сдалась Ханаби.
— Нара Шикамару, — безэмоционально ответил он, даже не повернувшись и не вынув вторую руку из кармана.
— Я к чему, — замельтешила Ханаби, — если потерь много, а… — она запнулась на слове «Мадара», — враг может напасть в любой момент… то ведь есть шанс, что на передовую будут призваны все шиноби в возрасте шестнадцати лет?
— Вероятно, — ответил Шикамару, никак не развивая тему. И беседа, и Ханаби явно казались ему невыносимо скучными. Это сильно било по самооценке и заставляло волноваться и стесняться.
— Так вот мне завтра шестнадцать! — выпалила Ханаби.
— Ясно. С наступающим, — скупо отреагировал высокомерный спутник.
— Я не напрашиваюсь на поздравления! — рассердилась Ханаби, но тут же поумерила пыл. — Я бы хотела попросить вас поговорить с Хокаге-самой — я видела, она к вам прислушивается… Шикамару-сан, пусть меня тоже призовут на фронт! Хокаге-сама ведь может отдать приказ моему отцу — и он не имеет права ослушаться?
— Зачем тебе это? — он по-прежнему не смотрел на неё.
— Мне надоело отсиживаться в тылу. Как я смогу защитить свой клан, если ни разу не участвовала в бою? Это мой шанс отточить навыки. А что если с отцом что-то случится? Кто будет доверять мне — ни разу не видавшей сражений?
— А как ты собираешься сражаться без опыта? — обрубил он её резонным вопросом. — Ты будешь только мешать.
— Я… знаю слабости врага, — местами дрожа, местами твёрдо произнесла Ханаби.

Шикамару наконец взглянул на неё, подняв бровь.

— Что ты имеешь в виду? — недоверчиво и нехотя обронил он.
— Я… кое-что знаю. Это может помочь нам одержать победу.
— И всё-таки, — чуть поднажал Шикамару.
— Я расскажу, если вы обещаете ответить на один вопрос… — проговорила она и спешно уточнила: — Подробно.

Шикамару остановился и уставился на неё с недоумением, снова держа обе руки в карманах и чуть прогибаясь вперёд.

— Валяй, — через некоторое время согласился он.

Ханаби набрала в грудь побольше воздуха, решаясь.

— Кто такой Тоби? — выдохнула она и приготовилась к рубежу. Сейчас, сейчас всё подтвердится. Сейчас всё станет явным и она узнает правду.
— Хм… Так ты не знаешь, — озадаченно сказал он сам себе. — Не думаю, что это просто так… Скажи, я первый, кому ты задаёшь этот вопрос?
— Нет, — грустно и честно ответила Ханаби и мигом пожалела об этом. Она закусила губу. Вот план и провалился.
— И кто был до этого?

Она поняла, что больше темнить нет смысла. Внутри всё опустилось.

— Наруто и Обито… — растерянно выронила она.
— Обито?! — словно подавился Шикамару.

Повисла глупая и… страшноватая пауза.

— Кхм… И что он… они сказали? — реабилитировался он.

Ханаби почувствовала, как в горлу подкатывает комок бессилия и недовольства собой. Иными словами — истерика.

— Вот ты где, Ханаби! — к ним издалека бежала Хината.
— Вы обещали! — заторопилась Ханаби, пока сестра не слышала. — Отвечайте! — она подалась ближе к нему, инстинктивно сжимая кулаки от волнения.
— Окей, ладно, ладно! — испуганно замахал руками Шикамару, а потом смущённо завёл одну из них за затылок. — Кхм, в общем, дело в том, что это…
— Ханаби! — Хината чуть не снесла её с ног, заключив в объятия. Такое от неё можно было ожидать редко.
—…Обито, — закончил Шикамару.

Хината как раз отдалилась и теперь могла видеть распахнутые в ужасе глаза сестры.

— И… Мадара?.. — только и смогла выговорить Ханаби.
— Ну да, в каком-то смысле, — неловко, негромко рассмеялся Шикамару. По его виску текла капля пота.
— Шикамару-кун… — обречённо-испуганно прошептала Хината.
— Вы обещали подробно! — взвизгнула Ханаби. И откуда только взялись силы?.. — Что это значит — «в каком-то смысле»?
— Ну… Неужели ты ничего не знаешь? Обито развязал войну, Мадара её продолжил… То есть настоящий Мадара… Ты правда не знаешь?!
— Обито?.. Развязал войну…

Кусочки паззла вдруг стали вставать на места. Пугающе быстро и криво, но несомненно верно.

— Это значит… он убивал наших товарищей?..
— Да что тебя так удивляет? — воззрился на неё Шикамару.
— Шикамару-кун… — с истовой мольбой прошелестела Хината.

И вдруг в его глазах стало появляться осознание.

— Хината, и ты тоже?.. Хм. Ханаби, ты должна рассказать мне всё, что знаешь. В свою очередь я обещаю быть честным с тобой. Но сначала ты. Эта информация может иметь неотложную важность.

Но Ханаби уже ничего не разбирала, все звуки вокруг сливались в единую массу, все предметы вокруг завертелись в цветную карусель, и она осела на колени.
Части нужной картинки сцеплялись перед её мысленным взором словно на магнитах — хлоп, хлоп — друг к другу.
Девятихвостый…
Тот вполне мог напасть на своих. Однако напал лишь на Обито.
Ханаби закусила губу и зажмурилась, вспомнив одиночную палату, страшные раны и отсутствие должного ухода…
Он должен был от них умереть. Его оставили умирать. Под наблюдением. В… плену.
А Ханаби… Ханаби…
Дала ему сбежать.
Но, получается, что Какаши-сан тоже не «свой»?..
Как это всё уместить в голове?! Всё так сложно!
Обито хотел отправить её назад… Почему? Это была уловка? Она была приманкой, наживкой? Но почему тогда он прислушался к её мнению?.. Он мог попытаться подавить её волю шаринганом — но не сделал этого, даже не попробовал — Ханаби бы заметила!
Так может в этом дело? Он знал, что шаринган бесполезен против бьякугана?
Хлоп — слетелся очередной кусочек.
Что же это… как это всё страшно и странно…
Ханаби похолодела, и мурашки пронеслись по коже. Она всё это время была рядом с врагом, с безжалостным убийцей.
Неджи. Столько людей. Они все — от его руки. И эти руки…
Как же здесь холодно.
Голова кружилась. Ощущение страха так захватило, что Ханаби не верилось, что сейчас она в безопасности. Она в панике резко оглянулась по сторонам — и едва не потеряла равновесие, даже сидя на коленях. Чьи-то руки подхватили её. Она отшатнулась.
Чьи это руки?..
Пространство вокруг искажалось в бесконечных завитках. Ханаби зажмурилась снова и постаралась сосредоточиться.
Так, думай, думай… Что же ещё…
Миссия по поимке Мадары…

— Ему нужен Мадара! — выкрикнула она, кажется, вслух, потому что потом посыпались вопросы. Ханаби их почти не слышала — и не хотела.

Ханаби вспомнила, как он протыкал кунаем трупы поверженных ниндзя Горячих Источников. И легко представила, как он так же пронзает тело Неджи.
Нет… Обито, не надо! Почему…
Ханаби полыхнула жаром с ног до головы, когда ей пришло в голову кое-что ещё.
Окровавленная рука Обито бросает кунай и пробирается к ней в бельё, капли крови Неджи срываются ей на трусики и дальше — на лобок…
Ханаби почти вывернуло. Чудом — нет.
Он вбивался в неё, рычал от страсти — и мог в любой момент убить. В любой момент. Вот просто так. Потому что — надоела. Потому что — стала мешать. Потому что — что угодно.
Теперь стало ясно, почему он её не отправил в Коноху. Кто откажется от?..
Ханаби вспомнила, как его член толкался ей в глотку. Вкус спермы.
И желудок всё-таки не выдержал.
А самое мерзкое было то, что она не могла даже мысленно всадить ему в рёбра кунай. Она представляла их маленький опыт баловства с оружием — и… не могла представить его иначе. Ханаби ненавидела себя за остатки чувств. Они разъедали её кислотой, превращая из шиноби в невнятную кашу.
Какой позор. Хоть бы никто не узнал…
«Отец… Почему я тебя не послушала!»
«Токума… Прости… Прости! Какая же дура… Какая дура…»
Внизу живота тянуло. Болело. Как будто там был Обито. Как будто там был его кунай — он-то ей запросто мог всадить его даже туда. Боги… Ради чего она так рисковала! И как позорно она была счастлива от его прикосновений. А ведь каждое могло быть смертельным.
Ханаби вдруг заметила, что её качает, как на волнах. Это было приятно, даже паника куда-то делась. Она не сопротивлялась.
И вдруг она поняла, что её несут.
Кажется, ужасы прошлого наконец отпустили Ханаби, потому что пространство вокруг наполнилось знакомым голосом и даже обрело некоторую чёткость.

— Не надо меня в больницу, — выпалила она и резко дёрнулась. — Я в порядке. Хината! Я в порядке. Клянусь.

Шикамару спрыгнул с крыши и поставил Ханаби на землю — он был не из тех, кого надо долго уговаривать. Раздвоенное изображение перед глазами дрогнуло и совместилось в образ Хинаты.

— Ханаби… Ты так кричала… Мы испугались, — прошептала сестра, потирая обеими руками её плечи.

Ханаби скрипнула зубами и решила, что лучше не спрашивать, что именно она могла выкрикнуть. Шикамару со своей необщительностью вряд ли будет болтать, то же можно сказать и о Хинате. Что ж, пока репутация Ханаби в относительной безопасности. Предстояло выяснить только то, насколько громко она кричала.
Ханаби почувствовала, что её губы дрожат, вцепилась в рукава Хинаты и нырнула уже влажным лицом той в грудь. Фиолетовая ткань тут же безнадёжно промокла. Ханаби хотелось исчезнуть, раствориться, утонуть в подпространство. Но только какое-нибудь… своё.

______________to be continued____________