Wehmut. Действие IV-VI.

Действие IV.

4.1. Сакура приземлилась на земле, резко втянула в себя воздух, и так же резко выдохнув его, порылась в сумке, вытащила и проглотила коричневую пилюлю. Ими пользуются все шиноби, чтобы повысить успеваемость миссии и уменьшить количество нагрузки усталости. Однако, как и любая биологическая добавка, эта пилюля работала не сразу и не давала того эффекта, которого, возможно, хотели ее разработчики – усталость возвращалась, концентрация увеличивалась всего лишь на 15%, но эти маленькие цифры могли спасти жизнь ниндзя в критический момент. Сакура в начале своего обучения травам посвятила ни одну неделю на усвоение рецепта таких пилюль. Как любой ниндя-медик она была обязана уметь их готовить, даже из подручных материалов. А позже, Харуно дополнила рецепт и смогла повысить эффективность этих пилюль с 15 до 23%.

Канкуро последовал ее примеру, не отводя взгляда тяжелых очей от ее хрупкого силуэта. Часть дороги они молчали, Сакура все еще находилась в угрюмом настроении, считая, что их разделение было самым глупым решением. Но подобно взрослой девочке, которой она уже стала, Харуно понимала, принимала и внутри разделяла это решение, ведь мир шиноби слишком жесток, но если утратить надежду в своих товарищей, то в тот же момент можно поставить большой крест на себе, как на ниндзя.

Все уходят. С одиннадцати лет ребята ходят на миссии. С одиннадцати лет они рискуют своими жизнями, разделяются, действуют по опасным планам.
Сакура не понимала, почему она расчувствовалась.

Собери себя в руки, от тебя зависит исход сегодняшней ночи.
Это мир шиноби. Здесь некогда думать о собственных чувствах и эмоциях, не сейчас, понимаешь?
Ты давно с этим смирилась.

Канкуро заметил некоторую неопределенность во взгляде девушки. Она сейчас была так взволнованна и напряжена, что воздух вокруг нее словно закипал из-за температуры ее тела и частоты ее дыхания. Пульса. Сердцебиения. Потока мыслей.

Тук-тук-тук.
Тук-тук.
Тук.

Сердцебиение Канкуро оставалось спокойным. Он был самой жесткой сердцевиной этой операции, он четко видел цель, знал какими средствами они должны ее добиться. Канкуро помнил о важности помощи, как и о необходимости разделения обязанностей.
Почему так происходит? Что происходит сейчас?

Что в твоей голове, Харуно Сакура?
Что беспокоит тебя и затрудняет твое дыхание?
Почему ты не движешься?

Сакура обернулась к Канкуро, ее взгляд снова стал суров, и зелень ее глаз потемнела, подобно травянистому лугу, что впитал в себя мрак ночи, укрываясь ее тенями.
- Сколько нам еще предстоит быть в пути? – голос ее тихая сталь, звенящая эхом удара об камни.
- Примерно четыре часа в направлении на запад, - Канкуро указал пальцем в нужную сторону.
За деревьями, там, позади, возвышалась расплывчатым силуэтом башня, в которую они и направлялись. Там должен был находится отряд Шенкару изначально. Во всяком случае, так было положено, пока они не позвали на помощь. Если никого не будет на месте, что должно быть так, отряд или те, кто уцелел в нем, прятались где-то в этой местности.
Так или иначе, им было необходимо достигнуть этой местности, и там, как было уговорено, дождаться Кибу, потому что прочесать всю местность в такое неспокойное время не будет возможным. Был и план «Б», однако, Канкуро так неохотно думал о нем, как о чем-то, что заставляло его сердце биться чаще.

Если они не дождутся Кибу, им придется разделиться.
Ему придется оставить Сакуру одну.
Эта мысль казалась ему тоскливой, хоть и верной в этой ситуации.

Шиноби еще раз взглянул на девушку. На этот раз его взгляд был тяжелым и метким, как стрела. Сакура невольно вздрогнула от ощущения, которое екнуло в груди, когда она заметила глаза джонина на себе, который будто заглядывал в потаённые уголки ее сознания.
- Ты отдохнула? – его слова были так тяжелы, как и его взгляд, и не сразу были усвоены девушкой. Поэтому, помедлив, заморгав от неожиданности и своей реакции, от чувства, которое хлестало внутри нее маленьким тугим жгутом, Сакура лишь смогла покачать головой. – Тогда вперед.

Луна круглым блином нависала над ними, будто была причастна именно к ним двоим, следя за каждым их движением. Через крону деревьев, которые сменяли одна другую с равным быстрым темпом, время от времени проходили лучи, пробегаясь по их скользящим силуэтам тонкой светлой полоской.
Ветер тихим свистом проносился мимо них, подобно тонким натянутым лезвиям, какие ниндзя используют при своих ловушках. Казалось, что чуть отклонившись от траектории, можно задеть одну из них, что так четко всплывали с белым трепещущим отблеском в воображении, а после угодить в лапы смерти, что расставила свои объятия в смеренном ожидании.

Смерть всегда ждет нас за каждым поворотом.
Она самое терпеливое, что есть на этом свете.
Смерть и есть олицетворение терпения.

Канкуро пытался вслушаться в ночь, будто ее можно было почувствовать – ощутить телом, услышать ее запах, почувствовать вкус. Ночь была совокупностью всех пяти ощущений, и ничто, вырванное из контекста сейчас, не могло быть полностью вычтено из этой адской, продуманной пьесы. Они лишь куклы, а ночь – это лишь декорации. И скоро их ждал итог этой пьесы, и Канкуро ощущал это какой-то внутренней чуйкой, интуицией полностью страшась своих ощущений и мыслей, что витали над ним.

Какой характер носила их постановка?
История трех людей? Драма?
Уж точно не комедия.

Какая ирония, кукловод сам оказался куклой в спектакле жизни.
Конец близок, думал Канкуро. Эта мысль поглотила его, не оставив после себя ничего другого.

4.2. Путь, проделанный ими, оказался на удивление легок и спокоен. Листья шелестели под мягким, но направленным ветром, который был сегодня им спутником. Он то поднимал листья с земли, заставляя кружиться их в игривом танце, то утихал, чтобы через несколько мгновений вновь заиграть свою ночную симфонию в сопровождении звуков.
Почва стала холодной и сухой, как сморщенная кожа на старческих руках, ночная гладь поглотила оставшееся тепло, скопившееся за весь день.

Канкуро ежился от мыслей, которые не покидали его голову, роем жужжа то об одном, то о другом. Когда они остановились, молодой человек смог почувствовать, как было разгоряченно движениями его тело.

Сакура стояла слева от него, на широкой ветке, что находилась позади него в двух метрах. Она выглядела немного растрепанной и уставшей от долгого пути, в течение которого они не останавливались и не обменивались никакими словами. Ее глаза были устремлены вперед, на башню, высокую и серую, старую, покрытую трещинами как сетью маленьких паутин, ловко сплетенными ни одними десятками лет.

Это был их пункт назначения, здесь находился отряд Шенкару, когда их настигла опасность, и они были вынуждены просить подкрепление, возможно, уже в бегстве или за мгновенья до него.

Канкуро поежился, стараясь сохранить хладнокровие и жесткость, потому что знал, что мужчина, шиноби, капитан не должен давать слабину. Но мысли, которые натягивались бледной пеленой перед его здравым смыслом, заставляли его ноги подкашиваться, когда даже для усталости не было дано ни одного шанса, чтобы одолеть выносливого молодого джонина.

Он взглянул на окна башни, находящиеся на самой ее вершине, которые казались черными расплывчатыми пятнами, полные тайн, мрачной и зловещей неизвестностью. Им предстояло добраться туда, но перед этим разведать обстановку, просмотреть периметр на наличие врага, чтобы не попасть в ловушку, когда ставкой в этой игре были их собственные жизни, а может быть, даже исход этой войны.

Что будет дальше? Что нужно делать дальше?
Как поступить, когда любое твое действие может оказаться фатальной ошибкой?

Напряжение внутри него росло пропорционально каждой секунде, пока они, сохраняя молчание, переводили дух, восстанавливали дыхание и всматривались в глубину ночи, которая таила для них свои сюрпризы.

Джонин боялся в этот момент, как никогда не боялся до этого, совершить ошибку. То, что они проделали весь этот путь в спокойствии, если таковым можно было назвать отсутствие каких-то действий вокруг, казалось ему подозрительным.

За то время, пока они направлялись сюда, Канкуро несколько раз обдумал, правильно ли они поступили, разделившись. Смогут ли они дождаться Кибу, и смог ли сам Инузука оторваться от врагов, которых он учуял практически в начале их дистанции.

Что, если Киба пал?
Что, если он больше не придет?
Что, если они не дождутся его?

Им придется разделиться. Ему придется оставить Сакуру.

Он в первый раз находился с ней наедине, наверное, с тех пор, как был на осмотре. Возможно, это последний раз, когда он находится рядом с ней, а может быть, и вовсе видит что-то своими глазами, будучи живым человеком.

Эти мысли так отвратительно жутко лезли в его голову, заставляя дыхание делаться неровным, заставляя его нервные клетки лопаться от перенапряжения, как маленькие воздушные шарики, наполняя всего его дурманящим чувством страха и отчаянья.

Джонин не мог до конца понять, признаться себе, что он боялся больше никогда не увидеть Сакуру. Что этот момент, пока они стоят так, в тишине, окруженные лишь деревьями и мраком ночи, может быть последним моментом в их жизни.

Или в жизни Сакуры.

Почему его так заботит ее жизнь, вдруг сам для себя озадачился Канкуро. Ведь это война, и это нормально, насколько можно назвать такое явление «нормой», встречать людям свою смерть и встречать смерть своих товарищей. Это суровая реальность, в которой они родились, в которой они вынуждены жить и существовать, двигаясь лишь к цели мира, который бы смог навсегда откинуть эти животные инстинкты далеко в прошлое, забытое и засыпанное песком, ушедшего безвозвратно. Канкуро неистово желал увидеть собственными глазами момент, когда жизнь перестанет быть чередой опасностей, которые могут привести к столкновению со смертью. Твоей, твоих боевых товарищей, мира шиноби. И Песчаный отчаянно хотел, так же страстно желал, чтобы Сакура смогла увидеть этот мир, полный спокойствия, своими зелеными глазами.

Но почему?
Почему именно она?
Почему он не вспомнил о брате или сестре, о своей деревне именно в этот момент? Почему страх потерять эту девушку, увидеть ее смерть или узнать о ней казался ему невероятно невыносимым?
Что было в ней такого, что заставляло джонина цепенеть перед одной только этой мыслью?

Сакура Харуно спасла его жизнь, когда он готов был с ней распрощаться.
И теперь он хотел отдать все силы на сохранение ее жизни, понимая, оглядываясь на свой опыт, какие страшные вещи могут ждать ее там, впереди.

Иными словами, это было чувство долга перед куноичи Листа?
Или это было что-то большее?

Из омута мыслей его вывел голос девушки, с напущенным спокойствием, в котором она пыталась скрыть окутавшее ее волнение, но безуспешно:
- Здесь слишком спокойно и тихо, и я не могу увидеть никаких следов нахождения шиноби. Что это значит?
Канкуро повернул голову, пожал плечами, и, задумавшись, наконец-то смог ответить:
- Я вижу то же самое. Однако, если мы будем медлить, делу это не поможет. Нам нужно пробраться в башню, может, там сможем найти какие-то зацепки.
Сакура кивнула. Она была настроена серьезно, готовая в любой момент встретиться с врагом лицом к лицу.
- Однако, - добавил Канкуро, прежде чем они продолжили путь, - не забывай о бдительности. Будь максимально внимательна!
- Хай! – звонко отозвалась куноичи, затем молниеносно пропала с места, превратившись в едва уловимую тень.

Джонин поспешил за ней.

Действие V.

5.1. Внутри сооружения было сыро и прохладно. Через щели, которые образовались в стенах в прошествии многих лет, сквозил ветер, оставляя в полости башни, наполненной лишь пустотой и ветвистой лестницей, ведущей наверх, гулкий шелест. Шиноби пришлось зажечь факел, чтобы осветить себе немного пространства, но прежде Канкуро зашел первым, проверяя башню на наличие хоть одной живой души.

Они поднимались аккуратно, осматриваясь, стараясь не упустить ни одну деталь, которая могла попасться им на глаза. Лестница была шаткая, подниматься по ней было опасно, но пробираться по стенам было еще более опасно, поэтому из двух зол ниндзя выбрали наименьшее. Нужно было оставаться бдительными, потому что расслабиться для них сейчас означало появление неминуемой опасности.

Тело ломило от нависающей усталости, Канкуро понимал, что Сакура чувствовала то же самое, и какими бы выносливыми они не были, им необходимо было отдохнуть, чтобы набраться сил. Быть раздавленным тяжелой дорогой означало быть беззащитным перед грядущими переменами, будь то появление Кибы, или их разделение, которое казалось уже не таким уж и далеким и запретным, хоть и казалось самым неприятным вариантом.
Прежде всего Канкуро понимал, что они находятся на миссии, и то, что его внутренние разыгравшиеся мысли по поводу безопасности этой девушки начали становиться в приоритет, заставляло его практически сходить с ума. Джонин не знал, как усмирить их, не знал, как отбросить, как перестать думать об этом, но чем больше Канкуро пытался от них сбежать, тем быстрее они нагоняли его, затягивая в себя, как болото, все глубже и настойчивее охватывая его кольцом.

Сакура устала за дорогу, однако, то, что она чувствовала, придавало ей сил. Она понимала важность этой ночи, она понимала то, как устроен мир шиноби и какие опасности могли ждать их. Куноичи была готова практически ко всему, к любому повороту событий, и даже к тому, что Киба не вернется. Однако, она ловила себя на мысли о том, что надеется, что верит в него, в своего боевого товарища, как когда-то верила в Наруто. И эта вера никогда не подводила ее.

Ребята, ее друзья с деревни Листа были сильными. Они не раз попадали в неприятные ситуации, но были либо слишком талантливы, либо слишком везучие, чтобы избежать фатальных последствий. Так или иначе, Сакура после разрыва команды №7 не встречалась с такими потерями, которые могли бы так глубоко ранить ее сердце до последних событий. Война принесла беспокойство и хаос в ее внутренний мир, но вера и дух Огня, что был так же горяч, как пламя, освещавшее им дорогу сейчас, заставляло ее с завидной стойкостью встречать и благородно принимать все удары судьбы.

Сакура понимала, что она справится. Сакура не оставляла себе другого выхода.
Но что делать с ним? Что делать с Канкуро?

Она помнила о нем очень мало, она видела его не так много в своей жизни, но прекрасно запомнила момент, когда будучи еще практически подростком, не знавшим таких больших страхов, спасла ему жизнь. Девушка была такой слабой, что в какой-то момент, когда она выросла и научилась тому, что умеет сейчас, Харуно поняла, что все находится в ее руках. Ее боевой дух, ее окрепшее тело стали для нее защитой и опорой, в целях, которые она продолжила беречь в себе еще с момента, когда была маленькой девочкой.

Защитить своих близких.
Уберечь их от страха.

Харуно так часто встречалась со смертью лицом к лицу, видела, как страдают ее близкие, как близко они находились на грани этой жизни и безызвестности… Теперь у нее есть сила и навыки, чтобы не допустить этого.

Они уже пробрались наверх, и, осмотревшись, расположились у окна, чтобы просмотреть следы, оставленные здесь прошлым отрядом.

Сакура мало что понимала в отслеживании следов, в отличие от более опытных шиноби, с которыми ей доводилось работать. В этом мире вся сила и навыки определялись в сравнении с более сильными ниндзя, и в этом она преуспела абсолютно посредственно, на уровне средних навыков и постулатов, которым обучились еще в академии, и которым научил их Какаши-сенсей. Канкуро же, напротив, имел этот навык. Харуно с нескрытным любопытством и восхищением наблюдала, как мастерски Канкуро изучает комнату. Комната была на самой вершине, окна в которую они видели, находясь на окраине леса, после него растиралась поляна, на которой и стояла эта башня. Левее от нее, когда кончалась гладкая трава, растущая на земле, снова продолжался лес. Он окружал поляну с трех сторон, и с четвертой, не покрытой столпами деревьев, начиналось озеро, которое уходило в горизонт. Башня была перевалочным пунктом для странствующих ниндзя, это место и было построено для того, чтобы можно было перевести дух после пройденного пути. Окна, выходящие на каждую сторону, позволяли видеть всю площадь вокруг, чтобы можно было сразу увидеть гостей, врагов, соратников. Это место было идеальным, потому что добраться внутрь, до самого верха было не так просто, однако, покинуть эту башню можно было едва ли не в мгновение ока, имеющую выходы на любую сторону, когда вход был только один.

Оглядев все и прокрутив все факты в голове, Канкуро нахмурился, и, опираясь на стену плечом, повернул голову в сторону леса, еще не пройденного ими. Сакура почувствовала себя маленькой девочкой, которая сгорала от нетерпения узнать, что такого он смог прочитать здесь.

Харуно застыла с немым вопросом в глазах. Канкуро, продолжая смотреть в глубину крон высоких деревьев, расположившихся стеной вокруг поляны, начал говорить:
- Их отряд в спешке покинул это место, вероятно, выбравшись из третьего окна, которое ведет к озеру. Было бы разумнее затеряться среди гущи леса, однако, это могло быть разумным лишь в том случае, если враг окружил их не с двух сторон. Я не знаю, что могло так напугать их, однако, я не увидел или не распознал следов никого из тех, кто мог оказаться бы врагом. Иными словами, здесь нет следов людей, которые могли бы проникнуть внутрь, чтобы попытаться догнать их. Скорее всего, отряд увидел их еще только приближающимися, а дальше была погоня. Если мы не дождемся Кибу, что многим бы облегчило нам задачу, придется воспользоваться свитком с призывом поисковых собак, но нужно будет разделиться. Я слышал, что нюх у шиноби клана Инузука гораздо ярче, чем у нин-собак.
- Ты прав, - согласилась Сакура, не найдя больше других слов.

5.2. Они решили дождаться Инузуку, дав ему еще меньше пары часов для того, чтобы найти их. Киба был быстрым и бдительным благодаря своим клановым навыкам, но Канкуро, в отличие от Сакуры, не разделял такой слепой веры в успех боевого товарища.
Он помнил Кибу еще с тех времен, когда спас его во время экзамена на чуунина, и какое-то волнение овладевало им, когда джонин замечал, как волнительно Сакура произносила имя друга.

Может быть, ее вера, которая так же слепа, как вылупившиеся птенцы, способна поддержать ее боевой дух? А может, ей наоборот стоит открыть глаза на суровые обстоятельства, в которые они попали?

Канкуро не знал, что делать.
Канкуро был уверен, что Сакура и сама все понимает.

Они сидели молча, глядя друг на друга по разные стороны, не решаясь даже пошевелится. Тишина овладела ими, давила на них сверху тяжким грузом, заставляя практически глохнуть от этого жестоко беззвучия.

Канкуро думал о том, что сейчас они в безопасности, но надолго ли? Он этого не знал. К сожалению, он совсем не знал, что будет дальше, и как лучше поступить им. В какой-то момент ниндзя понял, что он не собирался ждать Инузуку, он сделал это для Сакуры, понимая, как важно дать ей этот шанс, пусть и болезненный в конечном счете.

Нет ничего страшнее неоправданных надежд, разбитых о настоящее, полное слез и разочарований.

В какой-то момент Канкуро понял, что Сакура уже давно смотрела сквозь него, будто надеясь увидеть там что-то, неподвластное любому человеческому глазу.
- Он не придет. Нам нужно будет разделиться, - охрипшим голосом Сакура сумела озвучить мысли джонина, которые вертелись у него на языке.
Внезапное желание подбодрить ее вспыхнуло ярким пламенем, тут же потушенное ясным осознанием, что ее слова – это факт.
- Мы должны быть сильными ради нашей миссии. Ради наших деревень.

Сакура устало взглянула не него так, что Канкуро почти оцепенел от тяжести ее взгляда. Куноичи была морально подавлена, хоть и пыталась скрыть это, держать себя в руках и помнить обо всем, что до этого заставляло ее не сдаваться. Она никогда не ставила свою жизнь выше своих товарищей, и не боялась потерять ее, нет. Но Харуно впервые столкнулась с потерей человека, с которым вместе выросла, и угасшая надежда заставляла ее чувствовать горечь бессилия.

Сакура не хотела думать о том, что это произошло, потому что они разделились, что это произошло, потому что началась война, и сейчас любой может оказаться на их месте – потерянный, раздавленный, скованным страхом и бессилием.

Эти мысли не давали ей покоя весь их путь, проделанный в некотором забытье, которое укрывало девушку от сегодняшней ночи пуховым плотным одеялом, уберегая ее от холода последствий. А теперь, когда она столкнулась с тем, что настоящее такое, каким они его переживают сейчас, на какой-то момент куноичи почувствовала себя абсолютно бесполезной. Ощущение, страх того, что это может произойти с любым ее товарищем, захлестнуло ее, заставляя душу корчится в невидимых никому муках.

И лишь ее зеленые глаза, что утратили надежду, почти кричали о том, как тяжело сейчас ей было. Как ей было грустно.

- Канкуро, - тихо позвала Сакура, заставив джонина напрячься. Его имя, произнесенное ее устами, казалось ему самым прекрасным звуком на свете. – Что для тебя деревня?
- Для меня это все, - тут же отозвался он. – Это мой дом. Это люди, которые живут там. Это то, что я должен защищать.
Сакура опустила глаза, подогнув ноги в коленях и обнимая их:
- Для меня тоже, но… смерть людей из других деревень, почему она не кажется такой пугающе пустой по сравнению с потерей боевого товарища из твоей деревни? – Сакура всхлипнула. Она закрыла лицо ладонями, продолжая говорить. – Я всегда боялась потерять кого-то, встретится лицом к лицу с этим, но я знаю, что этот мир таков. Я знаю, что ты не разделишь моей боли в полной мере, но я не могу не думать об этом. Я не могу отбросить мысли о потере Кибы, и я не хочу, чтобы так было.
За окном прогремела гроза, большими и мощными раскатами, заставляя вздрагивать землю. И следом хлынул дождь, будто опущенный из огромного ведра над ними.

Небо плакало вместе с Сакурой, подумал Канкуро.

- Я не хочу увидеть твою смерть, - неожиданно сам для себя произнес Песчаный. Его слова эхом отозвались в ушах Сакуры, заставив ее забыть на некоторое время о своем горе и слезах. Она отрешенно и с удивлением смотрели на Канкуро, мысли в ее голове путались.

Канкуро смутился на несколько мгновений, проклиная себя за такую вольность. Он поспешил объясниться:
- Ты спасла мою жизнь тогда, я безмерно благодарен тебе за это. Ты, Наруто… Ваша деревня. Вы сыграли очень большую роль в благополучии Гаары. Наруто изменил Гаару, тем самым подарив нам лучшего Казекаге за всю историю Песка. А ты… - он поежился, пытаясь подобрать слова, но уже было поздно искать нужные, поэтому Канкуро просто продолжил: - Ты изменила мою жизнь.

Сакура смотрела на Канкуро как на другого человека, это признание далось ему нелегко, и она слышала, как тяжело произносились слова, и как они были наполнены его смущением. Такой грозный, жесткий и уверенный в себе, сейчас он будто размяк, показав перед ней свою слабость, оголив свою душу и мысли перед ней.

- Я не… - запнулась Сакура, не зная, что ответить и не зная, нужен ли ответ здесь.
- Я просто хочу защитить тебя, Харуно Сакура. – Голос Канкуро был тверд, как сталь, перенесшая тысячи языков пламени, прежде чем закалиться и стать смертельным оружием. Его черные глаза были направлены на нее, такую растерявшуюся и слегка опешившую от такой внезапной искренности.

Действие VI.

6.1. Небо уже разлилось новыми красками. Ночь уступала мягко разливающемуся по горизонту утру, внося в темные краски розовые тона. В воздухе повисла трель, с этим утром просыпалась и природа, прогоняя дремоту с каждым новым едва заметным лучом. Трава впитывала в себя каждый розовый отблеск рассвета, тени податливо отступали.
Для этого мира не существовала война, и ничего кроме этого мгновения.

Канкуро вытащил пару темных свитков, спрятанных в его сумке. В свитках был призыв двух нин-собак, которые должны были помочь им отыскать потерянных собратьев, если те еще оставались живы. Живые, или мертвые, думал Канкуро, мы должны найти их, чтобы понять, что произошло.
Если никого не осталось, то их миссия оказалась пустым звуком, и потеря их боевого товарища тоже была не оправданна.

Сакура успокоилась, но, казалось, что слова, сказанные ей Канкуро все еще крутились у куноичи в голове.

Как она их расценивала?
О чем она подумала?
И что думает сейчас?

Так много вопросов, которые останутся без ответа.

Им предстояло разделиться. Это волновало Канкуро сейчас больше всего. Что он может сделать? Если они останутся вместе, они потеряют время и, возможно, миссия действительно окажется провальной – шиноби просто не успеют. У отряда Шенкару, у любого выжившего из них, была важная информация о врагах, которая позволила бы выиграть одну маленькую битву в этой тяжелой войне. Любая информация ценилась на весь золота, и все, что они могли узнать, было предельно важным сейчас.
Канкуро боролся сам с собой, склоняясь то на одну, то на другую сторону. Чувства и разум схлестнулись внутри него в тяжелый поединок, где ни одна из сторон так и не продвинулась ни на дюйм к превышению.

Что может пойти не так?
Канкуро старался успокоить себя, подпитывая сейчас сторону разума, холодного и леденящего, как далекие земли, в которых всегда шел снег.
Она сильная куноичи, она может справиться со всем.
Это их долг и их миссия.

Сакура заметила некоторые колебания Канкуро, поэтому, чувствуя его замешательство, она решила подбодрить его:
- Я постараюсь обойти сторону слева от башни.
- Нет, - отрезал Канкуро. – Туда пойду я, у меня есть защитные техники марионетки, и если враг и находится где-то неподалеку, то большая вероятность, что он остался там. Скорее всего, отряд, возможно, спрятался позади башни, пытаясь отступить и переждать там. Если там есть кто-то раненный, ты сможешь оказать им свою помощь.

Сакура кивнула.

Канкуро сделал призыв, и с шумом, в облаке дыма, показались две небольшие собаки. Джонин достал из сумки лоскут ткани, давая псам время, чтобы привыкнуть к запаху и засечь след.
- Мы разделимся. Тот, кто первый учует запах, должен сообщить второму. – Скомандовал он псам.

Нин-псы молчаливо махали хвостами.

Шиноби покинули башню, и еще раз обсудив план, разбежались в разные стороны.
Канкуро еще некоторое время наблюдал, как силуэты Сакуры и нин-пса удалялись, пока не скрылись за высокими деревьями.

Волнение захлестнуло его. Джонин старался сконцентрироваться на миссии, надеясь быстрее прочесать лес, чтобы сократить время их разделения. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что им уже не движет желание отыскать отряд живым. Его бы устроил любой вариант, лишь бы тот наступил скорее.

Прочесывая рощу леса, Канкуро умерил темп. Пес принюхивался, останавливался, когда находил какой-то след, чтобы шиноби последовал за ним.

Лес казался мрачным и тихим, диким и нетронутым. Кроны деревьев нависали над ним куполом, поглощая светлые тона рассвета, и внутри леса все еще было темно. Стволы деревьев казались ему необъятными, высокими – выше, чем те, которые он видел в деревне Листа. Он чувствовал себя неуютно в этой среде, больше привыкший к песку и горам, сухому ветру и палящему солнцу, зной которого был злостен и негостеприимен для незакаленного этими условиями человека. Здесь же было влажно, воздух был наполнен запахами листвы и почвы. Это место казалось ему отдельным миром, в котором каждая капля влаги была ценна, и лес удерживал их своей тенью.

Наконец-то они добрались до небольшой поляны, где деревья росли чуть поодаль друг от друга, из-за чего макушки деревьев уже не соприкасались, переплетаясь друг с другом. Поляна была светлая, и будто особое место было высвечено по сравнению с темными лабиринтами между древ, сотканными во мраке.

Канкуро остановился, когда пес внезапно начал ходить по поляне кругами, будто хотел ему что-то сообщить. Он стучал лапами по рыхлой земле, которая показалась Канкуро слишком неоднородной для такого места. Вокруг лежали ветки, некоторые из деревьев рядом были увешаны резными глубокими линиями. Джонин понял, что здесь не так уж давно происходило сражение.
Пес продолжал лапой стучать по земле, на одно и то же место, с усидчивым рвением стараясь указать это самое место.

- Что такое? – настороженно спросил Канкуро, вопросительно глядя на пса. – Что ты там учуял?

Пес начал рычать, не подавая других сигналов. Обученный, он не лаял, чтобы не вызывать лишнее внимание, когда они могли оказаться в гуще событий. Канкуро не привык работать с нин-собаками, поэтому понять пса ему было сложно, пока он не догодался.

Подойдя к животному, Канкуро почувствовал ужас, овладевший им. Проведя рукой по вскопанной земле, стирая тонкий слой почвы, он обнаружил ногу человека. Вся поляна была перекопана, и в этот момент джонин понял, что это был тот самый отряд, к которому они не успели на помощь.

- Сакура! – прорычал он, и рванул с поляны в обратную сторону.
Ее нужно было найти как можно быстрее, куноичи находилась в опасности.

6.2. Сакура осматривалась в гуще леса, который напоминал ей родной дом. Она чувствовала себя здесь в защищенности, вспоминая родную деревню и тысячи и тысячи деревьев, которые окружали Лист по всей площади. Она знала, каким опасным может быть эта местность, давая преимущество в ловушках для врагов, но и для нее самой.

Харуно росла умной девочкой, все азы ниндзя, что были прописаны в теории, она изучила еще до того, как получила звание генина. Ей тогда казалось, что она стала невероятно умной и сильной, как те куноичи Листа, которыми она восхищалась. Жизнь ниндзя казалась ей полной приключений и интересных подвигов, но когда она росла, она сталкивалась со сложностями, которые таила жизнь шиноби в себе. Она рано познала горечь утраты, страха, отчаянья и бессилия. Розовые очки, в которых она жила все время, лопались перед ней, осыпая осколками и перемешиваясь с горючими слезами.

Сакура стала с тех пор гораздо сильнее и бесстрашнее, она получила бесценный опыт, и знала абсолютно точно, какие опасности ее могут поджидать, и какие возможные жестокие сюрпризы были готовы для нее и ее товарищей.

Но как бы она не была готова к ним, она никогда не задумывалась о таком понятии, как «война», чтобы Харуно могла перенести это на себя. Ужас, который охватывал ее, на этот раз давал ей больше сил и мужества, чем страшные вещи, происходившие с ней раньше.

Харуно позволила себе мысли о Канкуро в какой-то момент. Она понимала, что витать в облаках сейчас смертельно опасно. Но из ее памяти и мыслей никак не уходили слова, произнесенные им. Перед глазами стоял его образ, и его темные глаза, обращенные к ней.
Куноичи не помнила, кто смотрел на нее так в последний раз.
Ее любимые темные глаза смотрели обычно с безразличием и жестокостью, не принадлежавшей ей непосредственно, но разделявшей к ней это чувство. Однако, девушка помнила о том, как когда-то, пока они были командой, эти глаза смотрели на нее с таким же рвением защиты.

Глаза Канкуро не были жестокими, но она видела в них стержень его воли.
Грусть липкими лапами начала хватать ее, раскрывая затянувшиеся раны, обнажая их, нервируя.
Она шиноби и не имеет права грустить.
Внутри она почувствовала маленький луч благодарности маленькой беззащитной девочки.

Нужно было продолжить путь.

Следов отряда Шенкару найти им не удалось, как и псу, который бродил по местности, не улавливая никаких запахов. В глазах животного она читала немой вопрос о том, куда он мог исчезнуть. Либо он был так слаб, что даже нин-собака не смогла его отыскать.
В какой-то момент собака зарычала, почувствовав приближение других запахов. Шерсть на ее спине поднялась дыбом, и пес встал в боевую стойку, обежав Сакуру, указывая ей, в каком направлении ожидать недруга. Сакура в секунду потерявшая бдительность, обернулась, нахмурившись, понимая, что концентрация сейчас нужна ей как никогда раньше.

Сердце забилось в бешеном ритме, разгоняя горячую кровь по венам, пульс отбивал ритм барабанов. Дыхание стало приглушенно тихим, каждый звук Харуно старалась уловить еще до того, как он станет отчетливо слышен, до того, как пронесется рядом с ней, сопровождаясь картинкой. Ее жизнь сейчас могла зависеть от того, как внимательно она осмотрится и как быстро сможет проанализировать ситуацию.

В какой-то момент пес перестал рычать, продолжая всматриваться вглубь чащи перед собой. На секунду все притихло, даже ветерок, играющий с листьями, будто затаился, отступив от своих привычных забав.

В следующую секунду из чащи листвы вылетели лезвия, с жутким свистом, направленные прямо в живую цель.

Сакура была застигнута врасплох, и успела подумать лишь о том, что если сейчас она не увернется – она умрет.

6.3. Канкуро старался добраться до места, где была Сакура максимально быстро. Он бежал, бежал как никогда раньше, бежал, как преследовал когда-то Гаару. Перед глазами все плыло, сердце колотилось, отдавая в ушах эхом барабанной дроби. Ему было страшно, Канкуро готов был отдать что угодно, чтобы в мгновение ока оказаться сейчас рядом с куноичи.

Сакура в опасности.
Я должен ее спасти.

- Где она? – рычал он, как рычала там, на поляне, собака, каждый звук вылетал из него метким лезвием, опаляя горло острой болью.
Пес несся впереди, и Канкуро проклинал всех богов, себя и весь этот мир за то, что позволил этому случиться.

Деревья сменялись одно за другим, сливаясь в мутную картину вокруг него, краски смешались, контуры расплывались. Мысли жужжали в его голове одна страшнее другой, живописные и яркие картины, полные красного цвета наваждением вырисовывались перед его глазами так, что джонин почти чувствовал вкус железа во рту.

Песчаный понял, что он приблизился к месту боя, когда вдалеке услышал звон металла о металл.
Из последних сил он прибавил темп, и свет ярким потоком оглушил его на пару мгновений.

Солнце почти расцвело над его головой, окрашивая небо в последние красные оттенки, чтобы уступить их после спокойной тихой синеве.

Первое, что он смог увидеть – это ее розовые волосы.

- Сакура! – одними губами проговорил он, хотя был уверен, что кричит, но связки его не дали этого сделать, сохраняя полное безмолвие.

Пес, добравшись до нужного места, поднял морду, и удостоверившись в окончании миссии, исчез в облаке дыма.

Девушка была окружена двумя врагами, одетыми в темные одежды без каких-либо знаков принадлежности к какой-то из деревень. Все вокруг было разрушено, земля была похожа на место землетрясения там, где Сакура атаковала, недалеко от стычки лежал один труп. Предплечья и бедра девушки были окрашены ее собственной кровью, из свежих порезов сочилась алая кровь. Дерево позади нее было опалено, еще одно из деревьев, разбитое в щепки, по частям разорванное лежало рядом.

Канкуро вылетел в поля боя, по пути складывая печати. Сзади него уже трещала своими челюстями кукла, бесстрастными глазами глядя на противников. Ее челюсти разомкнулись, и из ее пасти вылетели иглы тонким целенаправленным залпом.

Двое неизвестных отскочили назад, их глаза встретились с Канкуро, и он увидел в них тихую притупленную ярость. Сакура в удивлении смотрела на джонина, который в мгновение оказался перед ней, слезы накатились в уголки ее глаз, но она резким движением руки стерла их, не давая себе повода для слабости.

- Сукины дети, - грубо выругался один из нападающих, и, сложив печати, направил на них огненный залп.
Канкуро схватил растерявшуюся Сакуру в охапку, и отскочил на несколько метров, унося ее в крону деревьев.
- Канкуро! – взмолилась она, ее напуганные глаза казались ему огромными зелеными блюдцами. Он поднес указательный палец к своим губам, и оглянулся назад. Глаза его были полны ярости.

Он двинул пальцами едва заметно, и Сакура услышала скрежет и крик, потерянный в звуке стали, разрезающих плоть. На месте одного из врагов из-под земли вырвалась та деревянная кукла, хватая человека в цепкие объятья, затолкнув в полость внутри себя. Одной из многочисленных рук кукла дернула в сторону второго человека. Пару кунаев достигли его, врезаясь в тело. Через мгновение его окутало облако дыма, а на его месте осталось лежать бревно.

- Техника замены! – рявкнул джонин, повернув голову вперед. В тот же миг на них с чащи направились лезвия, разрезая пространство, и Канкуро был вынужден, снова схватив Сакуру в охапку, вернуться на ранее поля боя.

Здесь увидеть кунаи было проще. В местности, где все было закрыто, Канкуро чувствовал себя не в своей тарелке.

Шиноби встали спинами друг к другу, пытаясь охватить взглядом весь периметр. Враг мог наступить откуда угодно. Они простояли так, держа кунаи перед лицами, готовые отразить атаку, несколько секунд, которые тянулись настоящей вечностью.

Канкуро чувствовал нарастающую ярость в нем, он был зол как никогда, но желание защитить Харуно заставляло его двигаться как настоящего хищника. Он внимательно, не упуская ни одну деталь, рассматривал все перед собой, не задерживая нигде взгляд.

Он успел. Успел.
Это самое главное.

Треск впереди заставил Сакуру дернутся, она прокричала:
- Сзади!
«Нет! – в какую-то секунду пронеслось в его голове. – Снизу!»
В эту же секунду перед Сакурой выросла тень, занеся руку держащую кунай.
Девушка широко раскрыла глаза, не успев даже охнуть. Крик застрял у нее в горле.

Нет!
Нет! Нет! Не позволю!

В следующую секунду Сакура упала вниз, увидев перед собой еще одну тень. Канкуро заслонил ее тело, и под его ногами она увидела расцветающее пятно крови. Джонин, схватив человека за руку там, где его собственную плоть пронзило лезвие, свободной рукой полоснул врага по горлу. Кровь струей хлынула вокруг, запачкав лицо Канкуро, и, вытекая, вместе с телом уносила с собой и жизнь человека. После он обмяк, как брошенная игрушка, и упал оземь.

- Канкуро! – крикнула Сакура, вскакивая на ноги, и подхватывая лишающегося сил джонина. – Подожди, это царапина, я сейчас помогу тебе!
На ее губах дрожала улыбка, глаза мутнели от проступивших слез.
- Все будет хорошо, все будет хорошо!
Она помогла Канкуро лечь, зубами снимая перчатки, и вынимая с противным булькающим звуком лезвие из его груди.
Оглядев кунай, Харуно крикнула, брови поползли вверх. Вместе с кровью на кунае блестели капельки яда, отличающие черным цветом от багровой крови.

Канкуро закашлял кровью, в глазах начало рябеть.
- Какая ирония, - выдохнул он, глядя на куноичи, которая дрожащими руками складывала печати. Ее ладони охватило зеленое свечение, и вскоре он почувствовал ее теплые руки на месте колотой раны. – Я не умер от яда тогда, но видимо, это было суждено мне свыше.

Канкуро было забавно осознавать это. Смешок болезненно вырвался из его груди.

- Ты не умрешь! – прокричала Сакура. Слезы уже текли, не в силах больше сдерживать их, Харуно всхлипывала.
- Я выполнил миссию. Отряд Шенкару мертв. Но я спас тебя.
Голос Канкуро стал тише, тепло и силы резко покидали его тело. Голова казалась свинцовой. Тьма настигала его. Он это чувствовал.

Но он был спокоен. Умиротворен.

- Зачем ты вернулся, - взревела девушка, - зачем ты сделал это! Ты нужен живой, ты нужен свой деревне! Ты нужен миру шиноби!
Кровь не сворачивалась, рана отказывалась затягиваться. Сакура чувствовала подступивший к горлу ком, отчаянье кружило ей голову.
- В ту секунду, когда я увидел их мертвые тела, я понял, что твоя жизнь ценнее для меня всего остального в этом мире.

Канкуро немощно улыбнулся.
Сакура впервые за это время видела его улыбку.

Джонин дрожащими пальцами дотронулся до ее влажной щеки, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности.
Она так сильно закусывала губы, что прокусила их. На плоти выступили капельки крови.
- Не умирай, пожалуйста! – проревела девушка. – Ты не должен умереть вот так, на моих руках.
- Ты спасешь еще сотни жизней. Но пообещай мне больше так глупо не рисковать своей.
- Канкуро… - Сакура продолжала плакать, в последних попытках стараясь не прекращать лечения, но все было тщетно, и они оба понимали это.
- Спасибо тебе, Сакура… - прошептал джонин, и через несколько секунд его рука у ее щеки обмякла и упала наземь, подняв небольшое облако пыли.

Глаза его, прежде обращенные к ней, больше никуда не глядели.
Свечение на руках Сакуры не прекращалось, и она продолжала безмолвно плакать, закрывая глаза. Тело ее дрожало, ветер злостно кружил вокруг.

Эпилог.

Синева неба была абсолютно безоблачной, спокойной, гладкой, как натянутое полотно.
Деревья продолжали шуршать своими листьями, словно перешептываясь между собой о только что увиденном. Ветер доносил им свои новости, а они, сговаривались о том, да об этом, в чарующем шуршании.

Человек вышел из их тени, увидев перед собой поле битвы и двоих людей. Несколько трупов лежало поодаль от них, одеты они были в черное. Земля была вымазана кровью, здесь пахло боем, железом, страхом.

Человек опасливо приближаясь, окинул взглядом людей по центру.
Один из них лежал, во втором, сидящем к нему спиной, он узнал Сакуру.

Ступив поспешно вперед, он увидел, как куноичи, услышав звук, резко развернувшись, держала кунай перед своим лицом. Девушка была потрёпанной, ее руки и ноги были в порезах, кровь уже запеклась, смешалась с пылью и землей. Ее глаза, дикие и заплаканные, полные усталости и жесткости, были обращены к нему. Узнав в человеке Кибу, Сакура поджала губы, взгляд ее смягчился. Заплаканная, Сакура обессиленно опустила руку, убирая кунай. Плечи ее начали вздрагивать от нового приступа слез.
- Киба, - прошептала она. – Мы провалили миссию.

Инузука подошел ближе, пытаясь проанализировать все увиденное, радуясь где-то глубоко тому, что куноичи была жива. Но ее вид заставлял ниндзя чувствовать какую-то тревогу. Позади него тихо и боязливо ступал Акамару.

Киба оказался рядом с Сакурой, и, заглядывая через ее плечо, обнаружил там Канкуро. Глаза его были закрыты, ткань одежды на его груди была влажной и красной.

Юноша не нашел, что сказать ей, когда понял. Поэтому какое-то время Киба стоял рядом с ней, и когда Сакура обессиленно замолчала, может, кончились слезы, а может быть, она понимала, что этому горю нет конца, он мягко положил ей кисть на плечо и проговорил:
- Идем, Сакура. Нам нужно возвращаться. – Грустно проговорил Инузука.

Акамару протяжно завыл. Их миссия была окончена.