Записи деяний Судьбы: Мост, сотканный из неразрывной нити Жизни (Часть 3)

Свиток третий. Часть вторая: «Сказания о дне, подобному прошлому»

Мир, что я оставлял, исчез вместе со мной. Девчонка, бегающая босиком по скалам, в любой момент могла подцепить заразу. Да и простудиться в этой тряпке (которую еще и одеждой называет) очень даже просто. Но, словно об этом не подозревая, она уверено шагала вперед. Ее реальность оказалась такой простой, ровной и чистой, что наивность зашкаливала. В свои десять девчонка могла вести себя так, как ребенок лет пяти.

- Саске-сан, а вы не голодны? – достала орех из ткани, где она его прятала-то? Голодный? Я внимательно взглянул на еду. Я не ел более… словом, много столетий, но Они бегают за мной, словно за человеком, да и смертный я. А значит, есть-то должен. Но… - Простите, я глупость сказала, - и снова опустила глаза, хорошо, что хоть на колени не упала.

- Давай, - не успела девочка что-то сказать, как орех исчез с её ладони. Мы идем уже несколько часов, дитя человека устало, но упорно не говорит об этом. Нужно отдохнуть, иначе отправится она в загробный мир еще до того, как Вестник смерти что-то успеет сделать. На скалах хорошо слышно биение сердца Водопада. В это время солнце уже начинает прятаться за горами и воздух словно наполняется желтыми красками. Кажется, хоть что-то осталось неизменно.

- Почему вы удивились, когда я сказала, что взяла камушек, - в руках ребенка лежал знак. Не умеет читать, не удивительно. Женщины редко когда получали возможность учиться, времени на них попросту не оставалось.

- Это старинный знак, - сорвав странный плод, начал я. – В одном племени на материке, - и как же зовется сей фрукт? – Этот знак обозначает четыре, – попробовал откусить, сладкий.

- Четыре, - повторила дочь Сакуры. Она словно о чем-то задумалась. – Поэтому вы назвали себя Вестником смерти?

- Тебе не стоит об этом думать, - откинув огрызок, сказал я. – Нам пора продолжать путь. До твоего селения еще долго?

- Да нет, - улыбнулась девочка и поднялась. Поправив ткань, она неосознанно приоткрыла спину… Что? Схватив дитя за руку, я остановил её и внимательно осмотрел. - Саске-сан, не надо, - не знаю, что она там себе надумала, но меня интересовали шрамы.

- Откуда ты их получила? Ты - рабыня? – девочка помахала головой – нет. – Тогда за что ты их получила?

- Я… - но мой совсем недобрый взгляд напугал её еще сильнее. – Это… по… приказу, - ну же! – Главы…

- За что? – повторил вопрос.

- Потому что я… - перестань бояться, ребенок! – Я посмотрела на дом главы.

Мир, в котором дитя бьют за такую мелочь… Здесь как минимум семь ударов. Мир изменился, кардинально. Но самое удивительное – это спокойствие, с которым она об этом говорит.

- Твои родители знают? – девочка мотнула головой. Значит, не норма.

Понемногу темнело, духи этих краев скоро выйдут. Взяв ребенка на руки, я пошел быстрее.

- Не надо, Саске-сан, - прошептала дочь Сакуры. Так и хотелось её заткнуть, ведь после таких побоев она могла остаться калекой, а уже который час без отдыха шла, Ад и крутые склоны - не лучшее лечение.

- Есть грань между страхом и глупостью, промолчав об избиении, ты показала насколько покорная. А что будет, если этот глава через пару лет захочет взять тебя силой, ты тоже промолчишь? – кажется, подействовало.

Сумерки все сгущались. Слишком быстро настал вечер. Что-то здесь не так.

- Ай, - простонала от боли девчонка: я споткнулся, легенько затронул спину, и эти «царапинки», по словам ребенка, заставили её едва не заплакать. – Налево, – прошептала она, ничего больше не добавив.

Я сорвался на бег, ибо тени уже следили за нами. Ксо. И день двенадцати знаков близко. Не вовремя девчонка решила доброту своего сердца проявить.



- Никому не отдавай этот знак, кто бы тебя ни просил, что бы ни говорил, запомнила? – девочка кивнула.

Она еще раз спросила о жилье, но, получив убедительное «нет», все же сдалась. За несколько минут я услышал разговоры в доме. Все обошлось. Пока.

Сзади раздался шелест. Он уже близко. Пшеница. Как опрометчиво. Ао-бодзу^[1] пытался спрятаться.

- Детишки… - голос был слабым, значит, еще далеко, но не слишком. – Еда, - взгляд на место, откуда доносился голос, нашел. Кусанаги уже в руках. – Дети… - семь шагов. Пшеница немного нагнулась от порыва ветерка. А между колосками Ао-бодзи побоялся даже чихнуть, ибо одно неверное движение - и его голова может покатиться по земле.

- Что ты здесь делаешь? – немного отодвинувшись, циклоп глянул на копирующий вертящийся глаз^[2]. Эта зараза, наверное, попытается удрать, но только он об этом подумает, как я сразу же отрублю голову.

- Мяса хотел, - честно, но настолько ли? – Ну и хотел проверить, - взглянув на меня, решил не затягивать, жить хочет, - правда ли, что открыли четвертый знак?

- Убирайся, - если ты хоть на каплю умнее червя, то должен сейчас же убежать.

- Да ну тебя, скоро день двенадцати знаков, девчонку эту легко обдурят. Но если я её съем, то ты сохранишь еще столько лет свободной жиз… - один взмах клинка.

Нужно вытереть Кусанаги от этой жалкой крови.



Последующее семь дней пронеслись в вихре информации. Девчонка рассказывала о мире, его порядках, языке, который за это время изменился, даже воздух стал другим…

- Саске-сан, - человеческое дитя странно посмотрело на меня. Что? – Почему вы согласились стать этим хранителем знака?

За неделю дочь Сакуры немало выпросила и у меня. В том числе пришлось рассказать о двенадцати знаках, дне, когда сила печати слабнет, и далее по списку. Но в последнее время она перешла на слишком личные темы. Дети.

- Как для девчонки, ты слишком любознательная, - на лице появилась уже знакомая ей ухмылка. Дочь Сакуры сразу же надула щеки.

- Да какая разница, кто спросит - мальчик или девочка, - если она так же продолжит дуться, то скоро лягушкой станет. – Вопрос ведь один и тот же, - наверное, отец слишком добр к ней, ибо уже давно бы знала, когда женщине стоит промолчать.

- Следи за словами, иначе можешь остаться без языка… - но и на этот раз девчонка осталась верна себе.

- Бака, - спрыгнув с камня, на котором сидела, дочь Сакуры поспешила в сторону дома. – Такой же, как и другие.

А чем я должен отличаться? Женщина должна знать свое место, даже если ты ребенок, нужно вовремя закрывать рот, а не поддаваться странным размышлениям.

- Ты и сегодня будешь ночевать в лесу? – спросила девчонка, когда мы подошли к земле её отца.

- Да, - почему она считает, что мой ответ должен изменится? Из-за того, что дочь Сакуры стоит спиной ко мне, я не могу увидеть эмоции на её лице.

- Можно задать еще один вопрос? – обернулась и немного опустила голову. Кивнул, от одного вопроса мир не перевернется. – Почему ты следишь за мной, то есть ходишь повсюду, оберегаешь, но… - русло её мыслей изменилось, - но даже не зайдешь ко мне домой.

- Мы уже об этом говорили, - ненавижу повторять одно и то же по несколько раз.

- Но… - кажется, и сейчас до неё не дошло.



Утром, когда Сакура покинул дом, девчонка так и не вышла. Братья по очереди выбегали то за водой, то за травами. Что ж, догадаться, куда ушел старик, не трудно. Или ребенок рассказал, или отец заметил, наконец (ужасные рубцы уже навечно останутся на этом теле). Но ближе к обеду мальчишки тоже куда-то убежали. Наверное, работают с детства.

- Саске-сан, - девчонка помахала рукой, стоя возле входа в дома. Отмытая, в новой одежде, если это конечно можно назвать нарядом. – Заходите!

Я уже сделал один шаг к ней, как раздался топот коней. Спрятавшись среди деревьев, услышал немного, но полученной информации хватило. Вместе с отцом и братьями девчонки приехал глава. Человеческое дитя взглянуло в мою сторону.

- Привязать к сакуре! – крикнул мужчина лет под сорок. Люди главы спрыгнули с лошадей. Никакие просьбы отца не растопили сердце мужчины.

Почему же ты не зовешь меня? Ты ведь понимаешь, что они собираются сделать. Первый удар. Белые лепестки сакуры окрасились в алый цвет… Второй - и один из твоих братьев завыл. Почему не зовешь? Третий…

У нас нет права защищать то, что не касается знака. Так как дочь Сакуры не просила помощи, так как знак был в безопасности… я не сдвинулся с места. Пятнадцатый… Кажется, этот стон был твоим, он напомнил недавнее происшествие. Семнадцатый… После двадцатого с сакуры начала капать кровь. А с тридцатым все стихло. Тишину прервал лишь топот копыт – они ушли… Даже не отвязали покойников. Под деревом, привязанными к стволу, висели тела детей. А возле них лежало тело отца, который не смог выдержать страдания только начинающих жить ребят. Значит, вот какие законы этого нового мира…

Подошел к месту бойни. Именно подобное в мое время называли «речкой, полной слез крови». Даже земля впитала кровь невинных детей.

Дочь Сакуры, убитая под алыми от крови лепестками сакуры... какую жизнь ты обретешь после столь жестокого конца?

Нагнулся к ней. Волосы, измазанные в крови, напомнили мне о первой твоей смерти. Все повторяется раз за разом.

Зеленые, уже потухшие, глаза лучше закрыть. Говорить о спокойном сне бессмысленно, ибо все равно переродишься в новом теле. Как ключ от четвертого знака, ты будешь пребывать в этом кругу мучений до скончания веков.

Осторожно отвязал детей от коры, которая тоже пропиталась кровью. Пусть это уже и пустые оболочки, но несколько минут назад они были людьми.

От возвышенных мыслей меня оторвал стук. Что-то упало. На земле, возле тела девчонки, лежал знак. Теперь знак-дверь был измазан кровью.

Сноски:
[1] циклоп-коротышка, живущий в молодой пшенице и утаскивающий туда детей.
[2] Шаринган.

Свиток третий. Часть третья: «Сказание о ливне в лесу»

Одного большого кургана вполне хватит для несчастной семьи. Если верить небу, сегодня обещает быть ливень. Возможно, это к лучшему. Хотя кровь с сакуры уже не смыть.

Почему же она не позвала меня? Ключ, почему ты не открыла двери в этот раз. Неужели твоя жизнь так мало значила для тебя? Чтобы призвать меня, не надо было даже говорить, лишь подумать.

Знак, измазанный кровью девчонки, и вправду сейчас напоминал символ Смерти.

Первые капли уже упали на землю. Вздохнул, я никогда не понимал женщин того, моего мира. Понять их спустя столько веков? Хм… Возможно, в следующий раз.

Возле меня села старая лягушка. Ливень ей явно нравился. Ну конечно, лягушки. Вместо этого сейчас я, теперь уже точно, промокший до нитки, сижу под зонтом на каком-то камне и слушаю кваканье.

- Чего ты ждешь? – начала разговор лягушка. - Иди к Кьюби^[1] - духу-хранителю, он-то позаботится о душе девочки, - и, наверное, чтобы не помешать мне все осмыслить, земноводное ускакало в противоположную сторону.

Кьюби? Еще жив? Представляю его хитрую морду, когда он услышит мою просьбу. Хотя, века и его могли изменить…

Набрал воздух в грудь. Я пришел к нему.

Если существует что-то, что смогло бы изменить сего лиса, то оно умерло с тем миром, ибо сию хитрую, всегда жаждущую наживы морду тысячелетия не затронули. Разве что у этого хвостатого изменился взгляд. Неужели нашлась та душа, которую он так и не смог отпустить?

- У меня к тебе просьба.

- Я слушаю тебя, - положив голову на лапы, лис застыл в ожидании долгой истории. Даже он понимает, что просто так к нему я бы не пришел.

- Проведи душу одной девушки, - хвосты лиса зашевелились, учуял, гад.



«Спасибо, что приглядел…» - наверное, это он сейчас читал в моем взгляде, но... слова благодарности так и не слетели с уст.

- Не за что, тэмэ, - ответил Кьюби, пошевелив своими девятью хвостами.

- Хм, знаешь, есть за что, добэ, - легонько коснулся мордочки, ведь этот лис всегда любил ласку.

Душа дочери Сакуры смогла снова переродиться. Не взирая на мучительную смерть, её дух покинул тело и не возжелал мести… Она не осталась в своей прежней оболочке как юрэй^[2], и этого достаточно. Теперь же необходимо её только найти, ибо о местонахождении девочки Кьюби умолчал.



Сноски:
[1] дух-хранитель и защитник, помогающий юным «заблудшим» душам на их пути в текущей инкарнации.
[2] призрак.