Завеса.

Признаться себе, что без Хинаты было плохо, оказалось тяжело, поэтому Мадара не стал этого делать. Это никому не было нужно, к тому же ему, и без того было хреново.
Единственное, что не пострадало – ноги. Их спасло созданное в последний момент Сусаноо, оно же спасло ему жизнь.
Однако, ему давненько не было так хреново; Учиха уж и забыл, как много крови в его организме и сколько её может натечь. Отмывать её от пола, через пару дней после того, как смог встать на ноги, было даже забавно.
Даже он не мог сутками выносить прогорклый запах металла.
Дальше – бинты, коих оказался дефицит. Раны, полученные от острых камней, кровоточили, на левой же руке было целых два вывиха: запястье и плечо, - которые тоже следовало перевязывать. Так же Мадара ухитрился занести в кровь инфекцию, а это жар, лихорадка, давящая слабость и куча антибиотиков. Удар по затылку мог ухудшить зрение, и Учиха опасался этого больше всего, но, к счастью, обошлось.
Ждать.
Надо было ждать, пока тело оправится.
Ждать-ждать-жать...
Пожалуй, провалявшись в горячке два с половиной месяца, изредка выныривая из жаркого бреда, чтобы потратить накопленные силы на обновление запаса лекарств, Мадара стал ненавидеть чего-то ждать.
Поэтому теперь ожидание оказалось неприятной пыткой. Тем более, на улице. Тем более, на старой рассохшейся бочке. Но раз сказал, что будет ждать здесь, значит так и сделает. Единственное, что он переменил – так это для лучшего обзора вытащил свой «трон» из переулка на улицу.
Ночь прошла быстро. В баре на против было парочку драк, за которыми Мадара со скуки понаблюдал...
А перед глазами стояло, будто постаревшее на десять лет, лицо Хинаты, освещённое неверным светом провинциальных сумерек. Жуть.
Видеть такое ещё раз не хотелось, так же как и слышать сорванный шёпот. Брат, помнится, так же говорил, когда, умирая, упрашивал забрать его глаза.
Уговорил ведь.
В какой-то момент мужчина отключился.
Когда он проснулся, начинал накрапывать дождь, а сквозь облака пробивалась ранняя предрассветная дымка. Световой дым сплетался с блёклыми солнечными лучами, создавая непроницаемую завесу.
Мадара закрыл глаза.
Мадара открыл глаза: завеса уплотнилась, в её глубине появилось алое пятно.
Мадара закрыл глаза.
Когда капли перестали мочить ему волосы, посмотреть почему было лень. Но он все же посмотрел вверх.
Хината на фоне красного зонтика смотрелась смешно. Наверное, многое смотрится смешно на фоне изнанки зонтиков. Да ещё и красных.
И свет, проходящий через них, тоже красный, как свежая артериальная кровь.
Хьюга положила прохладную ладонь ему на лоб.
- Ты весь вымок, - она не спрашивала. – Не думала, что ты так и будешь здесь сидеть.
- Ага. Вымок. Не думала, - пауза. - Иди сюда.
Дурацкий зонтик повис на нём. Макушка упиралась в спицы. От волос Хинаты, в которые он жадно запустил руку, пахло озоном, впрочем, не только от волос. Девушка застыла, не шевелясь, чтобы не задеть перевязку. От прижатой к его груди ладони расходились волны непонятной, но приятной холодящей энергии. Хотя, скорее всего, ему просто кажется...
Видела бы она его месяц назад, когда Учиха сам от себя шарахался, видя отражение в зеркальных поверхностях.
- Ты тёплый, - сказала Хьюга. Мадара не увидел, но почувствовал, что она улыбается.
Приятно.
Мужчина приподнял её голову за подбородок и подался вперёд. Стало ещё лучше. Мягкие губы, тонкие пальцы в волосах...
Кайф.
Учиха и сам не знал, как оторвался. Хината, запоздало и не к месту, вспыхнула и уткнулась ему в плечо.
- Пошли домой?
Мадара сразу понял, что вопрос относится не к слову «пошли».
- Ага. Пошли, - он вручил ей зонтик, девушка закрыла его, хотя вода полилась с неба с новой силой.
А когда шли по пустынной улице, сбегая от реальности, Хьюга зачем-то взяла его за руку, закинув закрытый зонтик на дальнее от него плечо.
Серая завеса смыкалась за спинами.