Жизненно

Война уничтожает.
Как бы глупо это не звучало, но Итачи это казалось самой яркой и живой характеристикой войны. Их мир был похож на выражение «балом правят ниндзя». В действительности, было бы странно, если бы люди в нем не погибали насильственной смертью.

«Итачи, вернись!» - это его звала мать, когда он засыпал в небольшой комнате, обустроенной прямо в пещере, являвшейся штабом организации Акацуки. По ночам Учиха просыпался, вздрагивал и в темноте сосредотачивал взгляд на спящей фигуре Сасори. Его кровать стояла прямо напротив, и на нее падал свет из окошка, прорубленного прямо в пятиметровой толще потолка. Кукловод не спал - никогда, ему это было не нужно – он неподвижно лежал, устремив взгляд на каменный причудливый изгиб неровной стены, и изредка чему-то тихо улыбался. Это помогало Итачи возвращаться в реальность. После ночного пробуждения он больше не спал.
Потом Сасори умер и его место на кровати занял Дейдара. Итачи иногда удивлялся, почему их распределяли именно так. Сасори умер, а привычка просыпаться и смотреть на него никуда не делась – только короткие красные пряди сменились на длинные, белокурые. И не было больше красивых, внимательных глаз, сверкающих в темноте. И сосредотачиваться стало тяжелее.

«Итачи, проснись!» - это говорил ему по вечерам Дейдара, когда после бессонной ночи Учиха засыпал где-нибудь на полу, прислонившись спиной к нелепому креслу, зачем-то стоявшему посреди их небольшой комнаты.
Итачи убивал – даже когда спал, даже во сне. Он не жалел о своем прошлом, но ему было больно думать о будущем. В конце концов, он понимал, что выбрал эту дорогу сам, а сворачивать с намеченного пути было не в его привычках. В организации на Учиху смотрели косо, но сквозь пальцы. А мир его уже бы не принял. Ему было хорошо вот так – тихо, спокойно, пока его никто не трогал. Итачи не любил слезных драм, которые воплощали в жизнь люди, окружавшие его раньше. Поэтому он молча убивал очередного противника и возвращался, чтобы узнать, что ему уже приготовили новую жертву.
Он ненавидел это. И ненависть толкала его следовать дальше.

«В тебе мало ненависти» - он помнил, словно наизусть, все слова, брошенные им младшему брату. Глупый, маленький. Раздражающий. Излишне пафосный и амбициозный. Он за что-то любил его и в глазах тех, кто знал правду, стал бы героем. Но правды не знал никто, а Итачи собирался похоронить ее с собой. Пусть считают, что они правы. Он еще посмеется перед тем, как умереть.

«Итачи, где ты?» - в лабиринте его лихорадочного бреда перед самой смертью бился чей-то незнакомый голос. Учиха иногда жалел, что не погиб там, на войне. Он думал, что, по крайней мере, его конец был бы предопределен и не так болезнен. Просыпаясь по утрам все на той же узкой кровати, он тяжело дышал, проводил пальцами по вискам и скользил по лицу, чувствуя, как стекает по скулам кровь из слепнущих глаз. Жизнь уходила из него так же медленно, по частям, но пока еще билась в теле вместе с пульсом.
Теперь ему было все труднее просыпаться. А Дейдара… Дейдара тоже умер. И уже никого не стали назначать «на его место». Итачи был один, он больше не ощущал рядом простого, человеческого тепла, напоминающего о том, что жизнь еще есть, что вот она – стоит только протянуть руку. Если она когда-то исчезнет, то не по его вине. Он когда-то тоже хотел исчезнуть, сбежать из тюрьмы, захороненной глубоко в каменной горе. Только теперь это больше не имело смысла.

«Итачи, зачем?»
В глазах Саске больше ужаса, чем было в глазах этой розоволосой девчонки, когда она думала, что он убил носителя девятихвостого. Сам Итачи уже ничего не боится. О чем думала мать, когда давала ему это имя? Хотела, чтобы он был похож на ловкого, хищного зверька? Хотела, чтобы он также выгрызал у тупого, одноцветного мира свой кусок жизни?
- Глупый маленький брат.
Саске хочет съязвить, но не получается. Итачи хочет поднять руку, но только делает первый и последний в его жизни шаг назад. Как ни крути, жизнь его тоже была глупой. Даже умирать теперь не жалко, в его-то двадцать два года. Морщины у глаз разглаживаются, даже полоски, резко идущие вниз от переносицы почти незаметны.
- Зачем ты это сделал? Ты же был таким хорошим старшим братом!
Кажется, что Саске сейчас заплачет. Но нет, он все-таки вырос.
Рассказать ему, как больно было держать на руках окровавленное тело матери? Как больно было целовать холодные губы мертвой светловолосой девушки, так непохожей на остальных Учих? Обнимать ее тонкое, бледное тело. Рассказать, как хотелось оживить и снова убить этих подонков, бунтарей клана, из-за которых смысл его жизни перевернулся?
- В тебе все также мало ненависти. – Говорит Итачи, прежде чем коснуться двумя пальцами лба его младшего брата. Посмотреть, как распахиваются в удивлении черные – не красные – глаза.
Он думает, что победил?

«Итачи, я тебя жду».
Он уходит вслед за голосом, шагая по трупам, оставшимся со времен войны. Тут и те, кого убил он и те, кто был убит на его глазах. Оставляя за спиной красные, нестирающиеся следы, Итачи уходит вглубь темного коридора, снова напоминающего ему каменные своды пещеры.
Ему говорили, что впереди будет свет, но там темно.
Усмехаясь очередной лжи, он гордо поднимает голову и, не оборачиваясь, идет вперед. В конце концов, он никогда не поступит по-другому.