Идиотка

Она, словно бабочка запорхнула в маленькую тёмную комнатку, в которой вела своё скромное существование уже год. Она привыкла к такой тихой жизни. Никто ей не докучает, никто не смеётся над её странностями. Ведь она была странной. Даже очень странной. Эта её странность высказывалась во всём: от внешности, до поведения.
Яркие, живые зелёные глаза, как сочная листва деревьев за её окном. Её глаза отражали весь мир. Она смотрела на всех и вся с детским восторгом, будто видела всё это впервые, словно каждый день начинала жить заново. Но чаще всего в её взгляде был ужас. Ужас от увиденного, от пережитого. Нежные локоны непослушных коротких, розовых волос, которые так любил теребить ветер. Волос, которые привлекали всех к её персоне.
Лёгкое летнее платьице голубого цвета. Её любимое платье. Она всегда надевала его. Для неё было настоящей трагедией, если оно испачкается или порвётся. Оно было поношено, но сидело на ней идеально. Так же идеально подчёркивая её странность.
Странная, слишком странная – так считали все, кому хоть раз доводилось с ней общаться. Она могла часами холодно говорить тоном мудрого философа, могла дурачиться, как ребёнок. Могла кричать от ужаса и тут же истерически смеяться. Её не заботило мнение окружающих, её не заботили мелочи жизни. Она жила так, как хотелось ей. Её правило, которому она следовала всегда – живи настоящим и не оглядывайся назад.
Маленькая квартирка, в которой она обитала представляла собой что-то среднее между жилищем художника девятнадцатого века и жилищем поэта, которого все считают бездарностью. Она сама была чем-то средним между этими определениями. Всего одно окно в её комнате, из которого открывался вид на деревце с яркой листвой, было единственным источником света. На столе, заваленном какими-то исписанными листами бумаги, стояло множество маленьких фарфоровых кукол в готических платьях. Кровати не было, её заменял диван, стоявший в самом дальнем углу комнаты. Диван был завален мягкими игрушками, которые казалось, вобрали в себя всю пыль скопившуюся здесь за год.
Девушка прошла к письменному столу и стала сосредоточенно разглядывать бумаги, лежавшие на нём. Она рассматривала их с серьёзным лицом, словно перед ней была трудная задача, которую она не в силах решить. Перед ней действительно было что-то вроде трудной задачи. Тексты, написанные на бумаге чем-то красным, были ей непонятны, и она не знала, откуда они взялись. Ещё вчера их здесь не было.
Решив, что ей не удастся разгадать эту загадку, она спрятала листы в ящик стола и выглянула в окно. Внизу играли дворовые ребятишки. Она обожала играть с ними, поэтому вскоре завоевала их доверие и авторитет. Однако родители детей запрещали дружить им с девушкой. Но разве дети слушаются родителей, когда их желания противоречат?
Девушка отошла от окна и выбежала из квартиры, наспех надев туфли. Она подбежала к детям, весело улыбаясь и смеясь, поприветствовала всех. Дети тут же бросили свою игру и с радостными криками обступили девушку, крича:
- Сакура, ты пришла!
- Ты поиграешь с нами?
- Мы пойдём ловить кузнечиков?
На все эти вопросы и восклицания девушка отвечала добродушным смехом.
Она шла играть с детьми. Она бегала с ними, играя в прятки, она ловила с ними кузнечиков, она играла с ними в песочнице. Она была большим ребёнком, за что дети искренне любили её.
Но родители были против такой дружбы. Как только кто-то увидит своё чадо возле Сакуры, сразу же выбежит и отгонит детей от девушки. Так случилось и в этот раз.
Мама одного мальчика, увидев в окно безобразие, которое творится на улице, выбежала из дома, и словно отгоняя бешеного пса от своего ребёнка, кричала на Сакуру:
- Отойди! Вон отсюда! Идиотка!
Последнее слово, которое неоднократно говорили Сакуре, эхом отдавалось в голове. Это слово преследовало её во сне, это слово жило с ней наяву. Это слово – её второе имя, которым её называли все, кому не лень.
И сейчас услышав его, Сакура помрачнела, опустила голову и невидящим взглядом уставилась в землю. Она недвижно стояла, широко раскрытыми глазами смотря в пол, а потом прошептала еле слышно:
- Идиотка…

Босые ноги девушки скользили по мокрому асфальту мостовой. Утренний ветерок играл с её волосами. Она шла, словно танцуя, неспешно передвигая ноги, выдавая своеобразные несложные па. Мягкий ветер, словно партнёр по танцу подхватывал ее, придавая движением лёгкость и простоту. Сомкнутые губы были растянуты в нежной полуулыбке, зелёные глаза искрились задорным блеском, и из глубины души вылетали тихие неслышные звуки мелодии собственного сочинения.
Город был пуст. Изредка можно было встретить автомобиль, проезжающий мимо, прохожего идущего на работу или ещё куда-нибудь. Мокрый асфальт грелся под лучами утреннего солнца, лужи, образовавшиеся совсем недавно, отражали чистую лазурь неба. На голубом полотне ярко светило солнце, и неторопливо плыли жемчужные облака. Всё дышало свежестью.
Сакура запрыгнула на бордюр, решив, что так будет интересней идти. Она закрыла глаза, подставив лицо утреннему ветру, раскинула руки в стороны и с радостным криком побежала вперёд - навстречу новым ощущениям. Она громко смеялась и продолжала бежать, представляя что летит вместе с ветром, что из её спины выросли невидимые крылья и теперь уносят её всё выше и выше… В другой мир, в сказочный мир… В мир, в котором она хотела оказаться. Она перестала ощущать реальность, она не слышала шум колёс, проезжающих мимо машин, не слышала шагов людей, болтовню подростков. Она слышала тишину.
Удар. Мгновение. Мечты разбиты. Она открыла глаза, когда почувствовала, что упала на асфальт в лужу. Она посмотрела на виновника её падения и покраснела. Он стоял, протянув ей руку, предлагая этим жестом свою помощь. Помощь? Ей никто и никогда не предлагала помощь. Фигура незнакомца была стройной и высокой. Лицо прекрасным, а глаза… пустыми.
Сакура заворожено уставилась в его глаза, смотря в их мглу, пустую, устрашающую темноту. Темноту одиночества, страданий. В глазах юноши не было ничего. Сакуре на секунду показалось, что она смотрит в глаза не человеку. Она вздрогнула от звука голоса живого мертвеца:
- Тебе помочь?
Сакура недоверчиво посмотрела на ладонь незнакомца, которую он протягивал ей в знак помощи. Она боялась коснуться ладони, боялась почувствовать такой же холод, какой застыл в его глазах.
- Н-нет… страшно… - пролепетала Сакура.
Незнакомец удивлённо изогнул бровь и, убрав руку, прошептал себе под нос:
- Идиотка…
Опять это ненавистное слово. Опять эхо стоявшее в её голове, опять… Только на этот раз это слово не было сказано с язвительными нотками или со страхом. Оно было брошено как бы невзначай, случайно, и в тоне звуков этого слова звучало сожаление и жалость. Сакура мгновенно вскочила на ноги и, смотря в спину незнакомцу, прокричала:
- Я не идиотка!
Юноша остановился. Он медленно обернулся, взглянул в глаза девушки и увидел в них твёрдость, гордость и гнев. Взгляд решительного, сильного человека.
- Не идиотка, - повторила Сакура, видя, что её «собеседник» молчит и с жалостью смотрит на неё. Её оскорбляла эта жалость. – Не идиотка, - отчаянно прошептала она, делая шаг навстречу юноше. – Не идиотка, - отчаянный шёпот, из глаз текут слёз, ноги еле передвигаются. – Не называй меня так! – мольба. Во всём. Во взгляде, в голосе, в движениях.
Нет, она не была сильным человеком. Парень понял что ошибся. В её глазах лишь на секунду загорелся воинственный блеск. Он тотчас погас, встретившись с пустотой и жалостью взгляда. Погас, как пламя жаркого костра гаснет, стоит только вылить на него ледяную воду.
Ноги Сакуры дрожали, слёзы мешали видеть юношу, к которому она шла. Но одно она видела точно. Его взгляд. Пустой, сожалеющий, одинокий. Колени подкосились, и Сакура упала на землю, отчаянно протягивая руки к человеку, оскорбившему её. Она просила помощи, она умоляла. Силы покинули её. Она упала без чувств, закрыв глаза. И только её губы шептали:
- Я не идиотка…

Она проснулась от жары. Тяжело дыша, она испуганно озиралась по сторонам и заметила, что комната ей незнакома. Здесь всё было чужим, таинственным. Она лежала на мягкой кровати, под тёплым пледом. Её голова покоилось на пуховой подушке. Никогда она ещё не ощущала под собой такую мягкость, такое тепло. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на которой уютно расположился ночник, отбрасывающий тусклый свет на стены. Здесь было тепло. Очень тепло и уютно. Она привстала на постели и увидела у стены напротив человека. Он сидел в кресле, смотря на Сакуру внимательным взором. Их взгляды встретились, и во мгле чёрных глаз на секунду промелькнуло участие. Он встал с кресла и прошептал:
- Всё хорошо?
Приятный, тихий голос, в звуки которого Сакура сразу же влюбилась. Голос, который ей не доводилось ещё ни разу слышать. Участливый, заботливый, почти родной.
Она только кивнула в ответ. Когда человек вышел из тени и подошёл к кровати, Сакура увидела того юношу, который сегодня предложил ей помощь. Она вздрогнула и заметно опечалилась. Он… Зачем он помог ей? Почему не оставил там? Почему заботится, если считает идиоткой?
- Я Саске, - прозвучал всё тот же голос. – Как зовут тебя?
- С-Сакура… - тихо прозвучало в ответ.
- Ты не хочешь есть? – спросил парень, садясь на край кровати, отчего Харуно вздрогнула и отодвинулась.
- Нет, - прошептала она боязливо.
- Не бойся, - проговорил Саске, двигаясь ближе и беря её ладонь в свою. – Я не обижу.
Сакура вся дрожала, но как только почувствовала прикосновения теплых чутких пальцев к её ладони, мгновенно успокоилась. Разве может её обидеть этот человек? Разве может он причинить ей боль? Она с благодарностью посмотрела в чёрные глаза и поняла, что обрела самое ценное сокровище, которое когда-либо имела - друга.

Саске оставил её у себя. Он не знал, зачем это сделал. Ему определённо было жаль эту девушку, он почему-то хотел заботиться о ней, хотел, чтобы она была счастлива. Парень не знал почему. Кроме жалости ещё была причина.
Сакура не возражала, когда услышала от нового друга фразу: «Ты будешь жить со мной!» Она с радостью подчинилась и не только потому, что сама этого хотела. Она не могла не подчиниться ему. Он всерьёз и надолго вошёл в её жизнь.
Саске видел, что Сакура странная, что порой она ведёт себя как ребёнок, и что она немного сумасшедшая. Знал, но не питал к ней отвращения или презрения. Только уважение. Да, он уважал её за силу, за стойкость, за то, что смогла выжить, за то, что улыбается, несмотря на горести, за её благодарность и рвение.
Сакура и вправду стремилась отблагодарить Саске всеми доступными способами.
После того, как Учиха оставил девушку у себя, он столкнулся с новой проблемой. Он боялся оставлять её одну дома: мало ли что она может сделать? Он вообще не знал, где она жила до этого, а когда спрашивал, она молчала. Но работу никто не отменял, и парню пришлось импровизировать.
Он ушёл утром, сказав Сакуре, что вернётся вечером, чтобы она не волновалась и ждала его. Слово Саске стало законом для девушки, и она согласилась.
Весь день, пока Саске был на работе, она убирала квартиру, стирала, готовила. Всё это она делала, как могла, и когда Саске пришёл домой в восьмом часу, перед его взором предстала уютная чистая квартирка с ароматом выпечки на кухне, а не жилище холостяка.
Он сразу догадался, что всё это сделала Сакура, и был удивлён. Она ведь полубезумная, как она могла всё это сделать?
Но сейчас глядя на Сакуру, не скажешь, что она сумасшедшая или странная. Она осмысленно смотрела в глаза Саске, её слова и движения выглядели как у обычного человека. Она выглядела обычной девушкой, а не той странной непонятной, чужой всем Сакурой, которую он встретил на мостовой.
Отужинали молча, с каким-то гнетущим чувством. Саске молчал, угрюмо размышляя над поведением Сакуры, а девушка, в свою очередь, думала, что сделала что-то не так и разгневала юношу. Она виновато наблюдала за ним, моля взглядом прощения.
После ужина парень стал что-то чертить на листе бумаги в гостиной. Сакура сидела рядом, не зная чем себя занять. Да и заниматься чем-либо ей было неловко. Она стыдливо наблюдала за юношей, смотря, как его руки что-то чертят на листе бумаги. Несколько раз он хватался за голову и, ругая сам себя, что-то тёр на бумаге, а потом вновь принимался за работу. Харуно было интересно, чем он занят. Она хотела спросить, но суровый вид только отталкивал.
Наконец Саске отвлёкся от своей работы и, посмотрев на Сакуру, произнёс:
- Уже поздно. Ты не хочешь спать?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Почитай что-нибудь. Журнал, например, или книгу.
- Хорошо, - робко ответила Харуно и взяла с журнального стола первый попавшийся журнал.
Она открыла его и вместо того, чтобы читать, стала разглядывать картинки. На них были изображены здания. Величественные, красивые, здания, которых она никогда не видела. Одно особенно ей понравилось. Она разглядывала его с восторгом ребёнка и когда наконец разглядела, как следует, буквально подлетела к Саске и сказала, ткнув пальцем в страницу журнала:
- Я хочу туда.
Саске воспринял этот каприз на удивление спокойно и даже с каким-то чувством умиления. Его, можно сказать, покорил невинный взгляд больших зелёных глаз, с мольбой смотрящих на него. Он с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. В глубине души он помнил, что Сакура не такая, как все.
Он посмотрел на страницу журнала, куда указывал её палец и произнёс:
- Это здание создал я. Если хочешь, мы туда поедем.
Глаза Сакуры загорелись интересом, она заворожено произнесла:
- Ты? Ты построил его?
- Не совсем я. По моему рисунку построили. Я создал дизайн, а строили другие люди. Я - архитектор.
- Архитектор? – переспросила девушка.
- Да.
Она улыбнулась, заглянув в глаза Саске, и утонула в их мгле.

Может ли сумасшедшая любить? Может ли полоумный человек любить других, дарить другим тепло? Может ли он быть не обузой, а чем-то необходимым?
Сумасшедший – значит не такой, как все, а не такой как все – значит чужой. Чужой всему: миру, людям, всем.
Сакура была таким человеком. Она привыкла, что все считают её другой, что считают её ненормальной. У неё были странности и поэтому её считали сумасшедшей. В какой-то степени действительно было так. Она действительно была безумной, но разве не все люди такие? Каждый в какой-то степени сумасшедший. Все люди разные и если ты, хоть каплю отличаешься от остальных, если тебе чужды понятия остальных, значит, тебя начинают ненавидеть, презирать, считать тебя глупцом, ненормальным. Так было с Сакурой. Она не помнила своего прошлого, она не помнила, как оказалась в той крохотной квартирке, где жила до знакомства с Саске. Она ничего не помнила. У неё были свои понятия о жизни и мире, они отличались от понятий других и поэтому её не желали принимать.
А вот теперь в её жизни появился человек, который заботится о ней, который, старается сделать её счастливой. Сакура чувствовала какой-то странный трепет, когда он возвращался домой. Чувствовала странную тоску, когда его не было рядом. Чувствовала волнение, разливавшееся теплом по всему телу, когда он говорил с ней.
Она полюбила, сама не ведая толком, что это значит и как с этим жить. Она полюбила и не помнила, когда это произошло.
Саске был первым человеком, который показал ей мир с другой стороны. Он был первым, кто смотрел на неё с заботой, он был первый, кто всегда называл её по имени. Казалось, она забыла, что кто-то когда-то называл ей идиоткой.
Саске смотрел на неё и сам не понимал, зачем впустил её в свою жизнь, зачем стал заботиться о ней, зачем взвалил на свои плечи ещё один непосильный груз. Но как ни странно, Сакура нисколько не угнетала его, она не была обузой. Она даже облегчила его жизнь. Благодаря ей, он мог приходить домой с радостным чувством облегчения. Он чувствовал, что действительно отдыхает. Сакура была именно тем, чего так не хватало Саске.
Детский восторг, звонкий голос, весёлое мурлыканье какой-то мелодии – это вошло в его жизнь так же прочно, как его холодность, безразличие ко всему и постоянная усталость.
Но не всё могло длиться гладко.
В одну тихую осеннюю ночь, когда ветер за окном срывал листву с деревьев, с шумом унося её вдаль, когда за окном сверкала молния и слышались раскаты грома, он проснулся от девичьего крика в соседней комнате. Вскочив с дивана и включив свет, Саске побежал в комнату, где спала Сакура. Он увидел её лежащую на полу, в руках у неё был нож. Учиха подбежал к девушке, выхватив у неё лезвие из ладоней. Но было поздно, кровь текла с раны на запястье. Перед девушкой лежали листы бумаги, запачканные красной жидкостью. На них алым было что-то написано. Саске не стал читать что. Главное сейчас было - Сакура. Он побежал за аптечкой. Обработал рану и завязал бинтом. Затем подхватил Харуно на руки и положил на кровать.
Её тело горело, руки бессознательно бродили по простыням, ища что-то, а губы шептали:
- Никого… никого… идиотка…
Саске схватил её за руку. Она мгновенно успокоилась и, сжав его ладонь сильнее, прошептала:
- Друг… мой друг…
Саске всю ночь не отходил от постели Сакуры, пока не убедился, что она действительно спит. Он осторожно высвободил свою руку из рук девушки и стал убирать с пола кровь. Когда он подбирал тот странный лист, его взгляд невольно стал скользить по строчкам. Он прочёл следующее:

«Ненавижу… Всех ненавижу… Меня никто не любит, я не нужна никому… я умру… Идиотка!»

С этого момента, Саске стал ещё внимательнее к Сакуре. Приступы были уже не такими ужасными и частыми. Иногда Харуно просто бродила по дому, словно лунатик, иногда кричала бессвязные фразы, иногда рвала одежду. Юноша всегда её успокаивал. Стоит только ему коснуться Сакуры, как её приступ проходил, она приходила в себя и вновь становилась прежней.
Вскоре её приступы совсем прошли. Но это случилось из-за ужасной трагедии.
Однажды вечером Саске привёл домой каких-то людей. Двоих парней и девушку. Сакура испытала страх, когда Учиха знакомил её с друзьями. Двое высоких парней – Суйгецу и Дзюго – внушали ей панический страх, а девушка – Карин – смотрящая на неё с гневом и злостью заставляла чувствовать себя беззащитной и уязвлённой.
Саске привёл их домой, чтобы познакомить с Сакурой, считая, что ей наверняка скучно общаться только с ним, ведь собеседник из него не самый лучший. Но он ошибся. Ни у Сакуры, ни у его друзей не было никакого желания общаться друг с другом. Однако соблюсти простые правила приличия следовало, поэтому друзья Учихи воспользовались предложением отужинать. Пока Сакура хлопотала на кухне, Саске, тем временем, терпеливо выслушивал мнение друзей, откровенно осуждающих его выбор и саму девушку.
- Ненормальная какая-то, - произнёс Суйгецу, скучающим тоном. – Она как затравленная собака.
- И не говори, - подтвердила Карин. – И вообще, некрасивая она. Не нравится она мне.
- Ага, - охотно согласился Суйгецу. – На какой помойке ты её только откопал, Саске? Идиотка!
Сакура в это время стояла за дверьми с подносом в руках. Услышав беседу друзей, она остановилась не в силах вымолвить ни слова. Как только она услышала, что её назвали идиоткой, отчаяние, обида и новая боль захватили её. Хрупкие пальцы разжали поднос, и посуда с треском упала на пол.
Сакура схватилась за голову, из глаз её потекли слёзы. Идиотка… Как она могла подумать, что стала другой? Идиотка… Кто она такая, чтобы жить как нормальный человек? Идиотка… Никто, отброс общества, никому ненужная, чужая…
Девушка выбежала из комнаты. Пробегая мимо друзей Саске вся в слезах, она задела вазу, стоящую на тумбе. Та упала, разбившись на несколько осколков. Разбилась так же, как её мечты, её сердце, душа…
Сакура выбежала из дома. Оказавшись на улице, она испуганно озиралась по сторонам, видя впервые часть города, в которой оказалась. Вокруг ходили люди, ездили автомобили. Никто не обращал на неё внимания, она никому не была нужна. Никому. Даже Саске оставил её. Он не полюбил её, не защитил, молчал. Только молчал, потому что думал так же, как его друзья. Сакура, задыхаясь от слез, побежала по тротуару. Позади неё послышались крики. Это Саске. Он бежал за ней, звал её по имени. Но она ему не верила, перестала верить.
Она выбежала на дорогу и остановилась на середине пути. Яркий свет фар ослепил её глаза, сигнал автомобиля оглушил её. Машина ехала прямо на девушку. Харуно только стояла, испуганно смотря в глаза своей смерти. Мгновение. Удар. Её отбросила на несколько метров вперёд. Она почувствовала, что болит рука и нога, затем головная боль оглушила её. Она смутно слышала звуки вокруг неё. Слышала только язвительный страшный голос, который словно отовсюду говорил:
- Идиотка…
По щекам девушки потекли слёзы. Никто… Она ни кому не нужна. Она любила, искренне любила и сейчас хотела увидеть родное лицо. Она с трудом разомкнула веки и получила то, чего хотела. Саске склонился над ней. Его взгляд был полон горечи и страдания, он отчаянно прошептал, чуть ли не рыдая:
- Что я натворил?
Сакура слабо улыбнулась и прошептала:
- Я… люблю тебя…
Затем она почувствовала, какое-то успокоение, даже радость. Словно невидимые крылья выросли у неё из спины, и она полетела далеко-далеко вместе с ветром. Её мечта сбылась.
Вокруг безжизненного тела столпились люди, кто-то вызывал скорую, кто-то полицию. Саске осторожно прижал мёртвое тело девушки к себе и прошептал еле слышно:
- Нет, это я идиот. Я, потому что не замечал сокровище, которое было со мной… Они все идиоты, не ты. Они…
Из чёрных глаз юноши скатилась одинокая слеза.
- Идиот…