Пропасть. Часть 2 "На дне". Глава 1 "Broken wings"

[POV]
Казалось, что меня уже нет в теле, что душа парит где-то в небе, со стороны глядя на израненную, истекающую кровью плоть. Боль будто исчезла, оставив после себя неприятное горькое послевкусие чувства, словно тебя порвали на тысячи кусков, а затем снова склеили воедино. Неаккуратно, наспех, буквально скомкали.
Наверное, тогда, я впервые осознал то, что совсем не боюсь умирать. Не могу назвать себя верующим в жизнь после смерти, скорее, бесстрашным, меня абсолютно не пугало то, что находится там, за чертой. Будь то свет в конце тоннеля или вечные кипящие котлы ада. При жизни я и сам был дьяволом, демоном, убийцей, так что свои же сородичи меня не пугали.
Каким-то десятым чувством я все еще ощущал легкое дуновение ветерка, которым наслаждался в последний раз; чувствовал отравляющий легкие запах гари и чего-то еще, противного, может, смерти? Время остановилось. Перед закрытыми глазами плясали отрывки моей короткой бесполезной жизни, не принесшей ничего. Ни плохого, ни хорошего, словно я и не жил вовсе. Цукури но Дейдара - это имя канет в лету и уже через год никто не вспомнит кто я, где я, существовал ли я когда-то?..
Я был готов встретить Смерть, подставить покорно голову или даже самому орудовать косой. Я был готов отказаться от света, которого, впрочем, по-настоящему и не видел никогда. Не было ни страха, ни сожаления, ни надежды. Я ждал, когда оковы смерти окончательно сомкнутся, унося меня куда-то в неизвестность. Что меня ждало? Бездна, пропасть...
Но ничего не произошло.
Вначале это были осторожные прикосновения, они причиняли жгучую боль, возвращая меня обратно в тело. Затем легкое покалывание, распространяющееся по коже. Холод, сковавший меня, постепенно отступал, приятное тепло волнами распространялось по мне, вдыхая новую жизнь. Иногда, в перерывах между срастанием костей, что сопровождалось оглушительным хрустом и невыносимой болью, я открывал воспаленные глаза. И видел ее... ангела.
Ее чудесные, весенние глаза сосредоточенно скользили по мне. По красивому, напряженному, будто светящемуся изнутри лицу бежали капельки пота. Тот самый ветер развевал ее короткие розовые волосы, на которых бликами играл солнечный свет. Вот только над головой не было нимба или у меня извращенное представление об ангелах?
Боль уходила. Медленно, не торопясь, но все же уходила. Я полной грудью вдыхал воздух, наполненный запахом леса, ее запахом. Пытался шевелить частями тела, но она нежно прекращала все попытки, иногда сжимая мою руку теплыми, как весеннее солнышко, пальцами. Она дарила мне жизнь. Своему врагу, человеку, которого должна убить. Она оживила меня, ничего не прося взамен, возможно, понимая, что в следующий раз мы встретимся врагами и ей придется сражаться, или, может быть, я причиню боль ей и ее дорогим людям.
Но тогда это было неважно. Тогда мы были просто людьми. Не шиноби, не убийцы, не враги и даже не друзья. Просто люди.
- Извините, - раздался незнакомый голос.
Я открываю глаза и смотрю на того, кто бесцеремонно вырвал меня из воспоминаний.
- Простите, вы будете что-нибудь заказывать?
Ах, да, я же уже где с час сижу в этой забегаловке. Нужно поесть.
[конец POV]

- Саске?
Свет нескольких свечей падал на него. В полумраке комнаты лужа крови, в которой он стоял на коленях, казалась черной. Его тело дрожало. С губ, которые парень сжимал, чтобы не закричать, слетали стоны, от них сердце девушки замедлялось, испуганно подпрыгивая в груди.
- Саске, - еще раз позвала она, но он никак не отреагировал.
Вздрогнув, что кровь еще быстрее побежала по его спине, он зажмурил глаза, в которых красным огнем полыхал шаринган. Чакра тяжело висела в воздухе, было невыносимо трудно дышать, втягивая в себя какую-то склизкую вязкую массу кислорода вперемешку с нечеловеческой силой.
Девушка, пересилив себя, подошла к нему и присела на колени, чувствуя, как кровь впитывается в ее одежду. От приторно-сладкого запаха уже тошнило. Медленно подняв дрожащую ладонь, она дотронулась до его щеки. Холодная, как лед.
Саске открыл глаза.
Сколько же невыносимой боли там. Она сжигала его, испепеляла. Харуно задержала дыхание из-за этого клубка страданий, который, ничем не сдерживаемый, ворвался в ее душу.
- Ты, - одними губами произнес парень, корчась в новом приступе.
Рукой он сжал левое плечо, пытаясь остановить льющуюся кровь. Собрав чакру, Сакура попробовала вылечить его, но ничего не произошло. Перед глазами прыгали слова из свитка. Наконец, картина выстроилась воедино.
Харуно вытащила кунай и полоснула им себя по запястью. Саске в это время не мог нормально мыслить, но даже в таком состоянии испытал удивление, и злоба поднялась в нем.
"Что, черт возьми, она делает?!"
Девушка, придерживая голову Учихи за подбородок, поднесла руку к его искусанным губам, заставляя пить ее кровь. Он попытался вырваться, но был слишком слаб для этого.

Саске открыл воспаленные, с полопавшимися сосудами глаза. Перед ним чернел потолок его комнаты. Боли не было, совсем. Обычно, когда приступ заканчивался, боль никогда не исчезала, а лишь притуплялась, и он уже забыл, как это не чувствовать ее. Легкость невероятным наслаждением, подобно сладкому меду, разливалась по уставшему телу. Мозг все еще находился в каком-то забытье, поэтому недавние события не тревожили его.
Он наслаждался этим почти забытым чувством спокойствия.
Почему-то именно сейчас в голове всплыл образ любимого брата, погибшего от его руки. Сердце в груди с болью колыхнулось, а затем продолжило мерно отсчитывать ритм его жизни.
"Почему все произошло именно так?" - этим вопросом он задавался не раз. И в голове мимолетно проскальзывали заветные слова: "А если бы...". Но ведь уже ничего нельзя изменить. Эта жизнь - горная река, бурлящая белой пеной, она не останавливается и не возвращается обратно, как бы ты ни хотел. Остается лишь поддаваться неугасимому течению или бороться, пока не пойдешь на дно.
А потом, там, на дне, проклинать этого неизвестного беса, что наставил на неверный путь и раз разом убивать себя, вспоминая прошлое и осознавая - надежды на будущее нет.

- Харуно-сан, вы что-то хотели?
Девушка посмотрела на Кабуто. Ее уже тошнило от приторно-сладкой улыбки его тонких губ, в каждой черточке ненавистного лица угадывался его бывший хозяин. Словно некачественная копия: те же привычки, мимика, даже манера разговора, вот только до Орочимару ему еще долго расти.
- Ты знал, что было в этом свитке? - в лоб спросила она, окидывая взглядом лабораторию, погруженную в дымный полумрак.
Якуши засунул руки в карманы белого халата. По его лицу пробежала тень, но потом снова вернулась эта маска притворного уважения.
- О чем вы, конечно же, нет, - практически прошипел он, смотря на куноичи сквозь мутные стекла круглых очков.
- Ясно, - бросила девушка, развернулась на пятках и покинула душную комнату, наполненную запахом медикаментов, каких-то трав и чего-то до ужаса противного, запахом его отвратительных исследований.
Сакура стремительно зашагала по коридору. Она не знала, куда идет. Языки горящих свечей вели ее наружу, чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха и, наконец, собрать разбежавшиеся мысли.
Когда она оказалась на улице, на горизонте уже дребезжал рассвет, мягко обволакивая сонную землю. Редкие облака отсвечивали желто-розовым, погружая в пучину приятной неги, что властвовала над миром в этот утренний час.
Запястье болело. Идеально-ровный порез красной полосой выделялся на бледной коже. Тело задрожало от воспоминаний о недавних событиях. К удивлению Харуно, сердце взволнованно забилось не от ее действий, а от состояния Саске, который, казалось, умирал с каждой новой секундной. В тот момент ей хотелось остановить это чертово время. Оно гнало, бежало, неслось, забирая жизни, убивая. Оно не подвластно ей.
Подняв дружащие руки, она прижала их груди, пытаясь унять поднимающуюся боль и... страх. Как это ни странно, но она до ужаса испугалось, что его может не стать в мгновение ока. Исчезновение этого одинокого мальчика из ее детства, заставило нервы натянуться тугими струнами, а чувства вырваться на свободу. Спящий вулкан проснулся вместе с солнцем, медленно поднимаясь над ней.
Порыв ветра взметнул вверх нежно-розовые волосы, пробежался по коже. Сморгнув слезы, девушка посмотрела на окрашенное в предрассветные цвета небо и поняла, что не может дать ему умереть. Ведь она одна может отнять его жизнь. Никто и ничто другое.

*сломанные крылья