Семь смертных грехов: Гнев. Глава 1.

Злость, кипящая, бурлящая злость внутри, подобно лаве растекалась по венам, заменяя своей сущностью кровь. Сердце исчезло, испепелилось, унося свои осколки прочь от ненавистного тела, которое разрывало его на маленькие части. Руки сжались в кулаки, до боли, жуткой невыносимой боли ногти впились в кожу, хрупкую и нежную, ассоциировавшуюся с чем-то неистово лёгким и неприступно девственным.
- Дрянь!
Что-то мягкое, облачное взревело что есть силы, вложив в немой крик всю горечь обиды. Впечатление хрупкости и нежности вмиг взорвалось, унося с собой, до селе посетившие голову, мысли. Взор метких очей, что готовы были пролить вместо слёз алую кровь, пристально наблюдал за ненавистником, который пропустил сквернословие мимо ушей.
Изумрудный взгляд сжигал фигуру дотла, так беспощадно, безжалостно заглатывая силуэт в самое сокровенное и тёмное место её души, где царила сейчас жажда убить, сломать, разрушить, и это проявляло в утончённой натуре девушки склонность к хаосу. В уме ли была Сакура, нам не узнать никогда. Зато дьявольские крики внутри так спонтанно вырывались наружу, что не имели возможности сокрыть себя никак.
Кровь прилила к сердцу от отчаяния, и девушка взволнованно посмотрела на свои белоснежные «мёртвые» ладони. Кап... Кап.
Откуда брались эти капли? Неприятными пятнами, ложась на кожу, будто пропуская сквозь вены багряную жидкость. Тихоструйные ручейки почти чёрной крови обвили невнятными узорами руки, продвигаясь до кончиков пальцев. Перста невольно задрожали, будто призывали поступить так же и всему телу, но волна безысходности уже накрыла Сакуру. Ей было приятно смотреть на чужую кровь тогда...
- Мра-а-а-азь!.. Тва-а-арь! Ублюдок!
Харуно гневно зарычала, отводя взгляд с рук на беззаботно сидящего юношу, который читал утреннюю газету.
- Чёртов сукин сын! – Сакура нервно стала бродить рукой по тумбе рядом, в поисках хоть чего-нибудь. Пальцы так и нарывались исцарапать это лицо, лелеющее равнодушием, ведь их хозяйке это принесло бы неистовое удовольствие, не так ли?
- Саске, чёртов ублюдок!
Стеклянная статуэтка полетела в сторону мужчины, и тот с маленькой тревогою в глазах, еле увернулся от столь неожиданного снаряда. Треск и громкие звуки падающих осколков очень быстро заполнили тишину, но, увы, и слишком долго застыли в молчании. Сакура смотрела на стену, в которой по её воле появилась впадина, вот только было всё равно. Это были чужие стены, не её.
Девушка впала в тёмный омут ярости, выхода из которого не было и вовек, при виде всё того же безжизненно спокойного лица. Просторная комната была слишком тесной для полыхающих эмоций зеленоглазой бестии. Огромный диван, на котором непринуждённо расположился Учиха; большие окна с дорогими шторами; неимоверных размеров плазма; незамысловатый журнальный столик из стекла. Минимализм был во вкусе ненавистника, но спрашивал ли кто-нибудь Сакуру о её вкусах? Да впрочем, это сейчас играло маленькую роль, второстепенную.
Девушка схватила дорогую вазу, наполненную синей жидкостью и, размахнувшись, кинула её в стену, сама оказавшись в этой жидкости, но притом, испортив эти драгоценные шторы. Капли сей жидкости медленно стекали по стене, оставляя синие полосы и исходя от замысловатого рисунка, который получился в ходе столкновения вазы. Цветок ли, или лазурное пламя изображены были на поверхности по абсолютной случайности, но лишь новые и новые звуки осколков и хрустальный треск ломающегося стекла чертовски успокаивали Сакуру, после принуждая крушить дальше.
Харуно что-то пропищала, зло улыбнувшись, словно последняя психопатка. Саске не содрогнулся, продолжая бегать чёрными глазами меж строк газеты.
- Ты выглядишь жалко, Учиха!.. – бестия сглотнула как можно больше воздуха. – Убого!
Девушка затаила дыхание и после громкого выдоха, начала истерически смеяться.
Саске невольно повернул голову в сторону девушки, когда слух его уловил треск разрывающейся ткани. Она гневно рвала, разрывала, измельчала эту материю, кидая её во все стороны. Сакура уже пылала желанием подписать договор и отдать душу дьяволу за несколько минут ярости, срывающейся на Саске.
Судьба ли или случайность, но меткий взор сей особы не упустил из виду величественно красовавшуюся вещицу, которая, подобно магниту, притягивала к себе Харуно. Кипя от злости, Сакура бросилась в сторону находки.

Жуткий грохот пронзил слух мужчины, от чего тот кинул в сторону газету, вскочив на ноги:
- Идиотка?
Сакура наслаждалась каждой секундой, погружая всё глубже свою сущность к неистовому гневу, к первому греху из семи. Она, сгорбившись, стояла у сломанной плазмы с тяжёлой битой в руках, подобно маленькой нездоровой девчонке-убийце с костлявым, худощавым телом.
Саске взял журнальный столик и со всей силы метнул её в сторону, наполнив тишь громыхающим звуком тысяч разбитых в прах осколок.
Учиха взял в руки одну большую часть сломанного стекла, окровавив руку и начал безумно водить ею по дивану, оставляя следы разрезанной материи, из которой хаотично торчал поролон.
Он не получил ничего, кроме ехидной чуждой ему улыбки...
Сакура чувствовала приятную дрожь, овладевшую всем телом, и должна была признать, что гнев приносил ей, казалось, большую дозу удовольствия, нежели наркотики в подростковом возрасте или секс с тем же Учихой.
- Саске, Саске... Это даже круче наших похотливых ночей, не замечаешь?
Харуно поплелась к полке со спиртным и размахнулась битой, разрушив абсолютно все бутылки, которые почти не имели цены, являвшись одними из десятка подобных и единственных во всё мире. Лицо одарили брызги виски, которые Сакура ненавидела, но бестия довольно подвела пальцы правой руки к губам, облизнув горькую жидкость янтарного оттенка. Спиртное фонтаном разливалось и тянулось вниз тонкими струями, что являлось заветною мечтою заядлого пьяницы.
Девушка резко повернулась. От дивана почти ничего не осталось, а Саске стоял с рамкой в руках возле камина. Неутомимые языки пламени игриво оттенялись на бледном лице ненавистника, не выражающем ровно ничего. Пустошь наполнила глаза, которые смотрели сквозь фотографию. Она безнадёжно полетела в камин на пожирание адским огнём и алчно пылавшим пламенем. Сакура разглядела на фото два лица. Своё и чужое. Его. Учихи.
Ярость унесла с собой Сакуру во тьму, где ничего нет. Ни будущего, ни прошлого, ни даже настоящего.
Девушка зарычала и кинула биту в сторону Саске, вновь промахнувшись. Учиха, зло улыбнувшись, взял предмет, приземлившийся подле него и поплёлся в спальню.
Просто в гостиной сокрушать уже было нечего.
До Сакуры доносились яростные крики мужчины из соседней комнаты и непрерывный грохот ломающихся предметов.
Харуно поднесла ладони к спиртному, которое продолжало струиться, и, набрав немного в руки алкогольного микса, резко выпила всё, зажмурившись от гадкого привкуса.