Солнечные зайчики

Сколько им лет тогда было? Прошлое настолько зыбко, что кажется, его даже и не было. Не было этого веселья, отзвуки которого слышались на узких поворотах улочек. Не было этих игр, которым так самозабвенно они предавались. Не было ничего. Просто события прошлого так легки, почти эфемерны, что их скоро забываешь. Остается лишь смутное напоминание действительности, размытая картинка чего-то светлого, подвижного, но легко уничтожимого, как… как солнечные зайчики.
Наруто Узумаки помнил. Помнил, как будто это было пять минут назад, секунду назад, мгновение назад. Помнил всё, до самых мельчайших подробностей. И не верил, что когда-то его память рассыплется, уйдет, как песок в часах. Ведь прошлое, в котором он был счастлив, забыть невозможно. Он всё еще жил этим запахом свежей выпечки, доносившимся из окон забегаловок и кафе, всё еще слышал говор людей на улицах, оглушительный, шумный, как листва, волнуемая ветром. Он дышал тем особым кислородом, напоенным теплом и подвижным воздухом, который так нежно, так по-матерински, ласкал его волосы, лицо, тело. А главное он всё это видел. Видел явственно, словно и не было никакого воспоминания, будто всё это было реальностью, еще не канувшей в Лету. Парень просто отказывался наблюдать ту реалию, в которой сейчас очутился. Он не хотел принимать ее такую. Не верил в нее.
Но он явственно чувствовал и слышал. Холодное израненное тело, из которого уходят все силы. Запах гари и пыли, смешавшийся со стонами и криками, которые постепенно затихали. И всё это было более чем реально. Крах мира. Конец его мечтаниям и целям.
Он с ужасом осознавал, что остался один. Почти один. Но Ино, которая сидела спиной к нему, изнывая от глубоких ран, скоро тоже его покинет. Умрет, как все они… Его друзья, товарищи, напарники, жители деревни. И он останется один. Один на этом пепелище, что некогда было его родным домом.
Он не смог защитить. Не смог искоренить врага, что напал на весь смысл его жизни, на его обитель, на его хрупкий и шаткий мир, что совсем недавно только начал восстанавливаться. И всего, в чем он видел свое предназначение, теперь нет. Не существует. Умерло в одночасье.
Он чувствовал пустоту. Только не ту, в которой тонут и которая затягивает, как зыбучие пески. Эта пустота была сильнее, в ней ничего не было, совершенно ничего, что могло бы погрузить Наруто с головой в свое нутро. У этой пустоты вообще не было нутра. У нее ничего не было. Даже гладкой поверхности. Она и не была поверхностью. Эта пустота была ничем. Холодным и безликим ничем.
Он знал, что виноват в крахе своего мира, как никто другой. Он не смог сберечь его, защитить, подарить ему новую жизнь. Не смог и не хотел, потому что знал, что он совсем один. Что невозможно одному создать из пепла что-то крепкое и цельное.
Он был потерян. В своих ускользающих мыслях, которые невозможно было поймать и крепко сжать в кулаке, словно они – вода. Он не просил о помощи, не кричал.
Было ли ему больно? Только долю секунды. Боль ушла сразу же, когда в глаза ударили краски действительности, ослепляющие, жгущие взор. Осталась лишь пустота. В сердце. Внутри.
Как зыбко и призрачно всё, что мы имеем. Как легко это потерять. Как всё это похоже на песок, сыплющийся сквозь пальцы.
Такая реальность будет вечной. Она есть настоящая сущность, основа всего. Разрушение более ярко, более ощутимо, чем дорогие сердцу предметы, которыми обладаешь. Разрушение есть реальность. Всё остальное так же легко умертвить, как солнечных зайчиков, стоит только облаку закрыть солнце.
- Эй, Наруто, - хрипло проговорила Ино, пытаясь откашляться. Ноздри забил неприятный запах пыли, стоящий вокруг. Слабый ветер принес его с остатков пожара, что догорал вдали.
В ответ Узумаки лишь легонько и слабо вопросительно хмыкнул.
- Ты помнишь? – снова кашель, душащий глотку, словно заворачивающий ее в петлю. – Ты помнишь наших солнечных зайчиков?
Ответом послужило молчание.
Он помнил. Он видел. Он знал всё до мельчайших деталей.
Осколки зеркала, что выкинули совсем недавно. Солнце. Их детские руки, собиравшие острые предметы в мягкие ладошки. Он помнил, как безбоязненно брал колющие куски бывшего зеркала, набивал ими карманы. Он желал обладать ими всеми, не зная, что одного достаточно.
А потом они светили осколками везде. Солнце отражалось в гладкой поверхности зеркала на асфальт, на стены, на деревья. Проворные белые пятнышки бегали по поверхностям зданий и заборов, а они, маленькие наивные дети, их догоняли. Пытались поймать и не могли. Совсем, как маленькие котята. Впрочем, чем они отличались тогда от них?
И в их небесного цвета глазах играла радость, веселье, беззаботность. Они бегали за тем, чего не могли поймать, стремились перегнать то, что всегда было впереди. Они верили и не желали принимать действительность, в которой эти проворные маленькие отражения солнечного света, были нереальны, призрачны, несуществующе материально.
Наруто отвлекся от воспоминаний. Посмотрел в небо. Небо, некогда светящееся яркой лазурью. Небо, затянутое тучами войны, темно-красными, как запекшаяся кровь у него на куртке.
Прошлое, идеальное, солнечное прошлое, теперь стало ничем. Не осталось того смеха и тех наивных детских улыбок. Всё это рассеялось пеплом. Перестало существовать. Реальность зыбка. Реальность ненастоящая, она обманчива, словно сон.
- Я помню, - проговорил Узумаки пересохшими губами. Во рту было сухо, словно в пустыне, и язык прилипал к полости.
Ино только усмехнулась горько.
И всё же в такой горькой, болезненной, ноющей и кричащей от муки, реальности еще что-то оставалось. Наруто чувствовал, ощущал физически свою ответственность. Он разрушил свой дом, своими руками уничтожил его, не пощадив никого. И теперь он должен спасти то, что у него осталось. Тот хрупкий осколок мира, его надежду на будущее без вины. Ино.
Но внутри при воспоминании о кончине страны, в которой он жил, о своем безумии, которое захватило тело в ту минуту крайнего отчаяния, всё изнывало, рвалось наружу. Стремилось обрести форму. Он еще чувствовал отголоски того страшного состояния, в котором не помнил себя, не помнил того, что творили его руки. Просто не хотел помнить…
Коноха. Его дом, единственное место, в котором он ощущал себя защищенным, теперь разрушено. Из-за него. По его вине. Его руками.
Он ненавидел себя. Ненавидел себя за то, что не нашел ничего лучше, кроме как воспользоваться своей силой. Ненавидел за то, что предал отца, который возлагал на него большие надежды, запечатав внутри него эту чакру. Ненавидел себя, потому что не мог принять правильное решение. Он всё еще помнил те испуганные глаза тысячи жителей, которые смотрели на него, как на героя, знали и верили, что он спасет их дом, защитит их всех. Но он не мог принять решения. Не мог и положился на волю случая. Он очень сомневался, правильно или неправильно поступает - настолько эти мысли заполнили голову, что хотелось завыть от их гула и спрятаться в дальнем углу шкафа. Перед ним не стояла задача выбирать между чем-то, лишь требовалось твердое решение, которое он самому себе дать не мог. Но если он еще мог простить себе смятения по поводу и без, то остальные не могли. Он почти что тыкал их лицом в свою неспособность принимать решения и ему становилось стыдно за такого себя. Он устал бороться, он решил, что будет плыть по течению. Он высвободил чакру Девятихвостого. И разрушил всю деревню.
И теперь ничего и никого не осталось. Ничего, кроме пепелища. Никого, кроме его и Ино, что сейчас доживает последние минуты своей жизни.
- Ино, - позвал он тихо. Она отозвалась кашлем. – Тебе больно?
Она харкнула кровью. Красное пятно растеклось по земле декоративной лужицей. Как будто кто-то коснулся кончиком кисти, смоченной в алой акварели, мокрого листа бумаги.
- Да, - отозвалась она, пытаясь подавить едкие слезы, что внезапно застыли на ресницах.
- Потерпи, - сказал Наруто тихо, поднимаясь с земли.
Ино схватилась за окровавленный бок, когда ощутила, что крепкая спина парня отделилась от ее спины. Она сморщилась, думая про себя, какая же она жалкая, слабая и никчемная, раз не смогла вылечить себя медицинским дзюцу. Чакры не осталось.
Узумаки встал с пыльной и горячей от бушующего неподалеку огня земли. Присел на корточки перед Ино, и так же тихо и безжизненно, как минуту назад, проговорил:
- Залезай на спину. Сможешь?
Она лишь кивнула, подавив вспышку яркой боли, что обозначались в боку, когда она уперлась руками в землю, пытаясь управиться с безвольным телом, что сейчас изнывало во власти физической муки. Серые от пепла и темно-красные от крови руки девушки обвились вокруг его шеи, крепко вцепившись друг в друга. Туловище, испачканное в алой жидкости, прижалось к его спине. Наруто поддел под колени девушки руки и встал. Теперь главное унести отсюда Ино. Уйти из этого чужого и разрушенного места.
Повсюду валялись обломки домов. Чьи-то тела. Из-за развалин выглядывали робкие языки пламени, что догорали медленно и величественно, словно закат на небе. Интересно, а какое сейчас время суток? Из-за сгустившихся над землей красных туч совсем не видно солнца. Или луны.
- Ино, - вновь позвал он, медленно и тяжело ступая, подавляя в себе боль. – Сейчас день или ночь?
- Не знаю, - мгновенно отозвалась она сдавленным голосом. Кашель, который она не могла выплюнуть, сдавил глотку. – Но я хочу, чтобы был день.
- Зачем? – машинально спросил Наруто, делая еще несколько шагов, для которых ему приходилось напрягать столько сил, сколько он не напрягал для самой сложной техники.
- Я хочу чтобы за этими тучами светило солнце… Где-то там за облаками… Далеко.
- Зачем? – усмехнулся Узумаки.
Ино внезапно засмеялась. Совсем как в детстве.
- Я хочу вновь побегать с тобой за солнечными зайчиками.
Наруто засмеялся тоже. Только так тихо и едва слышно, так горько и с такой болью, что захотелось заорать, завыть, разрушить всё заново.
Он тоже хотел. Он тоже хотел вновь ощутить себя тем ребенком, что почти не знал забот, кроме того, что его ненавидели почти все в деревне. Он хотел вновь ощутить это прекрасное чувство, когда в теле легкость, когда готов хоть целый день резвиться и прыгать, бегать, догонять, настигать… Мечту, которой так и не дано было осуществиться.
- Я тоже этого хочу, - горько произнес он, чувствуя, как на ресницы наворачиваются слезы. – Я безумно этого хочу! – прокричал он.
Яманако внезапно заплакала. Слезы, не желая больше сдерживаться, полились из глаз. Она уткнулась лицом в спину Узумаки. Того некогда доброго, наивного мальчугана, с которым она собирала осколки от зеркала. Которым всегда тайно восхищалась, скрывая всё за насмешкой. Ведь он был таким сильным, таким вечно веселым и буйным. И в нем всегда кипела жизнь. Не смотря ни на что. Он был силен. Силен, больше всех в Конохе вместе взятых.
- Наруто, - прошептала она сквозь рыдания. – Но ведь мы можем… Мы можем вновь найти осколки. И создать новых солнечных зайчиков. И снова бегать за ними, ведь можем?
Он молчал. И только вспоминал, как в безоблачные, ясные дни они гонялись за солнечными зайчиками. За своей мечтой…