В одной могиле

Всех интересует, когда можно считать любовь настоящей – так вот вам ответ: когда боль не проходит, когда рана не заживает и когда уже слишком, слишком поздно.

Любовь… сладкая как мед. Сахарная и липкая.
«Фу… терпеть не могу мед. Какой-то он своеобразный на вкус. Не для меня».
Пожалуй, любовь, словно кактус, прикоснись к ней – получишь боевое ранение.
Думать о таком с утра пораньше холодным декабрьским утром? На нее это не похоже. Сегодня должно быть особенный день раз ее мысли поплыли в подобном русле. А начинать утро, вспоминания о ненавистных вещах, вероятно не правильно для человека, который желает провести время в приподнятом настроении.
В восемь утра, когда только на небосклоне забрезжил восход солнца, молодая девушка упрямо сопротивлялась сну, который по-прежнему царствовал в мыслях, в заторможенных жестах и тяжелых веках, стремящихся вновь расслабиться. Опять не выспалась. Глаза болели, ноги со сна еле передвигались, словно погрязли в зыбучем песке.
Темнота отступала с каждым новым миллиметром солнца, выглядывающего из-за горизонта. Послушно делала шаг назад, отдавая власть солнечному дню. Всему придет свой час, и, под вечер, вновь нагрянет ночная мгла, высасывая источник света из всего в округе. И будет питаться ее теплом, пока в очередной раз замкнутый круг не достигнет своей цели.
Перед глазами, с каждым шагом, становилось все светлее и светлее. Протоптанная дорожка снега запестрела яркими блестками. За ночь нападало целое белое покрывало. Только в такое время суток можно увидеть настолько чистый снег. Уже ближе к обеду искрящийся блеск пропадет в омуте пыли и погрязнет под чужими ногами. Раздавленный и оскверненный, как порочивший грешник.
Девушка так задумалась, разглядывая пушистый снег, что за невольными думами и забыла о гипнотическом состоянии сна, что мучил ее до тех пор. Помутнение прошло, словно кто-то щелкнул перед лицом двумя пальцами, прогнав наваждение.
Много она сегодня думает. Наверное, умнеет. Ведь ей уже почти семнадцать, а так недалеко и до пенсии. Мама умеет поднять настроение с утра пораньше. Последние пару шагов, сквозь гору снега и вот он – долгожданный тротуар возле ворот университета, где работает один замечательный человек, занимающий пост дворника и каждый день убирающий дорогу от тонн снега. Если бы не он, девушка бы рано или поздно взорвала университет от переизбытка раздражения. Насиловать бедный мозг молодых людей в такую рань и в такую непогоду – это кощунство.
Преподаватели – монстры, перевоплощающиеся изредка в людей. Хотя… нет, людьми они не бывают никогда, даже первого сентября, в первый учебный день, перевоплощаются мгновенно в энергетических вампиров и высасывают из бедных студентов все хорошие эмоции. Изверги. Палачи.
Внезапно легкий ветер поднялся вверх. Зашелестел. Спутал огненные пряди волос, сливаясь с кроваво-красным цветом зрачков и, прикасаясь к губам в легком жесте. Издалека локоны смотрелись, словно пронизывающие дорожки крови по щекам и глазам.
Карин приостановилась на секунду, замерла не в силах увидеть, что происходит перед собственным взглядом. Недовольно попыталась сдуть подальше от глаз запутанную шевелюру. Еще немного и на фоне белоснежного белка очей заполыхают струи огня, поражающие наповал цель в пределах видимости.
«Отличное утро. Прическа коту под ж…».
Девушка устала сдувать волосы с лица, попыталась пальчиками смахнуть непослушные локоны. Последний шажок на встречу с твердым асфальтом, а не горой снега. Твердая земля ушла из-под ног. Ножка, аккуратно ступающая по тропинке, теперь не чувствовала опору, погружаясь все глубже вниз. Равновесие покачнулось в одну из сторон. Нога погрузилась в снег, захваченная, словно стальной хваткой. Второй ноге пришлось согнуться в районе колена, чтобы ненароком не сломаться. Тело качнулось вперед, руки уперлись в снег, держась, чтобы носом не вспахать твердый снег. Отлично.
«Саботаж,» - Карин дыша, как ишак, и, слыша взволнованное сердцебиение, не смогла сдержать голос правосудия, отчетливо прошептав, всего одного слово, но так четко, протяжно и от души, что люди вокруг все как один повернулись в сторону источника слова «бл...»
«Пошли в задницу!» - хоть бы один подошел и помог. Только с любопытством наблюдали за попытками выдернуть ногу из объятий сугроба. Никто не удосужился помочь.
«Козлы!» - студентка сделала усилие и потянула пойманную конечность на себя, бесполезно, словно что-то схватило ее плотной хваткой и не давало сделать шаг назад. Поймало в свои сети. Паника ощутимым потоком подкатила к горлу, сдавила жилы и заставила в отчаянии задышать. Тепло тело выходило из горла вместе с выдохом кислорода из легких. Свежо на улице, благодаря чему руки, покрывшиеся порохом снега, мгновенно покраснели от холодного дуновения ветра. Жжет костяшки пальцев, словно огнем. Ну хоть один бы подошел и подставил плечо.
Карин начала ощущать коленкой через промокший материал джинсов морозную кожу пушистого покрывала. Со стороны снег выглядел таким невинным, чистым и безобидным. А если присмотреться к проблеме получше, то вся невинность оборачивалась дьявольским обликом. Неожиданным, как ожег пламени, болезненным, как режущий ветер на холоде.
Девушка, распластанная по снегу, все заметнее ощущала испаряющееся тепло, словно его и не было никогда раннее. Силы внезапно стали исчезать вместе с теплом тела. И такая слабость взяла в плен мысли, что не было возможности поднять голову и попросить кого-то о помощи.
«Она не просила спасать. Но была спасена…»
- Давайте руку, - Карин приподняла измученный холодом взгляд и застыла заледеневшей статуей на месте. В сердце внезапно ворвался порыв ветра, оглушив орган. В безумии завертелся, сметая преграды на своем пути. Проломил проход и благополучно исчез, оставив после себя стойкое ощущение вновь приобретенного тепла, горячим потоком забушевавшего в крови. Температура тела поднялась, согревая тело. Словно солнышко заглянуло в глубины сознания. Карин непроизвольно улыбнулась, ощущая невероятное счастье, озарившее ее мысли.
И это только один взгляд на молодого человека, сгорбившегося рядом с ней и протянувшего руку для помощи. Он единственный не прошел мимо упавшей девушки. Единственный не смеялся над ее неловкой позой. Только он один, напоминая черного гордого ворона, даже предлагая руку помощи, выглядел, словно король, благославляющий мелкий люд. Черный цвет глаз страшил клетки организма, отталкивал, заставлял язык заплетаться:
- С… спасибо, - девушка аккуратно протянула руку, чувствуя приятную дрожь, расползающуюся по коже. Странная реакция. Аура вокруг мужчины парила неприступным барьером, давая понять, что он не заинтересован в беседе, флирте и улыбках. Чистый расчет, стремление помочь и не больше. Незнакомец приподнял девушку, поддерживая ее под руку, чтобы не упала, а сам в то время наклонился чуть ниже, пытаясь помочь пленнице стихии.
Карин, опираясь локтем о плечо молодого мужчины, и, наблюдая за ним со стороны, была готова поклясться, что на фоне поднимающегося из-за горизонта оранжевого солнца волосы парня иссиня-черного оттенка поменяли свой цвет и заблистали фиолетовыми лучами. Хамелеон. Не в силах оторваться Карин наблюдала за сосредоточенным выражением лица, не пропуская мимо не единой детали. Запах мужского одеколона медленно пробрался в легкие и вместе с кислородом двинулся в сторону мозга, насыщая организм. Такой мужественный, яркий, сладкий. Приятно, словно запах спелого фрукта.
Сердце внезапно предало мысли и заявило о своем присутствии, громко барабаня в грудную клетку. Словно задыхалось внутри под броней костей, стремилось выбраться наружу в заботливые руки мужчины. Очень странно. Она отвлеклась.
- С вами все в порядке? – Карин очнулась, будто бы ей за шиворот высыпали горстку снега и пробудили ото сна. Мужчина, наконец, обратился к ней взглядом. Красноречие юной девушки неожиданно провалилось сквозь землю, оставив ее краснеть от неудобства.
- Д… да. К... конечно. С… спасибо, - словно она потеряла дар речи. И когда ее нога успела вернуться на твердую землю, спасенная героем–незнакомцем?­ Бывает временами, вроде, слышишь, что к тебе обращаются, и даже отвечаешь что-то, поддерживая беседу. И глаза отчетливо видят, но странное дело, через секунду после событий понимаешь, что ты проспала все происходящее и не помнишь банального: поблагодарила ли уходящего мужчину или нет?
Но одно точно осталось в памяти – запах духов, что до сих пор витал в воздухе легким ароматом.
«Она не просила влюбляться. Но влюбилась в добрые руки юноши с первого взгляда…»
***

Карин чуть наклонилась в правый бок к соседке по парте, шепча ей на ухо секретные вещи:
- Признаться или не признаться? - светлая голова подруги повернулась в сторону девушки. Голубые глаза потемнели до оттенка темного грозного бушующего неба и едва не взметнули молниями, желая испепелить подругу. Как же достало.
- Да я хрен тебя знает! Надо или не надо! – Темари не шептала. И тихо не говорила. Она орала, как потерпевшая во время пожара. Надоело ей, словно губка, впитывать в себя переживания подруги. Советовать ей, зная, что та никогда не послушает. Надоело, что ее ответы проходят мимо ушей, как ненужный хлам. Какой толк отвечать. Никогда ей не понять влюбленных до безумия девушек.
- Две мадамы на последней парте! – Карин и Темари чуть с опозданием повернулись в сторону голоса, нервно обратившегося к ним. Учитель не был рад тому факту, что его игнорируют ученицы, поглощенные разговорчиками не по теме лекции. Сейчас начнется.
- Сенсор, ты опять болтаешь? – учитель, как и следовало ожидать, привстал с рабочего места и направился в ее сторону. Упорно глядя ей в глаза. Карин немного замялась, пряча стыдливый взгляд на парте. Преподаватель старался запугать девушку, рассматривая ее в качестве маленькой никчемной собачонки, делающей апорт у всех на виду. Вечный клоун для его величества «Суйгецу».
Преподаватель был для Карин всегда самым приставучим типом мужского пола. Самым навязчивым, упрямым, и самым «страшным». Умело пользовался положением высшего по рангу и награждал ее наказанием. Враг номер один – преподаватель Ходзуки, чтоб у него зубы все повываливались и не смел больше болтать своим ядовитым языком. Змея подколодная.
- Болтают бабушки на базаре. А я разговариваю, - ну почему она не может спокойно произнести слова оправдания, ей необходимо в любом случае оскорбить преподавателя. Задеть за живое и вывести на очередной словесный поединок. Предвкушающая ухмылка на лице Суйгецу, выглядела, как пушечный выстрел перед забегом на стометровку, сигнал к старту.
- Разговаривают прелестные девушки. Ты же плюешься желчью, - учитель приостановился возле парты девушки, уронил ладони на парту и склонился вниз, не отводя взгляда от юной ученицы. Она заулыбалась, принимая укол.
- Может, если поплевать в вас, то будет такой же эффект, как от святой воды на нечисть? – выпад фехтовальщика. Укол принят.
- Вполне возможно, - преподаватель поднял руки с парты, больше не нависая над цирковой собачонкой. Надоели ему игры.
- К доске, - строгий тон вновь вернулся к мужчине.
Карин послушно поднялась, изучая спину ненавистного учителя, и не удержалась от соблазна:
- Змея подколодная, - еле различимый шепот раздался позади. Суйгецу обернулся, взглядом вопрошая:
- Что сказала? – угроза в голосе явно прошелестела заметным дуновением. Девушка замялась лишь на секунду, чтобы собрать мысли в порядок:
- Говорю – замечательная прическа, - не моргнув и глазом, слукавила ученица, едва не засмеявшись, слыша тихое ржание одноклассников рядом. Не далее, как сегодня с утра Карин красочными фразами описывала на что похожи его седые волосы. И как ему повезет в старости, и даже никто не подумает, что он поседел. И на его волосы, видимо, при рождении сильно посыпали пеплом от костра, забыв стряхнуть. И хорошо с другой стороны – перхоти не видно.
«Она не просила безответной любви, но получила…»
И у него не осталось выбора.
***

Любовь нельзя потрогать. Невозможно до коснуться, проверить на прочность. Полюбопытствовать из чего она сделала. Ее секрет в простом доверии. Ее нет, но она рядом. Близко, но не видно. Не слышно, но ее голос звучит в сердце.
Карин отчетливо слышала приказы, которые звучали в голове. Она должна признаться в своей слабости. Обязана рассказать ему о чувствах, что гложут ее мысли. Хватит терпеть и ждать. Уже больше двух месяцев она тщательно скрывала под завесой непоколебимой уверенности истинные эмоции. Она обязана сказать ему, больше ждать первых шагов от него нет сил. Надо самой пойти навстречу.
Тринадцатого февраля Карин провела тщательную подготовку к будущему празднику. Она должна быть в полном боевом облачении завтра – в день всех влюбленных, с подарком за пазухой и красивым раскрассом на челе.
Поздним вечером центральная улица была, как и днем, наполнена оживленным народом, снующим туда-сюда в заданном направлении. Люди сильно сконцентрировались на решении определенных задач, срок которых заканчивался сегодня ночью. Спешили, пихались, не успевая к нужному времени. В магазинах остались лишь остатки от былых великолепных подарков. Но, как и всегда, самый жуткий наплыв посетителей пришелся на тринадцатое число. Карин трижды пихнули, под ребра ударив локтем, несколько раз наступили на ногу острой шпилькой.
В результате из магазина с шоколадом девушку, совершившую покупки, выкинула толпа. Очки студентки съехали набекрень, повиснув на носу, волосы были беспорядочно уложены в некоем подобии воронова гнезда. Куртка одной стороной сползла с плеча, такое ощущение, будто ее пытались раздеть. Мозги закипали от перенапряжения. Больше она в жизни не станет покупать шоколад на Валентинов День.
Сумасшедшие влюбленные!
Она шла домой одна, не думая, что может кого-то встретить. Любовалась маленькой упаковочкой шоколада, завязанной голубым бантиком и несла гордо, словно трофей. Непроизвольно улыбка силилась появиться на ее устах.
Карин совершенно отвлеклась от событий и не заметила, когда ее окликнул знакомый голос. Времени на то, чтобы анализировать, кому принадлежит мужской баритон, у нее не было, поэтому оставалось только послушно оглянуться. И словить сюрприз.
Машинально глаза закрылись, ловко среагировав на движение. В лицо попал снежок, холодом обжигая прикрытые веки. Тьфу! Девушка начала отплевываться после того, как ощутила пушинки, упавшие со щек на губы. Интересно, и кто такой весельчак?
Стерев ладонями морозные хлопья, она смогла раскрыть веки. И кто бы сомневался?
Виновник торжества искренне забавлялся обстановкой, лепя в руках очередной снежок. Он ни на кого не обращал внимания, посвятив себя пушистому снежку в руках. Гаденыш мелкий. На его волосах невозможно было отличить, где лежат снежинки, а где настоящие пряди. Как эффектно замаскировался. Паразит улыбался во всю моську, словно кот, объевшийся сметаны. Какое же он все-таки дитя.
Иногда бывают такие моменты, когда плохое настроение испаряется как кошмарный сон, не заметно в одно мгновение. И почему-то именно сегодня, ощущая на лице и на голове чуть прохладные капли растаявших снежинок, грея в руках подарок для любимого, и, невзирая на физиономию ненавистного преподавателя, захотелось улыбнуться счастливо и немного порезвиться одним прекрасным вечером вместе с Суйгецу.
Снежки на ощупь были чуть холодноваты, но это не мешало лепить их друг за другом и пулять в надоевшего препода. Ни привет, ни пока. Хоть бы слово сказал вовремя их игры. А нет... только смеется, как мелкий хулиган, набедокуривший перед мамой. Знает, что простит.
Суйгецу определенно самый надоедливый и беспринципный мужчина на всем белом свете. Подкалывает, словно его главной целью на планете земля является - в обязательном порядке доведение Карин Сенсор до белой горячки. Он такой злой. Вечно спрашивает на занятиях, отчитывает как маленького ребенка, прекрасно понимая, что ему не смогут противиться его же студенты. Одним словом – змея ползучая!
Девушка вновь стрельнула комочком в сторону парня, попутно опустив голову вниз, чтобы в нее не попала тяжелая артиллерия.
«Ее улыбка заблистала под снегопадом в феврале».
Но с этой змеей иногда бывает так весело. Карин и не заметила, как ее улыбка перевоплотилась во что-то более радостное и счастливое. Смех веселья. Как малые дети. Искренние в своем веселье.
Временное перемирие зазвучало внезапным голосом Суйгецу:
- Куда намылилась, заблудшая овечка? – как и всегда, с долей юмора прозвучали его слова.
Нужно держать марку и поменьше показывать свои чувства, признаваясь, что ей отчего-то стало радостно на душе.
- Не ваше дело, - и как гордая королева следовало покинуть навязчивого мужчину и его детские забавы. Она уже вознамерилась испариться посредине вечернего города, но на Суйгецу, как снег на голову, неожиданно обрушилась идея.
- Нет, нет. Ты никуда не пойдешь, - наглым образом прихватив девушку за талию, он начал толкать пойманную добычу в неизвестном направлении. Силы были не равны, и приходилось поддаваться мужскому влиянию.
- Куда меня тащите? – Карин перестала сопротивляться, понимая безнадежность попыток извернуться. Рука преподавателя продолжала греть бок даже через материал куртки. По телу побежали мурашки. Горячее чувство разошлось по венам. Очень неудобно настолько близкое присутствие ненавистного мужчины, раз даже кожа начинает гореть пламенем от гнева. Мысли надо было собрать в кучку и оказать сопротивление.
- Ваша рука еще чуть-чуть и ляжет на мой зад? – чтобы скрыть необычное чувство необходимо вновь вернуться к прежнему разговору.
- Конечно, конечно, - отделавшись от нее, словно от назойливой мухи, Суйгецу открыл дверь в одно из кафе, попавшегося им по дороге. Звон колокольчика отрезвил Карин, и она смогла собраться с мыслями. Очень странно вел себя учитель. Привел в кафе, распускал руки, подкалывал как-то по-доброму, не так, как раньше. Либо выпил, либо заболел. Третье не дано.
Опасения девушки не подтвердились. Вполне адекватное поведение взрослого мужчины, что быстро завело в тупик. Суйгецу быть таким по природе не может. Карин не часто ходит на свидания, но имея за спиной небольшой запас, смогла сделать вывод – за ней ухаживали.
Бутылка вина на двоих, ужин в полутемном помещении, музыка и болтовня ни о чем. Преподаватель ни разу не замолчал, весело рассказывая какие-то истории. Студентка мало понимала смысл болтовни, верно попадая под атмосферу приятного вечера. Холодный снег за окном, а на душе так неожиданно приятно, может от количества выпитого, а может от ненавязчивой обстановки уюта.
Карин насквозь пропиталась спокойным вечером перед днем всех влюбленных. С ней что-то творится. Скорее всего алкоголь подействовал и ослабил чувство настороженности.
- Завтра признаваться собралась? – улыбка слетела с уст Суйгецу. Позднее взглядом указал в сторону коробочки с конфетами. Он вдруг посерьезнел, словно диктовал лекцию на паре, а Карин неожиданно для себя не нашлась, что ответить. Замялась, отвела глаза, будто бы не ответила правильно на поставленный вопрос и теперь ее ожидала двойка. Не следовало идти на поводу у затуманенного алкоголем разума.
- Собралась. А что? – девушка вздернула гордо подбородок. Чувствуя неудобство от признания. Должен был начать прикалываться над бедной влюбленной девчушкой, но в ответ прозвучала тишина. А что она хотела услышать? Какие слова мечтала, чтобы он произнес. Что-то мерзкое в тот миг пробралось в душу. Желание большего. Немного запретного. Чего-то возбуждающего. Мысли сошли с обыденной линии, зигзагом побрели дальше. Карин была не в силах вернуть глубокую задумчивость на прямую линию. Сосредоточиться. Нервничала от присутствия ненавистного мужчины, чувствовала внезапное желание захлопать ресницами, как искусительница, и проверить женские чары на собственном учителе. И более того, руки горели от предвкушения дотронуться до волос учителя, до завораживающих цветом прядей, которые так и манили. Карин чувствовала подозрительно - знакомый запах, который остался в ее памяти, как принадлежащий Саске.
«Она сошла с ума. Свихнулась. Оступилась и погрязла в искушении…»
На улице продолжал хлопьями падать крупный снег, медленно и осторожно приземляясь на твердую поверхность. Почти сразу исчезал, испаряющийся от тепла. На улице отчетливо пробили двенадцать раз городские часы, празднуя День Влюбленных.
А двое в ночной темноте на безлюдной улице отчаянно ловили снежинки языками на устах другого. Слизывали с губ, не давая им растаять. А мужчина, обнимая желанную женщину, боролся со снегом. Скрывал в своих крепких объятиях пойманную добычу, не давая холоду помешать им. Скрывал от всех ту, которая поддалась, наконец, его желаниям, которая погрязла вместе с ним в искушении. В искушении – влюбиться.

***

«Она сошла с ума. Надо отказать. Отказать… Учитель и студентка. Опасная смесь».
Как молитву она шептала слова. Продолжала уговаривать сама себя, слушая нервную дрожь во всем теле, едва увидела Суйгецу. Она попыталась уговорить себя отступить, когда принимала ласки от парня, закинувшего ее на парту. Закрывала глаза и пыталась услышать голос, что постепенно померк в голове. И было слишком поздно остановиться. Они поддались искушению…
Спонтанные решения привели к вполне обоснованным отношениям.
Девять месяцев прошли, как в аду, горячо и взрывоопасно. Но от того не менее возбуждающе. Приходилось скрывать отношения, но это того стоило. И с лихвой окупило все старания.
Она никогда не жалела, что поддалась искушению. В него стоило влюбиться…

***

Молодой человек стоял возле обочины дороги, облокотившись о мотоцикл. В руках держал шлем, мешающий нормально разговаривать, а плечом зажимал сотовый телефон. Парень изредка улыбался, что-то рассказывая в трубку:
- Сегодня хотел сделать… Ага… Через три месяца. Ровно в нашу годовщину. Мама, пока. Вторая линия – наверное, Карин, - беспардонно счастливый молодой человек отключился от разговора с матерью, ответив на другой.
- Не поторопишься, уйду к другому. Вон уже один предложил развлечься сегодня вечером, - Карин обожала докапываться до Суйгецу, и вызывать его ревность стоило всяких трудов. Он так мило ревновал, что хотелось зацеловать его до смерти.
- Передай - зубы вышибу, - юноша хоть и понимал, что над ним издеваются, но не мог пропустить мимо сердца болезненные уколы. Пусть хоть одна тварь попробует посягнуть на его девушку…
Он начинал злиться. Бросил трубку, быстро вскочил на верного железного коня и полетел, как вольная птица, передвигаясь зигзагами между потоком машин. Частота транспортных средств сгущалась, становилась плотнее. Третья полоса - самая ближняя к встречной почти всегда была свободна. Мотоцикл, не снижая скорости, выехал на свободное пространство.
«Суки! И кто им права навыдавал!?» - в паре метров стояла газель, символизируя аварийным сигналом, что сломана. Справа обе полосы битком набились машинами, не проскользнуть. Расстояние не позволяло благополучно остановиться до газели, не въехав в нее. Мозг принял единственное правильное решение. Рискованное, но правильное. Интуиция всегда подсказывает, что все будет хорошо. Успокаивает, а адреналин продолжает поступать в кровь.
Не снижая скорости, мотоцикл выехал на полосу встречного движения, чтобы как можно быстрее преодолеть расстояние в два метра и вернуться на свое место. Внезапный ближний свет фар запестрел перед глазами сигнальным маячком. Суйгецу в панике зажмурил веки, а когда очнулся от потрясения, попытался с запозданием уйти от лобового столкновения. Визг тормозов разрезал относительное спокойствие на дороге. Паника надавила на стоп, но стало поздно. Корка льда, покрывшая дорогу, исподтишка поставила шах и мат, распределив роли поровну. Занос помог двум машинам уйти от лобового столкновения. Мотоцикл выскочил на вторую полосу встречного движения. Краем глаза водитель увидел свет фар массивной машины.
Интуиция замолчала, адреналин взорвался в крови диким пламенем, сжигая все на своем пути. А по инерции мотоцикл продолжал двигаться навстречу.

***

Когда позвонил Суйгецу, Карин была готова к выходу из дому. В пять вечера сумерки опустились на город непроглядной тьмой. Голос у Суйгецу был странным, словно он охрип. Немного взволнованный. Зачем-то попросил подъехать на улицу Свободы. Может мотоцикл сломался и поэтому не мог ее встретить. Не беда.
Карин улыбнулась своему отражению в зеркале, надеясь на прекрасный вечер.
На остановке «Свободы» девушка выпрыгнула из маршрутки, перепрыгивая ступеньки через одну. Такое хорошее настроение. Она бы сейчас ламбаду станцевала прямо посередине дороги, которая почему-то…
Она подняла взгляд. В жизни ничего подобного не видела. На шести полосах движение автомобилей было заблокировано со всех сторон. Белые ленты по периметру огородили любопытных от места происшествия. Четыре машины стояли в центре событий. Газель, две легковые машины, врезавшиеся друг в друга, и огромный камаз–мусоровоз. Что за столпотворение? Люди стояли друг напротив друга и орали, что было мочи, обвиняя во всех смертных грехах. Рвали связки. Работники ДПС пытались восстановить тишину и спокойствие между лицами - участниками аварии. Но те не поддавались давлению со стороны органов надзора, отчаянно жестикулировали, мат был слышан за много миль. Бешенство и сумасшествие было написано на лицах окружающих.
И зачем Суйгецу пригласил ее сюда? Мгновенные подозрения закрались в мысли, ноги сами двинулись в сторону криков. Рука приподняла ленту над головой.
«Только бы Суйгецу не был в этой толпе людей?»
Нервы поторопили ноги, заставив перейти на бег. Как только она пересекла огороженную зону, внимание всей кричащей толпы обратилось на нее. Замогильная тишина опустилась на плечи тяжелым грузом. Среди испуганных, ошеломленных взглядов юноши не было.
Карин приблизилась к толпе, чтобы окончательно удостовериться в отсутствии парня. Слава богу! Сердце счастливо закололо после того, как успокоилось.
Только один взгляд между прошлым и настоящим. Беззаботное прошлое растворилось грязной пылью под ногами, а настоящее ворвалось порывом холода, вцепившись в глотку тяжелой хваткой. Сдавило дыхание, требуя задохнуться.
Мотоцикл Суйгецу валялся неподалеку на земле, перевернутый на бок. Она знала, что ее ждет. Почти знала, почти представляла. Ускоряя бег, и биение испуганного сердца, Карин ощущала только убыстряющееся передвижение пространства в голове. Темная дымка впиталась в мозг, желая поддаться обморочному состоянию разума.
Заляпанная кровью дорога вела ее к юноше, прикованной цепью. Притягивала с каждым шагом. Глаза различили в темноте что-то белое, массивное, словно человеческое тело.
«Нет. Быть не может» .
В руке мешалась сумка, неподъемной ношей тянула вниз. Выкинула прочь, оставив позади. Пальто мешало быстрому бегу. Карин сорвала пуговицы с верхней одежды, стянула тяжелую ткань и бросила. Так быстрее. Мороз не чувствовался на коже. Она мало что соображала в таком состоянии.
Туфли наступили в лужу. Девушка приостановилась, понимая, что сегодня дождя не было. Замерла каменным изваянием. Пальцы дотронулись до холодной жидкости. И поднимая дрожащие ладони к лицу, она знала, что это кровь. Знала, что капли скатятся по ее руке, прячась внутри под рукавом кофты.
Видя перед собой тело, она знала, что это Суйгецу. Лежал и не дышал. Она боялась подойти и отчаянно увериться. Последние шаги были для нее сложными, словно приходилось преодолевать огромную гравитационную силу.
Месиво крови и разорванной плоти валялось на земле, словно за ненужностью. Одежда превратилась в лохмотья, пропитанные запахом железа. Лицо юноши искорежил метал машины, правая сторона отсутствовала, проломленная вплоть до стенок черепа. Левая часть была цела, зрачок цвета сирени сузился до маленьких размеров, а на грани века пролегала полоска крови. Ноги оторвало от тяжести соприкоснувшихся металлов мотоцикла и камаза.
Знать и видеть – это разные вещи.
Любовь и ненависть – это разные вещи. Там где есть одна, там будет и другая.
В груди образовалась дыра, не имеющая смысла или объяснения. Пустующее место закровоточило.
Лучше бы она не видела, не знала.
«Только не это. Только не это».
Карин никогда в жизни не падала в обморок. Но тогда она мечтала упасть в обморок, отключиться от реальности, не думать, не видеть, не слышать. Упасть замертво, ничего не больше не чувствуя. Спокойное дуновение ветра и шепот мыслей.

***

Суйгецу ненавидел ее слезы. Сильно расстраивался, видя ее огорчения. Поэтому, чтобы его не ранить она старалась скрывать от него слезы.
Но теперь, оттуда с небес, он ведь увидит ее страдания, как бы Карин не прятала. Значит, не имеет права тихонько плакать в уголке. Для него она станет сильной. Всего на три дня.
Тяжело быть рядом. Видеть открытый гроб с телом.
Сложно глотать слезы, раз за разом. Задыхаться без него, зная, что и он больше не может дышать, как прежде. Легкие порваны.
Тяжело встать, оперевшись на колено, зная, что он больше не способен ходить. Его ноги оторваны.
А еще тяжелее хвататься за сердце, которое бьется в отличие от его. Которое болит, в отличие от его. И которое плачет, словно ему всадили нож в сердцевину.
В день похорон погода плакала вместе со всеми, с отцом и мамой Суйгецу, со всеми кроме Карин. Она старалась сдержать слово, данное себе же самой. Дождь лил щедрым потоком. В вырытую могилу текли ручьи воды, быстро заполняя пустующее дно в отсутствии того, для кого она вырыта.
Родственники, друзья прощались с погибшим. И последним человеком по случайности оказалась Карин.
Последний раз прикоснуться к нему. Она дотронулась кончиками пальцев до его целой щеки. Мертвецки-бледная и холодная, словно корка льда. Сцепила пальцы их рук так, как они обычно держались, помогая друг другу идти по жизни. Последний поцелуй. Как бы она хотела в последний раз поцеловать его уста.
Карин притронулась заледеневшими губами к щеке мертвеца, не зная, кто из них холоднее.
Влага скатилась тоненькой каплей, попав на рану, вырванной щеки.
Ее пришлось оторвать от Суйгецу, руками держа на расстоянии. Спокойствие трех дней затрещало на осколки, вдребезги разбилось с первой каплей слез. Туман в голове рассеялся, и пришло осознание, ворвавшееся звуком скрежета лопаток, нечаянно черкавших по асфальту. Земля засыпала гроб.
Погребенный под землей он отдалялся от нее все глубже и глубже.
- Нет, не надо, - шепотом она сказала лишь три слова. Сама не осознавала, что делает. Бросилась под лопатки, закапывающие землей гроб. Едва не получила по лицу острым лезвием. Поскользнулась в залитой водой грязи и почти упала.
Но в последний момент почувствовала, что кто-то попытался спасти ее, оттолкнув от обрыва. Кто-то спас ее. Желал вернуть назад. Ей больше никто не нужен в этом мире. Гори все в преисподние.
«Никто… не заставит… ее жить» Никакие предрассудки, никакие правила и приличия…