Дождь: зависимость. Глава 1

Откинувшись на спинку скамейки, я мимолетом наблюдала за счастливой матерью неспешно прогуливающуюся с ребенком по скверу, невольно окунаясь в воспоминания. Как давно это было? Сколько прошло времени? Год? Два? Десять? Пятнадцать?..
Говорят, что зависимость от человека – страшное бремя, крест, который нужно нести двоим, так как один зависит, а второй отвечает за эту зависимость. Странно быть одновременно в разных личинах, но соединяться в одно, стараясь провести планку между двумя друзьями, любимыми и такими желанными.

***

- Как дела? – Наруто оперся руками об офисный стол, тем самым испугав меня.
- Фу!.. – выдохнула я, хватаясь за сердце. – Ты меня напугал!
- Сердце с другой стороны, - весело отозвался блондин, предварительно отходя на небольшое от меня расстояние, как бы уже заранее боясь схлопотать за свою столь неуместную шутку.
- Да ну тебя! Мне работать нужно, - я деланно обиделась, но вполглаза стала наблюдать за действиями парня, который уже в руках крутил рамки с моими фотографиями, расположенные на краю рабочего офисного стола.
- Смешная ты здесь, - засмеялся он. – Смотри, какой нос картошкой, - он начал прыгать возле стола, изображая и пародируя меня и мой нос.
Ну, не виновата же я, что тогда заболела, а ребятам срочно приспичило сделать снимок на память. Только вот загвоздка в том, что это фото стоит на столах еще у двоих человек, работающих, пусть не в самых известных фирмах, но пропускающих через себя большое количество людей. И тот факт, что меня, такую красавицу, могли видеть, а возможно, вернее «точно», потешаться и издеваться посторонние люди – несколько смущало и напрягало. Но вот, ни Наруто, ни тем более Саске моих возражений и слышать не хотели, мотивируя, что они здесь красавцы. Ну да! На моем-то фоне!..
- Пошли сегодня куда-то? – перебил мои мысли блондин, с примесью нежности заглядывая в глаза.
Я вздохнула.
- Нет, Нару, - я отвела взгляд, не в силах посмотреть на друга, - прости. Дел полно…
- Это из-за него?
Я со свистом выдохнула воздух и подняла тяжелый взгляд. Мои любимые голубые глаза смотрели на меня со злостью и негодованием. Он прожигал во мне дырку, в надежде испепелить, тем самым, сердце, чтобы оно не разрывалось на части между ними двумя.
Глупенький, ты же не понимаешь! Вы мне дороги! Оба… Только зависимость идет лишь от одного.
- Сделай одолжение, - внезапно прервал затянувшееся молчание негодующий парень. – Реши: кто тебе важнее?
- Я не могу решить, - проблеяла я, надеясь, что он шутит и снова обернет все в прибаутку, но, не смотря на мои заискивающие взгляды, друг был непоколебим.
- Решай…
Как же я могу решить?!

***

Прошел месяц.
Я внезапно сменила работу и рассталась с Наруто, пообещав себе больше не видеться с ним, тем самым решив наконец-то покончить с дилеммой, терзающей и разрывающей меня на куски еще со школьной скамьи. Тем же вечером, когда он в приемной сделал мне ультиматум, я решилась, что нужно прекратить: либо общаться с ним, либо с Саске. Последнего же я не могла выбросить из головы ни на минуту. А Наруто поймет. Когда-нибудь, не сейчас, а потом…
Еще с детства у нас был треугольник, состоящий из чистой неподдельной дружбы и грязной страсти; похоти, а также как бы в противовес – отблеска непорочной любви. Данный коктейль на протяжении многих лет должным образом взбалтывался, мешался, в него входили новые элементы, вкус, запах и окрас менялся…
Нам по двадцать семь. А отношениям пятнадцать. И сегодня, именно в этот день, вечер, нужно было сделать выбор…
А Саске появился неожиданно. Такой величественный, гордый по отношению к окружающим, непредсказуемый в своих действиях, циничный, жестокий к близким и малознакомым, добивающийся всегда своего любыми способами и методами, он притягивал женщин, как магнитом, стоило единожды заглянуть в его холодно-мраморные глаза. Он давал надежду, но тут же и давил ее, притушивал и вырывал, безнадежно жестоко втаптывая в пыль мостовой, наблюдая как жертва корчится, просит, кричит и молит о своеобразной пощаде. Это было нелепо. Жестоко. Безразлично. Непонимающе.

***

Школьная парта, столкнувшая нас троих, совершенно разных людей, видимо, решила посмеяться, отпустив такую шутку и тем самым начав великолепную аферу! Саске, в отличие от Наруто, вел себя подчеркнуто сухо со мной, изредка позволяя себе вставить в нашу очередную перепалку нужное ключевое слово, расставляющее все по своим местам. Подросши и узнав силу своей арктической красоты, он наглым образом начал этим пользоваться, тем самым доводя до белого колена меня своими многочисленными, ничего незначащими для него самого, романами. Наруто смотрел на все это сквозь пальцы, отчаянно подбивая клинья ко мне, в то время как я предпочитала ничего и никого не замечать, кроме Саске.
Одно время мы даже встречались. Но идиллия была недолгой: в наш класс перешла новенькая – Карин, и я была благополучно забыта. Психанув от души и послав все к чертовой матери, решилась на отчаянный поступок: перекрасила волосы в розовый цвет, чем вызвав одобрительную улыбку от блондина и жесткую ухмылку от брюнета.
Такие разные и мои друзья!
После школы наши пути на время разошлись: мы с Наруто трудились на благо страны в Осаке, а Саске добивался больших высот в Токио.
Едва справив двадцатипятилетие, я выскочила замуж назло бывшему однокласснику, правда неудачно. Брак длился ровно полгода.
Как я уже говорила, Саске появился неожиданно, ослепив меня своей сдержанной, но ослепительной улыбкой, подарив шикарный букет белых роз. Вечер в ресторане прошел быстро и ярко. Под конец, увидев знакомых за соседним столиком, он решил, не спрашивая разрешения у меня, предложить им присоединиться.
- Ты же не будешь против, надеюсь, - поставил Саске меня перед фактом.
- Нет, что ты, - выдавила я из себя подобие улыбки.
- Ну и хорошо…
Как оказалось, это его нынешние компаньоны с любовницами, и тот факт, что мой любимый меня представил также – убило. Встать мне он не позволил, крепко стиснув руку под столом, тем самым отрезав путь к отступлению. Ничего не осталось делать, как улыбаться и помалкивать. Спутницы, сопровождавшие знакомых Саске, выглядели слишком гламурно и молодо, в сравнении с мужчинами, справивших свое сорокалетие. Но, видимо, возраст для этих девиц важен не был.
Вечер прошел быстро.
Назавтра Саске предложил снова встретиться, но уже в более независимой и интимной обстановке.
Я согласилась.
Насладиться интерьером гостиничного номера, заранее снятого Саске, мне не удалось. Едва мы переступили порог снятой практически в спешке комнаты, как цепкие руки стянули с меня кисейную блузку, от которой с лязгом оторвались золотавые пуговицы, звучно звякнув о не застеленный в коридоре серый пол. Черные глаза, в которых горел огонь багровой страсти и животной похоти не спрашивал, а отдавал жесткие приказы, требуя беспрекословного подчинения, как тела, так и души. То, что произошло далее, разрушило мою тихую, размеренную жизнь, позволив со звоном разбить мое сердце, осколки которого разлетелись, видимо, не только по этой наспех снятой в гостинице комнате.
В парне было что-то дьявольское, схожее с животным, первобытным и необузданным. Это пугало, отталкивало, но в то же время и безудержно манило, напоминая пыльцу цветка, на которую я летела едва ли не пчелкой или бабочкой. И если я раньше говорила себе, что не понимала, не знала Саске, то теперь была вынуждена признать, что он полностью чужой для меня, увидев его иной бок как поведения, так и восприятия.
Я тогда задыхалась от волнения и желания, прося о пощаде, но мой любовник был слеп, нем и глух к моим мольбам и просьбам, игнорируя и диктуя свое. Он вертел меня, как вздумается, делал, что хотел, заставляя срываться с моих губ еще более глубоким и гортанным стонам, вырывающимся откуда-то изнутри и переворачивая все мои устоявшиеся стереотипы, он маневрировал мною как куклой, дергал за ниточки с таким остервенением, будто желая их вырвать, лишив меня наконец чувства жизни. И его не волновало, было ли мне приятно, удобно, комфортно, а мою первоначальную смущенность и неловкость он вообще, казалось, не замечал. Игнорирование было полноценным, которое переросло в беспрекословное подчинение.
Всего лишь на один миг мне чего-то показалось, что его сильные руки попытались меня сломать, задушить, сдавить и придавить, а глаза – испепелить, так как в его взгляде было столько ненависти, что я невольно попыталась отшатнуться, но на мои протесты он лишь рычал диким зверем, едва вырвавшимся с клетки собственного заточения.
Было ощущение, что он мстил! Жестоко так. Намеренно. Ненавистно. Злобно. Он мстил, но не мне. Тогда в виске затарабанило хаотичной мыслью видение лица иного человека.
Наруто…
Он сделал так, чтобы я себя ненавидела, презирала, и не смогла вернуться, даже если бы и захотела к Наруто. Нет, просто не смогла бы. После всего этого, мне было неприятно и горько не то, что говорить с другом, но и думать о нем. За ночь, проведенную в страсти и желании, я заплатила своими отношениями с Наруто. Сделав их, таким образом, чем-то запредельным и невероятным.
Саске знал, что делал и на что повергал меня, тем самым обезопасив себя, Наруто и меня. Он знал. Эгоист.
И когда он решительно толкал дверь номера, чтобы уйти, я и слова не могла сказать, впрочем, он даже б и не обернулся на мой отчаянный писк или хрип, застрявший в самом основании обжегшегося горла. Это была игра! На кону, которой, стояла наша многолетняя дружба! И я проиграла, в отличие от Саске, которому открывались безграничные возможности. Но он ими не воспользуется, ведь это просто игра, игра на одну ночь, но длиною во всю жизнь!..
Внезапно, перешагнув уже через порог номера, Саске с самодовольным выражением лица развернулся ко мне, почти снисходительно смотря сверху вниз:
- Спасибо за ночь, детка! – и кинул пару сотен купюр на пол.
Глухой звук падающих ассигнаций на серость пола отдался в зараженном мозгу больным эхом, заставив меня содрогнуться словно от могильного сквозняка, пробирающего до костей и цепляющего за внутренности когтистой лапой омерзительности и чувства собственной гнилости.
- Что? – только и смогла выдавить я, задохнувшись в порыве хриплого плача, застрявшего в пылающем огнем горле.
- Говорю, что неплохо провел ночь! Хотя до марокканских проституток тебе далеко! Не скучай! – с этими словами он ушел, захлопнув дверь и оставив меня сидеть на серости пола большой наспех снятой комнаты около разобранной кровати.
Я тихо всхлипнула и подтянула ноги к себе, в попытке сжаться и стать невидимой для окружающего меня мира, прокручивая в памяти свежие воспоминания и отпечатки ощущения. А ведь когда я шла сюда, то мимолетом догадывалась, что меня здесь ожидает, и предполагала какие чувства будут иметь место после, но действия и конечные слова парня превзошли буквально все мои ожидания и причинили невероятно адскую боль. Именно они и заставили чувствовать себя низкой и падшей. А еще с чувством скорбящей вины перед Наруто.
Подобрав остатки блузки, и вытерев, красные от злых слез, глаза, я направилась в ванную, на ходу давая обещание, что это было в последний раз, когда я себя так вела и чувствовала, понимая, что это возможно только низкий старт перед затяжным прыжком в личную пропасть ненависти себя самой.