Уверенность в завтрашнем дне. Глава девятая: «Отметая принципы».

Резкий стук в многострадальную дверь разорвал тишину, которая была такой редкой гостьей в резиденции главы Селения Листа.

— Войдите, — сухо, не поднимая головы, на автомате ответила Хокаге.
— Добрый вечер, Тсунаде-сама, — прикрывая дверь, поприветствовал вошедший хозяйку кабинета.
— А, — отрываясь на мгновенье, она устремила взгляд на визитера, — это ты, Какаши. Давно не получала от тебя отчета о задании.

Откинув назад светлые хвостики, Пятая по старой привычке сложила руки в замок. Ей стало сейчас глубоко наплевать на работу, за которой она так сосредоточенно сидела до прихода гостя.

— Ну, какие новости? — неподдельный интерес проскользнул в ореховых глазах Тсунаде, придавая им нетерпеливый блеск.
— Тсунаде-сама, в последние дни я заметил изменения в ее поведении. Невнимательность, рассеянность, забывчивость. Она стала плохо ориентироваться в пространстве... — окинув безразличным взглядом кабинет, Хатаке подавил рвавшийся наружу зевок. — И сегодня Сакура потеряла сознание, прямо в разгар тренировки, — сделав паузу, будто обдумывая что-то, Какаши поспешил продолжить свой рассказ. — Но я считаю, что это может быть вызвано солнечным ударом или переутомлением.
— На моих тренировках она подвергалась не меньшей, если не большей нагрузке, Какаши. И говорить мне сейчас о переутомлении просто смешно, — как-то жестко отрезала куноичи, брови которой медленно поползли навстречу друг другу.
— Из лаборатории пришли результаты анализа волоса? — будто не замечая некоторой резкости в голосе женщины, задал вопрос шиноби, всё так же пробегая глазами по поверхности стола.

Оторвав строгий взгляд от мужчины, внучка Первого, ворча про себя, начала выуживать из привычного беспорядка разные бумаги. Переходя уже на ругательства, злополучная, но яро искомая бумага была найдена. Пятая бегло пробежалась глазами по строчкам и, немного поморщившись, слегка цокнула языком от нетерпения. И всё-таки она протянула листок дзёнину. Было такое ощущение, что документ доставляет ей какой-то дискомфорт, что не укрылось от глаз внимательного гостя.

Взяв из рук Тсунаде документ, Хатаке тоже сначала быстро оглядел его. Он стоял, не переминаясь с ноги на ногу, словно непоколебимая скала. Пусть расслабленно, но в позе или взоре Какаши появилась настороженность. Это не скрылось от зоркого взгляда светловолосой куноичи. Сегодня ее вообще не устраивало поведение ниндзя. В нём что-то изменилось, хотя внешних метаморфоз она не наблюдала. Но что-то, словно голодный клещ, присосалось к ней. Быть может, сомнения?

— Результаты тебя удивляют, Какаши? — чуть подавшись вперед, наклоняя голову вбок, поинтересовалась женщина.

«Чиста, как кунай перед боем. Но ясно же было видно, что она подвергалась внедрению. Почему же тогда анализы говорят об обратном? Учитывая сейчас ее нестабильное эмоциональное состояние, то Сакура — идеальная жертва. Тем более, ей неизвестен ни один прием защиты. Так как же всё-таки ей удалось избежать этого?» — решая кубик-рубик, состоящий только из двух граней, анализа и волоса девушки, рассуждал мужчина.

— Внедрение могло произойти и раньше, просто посеяв семена. Разведывательно, проще говоря, — лениво разорвала тишину Хокаге, принимая свою обычную позу.

Наконец оторвавшись от бумаги, Хатаке, складывая лист, сказал:

— Сегодня, когда она была без сознания, она прижалась ко мне, будто ища чего-то... или приобретая таким образом. Сакура мучилась, словно ей снится кошмар, — к Какаши медленно возвращались картины того, что произошло, приятно щекоча кожу.
— Точно не скажешь, ведь мы сделали пробный анализ волоса. Только применив технику, мы узнаем наверняка, что произошло, — деловито проводя пальцем по столу, проговорила она. — Но это просто раскроет все наши карты. Я не хочу упустить того человека, который совершает успешное внедрение, и, как нам уже известно, весьма искусно.

«Всё равно здесь что-то не то... У меня сложилось обратное впечатление, особенно учитывая события сегодняшнего дня. Она так посмотрела на меня...»

— Какаши, — голос Пятой вывел его из размышлений, — у меня к тебе есть задание.
— Касательно чего? — скрестив руки на груди, шиноби многозначительно поднял бровь.

В последнее время дзёнину не очень нравилось, что ему постоянно дают «задание» или «особую миссию».

— Теперь нужно, чтобы Сакура поверила тебе, — продолжила после вопроса Тсунаде, мастерски переключая разговор в другое русло.
— Что вы имеете в виду? — искренне удивившись, замялся Хатаке.

«Неужели Тсунаде-сама...»

— Чтобы она полностью доверилась тебе и пошла на контакт...
— Надеюсь, что не на физический? Синяков и ушибов мне от Гая достаточно, — не улавливая суть, продолжал недоумевать Какаши.

«Она что, действительно затеяла всё это?..»

— Можно даже сказать, что на физический. Правда, другого рода, — мучительно продолжая тянуть бедного кота за хвост, говорила загадками куноичи.
— Тсунаде-сама, я не совсем понимаю... — находясь в недоумении и уже начиная сердиться, промямлил ниндзя.
— Я хочу, чтобы между тобой и Сакурой завязались романтические отношения на время миссии, — сделав акцент на слове «романтические», она сконцентрировала внимание на лице ниндзя.

Если бы сейчас возле него внезапно материализовался Мадара со множеством бананов и предложением выпить саке, то на лице мужчины не отразилось бы и желания при этом стошнить. Зато все эмоции женщины можно было разглядеть и прочувствовать на себе даже Саю. Начинавшее разгораться недовольство могло вылиться в разгром как минимум на стол хозяйки кабинета. Но буря закончилась с ответом Хатаке, не успев развернуть свои мощные крылья.

— Хай, — ответ без особого энтузиазма в голосе шокировал внучку Первого.
— Тебя это не смущает? — с подозрением посмотрев на него, поинтересовалась она.
— Опираюсь на то, что после «прозрения» она просто не вспомнит об этом. Только из этих соображения я соглашаюсь, — будто доказав аксиому, заявил Какаши. — А если вы о том, что мне придется начинать отношения с моей бывшей ученицей, то здесь всё гораздо сложнее...
— Что ты имеешь в виду? — прищурив глаза цвета молодой коры, Пятая повернулась к нему боком, запуская руку за каким-то документом.
— Но я справлюсь с этим, — будто не слыша ее, закончил шиноби.

«Тсунаде-сама хотя бы понимает, что мне придется делать? Да потом же сама прищучит, когда всё начнется...
Хоть она и вправду всё забыла».

Считая, что говорить уже не о чем, дзёнин развернулся и прошествовал к выходу.

— Смотри у меня, Какаши. Она не игрушка, ты сам это знаешь... — пригрозив напоследок, Тсунаде повернулась к нему лицом, посылая вдобавок выразительный взгляд.
— Игру не я завязывал, — он обернулся у самого порога, после чего его голос замер.



«Число жертв и пострадавших увеличивается, однако причины до сих пор неизвестны. А я лишь занимаюсь соблазнением своей ученицы... Интересная разворачивается картина, — рассуждая по дороге домой, Хатаке совершенно забыл, что дома его ждет далеко не пустая квартира и беспорядок. — Ками! Я же совершенно забыл про Сакуру... И дома ничего нет. Из-за всей этой мистики даже за продуктами забываю сходить...» — ускоряя шаг, досадовал он, мчась на всех парах в магазин.

В магазине было необыкновенно тихо и спокойно, по сравнению с обычной суетой в вечернее время, когда люди шли с работы домой. Случайно задев кого-то и извинившись, он получил ноль реакции от вполне солидного на вид мужчины. Всё шло степенно и как-то замедленно. Сама обстановка магазина напоминала сцену из фильмов ужасов: полупустые стеллажи, мигание флуоресцентных ламп. Расплатившись и поскорее ретировавшись из странного места, Какаши рысью побежал домой. Поднимаясь по лестнице и уже повернув ручку, он почувствовал чисто на инстинктивном уровне, что сзади кто-то стоит. Одно движение, поворот, удар и захват. Красное око „Шарингана“ было направлено на нежданного гостя... или преследователя.

— Эй, мужик, отпусти меня... — последовал хриплый голос человека со светлыми волосами и жалкие попытки вырваться из захвата ниндзя.
— Кто вы такой? И почему следили за мной? — не ослабляя хватки, ближе придвинув к себе светлую голову, грозно сказал мужчина.
— Да я здесь рядом живу... Хотел спросить у вас, не видели ли вы мою дочь?.. — переходя практически на шепот, выдавил он в свое оправдание.
— Нет, я не видел вашей дочери. Даже не знаю, как она выглядит, — слова Хатаке прозвучали жестко, но по-другому он не мог ответить.

Не стоит подкрадываться к шиноби. Тем более к такому матерому, как он — себе дороже. Резко выпустив из своих «объятий» незнакомца, Какаши открыл дверь и, не оборачиваясь, закрылся на ключ.

— Прекрасно, Райдон. Он уже попался, — скрипучий голос раздался в тишине площадки.



Крадясь по своей же квартире в надежде не потревожить Харуно, шиноби оставил продукты на кухне и поспешил проведать гостью.

Свет она так и не включила. И теперь ему приходилось пробираться в полумраке коридора, в котором он так и оставил Сакуру. Мягко перемещаясь с пятки на носок, словно искусный танцор на паркете, дзёнин «плыл», приближаясь к своей комнате. На довольно измятой постели лежала молодая куноичи. Изредка из ее уст доносился стон или вздох. Она ворочалась, словно старалась отвернуться от чего-то неприятного. Одежда, точнее ее жалкие остатки, маленькими тряпочками прикрывала тело. Девушка демонстрировала стройность и длину своих ног, вытянув одну и оставив полусогнутой другую. А ведь она даже не подозревала, что сейчас почти полураздетая лежит на виду у своего учителя. Всё в ней заставило Хатаке застыть в приятном оцепенении и позволить предаться запретным мечтам о своей ученице. А мечтать было о чём, так как тренировочная юбка Харуно превратилась в мини. Теперь нужно было приложить совсем немного усилий, чтобы перед взглядом предстали стройные бедра и упругая попка Сакуры. Поднимаясь взглядом выше, можно было увидеть нижнюю часть живота. И кусок материи, который при мерном дыхании вместе с грудью поднимался и показывал больше, чем нежную кожу. Фигура не была лишена женственности, плавности изгибов, но ее еще нельзя было назвать эталоном красоты. Быть может потому, что медик никогда не занималась уходом за своим телом так, как, например, Ино. Или же у нее была просто иная комплекция. Регулярные тренировки, иногда вынужденное голодание вкупе с неплохими природными данными всё же не обделяли девушку привлекательностью. Однако присутствовала некая мальчишеская неуклюжесть. Но что всегда завораживало Какаши, так это взгляд, полный жизни. Она попросту закипала и лилась вместе с задорным изумрудным взором в этот жестокий мир.

А он всё продолжал тщательно смаковать каждый доступный взору участок тела ученицы, так и пожирая взглядом спящую. Сейчас ниндзя ощущал всё то напряжение, что теперь цепкими руками охватывало его с головой. Он перевел затуманенный взгляд на небрежно закинутые за голову руки Харуно, что делали ее более раскованной. Некогда являясь топом без рукавов, неизменный элемент гардероба больше походил на простую материю, прикрывающую интересные части тела. Голова Сакуры была повернута в противоположную от мужчины сторону. Коротко стриженные волосы мягкими волнами падали на обнаженную шею, едва касаясь пульсирующей вены. Так и оставаясь в дверном проеме, учитель просто не мог оторвать глаз от куноичи. Словно читая мысли Хатаке, она ворочалась из стороны в сторону, соблазнительно маня его к себе. А совершала всё это девушка под действием сна, от которого будто бы хотела отмахнуться. С каждым ее поворотом, с каждым прикосновением к своему телу... всякий раз как она изгибалась своим стройным станом, контроль и самообладание возбужденного Какаши с поднятыми руками отступали назад. Они пропускали вперед желание обладать и прикасаться к нежной коже бедер, живота, груди такой недосягаемой, но такой близкой сейчас девушки.

Шиноби уже собирался вкусить запретный плод, как неожиданно услышал душераздирающий крик ученицы, лицо которой исказила маска ужаса. Совсем недавно расслабленное тело стала бить дрожь, а сама Сакура начала сжиматься в комок, не прекращая кричать. Как клич Гая рано поутру, подействовал ее крик на него. Быстро сообразив, дзёнин метнулся в сторону медика и заключил ее в свои дрожащие от волнения объятья.

— Сакура... Сакура... Всё хорошо... — Хатаке гладил ее по голове, успокаивающе шепча охрипшим от долгого молчания голосом.

Сакура продолжала кричать и биться в истерике, будто сейчас она видела что-то ужасное, хоть и повидала многое. Через некоторое время под действием крепких, теплых объятий куноичи начала приходить в себя. Сидя на коленях своего учителя и уткнувшись в его грудь, она плакала. Утирая изящными пальчиками заплаканные глаза, девушка не могла остановиться. Она прижималась мокрой щекой к уже изрядно промокшей жилетке Какаши. Многие называли ее плаксой, да и она сама считала себя такой. Но какое сейчас это имеет значение?.. В конце концов, она ни перед кем не должна отчитываться. Любой человек, даже самый сильный, имеет право на то, чтобы выпустить эмоции наружу. Сейчас Селение Листа переживает не лучший момент своей истории. Ему нужны бойцы, которые могут здраво мыслить. Не стискивать зубы и сдерживаться, считая, что слезы — признак слабости. Слезы — показатель человечности. В кодексе ясно сказано насчет проявления эмоций, но всегда есть одно «но». Стоит хотя бы раз просто поддаться собственным чувствам. Поэтому сейчас, пользуясь представившейся возможностью, она хотела буквально «поплакаться в жилетку».

Харуно продолжала сидеть на коленях учителя и изливать душу. Ниндзя мерно укачивал Сакуру, как маленького ребенка, говоря ей слова успокоения, время от времени поглаживая ее голову. Он никак не мог унять дрожь, которая в то же время не могла отпустить его. Мужчина до сих пор находился под впечатлением от увиденного, а перед ним была весьма интересная картина. Сейчас он изо всех сил старался сосредоточиться на том, чтобы успокоить медика. Держа за талию и заботливо поглаживая по голове, что являлось миссией ранга «S», учитель учитывал физический контакт. А его бывшая ученица, как в беззаботном детстве, прижалась к груди близкого ей человека. Она изливала все свои беды Хатаке, ища с его стороны поддержки и утешения. Сквозь истерику, охватившую хрупкую на вид, но сильную внутри девушку, она почувствовала такой знакомый и родной запах. Никогда раньше не придавая этому особого значения, но сейчас находясь в темноте с заплаканными и опухшими глазами, Харуно не могла определить, к кому в таком порыве нежно прижимается.

Если вас попросят описать запах близкого человека, то вряд ли кто-нибудь способен это сделать. Максимум, что могут предпринять в такой ситуации, так это рассказать о своих ассоциациях при его возникновении. Запах Какаши почему-то ассоциировался у Сакуры с фруктами и свежими страницами новых книг... Еще присутствовали нотки чего-то до боли знакомого. Вдыхая запах шиноби, уже более-менее успокоившаяся куноичи аккуратно смахивала оставшиеся слезинки, всё еще прерывисто дыша. Охваченная сомнениями, девушка осторожно отстранилась от дзёнина и подняла на него свой мокрый взгляд, моргая от непривычного полумрака. После этого она неуверенно протянула руку к лицу и дотронулась до щеки. Нежно проведя тыльной стороной ладони, а потом указательным и средним пальцами по ней, Харуно почувствовала ткань маски, закрывавшую часть лица. Уже начиная постепенно привыкать к свету, она могла теперь с точностью утверждать, что сидит на коленях у своего учителя.

— Какаши-сенсей, это вы? — недоверчиво проговорила Сакура.

Заплаканное лицо медика находилось в опасной близости от лица Хатаке, прикрытого маской. Какаши начал дышать прерывисто и тяжело. Рука сама собой потянулась к ее руке и накрыла собой. Прикрыв глаза, втягивая спасительный воздух, ниндзя несильно сжал пальцы девушки и, колеблясь секунду, мягко убрал руку во избежание серьезных последствий.

— Да, Сакура. Это я... — сглотнув, на выдохе прошептал он.

Зеленые глаза Харуно, словно листы зеленого чая, ярко светились в полумраке. Они отражали весь свет, что скудно освещал комнату, тая в себе грехи, на которые не решался мужчина.

Отведя серьезный взор своего нормального глаза куда-то в сторону, всё еще неровно дышащий Хатаке, стараясь говорить как можно отчетливей, выдавил:

— Сакура, прошу, не называй меня больше сенсеем...

Вспышка удивления отразилась на ее лице. Сакура неуверенно промямлила слова согласия и извинения... Наконец отведя от него взгляд своих блестящих изумрудных глаз, она дала возможность Какаши повернуть лицо в ее сторону. Куноичи аккуратно положила голову на немного мокрую от ее слез жилетку бывшего учителя. Не смея нарушать такую идиллию, когда она больше не бьется в истерике, не плачет, шиноби закинул руку за голову и приобнял притихшую девушку.

Когда дзёнин почувствовал размеренное дыхание молодой особы, он аккуратно взял ее за затылок, а второй рукой перенес ее со своих колен на кровать. Но как только Харуно почувствовала поверхность простыни, она буквально вцепилась в Хатаке. Пораженный подобной реакцией, находясь так близко, Какаши ощутил ее теплое дыхание в области шеи. По телу ниндзя прошел атомный взрыв.

— Какаши-сен... Какаши, пожалуйста, не оставляйте меня одну... — попросила Сакура уже глухим голосом человека, которого насильно разбудили, не ослабляя при этом хватки.

Ощущение, будто кто-то нажал на «play», поставив до этого на «pause». Мужчина отпустил медика, но сам остался. Только глядел на противоположную стенку глазом землисто-черного оттенка. Хатаке теперь не думал о том, что случилось сегодня и что будет завтра. Он лишь наслаждался ее теплом, шелковистыми волосами, которые он перебирал, и ручкой, так нежно лежавшей на его мокрой груди.