Снег: укрытие. Разрыв 2

Постепенно возникло ощущение задухи. Теперь при каждой новой встрече внутри что-то сжималось и желало разорваться. Каждый поцелуй, поворот, маневр отдавался с внутренней болью и шарнирным движением.
На миг показалось, что девушка сама себе мстила, причем так изыскано, со вкусом, растягивая удовольствие, словно попивала дорогой коричневый бренди.
Была злость на безвыходность, был металлический привкус, было желание. Желание, которое надиктовывало и опять дергало за ниточки, которое закрывало глаза, подавало руку и вело к эшафоту, где с липкой улыбкой ждал ее мужчина, норовящий побольней схватить, оставить побольше меток, смять, убить, унизить. Казалось, что это первые витки безумия, сумасшествия и визита к врачу, где темные бездонные глаза дарили жестокость, а мягкие руки долю успокоения, где четкие губы вызывали дрожь, а холодность тела – крик и мольбу.
Это напомнило круги ада. Собственного. Вечного.
Хотелось снова снега и холодного признания.

Раннее ноябрьское утро было туманным, хотя синоптики к ночи обещали первый снег; было как-то холодно, сыро, неприветливо и одиноко.
Саске в который раз не вернулся домой – постель оставалась нетронутой.
Где-то вдали послышался мерный стук часов. Скрипнул холодильник. И цокнула бутылка о твердую поверхность, сопровождаемая ленивым журчанием жидкости.
Тишина. И лишь маленький розовый ноготок водил по краешку серого стакана, словно завораживая и медитируя стекло. Словно что-то внушая. И спрашивая.
Ей не нравилась тишина. Она ее ненавидела! В тишине приходит слишком много мыслей – ненужных мыслей, а еще желаний, возможно, сожалений и ни одного светлого плана, лучика на ближайшее расписание. Мрак, тишина, одиночество.
Было чудно бежать, почти спотыкаясь, выдумывать на ходу новую историю, причину задержки и отключенного мобильника, и в итоге встретить идеально пустую квартиру.
Мерное дыхание кухонных настенных часов и далекая сигнализация автомобиля лишь на долю секунды пробудило одиночество в доме – а дальше и вовсе погрязло в тишь, как только девушка опустила тяжелые бархатные шторы в спальне.
Тихо-тихо.
А снег будет еще не скоро…

Встревоженный звук хлопнувшей двери отдался перезвоном в голове. Девушка встрепенулась, очнувшись от паутинных мыслей, но не вышла встречать пришедшего. А зачем? Разве это что-то изменит? Принесет?..
Она знала, тайно догадывалась, что он ее нашел.
Начав тайно встречаться со своим любовником, девушка поняла, что это все знакомо – хитрые уловки, скованные жесты, вырванные слова, заготовленные фразы, стыдливые глаза… Это все было в Саске. И теперь она сама, совершив такое, поняла, все поняла. А еще наделялась, что это одна и та же: почему-то мысли, что это разные девицы, ее не посещали, поэтому надежда была на одну-единственную. Соперницу? Или, может, уже подругу? Глупости! Это же бред!.. Но, видимо, Саске ее любил, потому что периодически нервничал, срывался, звонил и кого-то словно выискивал, а, дозвонившись, шипел и угрожал. Но не пил. Лишь молча стоял у окна и смотрел вниз на летящий и мягко опускающийся снег. Курил еще и чему-то иногда улыбался. Или же просто, прислонившись к холодному стеклу, замирал и думал. Думал.

Опоздав на самолет, девушка направилась к авиакассам, узнать расписание ближайшего отбытия в Осаку, где она намеревалась наконец-то поставить жирную точку в ее очередном годе замужества.
В то утро Саске пришел первый раз за их супружеское проживание пьяным. Ввалившись в кухню, обратил взор на жену.
Таким еще его девушка не видела: взъерошенный, с черными залегшими кругами под глазами и перебинтованной левой рукой, – правая сжимала бутылку с коричневой жидкостью на дне.
В то утро он впервые с нею заговорил. Он рассказал. Как ее зовут, где она живет. Что он ее мучил и что она замужем.
В то утро он впервые рассказал о нем. Что он виделся с нею, успокаивал, говорил, держал за руку. Что у него есть ребенок.
В то утро она впервые его увидела живым – таким искренним, кого-то любящим, в некой мере отчаянным и человечным!
В то утро он впервые сделал ей искренний подарок. Медальон. Ее медальон, который купил Саске, а она, поносив совсем малость, вернула, огрызаясь от обязательств и чужой собственности. А он все время носил в кармане и тихо сжимал в перерывах ярости.
Тоненькая золотистая цепочка обвила шею холодной удавкой, а небольшая кругляшка с витиеватым узором дразнила кожу под блузкой, в ожидании хрупких пальчиков, обводящих ободок украшения. Она будет носить ее медальон… И все было как в страшном сне. И Саске, и она, и их любовники, и вся эта карусель жизни, и этот глупый снег, сменяющий сезон за сезоном. Хотелось убежать, укрыться.
В то утро, сидя на холодном паркете, он впервые плакал на ее коленях, а она, до боли сжав его руку, глотала горечь глаз. Было невероятно стыдно и унизительно. Было невыносимо морально больно. Возникало ощущение загнанной лисы.
А синоптики соврали. Снег выпал еще до обеда.

Она так и не улетела. Вместо этого набрала ему и назначила встречу, решив раз и навсегда покончить хотя бы с одним безумием, на что парень ответил с удивлением, но утверждением.
На этот раз они увиделись в гостинице, чьи стены не были из картона, сквозь которые не то что прослушивалось, но при возможности и проглядывалось… Зайдя в люкс, девушка гордо прошествовала мимо нарядной кровати и присела в низкое кожаное кресло возле резного журнального столика; напротив разместился молодой мужчина, вопросительно вглядываясь в обеспокоенные голубые глаза.
Разговор был тяжелый, обременительные и морально давящий, с которого так и норовило спрыгнуть и уйти на вечер второй – зализать раны и прийти в себя, что девушка отмела сразу, решив действовать быстро, на эмоциях, чтобы до конца.

Расстаться, порвать контакты, уйти, хлопнуть дверью, сбежать, укрыться… лишь бы не видеть жесткой ухмылки на свои слова. Увидела.
А он знал…
Рассказывая о себе, о своем решении, он как знал, поэтому и кивал. И как только она заломила руки про мужа – ухмыльнулся. Так кривенько. Глазами… Прозрение наступило сразу, но благополучно было спасено серым обмороком.

Говорят, что мир тесен и обязательно с нужным тебе человеком ты рано или поздно пересечешься, но что делать, если намечается визит совершенно не с тем человеком, который тебе нужен? Но а что делать, если ему нужна именно ты?
Месть была банальной, но дельной. Рассказать – никто не поверит, так как подобное транслируют лишь вкупе с то ли еврейскими, то ли американско-мыльными сериалами про любовь, измены и совершенно нелепые встречи-связи.
Три друга – три сердца, на пути у которых стала похоть, страсть и дружба. Такое в один флакон с духами не засунешь. Саске решил переделать состав духов, намеренно разбив дружбу своих друзей, затащив одного в постель – благо это была девушка. Сакура.
Она далека от снега… Не такая, наверное, холодная.
Саске и не знал, что за все нужно платить, особенно за слезы жены своего друга, Наруто. Кто же знал, что у нее есть брат, который просто безумно захочет ответить, совершив подобное с его женой. Только безумец.
А снег все падал и падал, бережно укрывая серость мостовой и что-то легонько нашептывая одинокой застывшей фигуре, сидящей на ветхой, местами облупленной скамейке. Укрывая платком белую голову, умывая влажные щеки и скользя по острым капроновым коленкам, касаясь указательным и средним пальчиком земли и сжимая узорчатый медальон, он едва слышно обещал, что синоптики в следующий раз не соврут, и он обязательно придет в декабре следующего года.
Обязательно.