It`s your fantasy. Акт 1

От автора: Фанфик будет странным, сначала напоминающим ужастик.
Разрешение на использование предыстории получено. Просто без нее будет не совсем все понятно.



Кровью омыты стены. Вязкой, багровой, все еще тошнотворно теплой.
Кровь везде - смерть сегодня собрала щедрый урожай.
Итачи холодно. Так холодно, что все нутро его выворачивает, словно тысячи ледяных кристаллов впиваются во внутренности. Но разве важно это теперь?
Он проводит языком по лезвию окровавленной катаны. Язык обжигает болью и уже непонятно, вкус чьей крови он чувствует - своей или... их? Да и есть ли разница?
Боль греет, заставляет забыть об этом мертвенном холоде.
Пора идти...
И тут ноздри улавливают чужой запах, тепло живого тела. Свидетели?
Шаг назад, вбок, захват - чужак пойман. К горлу приставлено лезвие.
- Кто ты? - и вместо ответа - испуганный зеленоглазый взгляд.
Слов не требуется.
Сакура. Маленькая девчушка с соседнего двора - кажется, Харуно или Харуко, он никогда не мог запомнить...
Ровесница Саске, всегда смешливая и немного дерзкая, но с неизменным обожанием провожающая его, Итачи, взглядом, когда он проходил мимо их дома. Когда-то давно он отогнал дразнивших ее мальчишек и стал ее героем. Однако сейчас в ее глазах нет ничего, кроме ужаса и отвращения.
Но для Итачи это не имеет никакого смысла.
Он думает только об одном - о пульсирующей жилке на белой коже этой девочки, на которую стоит только надавить лезвием чуть сильнее - и она разорвется, выпустит таящуюся в ней жидкость... Интересно, какова на вкус ее кровь?
- Пожжа...луйст..а, не убивай меня, - шепот, который, кажется, проникает в самую душу.
Звук ее голоса заставляет Итачи очнуться. Это же ребенок! Дитя, не повинное ни в чем, кроме того, как оказаться в плохое время в плохом месте.
Нет, сегодня умрут только Учиха.
- Итачи-сан! - вскрик, или всхлип, или вздох.
Она не плачет - ведь шиноби не плачут, даже такие юные. Мгновение - и захват превращается в успокаивающее объятие. Это не было нужно Сакуре - ее снедал только лишь страх за свою жизнь и непонимание того, почему Итачи-сан, такой добрый, красивый, умный Итачи-сан, весь в крови и смотрит на нее такими безумными глазами? Это было нужно ему - ведь еще секунда и весь сковавший его внутри холод вырвался бы наружу в виде судорожных рыданий.
Неизвестно, сколько они вот так простояли, обнявшись, молча, по колено в крови. Сакуре казалось, что прошли годы, а Итачи - что только несколько коротких мгновений. Но все же ему уже было чуточку теплее, а Сакура, наоборот, почувствовала, как по телу пробегают мурашки... Когда заалел горизонт, юноша выпустил девочку из своих объятий.
Пора идти...
Он повернулся было к двери, но стоило ему отойти, как Сакура вдруг осела на пол. Итачи вернулся и автоматически дотронулся до ее лица. И тут же с шипением отдернул руку - ее кожа была как лед. Одновременно с этим пришло осознание того, что ему самому больше не холодно. Она забрала этот холод - интуитивно ли, осознанно ли, пытаясь облегчить страдания любимого Итачи-сана?
Впрочем, это не убьет ее - ведь она взяла на себя лишь последствия, а не причину этого холода. Однако оставлять ее здесь, одну, среди трупов, с кошмарными воспоминаниями...
Прежде чем додумать до конца эту мысль, он подхватил лежащую без сознания девочку и вынес из дома. Вынес из деревни. Дошел до дивного цветочного поля и осторожно положил на землю. Вложил в руку красный бутон гардении.
Девочка пошла гулять в лес, нарвала цветочков и случайно уснула. Симпатично и правдиво. Ведь ложью было не это, а та окровавленная комната и какой-то сумасшедший, чуть не убивший ее. Просто дурной сон.
Пора идти.
Только невесомый поцелуй в бровь напоследок. Одним прикосновением заменяя все пылкие и бесполезные слова. Стирая любовь и память. Выжигая губами воспоминания.
Пойми. (Какая же ты теплая)
Прости. (Пожалуйста, позаботься о Саске)
Забудь. (Надеюсь, мы больше не увидимся)
Ее глаза прикрыты, только веки еще немножко вздрагивают - Сакура видит свои сладкие сны. В которых больше нет места для Итачи.

Прощай, моя маленькая.
Надеюсь, тебе больше не холодно.

Он улыбался.
Чему он радовался? Она не знала. Она не смогла его спасти. Не сумела. Толком не попыталась. И кто она после этого?
Зачем? Зачем он оставил ее одну? Почему, ведь они так любили... И она будет продолжать любить, даже мертвого.
Ведь он не виноват, ни в чем не виноват.
Дождь. Холодные капли бьют по лицу, как пощечины - плата за ее слабость, за бездействие, за глупость.
Доверчивость или наивность?
Кого спасать? Зачем спасать? Ради чего?
И снова на осколки, на части, на куски.
Она уже не верила в этот мир.
Мир, который забрал его.




Его лицо по обыкновению сокрыто черными тенями. Я как обычно стою рядом с ним, но знаю, что по собственному желанию не смогу отойти ни на шаг, возможно, только если к нему. Он молчит. Я не знаю ни его выражения, ни глаз, только слабое очертание тонких губ - его отличительная карточка в лабиринтах моих снов. Впрочем, я до сих пор не уверена, что происходящее - сон.

- Зачем ты спасаешь людей? - его голос низок, иногда настолько, что вместо звуков вырывается хрип.

- Если ты хочешь сказать, что они все равно умрут и их спасение бессмысленное действо, то тогда сама жизнь всего лишь путь к смерти и то, ради чего мы живем тоже смерть. Так?

Уголок его тонких губ немного приподнимается в усмешке. Он все так же не смотрит на меня, продолжая изучать темноту, что окружает нас плотным, непроницаемым заслоном. Быть может, его глаза вообще закрыты, а все мои предположение всего лишь попытка выдать желаемое за действительное.

Хорошо, что его тело я могу рассматривать во всех подробностях. Почему я могу видеть в гуще тьмы? Даже не думаю об этом, ведь это сон, фантазия.

- Ты с этим не согласна? - он поворачивает голову в мою сторону, словно видит, но видит ли?

- Нет, - я хмурюсь, взгляда не отвожу.

Один просчет - это будет проигрыш, за который мне придется расплачиваться десяток ночей. Подобный поворот событий стоит на одном из первых мест в моем списке неприятных вещей.

Он немного наклоняет голову. Темнота, скрывающая часть его лица, пугает.
Из-за этого не раз спина покрывалась холодным потом, а колени подрагивали в странном, мистическом ритме.

Неизвестность его происхождения пугает более всех остальных вещей, которых предостаточно в этом черном мире моего подсознания. Он - моя темная сторона?

- У тебя чересчур идеалистический взгляд на мир, - наконец произносит он, не меняя тона, с которым задавал вопрос.

Его голос редко таит в себе какие-либо эмоции, иногда бывает холодная ярость, удовлетворение, насмешка и что-то неуловимо странное... Не так уж мало.

- В другом мире я не хочу жить, - все-таки я отворачиваюсь от него и пытаюсь хоть что-нибудь разглядеть в мертвой темноте.

- Ты думаешь, в этих идеалистических взглядах твоя сила? - он делает шаг навстречу ко мне.

Знакомый запах смерти начинает витать вокруг меня, подобно невидимой дымке. Я не вижу ни его силуэта, ни тени, но явственно ощущаю его приближение. Когда он рядом, возникает странное чувство, и просто так не разобрать: страх ли это или нечто противоположное.

- Сладких... - его шепот, пленительно-ужасающий шепот горячим дыханием обжигает мочку уха и шевелит волосы, - сладких снов, моя маленькая Сакура... Спи...

Открыв глаза, Сакура еще некоторое время вглядывалась в потолок. Она знала: больше этой ночью не сможет уснуть.

В ее небольшой комнате никогда не царила темнота, неважно будь то безлунная ночь или пасмурный день. Небольшой электрический светильник, неаккуратно прикрученный к стене оливкового цвета, круглыми сутками освещал место, которое она до сих пор не могла назвать домом.

Часто моргая, девушка села на кровати с тем же отрешенным видом, с каким проснулась. Каждый подобный сон словно забирал частичку ее души, уносил куда-то, растворял. Он не уничтожал ее, он раз за разом твердил, что здесь ей не место.

Эти сны пришли к ней давно, четыре года назад, в ту самую ночь, когда Саске покинул Коноху. Чем они являлись? Последствием пережитой утраты или же ее собственным сумасшествием?

Но сколько еще было подобных, даже в некоторой степени более шокирующих утрат? Тогда почему этот некто в ее сознание один?..

Девушка тряхнула головой и свесила ноги с кровати, которая в ответ отозвалась скрипом ржавых пружин. Пол встретил ступни Сакуры обжигающим холодом, заставляя все тело покрыться мурашками. Она не двигалась, упиваясь прохладой, что скользила по ногам, пробегалась по коже, заглядывала под сбившуюся до пупка черную футболку.

Но, казалось, шипящий шепот до сих пор шевелил ее короткие розовые волосы.

Дни тянулись склизким серым пятном, больше напоминающим болотную жижу, нежели то, что она могла бы назвать жизнью. Сакура не была несчастной или убитой горем, но отстраненность ее поведения, пустые взгляды, постоянная погруженность в себя заставляли близких ей людей искать причины во всем, кроме нее самой. Они выстраивали массы предположений, считая Сакуру Харуно все еще ребенком, хотя уже приближался ее восемнадцатый День рождения, а в мире шиноби, как известно, взрослеют много раньше.
Тсунаде, как медик, отмечала, что настоящее состояние Сакуры представляет собой следствие пережитых ею потерь: уход Саске, смерть родителей. Девушка не противостояла, с благодарностью принимая заботу. Иногда все же чрезмерная заинтересованность в ее жизни раздражала, но все свои негативные чувства она топила в этой самой жиже, кем-то неосторожно названной жизнью.

Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. После полночного пробуждения и прохладного душа девушка направилась в больницу, несмотря на ранний час.
Знакомый запах пыльных конохских дорог, аромат ночного леса, доносящийся отовсюду, медленно растворял ее нерадужные мысли об очередном непонятном сне. Сны эти приходили к ней неравномерно, словно по чьему-то эгоистичному желанию проникнуть в ее голову. Случалось, что нежеланный образ она не видела неделями, а иногда целый месяц, каждую ночь, таинственный гость задавал странные вопросы, говорил о сложных вещах, постепенно изменял мировоззрение девушки. Не помогало ничего: ни снотворное, ни успокоительные травы, ни таблетки с кричащими названиями "Ночь без сновидений" или "Волшебное царство Морфея". Однажды Сакуре взбрело в голову выпить на ночь бутылочку саке (напиток предварительно был конфискован у госпожи Хокаге), но в итоге ничего хорошего из этого не вышло. Во сне снова появился знакомый незнакомец, прочитал ей длительную и нудную лекцию о том, что алкоголь отрицательно влияет на не сформировавшиеся до конца клетки ее мозга, а вот сама Сакура, остающаяся пьяной и в подсознании, вылила на гостя столько яда и оскорблений, что с утра ей было стыдно смотреть в глаза собственному отражению в зеркале.

Сейчас Сакура сидела в приемной и без особого интереса изучала медицинские карты больных. За несколько часов, которые она провела в своей крохотной квартирке, ничего не изменилось: не поступило новых пациентов, а старые продолжали спать, как и во время ее ухода из госпиталя. Также и в ее жизни ничего не менялось. Работа в больнице изредка сменялась несложными заданиями (на опасные миссии ее не посылали, ибо Сакура по праву называлась вторым великолепным медиком после Тсунаде), день, проведенный в операциях, уходах за больными, сменялся ночью, в которой ее ждали сны. Наруто она практически не видела в последнее время - он стал членом АНБУ, постоянно пропадал на миссиях ранга S, брал на себя роль посла в другие страны и, как бы шокирующе это не звучало, учился. Всем уже было понятно, что Узумаки - будущий шестой Хокаге. Время от времени блондин на несколько минут появлялся перед девушкой, рассказывал ей какую-то чепуху и снова исчезал на неопределенный срок, но эти мгновенные встречи с ним, незапланированные разговоры и его глупые шутки делали ее скучную, серую жизнь немного ярче. Что о других, Какаши-сенсей был вплотную занят обучением Наруто, к тому же у него в подчинении уже находилась новая команда генинов из трех человек. Славные ребята. Ино после смерти матери взвалила на свои плечи заботу о цветочном магазинчике, при этом оставаясь хорошим медиком и опытным шиноби, совершенствующим свои навыки. Остальных друзей Сакура видела еще реже, разве что в палатах, излечивая их тела.

- Са-ку-ра... - полушепот неожиданно раздался над ее ухом, дыша запахом крепкого кофе.

"Сладких снов, моя маленькая Сакура... Спи..."

Девушка в ужасе распахнула глаза и отшатнулась от незнакомца, который находился за ее плечом. Яркие воспоминания о сне затмили разум, заставляя тело неметь в приступе неконтролируемого страха. И она не знала: чего боялась, почему и зачем. Но в данный момент это было не важно, лишь сердце, позабывшее о своих главных функциях и пот, что холодной водой облепил ее спину, волновали ее ускользающее в пучину темноты сознание.

- Эй, лобастая, ты в порядке?

Еще несколько мучительно долгих секунд Сакура приходила в себя, осознавая реальность. Это не он, это - Ино, просто Ино...

Не он...

Нет.

- Д-да, - резко ответила она, поворачивая голову и одновременно с этим выпуская из подрагивающих пальцев смятую карточку пациента.

- Я бы так не сказала, - бровь Ино в удивлении взлетела вверх, а тонкие руки сложились на груди.

Сакура опустила голову. Волосы послушно соскользнули на глаза, на миг закрывая хозяйку от окружающего мира. Она медленно поднялась со стула, заставляя двигаться одеревеневшее тело, сглотнула плотный комок подступающих слез и принудила свои дрожащие губы изобразить радостную улыбку.

- Я в полном порядке, - вздернув голову, девушка с притворной улыбкой посмотрела на красивое лицо подруги, которое каждую секунду становилось все обеспокоеннее. - Просто устала.

Яманака сокрушительно покачала головой, но ничего спрашивать по поводу ее странного поведения не стала, чему Сакура была благодарна.

Она сама не знала, что с ней происходит.

Вздохнув, Ино улыбнулась и кивнула головой в сторону входной двери:
- Я тебя подменю, иди лучше отдохни.

Куноичи уже хотела было возразить, но вовремя отдернула себя. Если она останется здесь, то расспросов не избежать - у Яманака катастрофически короткое терпение, а любопытства напротив чересчур много.

Благодарно улыбнувшись, девушка стянула с себя белый халат и повесила его на вешалку.

- До скорого.

Когда Сакура вышла из госпиталя, на небе начали сгущаться низкие, серые тучи. Нахмурившись, девушка поежилась и зашагала по улицам деревни, особо не задумываясь, куда несут ее ноги. Домой, точнее в крохотную квартирку в общежитии, возвращаться не хотелось, там было слишком много напоминаний об этих выбивающих из колеи снах.

Начинал покрапывать мелкий холодный дождь. Каплями он неприятно холодил кожу и мочил одежду. Горько усмехнувшись, Сакура оглядела деревню, погруженную в дождливый полумрак, и с сожалением осознала, что сейчас окружающий мир как никогда передает состояние ее души.

Закрытые ставни окон, наглухо запертые двери, исчезнувшие люди и только дождь, усиливающий с каждый секундой свой неизменный плач.

Девушка знала только одно место во всей Конохе, когда-то до боли в сердце родной Конохе, которое неумолимо звало ее, влекло, тянуло. Каждодневное прибывание там стало неотъемлемой частью ее текущей без наслаждения жизни. Душа рвалась туда и лишь там немного успокаивалась среди глухих стен и мертвой, удушающе мертвой тишины.

Как всегда, чтобы пройти в так необходимое ей пристанище, Сакура свернула с главной конохской улицы и побрела по тропе, окруженной редкими, но толстыми деревьями. Сквозь раскидистые кроны многовековых дубов капли почти не просачивались, но сырость, царящая здесь, и малое количество солнечного света, заставляли девушку подрагивать от любого порыва ветерка.

Влажные волосы противно прилипли к шее и лбу. Одежда была, хоть и не мокрая, но влажная. Ускорив шаг, Сакура поскорее стремилась покинуть одинокую и темную тропу.

Вскоре из-за широких стволов вынырнули дома, окутанные дымкой усиливающегося дождя. Дорога расширилась. Девушка резко остановилась: в нос ударил застоявшийся в этом месте запах крови. Ей требовалось несколько долгих секунд, чтобы подавить приступы тошноты, скручивающие желудок в узелок, и привыкнуть к атмосфере, которая царила здесь долгие годы.

Смерть, неустанно дышащая в затылок, заставляющая бежать отсюда без оглядки, подкашивающая дрожащие ноги.

Смерть. Здесь был ее дом, ее излюбленное место, где когда-то она собрала щедрый урожай.

Сакура резко выдохнула и тряхнула головой, снимая наваждение. Она сорвалась с места и практически бегом понеслась в сторону самого большого дома, который темной, чернеющей пустотой, виднелся вдалеке.

Квартал Учиха. Сколько дождей пролило на него бесконечное небо. Сколько лет отсчитало не останавливающееся время. Но этот островок смерти до сих пор хранил приторно-сладкий запах пролившейся в ту роковую ночь крови, все еще таил в себе всеохватывающее одиночество маленького мальчика и жестокость его старшего брата.

Опомнившись лишь у ворот долгожданного дома, Сакура улыбнулась и уверенно прошла сквозь деревянную арку. Она миновала главное здание, длинное, тянущееся куда-то в неизвестность, с огромным количеством дверей и открытых галерей. Прошла мимо небольшого пруда со старым, прогнившим мостиком и остановилась напротив небольшого деревянного домишки.

На его двери неаккуратно, но старательно были выведены имена. Саске, Сакура и еще одно, но его зло перечеркивали глубокие царапины, вдавливали в легко поддающуюся поверхность дерева.

Девушка оглянулась, будто кто-то еще мог находиться в этом страшном месте, и осторожно дернула на себя холодную дверную ручку. Старые петли противным скрипом поприветствовали знакомого гостя, а мягкая темнота, царящая по ту сторону порога, приветливо позвала в свою обитель.

Она сделала уверенный шаг навстречу знакомой темноте и чуть заметно кивнула, словно приветствуя старого друга.

Это был домик ее детства. Того детства, где Саске все еще смеялся беззаботно и так заразительно. Того детства, где он не знал ни ненависти, ни злой усмешки, так отвратительно портящей его красивое лицо. Там, в том далеком, но таком светлом прошлом, они были так близки, а сейчас так далеки.

Прикрыв дверцу, куноичи прошла вглубь небольшой прямоугольной комнаты и на ощупь опустилась на пыльный, заплесневевший футон. Под ней что-то шмякнуло.

"Наверное, крыша протекла", - мимолетно подумала девушка, но мгновенно упустила эту мысль.

Когда зрение привыкло к темноте, в помещении стали различимы валяющиеся в беспорядке старые игрушки, кунаи и сюрикены, в углу примостился покосившийся шкаф, а на нем стояли покрытые толстым слоем пыли коробки. Все стены были чем-то разрисованы и исписаны, но темнота не давала возможности прочитать надписи, выученные наизусть, и разглядеть рисунки, так нежно согревающие сердце.

Облокотившись о стену, Сакура прикрыла глаза и позволила своему сознанию улетучиться, надеясь, что хотя бы сейчас, в этом доме, с затхлым, наполненным пылью и детскими воспоминаниями воздухом, она сможет немного поспать.

Но ее ожидания не оправдались. Пришли сны, которых она боялась много больше, чем посещения ее внутреннего мира странным человеком.

Brand X Music - Illusions (для атмосферы самое то)

Я бегу. Бегу так быстро, что перед глазами смазываются все краски в одно сплошное черное пятно. Я бегу без оглядки, лаврируя меж огромными деревьями, утопающая в страхе перед всегда ужасающей меня тропой, которая ведет к дому Саске. Бегу и чувствую, как слезы ужаса наворачиваются на глаза. Спотыкаюсь, но продолжаю упорно бежать, надеясь, что монстры, живущие здесь, сегодня не тронут меня.

Наконец из тьмы выныривает силуэт первого дома. Я радостно всхлипываю, не прекращая безумного бега, а затем резко останавливаюсь, отчего сердце ухает куда-то в пятки, а перед глазами прыгают разноцветные точки.

Нигде не горит свет.

Сделав испуганный, почти неосознанный шаг назад, я качаю головой и продолжаю свой неустанный бег. Бегу до тех пор, пока на мои глаза не показывается первый окровавленный труп.

Воздух выходит из моих легких, словно кто-то наотмашь ударил меня по груди. В глазах плещутся слезы ужаса, а из приоткрытых губ не вырывается ничего кроме низкого хрипа, царапающего гортань. Что-то простонав, я медленным шагом подхожу к мертвой женщине.

Ее раскрытые в немом ужасе глаза смотрят прямо в черное небо, освещенное холодным лунным светом. По груди, от плеча и до живота, тянется глубокая ровная рана, из которой до сих пор вытекают жалкие остатки ее крови. Зажав рот ладошками, я бездумно глотаю льющиеся из глаз слезы и стою, смотря на бледный труп.

Я не могу сдвинуться с места. Не могу закричать. Не могу позвать на помощь. Меня колотит крупной дрожью, мурашки бегут по всему телу, холод сковывает любое движение. А сердце каждую секунду испуганно замирает в груди.

- Нии-сан!

Я вздрагиваю и узнаю голос Саске. Это Саске. Саске кричит. И Итачи-сан там.

Итачи-сан...

Покачав головой, словно не веря происходящему, я бегу в ту сторону, откуда минуту назад раздался громкий отчаянный крик. С каждым моим шагом трупов становится все больше, а запах крови заставляет плотный комок стоять у меня в горле. Я держусь всеми силами, чтобы не упасть на колени и не дать воли чувствам. Но там Саске, там Итачи-сан...

Сладкий запах крови лишь усиливается по мере моего приближения к дому Саске. Страх своими ползучими лапками сжимает мои легкие, вышибает весь воздух, давит на грудь. Но я бегу, бегу так быстро, как только могу.

- Почему, Нии-сан?!

Снова крик. Отчаянье кружит мне голову. Я все еще полностью не осознаю, что творится и лишь имя, одно имя бьет по моим вискам.

Захожу в первую комнату. Кровь. Кровь везде. Кровавое покрывало отзывается хлюпом при новом шаге. Кровь заползает в мои сандалии. Кровь уже почти выворачивает мой желудок наизнанку. Но я иду.

Еще одна комната. Здесь нет крови, но шевелящиеся на затылке волосы только подсказывают: сейчас я узнаю что-то страшное, что-то невыносимо страшное.

Шаг.

За мной остается кровавый след, отчетливо различимый в темноте.

Шаг.

Я заглядываю в приоткрытую дверь и вижу лежащего на полу Саске. Первый порыв - броситься к нему на помощь, но я перевожу испуганный взгляд на два мертвых тела, которые небрежно лежат друг на друге, истекая алой кровью.

Микото-сан... Фугаку-сан...

Непонятный гортанный звук вырывается из моего горла. Зажав рот так сильно, что губам становится больно, я смотрю на человека, сокрытого темнотой, лишь лунный свет падает на его окровавленную катану.

- Кто ты? - знакомо-незнакомый голос, леденящий душу голос произносит свой вопрос, а я медленно начинаю понимать, кто он.

Итачи-сан...

Он делает шаг, и я могу видеть его лицо.

Из глаз, глубоких чудесный глаз Итачи-сана течет бардовая кровь, окрашивая его кожу в багровый цвет. В глазах угрожающе алеет шаринган. Изо рта, приоткрытого в безумной усмешке, течет кровь. Ее много. Слишком много.

Он подходит ко мне.

Я не могу поверить, что это Итачи-сан. Хороший, любимый Итачи-сан...

Я отступаю на шаг, в ужасе округлив глаза и задыхаясь пропитанным кровью воздухом.

С губ слетает немой крик. А он все ближе.

Пробирающий до костей шепот:

- Сладких снов, моя маленькая Сакура. Спи...

Я падаю в непроницаемую тьму.

Сакура резко открыла глаза и подалась вперед. Пот бусинами стекал по ее искаженному гримасой ужаса лицу. Она бездумно вертела расширенными зрачками, пока не поняла - это только сон.

Тот самый сон, который приснился ей в день, когда семья Учиха была убита. И девушка до сих пор не понимала, почему собирала в лесу цветы.

Она не понимала, почему во сне так волнуется за Итачи, ведь прежде она никогда его не знала. Никогда не знала Итачи-сана...