Спаси мою грешную душу. Глава 17 «Золотовласая Джиа»

До чего же приятно бывает побездельничать! Не мчаться домой за новыми заданиями, а запереться в квартире в Фукуоко. Походить без макияжа, в обычной футболке и простых трусах, есть прямо в кровати перед телеком, клацая каналы. По моим расчетам Узумаки и Учиха где-то по миру странствуют, выполняя очередные операции, а я просто лениво нежусь.
Три дня рая рушится одним поворотом ключа. Входит Саске, я осторожно выглядываю из комнаты, чуть переместившись на кровати. Его лицо сияет. Он безумно рад – что бросается в глаза. Учиха замечает меня и сразу же хмурится. Понятно и без слов, что он не доволен тем, что я здесь. На ходу бросив короткое приветствие, подходит к шкафу и собирает в черную сумку самые необходимые вещи. Я ем ложкой мороженое и пялюсь в телевизор, но искоса поглядываю за ним. С набитой сумкой он подходит к комоду и из тайника достает деньги и документы.
- На задание? – спрашиваю, а на душе необъяснимое волнение.
- Нет, - коротко и нехотя сообщает брюнет.
И я понимаю. Он пришел, чтобы уйти. Он бросает команду №7, прошлую жизнь и «старого» себя. Я подхожу к подоконнику возле балкона, беру сигарету из пачки, которой балуется Наруто. Подкуриваю. Руки трясутся. Затягиваюсь и спрашиваю:
- Кто она? – странно, но мне важно знать имя той, которая уводит у меня возлюбленного. Не было сомнений, что к его уходу причастна девушка. Он вел себя как влюбленный. И как бы он не пытался скрыть, его переполняло это чувство. Глаза блестели, он чему-то улыбался, вспоминая. А стоило мне поинтересоваться, как его передернуло. Как будто я посмела грязной босой ногой ступить на ступень священного храма.
- Яманато Ино, - сдержанно, по-деловому произнес он. И все же тепло улыбнулся уголками губ, от одного произношения её имени. Конечно, кто ж ещё мог без боя взять в плен строптивого брюнета, как не она? Ранее мне доводилось встретиться с ней. Это было на одной из закрытых вечеринок, посвященной в честь уходящему году ведущих кутюрье Японии. Мы столкнулись в женском туалете. Я застряла там из-за бретельки, которая постоянно падал с плеча, от чего черное платье имело вид, будто оно порвано. Белокурая красотка, наносящая бесцветный блеск на губы, смотрела на мои старания с таким пониманием и поддержкой. Затем неожиданно обратилась ко мне:
- Позвольте, я помогу Вам, - улыбнувшись, предложила она, - Я выходила на подиум в этом платье. И точно так же мучалась, не имея возможности его застегнуть, как и Вы. Пока модельер не показал, что есть маленький секрет.
Она подмигнула, застегнув тщательно спрятанный крючок.
-На вас оно сидит идеально. На мне не так, я выше ростом. И кстати, браслет – лишний, - сделав дельное замечание, она вышла. Я послушала её совета, спрятав украшение в карман клатча.
На этом вечере она сверкала ярче всех. Лишь позже я узнала, что столкнулась с Яманато Ино – блистающей звездочкой на небосклоне моды. Она оказалась на три года младше меня, из очень богатой семьи. В модельном бизнесе была нарасхват. Любая коллекция с её участием приносила ошеломительный успех. Но при всей славе и популярности эта блондинка была чуткой и дружелюбной. К многочисленным завистницам она всегда относилась добропорядочно. От неё ни разу не слышали кривого слова, брошенного в сторону соперниц. Как идол женственности и красоты, у Ино было множество поклонников. Но с глянцевых страниц её личная жизнь находилась за завесой тайны. И теперь, когда я знаю, что сердце моего возлюбленного принадлежит ей, мне хочется её ненавидеть, но я не могу.
Упаковав сумку, Саске собирался уходить. Затушив бычок, я бросилась к двери – закрывая собой выход, прекрасно понимая, что это бесполезно. Опустив взор в пол, я стояла подобно каменной стене. Я могла пригрозить, что донесу Орочимару о его бегстве. Я могла упрекнуть, что они обречены всю жизнь скрываться. Я могла попытаться переубедить, подвергая её риску. А могла и просто отшагнуть, позволив ему начать новую, лучшую жизнь.
- Отойди.
Я замотала головой, не смея смотреть ему в лицо. Он наклонился к моему уху. Слезы-бусинки покатились по щекам. Я интуитивно понимала, что он говорит. Но из-за шума в голове, не могла разобрать слов. Одно было ясно – это прощание. Когда его речь стихла, я отошла, не поднимая головы. За ним закрылась дверь. Покачиваясь, как сомнамбула, я приблизилась к ложу, рухнула на измятую простынь. Накрылась с головой, рыдая и захлебываясь слезами. Проснувшись, первой мыслью было, что увидела плохой сон. Поднялась, боявшись проверить наличие его вещей в шкафу. Мучалась – открывая дверцы, завыла - отмечая их отсутствие.
Я перестала спать, ожидая его возвращение. Сутками смотрела Animal Planet, прислушиваясь, вдруг он войдет. Стала тоскующей собакой, что грустит по хозяину, что, даже погрузившись в дрему на пару часов, чутко вслушивалась в тишину. Я не смотрела на часы – они потеряли значение. Кухня, туалет, кровать – единственные места, где я появлялась. Быстро ополаскивалась под душем, не запирая за собой дверь, боясь пропустить хотя бы секунду его появления в доме. Ждала. Ждала, что вернется, окажется здесь, и пусть не мой, пускай чужой. Но только бы рядом. Прошло много дней. У меня закончились продукты. Вода не могла насытить голод. В чем была, полагаясь на длину футболки, скользнув в сланцы и прихватив кошелек, так и пошла на улицу. Зашла в первый продуктовый магазин, сгребая с полок товары, не обращая внимания на угнетающие замечания покупателей за мой внешний вид, расплатилась на кассе и бегом домой. От пакетов обрывались руки, но я не смела, останавливаться для передышки. Ворвалась домой, надеясь, что он уже там. И разочаровалась пустоте одинокой квартиры. Смешались дни и ночи. Не было вчера или завтра, было одно сплошное – сейчас. Animal Planet работал без выключений. А я ждала.
За секунду до поворота ключа, я открыла глаза. За окном была непроглядная темень, а у кровати горел настольный светильник. Бросив сумку на пол, он скинул обувь. На пороге был Саске. Я узнала его по силуэту. Он пошел на свет. А я села, не зная как справиться с ознобом. Его качало так, будто он безбожно пил последнюю неделю. От него несло алкоголем, но взгляд сумасшедших горящих преисподней глаз был тверд и уверен. Я невольно съежилась. Он смотрел глазами заживо похороненного трупа. Стоял молча у подножия кровати и смотрел. Я испугалась, что брежу наяву, от чего пододвинулась к нему, свесив ноги на пол.
- Ты надолго? – спросила я, боясь, что начала видеть галлюцинации.
- Её нет, - дрожащим голосом сказал он, - её больше нет. Слезы катились из его глаз. Я никогда не видела, чтобы Саске плакал. Он рухнул на колени, пряча лицо в мои ноги. Я сидела не шелохнувшись, чувствуя, как его всего трясет и разрывает на части боль утраты. Он кричал её имя, оставляя на моих ногах синие следы от пальцев. Ревел и рычал, как раненный зверь. Моя рука легла на его голову, поглаживая непослушно торчащие волосы. Я склонилась над ним, пытаясь укрыть от всех бед. Скупая слеза покатилась по тонкому лицу, спадая с кончика носа на черные волосы. Мне очень жаль, что так все получилось. Мне больно видеть его разбитым. Он любил, впервые по- настоящему, и потерял. В голове снова стоял шум, и я вспомнила те самые слова, что он сказал перед уходом: «Я счастлив. Я бесконечно счастлив. Спасибо за всё. Я должен идти». Я сама разревелась, разделяя его горечь. Обняла, прячась от мира, от закономерности потерь. Мы жались друг к другу, как самые родные люди. Легли, не расторгая объятий. Уснули. Я проснулась одна, испугавшись, бросилась искать его. Он нервно курил, сидя на балконе. Завидев меня, поднялся, выкинул окурок, прижал к себе крепко-крепко, будто бы и я могу исчезнуть. Внимательно посмотрел, запоминая черты лица. Я высвободилась, предположив, что он должно быть голоден. Приготовила и принесла поздний ужин или ранний завтрак. Он не прикоснулся к еде, повернувшись набок, задумчиво смотрел в пустоту. Я перекусила. Выключила телевизор и обняла его сзади. В кромешной тьме он повернулся ко мне. Его ладони легли на мою непокрытую кожу. Очевидно, Саске хотел чувствовать тепло и поддержку. Поглаживание перешло в слияние, в молчаливое понимание, ищущие умиротворения. Самый древний инстинкт подарил нам его. Уже днем я проснулась из-за шороха одежды. Учиха не спешно собирался в дальний путь.
- Я могу пойти с тобой, - он сделал вид, что не услышал. – Я хочу помочь! Безвозмездно, Саске!
- Я должен сделать это сам.
Я вскочила, схватила его за грудки.
- Да ты можешь объяснить, что произошло? – он был настолько спокоен, что это пугало.
- По началу все было замечательно. Мы поменяли страну цветущей сакуры на тропические острова. Я не знал, что она была обручена. И не собиралась замуж за отцовского избранника. Я не знал этого, - укоризненно и горько прозвучали последние слова, - я поехал с утра за продуктами, не хотел её будить. А когда вернулся, она уже была мертва. Видимо, она, ослушавшись моих запретов, позвонила кому-то в Японию. И звонок отследили. Я уверен это дело того ублюдка, который не пожелал её отпускать, решив, что она его собственность. А теперь он поплатится. И те, кого он послал тоже.
Саске с силой отстранил мои руки от ворота белоснежной рубашки.
- Не смей лезть, Харуно. А то под горячую руку попадешь.
И я не полезла. Однако желание вышибить чьи-то мозги не покидало. С рабочего лэптопа выбрала поострее задание и вылетела первым рейсом в Никарагуа. Вернулась через неделю усталая и измотанная. Села в такси и прямиком домой. А там Учиха и Узумаки нюхают кокаин. У одного вдребезги разбито сердце, а у другого – руки в крови и запах войны.