Горькая сладость 7.2

Глава 7.2
Ты – женщина, и этим ты права.
Валерий Брюсов

POV Какаши

Сижу на кухне, уставший, расстроенный… Голова болит, и нет сил, еще на что-то обращать внимание. Перед глазами, то и дело мелькает она.
«Как вообще, Гурен, умудрилась попасть ко мне домой?»

Крутиться вокруг стола - пытаясь соорудить ужин, заполняет привычную тишину моей квартиры, пустой болтовней. Глаза уже начинают болеть даже от света.
«Студенты выжали из меня все соки»

От этой мысли, с удвоенной силой начинает ломить виски. В попытке отвлечься от навязчивых мыслей разглядываю свою подругу. Красива. Черные, отливающие зеленым волосы, распущенны. Тонкая фигурка, обтянута в легчайший черный шелк, который при каждом движении соблазнительно обтягивает женские формы, абсолютно не срывая отсутствие нижнего белья.
- Спокойной ночи, Гурен, - медленно поднимаюсь, главное - никаких резких движений.
- Так рано? Любимый, это на тебя не похоже. Что-то произошло, пока меня не было? – голос тихий, даже слишком, похожий на шипение кошки, которой прищемили хвост, остановил меня уже в дверном проеме.

Я редко, слышал такой голос от нее, но запомнил его прекрасно. Поворачиваюсь к ней, зная, что вместо красивой женщины, сейчас увижу медузу горгону.

«Да здравствует, здоровый ночной сон»

POV Сакуры

В старых комнатах всегда так – много пыли, а запах затхлости никогда не покидает заброшенных стен – это раздражает, угнетает, заставляет чувствовать себя ничтожным, мелким, коротким отростком времени. Есть лишь сегодня, ни завтра, ни вчера.

Провожу ладонью по старым, знающим, так много стенам. Они хранят все мои тайны и никогда не расскажут об этом. Перед глазами начинают мелькать воспоминания, а ком в горле заставляет по-детски всхлипнуть.
«И зачем я только согласилась ночевать здесь?»
Резко отворачиваюсь и спешу включить настольную лампу, чтобы хоть как-то отвлечься от ненужных мыслей.
- Спать, спать, спать…, - напеваю я себе под нос

Теплый душ, хоть и уносить старые воспоминания, зато приносит новые – сегодняшние.
Семейный ужин, отнял так много сил. Этот старый друг Фугаку-сама, приехавший из-за границы, заставил меня содрогнуться.
«Да и не только меня»
Перед глазами так и стоит лицо Саске: вроде все как обычно, но только в черном омуте появилось что-то новое, да губы сжатые чуть больше выдавали его беспокойство.

При виде Орочимару-сама у меня появилось чувство дежавю.
Это началось после того, как я переехала в дом Учиха. Оставшись одна, хоть и окруженная любовью и заботой четы Учих: мне было тяжело, беспокойно и неуютно. Будя, каждую ночь жителей этого дома своими криками, пробуждаясь от жутких кошмаров – я плакала горькими слезами. Вместо привычных теплых рук мамы, были нежные прикосновения, прохладных рук Микото-сан.
Хотелось позвать маму, но ее не было. Была чужая семья, хоть и принявшая очень тепло, но не моя.
Темными ночами, в незнакомой комнате, мне снились желтые глаза, яркий свет, бивший в глаза не дающий увидеть больше, и прикосновение чего-то холодного к коже.
Выхожу из душа, и одеваю старую, растянутую футболку. Холодная постель не дает мне расслабиться, и чтобы согреться - я сворачиваюсь клубочком.
По-детски, глупо, обнимаю свою старую игрушку – большого, серого бегемота.
За окном шумит ветер, свистит, не давая мне погрузиться в мир снов.

Медленно по телу расползается тепло. Приятный, нежный запах от подушки силой закрывает мои глаза. Уютно и спокойно. Кажется, даже ветер за окном сменил гнев на милость. Темно. И эта темнота такая приятная, бархатная, привычная, как твои глаза.

Резко. Черный бархат рассыпался в мгновения ока острыми осколками.
- Нет!!!!
Вскакиваю и судорожно комкаю одеяло в руках.
Где сон, а где реальность?
- Сакура, - дверь распахивается. Вижу лишь силуэт. Черный…
- Нет, - хрипло выдаю я, и пришедший вздрагивает.
- Не бойся – это просто ветер разбил окно, - говорит он, и медленно приближается ко мне. – Ну, ты и трусишка, сестренка.
- Саске? – а ты молчишь, садишься на мою постель и мягко прижимаешь меня. Я хватаюсь за тебя, также как и ты несколькими часами ранее. Крепко сжимаю твои плечи и утыкаюсь лицом в грудь. С губ срывается судорожный вдох.
«Лишь бы не заплакать»
- Тепло, - непроизвольно срывается с моих губ.
- Хм, …
- Заткнись уже, Саске, - обрываю я тебя, и ты будто сдуваешься.
«Мы, так редко молчим»
Глубоко дышу, пытаюсь прийти в себя, после неожиданного пробуждения.

- Ну как, пришла в себя? – слышу через пару минут.
- Я в норме, - шепчу я.
- Сейчас окно закрою, и пойдем, - разорвал ты объятия.
- Куда? – мозги совсем не соображают, поэтому в голове пусто.
- Ну, думаю, не очень уютно будет спать в холодной комнате. Хотя … - ухмыляешься ты.
- Нет, - резко обрываю тебя на полуслове.
- Вот и славно, - киваешь сам себе, и подходишь к двери.

Мы идем по темному коридору. Держу тебя за руку: она такая горячая, просто обжигающая по сравнению с моей – ледяной. Разговаривать совсем не хочется, как и не хочется прерывать этот момент. Редко, даже когда я жила в этом доме, ты проявлял ко мне такое отношение. Этой теплой заботы, было так мало с твоей стороны, что я могу пересчитать все случаи по пальцам одной руки.
Сейчас, идя позади тебя, внимательно рассматриваю твою напряженную спину, чувствую как сжимаешь мои тонкие пальцы, и ни на минуту не отпускаешь.
«Будто боишься»
Неожиданная мысль заставляет сжать твою руку в ответ. Ты не отвечаешь, лишь спина напряглась и шаги ускоряются.
- Эта комната единственная годна для сна, в остальных либо гости, либо хлам. Так что, располагайся, - открываешь предо мной дверь и пропускаешь вперед.
Прохожу, в предложенную комнату, оставляя тебя за спиной. Свет не горит – из-за чего стены кажутся угрожающе - темными.
- Спасибо, - шепчу я.
Молчишь, внимательно наблюдая за мной. Ждешь, когда я включу светильник.
- Спокойной ночи, Сакура,- произносишь ты, как только темнота в спальне рассеивается.
Поворачиваюсь, чтобы увидеть закрывающуюся дверь. Считанных секунд хватает на мысль: «Не хочу оставаться одна»

Ведомая детским страхом я выскакиваю за дверь… и замираю. Напротив двери, прямо у моих ног сидит Саске. Низко опустив голову на руки, ты даже не обратил внимания на мое шумное появление.
Опускаюсь на колени перед темноволосым парнем и дотрагиваюсь кончиками пальцев до его волос.
- Останься, сегодня со мной, - от звука моего голоса ты вздрагиваешь и смотришь на меня. Черные глаза, впервые за четыре года, наполнены болью и тоской. – Саске, - еще тише произношу я.
Крепкие руки смыкаются вокруг меня, а лицо утыкается мне в шею. Чувствую, как Саске тяжело дышит, как подрагивают мышцы на мужских руках. А я прижимаю твою голову к себе, будто хочу спрятать от всех невзгод, и сама растворяюсь в желанном тепле. Слезы застилают глаза. Обжигающие, горькие капли текут по моим щекам – все, те невыплаканные проклятья и обещания. Сложно представить, что будет завтра. Знаю одно – будет не так, как раньше.
«Завтра, будет завтра»
С этой мыслью проваливаюсь в сон. Теплый. Нужный.

POV Какаши

- Просыпайся, соня, - кто-то бесцеремонно стаскивает с меня одеяло.
- Мм… потом, - накрываю голову подушкой.
- Немедленно вставай – иначе опоздаешь, - сладкий шепот на ушко.
- Да, лучше умереть, чем в этот ад
- Какаши, твои студенты, от тебя так просто не отстанут, так что подъем, - последняя моя защита – подушка – отлетела в сторону, а на ноги уселась маленькая женщина.
- Гурен, - я с трудом разлепил один глаз. – Забыл, вот тебе сказать. Теперь, они не только мои, - смотрю за изменениями на ее лице и ехидно улыбаюсь, - но со следующей недели и твои. Начнем мы естественно с хирургии. Решение руководителя обжалованию не подлежит. Я уверен, они тебе понравятся. Знала бы ты, сколько в них энергии и уверенности, - добавляю я, и выбираюсь из-под ошеломленной любовницы.
Уже у двери в ванную комнату меня догоняет уставший голос: «Чтобы ты там утонул, Какаши». Хмыкаю и закрываю за собой дверь.

Легкий душ привел в чувство, а плотный завтрак заставил порадоваться жизни. Омрачало лишь ворчание Гурен: - Вот, скажи, почему именно хирургия, а не предположим, терапия? Чем я обязана такому счастью?
- Гурен, я хирург и веду курс хирургии. Чего ты от меня ожидала? – поясняю ей, не отрывая взгляда от кружки кофе.
- Мог бы и со мной посоветоваться,- ворчит страдалица.
- А смысл? Это бедствие переживут все отделения нашей, пока еще целой больницы, - пожимаю я плечами в ответ.
- Не поняла? – удивление на ее лице меня все больше и больше радует.
- Новый вариант практики – на следующие полгода наша больница превратятся в психбольницу и травм пункт, причем для всех окружающих, - я кивнул сам себе, представив Учиха и Узумаки в одной операционной.
- В чем подвох? Чем заслужила, группа бедных студентов, такое новшество? – блестящие ноготки отбивают дробь по деревянному столу.
- Думаю, дети главврача – достаточная заслуга, - выдаю как само собой разумеющееся и делаю глоток любимого напитка.
- Дети? – нахмурилась моя подруга. – А разве у него не один сын остался?
- Нет, еще есть приемная дочь,- мотаю головой в ответ.
- Харуно? – вскинулась моя подруга
- А ты откуда знаешь? – удивился я.
-…
- Гурен? – жду ее ответа, и слежу за ее мимикой.
- Да, об этом вся больница говорила, вот я и вспомнила, - нервно улыбнулась она. – Давай, я все приберу, а ты иди, собирайся
- Ну, как скажешь, - поднялся я, внимательно наблюдая за ее суетливыми движениями.

- Значит, Харуно жива…