Slice of Happiness (Кусочек счастья)

Кусочек счастья

******************
Подразумевается, что родители должны отдавать последний кусок хлеба своему ребенку. К сожалению, в настоящее время нет ни одного ученого, который бы путем многочисленных опытов доказал правоту этой теории и внушил ее всем людям мира. Ведь не все в мире следуют ее словам. Не всем в мире дано понять, что значит слово «родитель».

Сегодня был особенно тяжелый день: куча грязной посуды, две контрольные и домашняя работа, на которую я чуть не угробила весь вечер. По всем правилам я должна была завалиться спать, но я, верная недавно зародившейся традиции, пошла помогать смотреть ребенка. Дети никогда не были такой большой частью меня, чтобы, жертвуя собственным временем и здоровьем, бежать на встречу с ними. Причина в Нем. Не знаю, как мне удалось пробраться к нему. Наверное, все дело в безысходности, которой была пропитана его недавнишняя жизнь.

- Привет… Все-таки пришла, – сонно протянул он и плотнее уперся в спинку качели. Создавалось впечатление, что лишнее движение отнимает у него жизненную энергию. Сейчас он был больше похож на измученного жизнью старика, чем на обыкновенного школьника. Хотя «обыкновенным» его назвать было нельзя. Просто, когда тебе семнадцать и у тебя уже есть четырехмесячный ребенок, твое положение не считается «нормальным».
- Выглядишь помятым. Совсем не спал? – воспользовавшись моментом, налетела я.
- Сдавал зачеты весь день, а еще этот не дал поспать после обеда.
Я посмотрела на Сасори: густые рыжие волосы падали на лицо, длинные густые ресницы слегка подрагивали, и на лице застыло выражение вечной усталости. Было видно, что внешность интересовала его меньше всего, но он все равно был красив, не по-человечески прекрасен. Еле как оторвав глаза от его лица, я перевела взгляд на его руки. Сасори устало придерживал маленький сверток, который так и норовил соскользнуть у него из рук. Вовремя спохватившись, я аккуратно вяла ребенка к себе на руки.
- Привет, малыш! Как провел день? – ласково пролепетала я и, отодвинув одеялко, нежно чмокнула его в щечку. Он был таким маленьким, но уже сильно похожим на отца.
- Иди домой! Зачем вообще на улицу выполз? – покачивая ребенка, я недовольно обратилась к Сасори.
- В книге прочел, детей надо каждый день выгуливать… - он закрыл глаза и скрестил руки на груди.
- Да! Твое самопожертвование не знает границ! Пошли! Сейчас на улице уснешь, – я говорила громко и весело, чтобы взбодрить его.
Сасори мягко приподнялся и повел меня в сторону своего дома, который находился через три улицы от моего.
- Проходи, – он галантно открыл дверь и пропустил меня.

Его квартира была намного лучше моей. В общем-то, в ней не было ничего особенного:
обыкновенная мебель, незамысловатое расположение предметов, но все отличалось своей новизной и опрятностью. Войдя в зал, я сразу же заметила несколько предметов, резко контрастирующих с обстановкой – огромный плазменный телевизор, шикарная стереосистема и компьютер, с монитором в двадцать два дюйма. Я непроизвольно раскрыла рот и замерла на месте.
- Удивлена? – Сасори заглянул мне в лицо. Его глаза цвета молочной карамели стали еще мягче и теплее. – Полгода назад его еще не было. Черт! Лучше бы отнес деньги в банк и положил на сберегательную книжку, – он скорчил рожицу и, забрав малыша, пошел в ванну.
Воспользовавшись моментом, я стала более детально рассматривать предметы интерьера. Мое внимание привлек огромный шкаф, с целым собранием книг классической литературы. Собрание было напечатано где-то полвека назад и включало в себя около двухсот книг. Быстро перелистав пару тяжелых книг, в мягкой обложке, я поразилась качеству предлагаемой литературы.
- Нравится? - От неожиданности я чуть не подпрыгнула.
- Уютно и мило. – Я повернулась и, выхватив ребенка, стала медленно кружить его по комнате.
- Ладно… Пойду готовить ужин, – Сасори обреченно вздохнул и уже хотел выйти, как я резко преградила ему дорогу:
- Не надо. Я сама.
- Круть… - он довольно улыбнулся и с разбегу плюхнулся на кровать.

******************
У каждого человека есть определенные тайны. В мире существуют люди, которые, не высказав все вовремя, затягиваются в пучину безысходности, покрываются невидимой пленкой и дальше существуют как «артефакт».

- Тебе точно не тяжело присмотреть за ним? – Сасори бегал по комнате и, прибираясь, искал нужную ему одежду.
- Нет. Сессии сданы, времени много, – я улыбнулась и кинула ему папку. – Беги - опоздаешь.
Сасори благодарно кивнул и вылетел из комнаты. Я перевела взгляд на малыша. Тот недовольно что-то бурчал и махал кулачками. Придвинувшись, я взяла его маленькую белую ручку и стала напевать его любимую песенку.
- Нравится? – я улыбнулась и стала медленно щупать малыша.
Он был такой маленький и беленький. Если у Сасори кожа была матовая, то у его сына она была необычайно белая, даже немного прозрачная. И глазки были более круглые, с черными пушистыми ресницами.
- Лайт. «Маленький ангелочек»… – прошептала я, чувствуя чрезмерный прилив нежности.

Сасори был и отцом и матерью сразу. Я всегда поражалась тому, как он всегда все успевал. Конечно, это все давалось с трудом, и под конец дня он был похож на выжатый лимон, но все же он никогда не унывал и себя посвящал только своему ребенку. А малыш тем временем рос и становился все больше похож на своего отца…
С ними время текло так медленно и размеренно, как в другой вселенной. Их общество ассоциировалось у меня с райским уголком в сыром и грязном городе. Даже собственный дом не казался мне таким уютным, как их. Я любила у них все: удобные диваны, обои пастельных цветов, стены, книги, лампы, все абсолютно…
Иногда в полудреме мне казалось, что малыш мой собственный, и я ждала это заветное слово «мама». Но, просидев больше часа так и не дождавшись его ответа, я возвращалась в действительность. Это возвращение было тягостным.

- Почему ты назвал его именно так? – спросила я однажды. Сасори довольно долго возился на кухне, отмывая бутылочки и готовя детское питание.
- Ну… Чтобы его жизнь была такой же как и его имя. Светлой и легкой. – Помешав молоко, он с улыбкой на лице протянул мне бутылочку.
Я, правильно уложив малышку, стала кормить его, неотрывно наблюдая за Сасори. Его глаза так и светились от счастья, а мягкие и красивые губы украшала улыбка.
- Хорошее имя, – прошептала я, не решаясь задать давно мучивший меня вопрос. – А где его мама?
Вопрос застыл в комнате. Я увидела, как Сасори прикусил губу и слишком плотно закрыл глаза, видимо, думая говорить или нет. Ответ был мне уже давно понятен, по крайней мере, было легко догадаться, но в тот момент предположения ничего не значили. Мне нужен был точный ответ, который бы поставил жирную точку.
- Ее нет. – Коротко и резко ответил он и быстрым шагом удалился.
Было понятно, что слова дались ему с трудом. Также было легко предугадать его дальнейшие действия. Мои предположения были верны – я затронула самую больную и сокровенную часть его души. Так парадоксально, питать жизнь из страданий, основывать свое существование на боли, которую хочется забыть и отпустить, но в то же время жить ею, желая переигрывать в воспоминаниях все былые моменты счастья, приносящие жгучую боль в сердце.
Я видела, как он мучился, чувствовала, как его раздирает изнутри. Чувствовала, но не понимала. Все, что было построено с таким трудом, могло разрушиться в один момент, из-за одного слова. Так иронично…
Перед тем как пойти домой я в последний раз посмотрела на Сасори и улыбнулась малышу. Глубоко вдохнув, и подходя нарочито медленно, он встал впритык, и, убрав прядь моих волос, хрипло прошептал на ушко:
- Она нас бросила…

************

Всякое случается в жизни. Жизнь не бывает монотонной. У каждого человека она состоит из определенной гаммы цветов, которая частично повторяется. Будь то светлое, будь то темное все закономерно. Жизнь каждого человека состоит из таких закономерностей, но происшествия и ответы на них индивидуальны. Поэтому никогда не надо забывать: «Ты особенный. Все в твоих руках»…

После того случая между нами образовалась невидимая трещина, которая с каждым днем увеличивалась. Мы отдалялись друг от друга, исчезло чувство понимания, исчезла поддержка, и некогда непринужденная дружеская атмосфера сменилась напряженной и нервозной. Общение с ними уже не приносило мне былой радости, и единственное, что мне хотелось, проводя время в их компании, это убежать. Убежать куда-нибудь далеко, испарится, не существовать вообще, все что угодно, лишь бы не видеть эти глаза - глаза мертвеца, затравленного жизнью. Кто бы мог подумать, что такого сильного человека может сломить одно неверное слово, один глупый и распространенный вопрос. Удар. Удар прямо в сердце.
Тяжело страдать одному, но еще тяжелее страдать за двоих.

- Эй?! Стой! – кто-то неожиданно взял меня за руку.
Тогда, наверно, произошло чудо: я увидела перед собой Сасори. – Почему не приходишь? Думаешь, так легко оставаться с ним один на один? – он говорил весело и оживленно. А глаза так и светились от счастья. Передо мной стоял новый Сасори, оживленный, веселый и сильный. Да, именно сильный. Это чувствовалось даже на расстоянии, он заряжал энергией и радостью. В его взгляде появилась решительность, железный стержень, непоколебимость в себе, будто бы он, словно феникс, переродился из пепла, умер, чтобы жить дальше.
- Работы было много. Послезавтра освобожусь и приду – это была чистой воды ложь. Но в тот момент она была необходима. На самом деле мне хотелось сразу же пойти к нему, обнять, обласкать, радоваться вместе с ними, но, увы, нужно было выждать, чтобы не портить отношения из-за сложившейся ситуации и сделать вид, что ничего не происходило. – Я пойду. Скоро загляну! Жди, малыш! – я радостно помахала и рукой и благодарно посмотрела на Сасори. Тот стоял, понурив голову, с виноватым выражением лица. Не зная, что делать, я быстро развернулась и пошла прочь. Он никогда не умел скрывать свои эмоции, что являлось не совсем хорошим качеством в настоящем мире. Чистым и добрым всегда тяжело. Как не справедливо…

- Давно не виделись! – радостно прокричал Сасори и буквально втащил меня в квартиру. Он крепко обнял меня и с довольным выражением лица пропустил к Лайту. – Он скучал… хныкал две ночи…
- Да ну тебя. У него зубки резались – недовольно подметила я, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься и расцеловать его.
- Держи - Сасори протянул длинную разноцветную коробочку. Детально рассмотрев ее, я в смятении стала открывать подарок. Тогда любопытство так и раздирало меня, вспотев и покраснев, я дрожащими от радости руками открыла коробку.
- Пончики?! – моему удивлению не было предела.
- Да. Сам готовил. Не веришь, зайди на кухню.
Я довольно улыбнулась и, оторвав небольшой кусочек, поднесла его к губам. Свежий, румяный с шоколадной начинкой и фантастически нежным кремом. Я чуть не растаяла от удовольствия.
- Похож на кусочек счастья? – Сасори заглянул мне в лицо.
- Разве счастье может быть кусочным? – спросила я, одновременно пережевывая пончик.
- Конечно, - он добродушно улыбнулся, - каждый светлый момент – есть счастье. Если думаешь, что оно вечно, то сильно ошибаешься. Люди всегда стремятся найти свое счастье, не замечая, что уже имеют. Просто, оно кратковременно. Надо уметь жить такими маленькими кусочками. Жить от одного момента до второго… - проговорил он, невольно понизив голос до шепота.
- Эмм… - только и смогла проговорить я.

- Сегодня две ложки! Давай, открывай ротик! – на всю кухню вопил Сасори. Было смешно наблюдать, как молодой папаша приучает своего ребенка к взрослой пище.
- Умничка! – оживленно проговорил Сасори и, вытащив малютку Лайта из его стульчика, стал поить его из ложечки.
- Не рановато? – серьезно спросила я. Иногда его эксперименты с ребенком казались мне пугающими.
- Неа. Мы все делаем по книжке, - задрав голову, горделиво протянул Сасори. – Посмотри за ним. Мне надо доделать отчет, а то жить в этом месяце нам будет не на что.
- Да, кстати, кем ты работаешь?
- Я делаю отчеты за прошедший квартал нескольким фирмам подряд. Вполне достаточно. Мне еще сестра высылает. Она сейчас в Штатах. Ее уже как два года нет.
- А где твои родители? – осторожно спросила я. Никак не хотелось портить ему настроение.
- Родителей я не помню. Они всегда были в разъездах. Сейчас, наверно, тоже где-то путешествуют. Мы с сестрой ушли от них пять лет назад, и они даже не попробовали нас вернуть. Фигня, я не переживаю. Главное – мы и без них справляемся.
- Расскажи мне о ней,- радостно попросила я, подлавливая его настроение.
- Ну, она вредная и противная, бешенная чуть-чуть. Знаешь, я до сих пор боюсь ей сказать, что у меня Лайт. Еще она любительница поспать и поесть. Когда бабушка умерла, она завещала эту квартиру ей. Вот мы и переехали. Она взвалила все на себя, сначала подрабатывала, потом стала работать, потом стала еще больше работать и уехала. И я стал жить для себя… потом не только для себя… - остальная речь была мне не понятна, он о чем-то оживленно мычал, при этом он выглядел до того забавно, что меня невольно стало раздирать от смеха.
Я отдала ему Лайта и вышла из комнаты. Войдя в зал, я сразу же наткнулась на полку с фотоальбомами. Боже! Сколько времени я бредила по этим альбомам, так и не решаясь просмотреть их.
- Можно посмотреть фотографии? – совсем охренела я. Чрезмерно злоупотребляя его отличным расположением духа.
- Конечно, - Сасори стал доставать альбомы и протягивать мне.
Я с интересом стала перелистывать фотографии малютки Лайта, некоторые были и о Сасори. Как он, например, спит вместе с малышом, или умело его переодевает.
- Ты что его каждый день фотографируешь?- засмеялась я и стала игриво душить Сасори. Он в тоже время, мягко опрокинул меня на кровать и, заломив руки над головой, губами прикоснулся к щеке. Меня обдало жаром с головы до пят, и я со слезящимися от волнения глазами посмотрела на Сасори. Он, в отличие от меня, ничуть не смутился, его глаза излучали добродушное высокомерие, а губы застыли в победной ухмылке. Никогда бы не подумала, что он может быть таким … соблазнительным? Умелым? Уверенным? Игривым? А он не совсем и хороший мальчик…

Весной, когда малышу исполнилось семь месяцев, Сасори пришлось бежать в школу сдавать сессии. Я осталась вместе с ним. Следуя поручениям Сасори, я вышла с Лайтом на прогулку. Погуляв с ним довольно долго, я, уставшая, села на скамейку. Малыш был явно в настроении, так как весь день улыбался. Я стала щекотать его ладошки, одновременно любуясь им и целуя в щечку. Тогда я впервые услышала это заветное слово:
- Мама… - как-то по-особенному произнес Лайт. Он рассмеялся и, сильнее прижавшись ко мне, стал смотреть на меня своими большими карими глазками. От волнения у меня задрожали руки, и слезы потекли из глаз. Хрустальные капли падали мальчику на лицо, оставляя на безупречном белоснежном личике соленые дорожки. Он недоуменно смотрел на меня, а я, счастливая и окрыленная, крепко обнимала малыша и плакала.

*******************

Человек не идеален. Каким бы хорошим он не был, в мире все равно есть тот, кого он заставил страдать…

- Мама, - хрипло прокричал малыш. Я быстро подбежала и взяла малютку на руки.
- Хорошо поспал? – ласково протянула я, с любовью наблюдая, как Лайт трет глазки. Какое прекрасное слово «мама», как особенно и чутко он его произносил. Что-то теплое и снотворно-сладкое разливалось по жилам, заставляя сердце замирать, и закрывать глаза от наслаждения.
- Давай, возьму, - недовольно произнес Сасори.

- Оставайся,- смущенно проговорил Сасори, держа на руках на Лайта, который изрядно устав за сегодняшний день сильно капризничал. – Темно. Опасно.
- Дойду. Большая уже… - неуверенно протянула я, мысленно ругая себя за излишнюю скромность и правильность. Все же совесть не мешало бы временно отключать.
- Я постелю, – его шепот, не признавал отказа, недовольно скорчившись, он пошел стелить мне постель.
Я всегда любила слушать его колыбельные. Хотя если верно сказать полноценные песни, которые он пел каждый раз перед сном. Я никогда не могла запомнить хотя бы куплета из его исполнения, но смысл доходил с невероятной точностью. Это были песни о потерянной любви, одиночестве и прощении, о котором он неустанно просил.
- Прости… Позволь мне все вернуть.
Если не нравится - начнем сначала
Любви с тобою долгий путь.
Прости… Ты ведь всегда прощала…
- Красивые песни. Никогда не слышала раньше, - мы лежали на кровати и пытались усыпить малютку.
- Не удивительно. Они мои… О ней… О нас… - Сасори взял малыша за ручку. Пытаясь хоть как-то отвлечься от назойливых воспоминаний, он стал слишком внимательно рассматривать его пальчики. – Знал бы, что уедет, не писал… никогда… - он говорил шепотом, но голос его срывался, глаза снова стали неживыми, губы побледнели.
Он был больше похож на куклу, чем на человека. Даже взгляд стал каким-то кукольно пустым. Воспоминания выкачивали его душу, оставляя лишь пустую оболочку. Он умирал. Долго и мучительно. Создавая себе иллюзию счастья, он выкрадывал время, когда он еще мог оставаться человеком.
- Ты ее любишь? – осторожно спросила я.
- Не знаю, - Сасори перевел взгляд мне в лицо, - без нее я не чувствую биение собственного сердца, – он положил руки на грудь. - Оно остановилось, когда она ушла.
Быстро преодолев расстояние между нами, я крепко обняла его и, мимолетно поцеловав его в щеку, стала медленно гладить по спине, словно успокаивая. С объятием передалась и та обреченность, которую он чувствовал. Не выдержав, я разрыдалась, за нас двоих. Он ведь не мог плакать. Его слезы уже давно высохли…

- Она поехала покорять сцену. С детства мечтала быть знаменитой. Ты не представляешь, как красиво она пела… Ее голос – это самое чудесное, что произошло в моей жизни.
- Она сбежала, да? – спросила я, лежа в его объятьях. Лунный свет падал на его лицо, создавая ощущение иллюзии. Красивый и внутренне, и внешне. Он больше походил на мистическое создание, готовое превратиться в бриллиантовую пыль от малейшего прикосновения.
- Да. Собрала вещи и ушла, не сказав ни слова. Я даже не знаю, где она…
- Ты ее найдешь… Непременно найдешь.
- Она мне не нужна… - серьезно произнес он. Его голос никак не сочетался с царящей в доме атмосферой. Сасори ловко высвободил руку и, приподнявшись надо мной, со страстью в сердце поцеловал в губы. Его уста были горькие и сладкие одновременно. Было и больно, и нестерпимо хорошо. Поцелуй был недолгим, но длился вечность…

**************
Cчастье рядом, надо до него просто-напросто дотянуться…

- Няня, - радостно запищал малютка и швырнул мне кашицу в лицо. Увидев, мое недовольное выражение лица, малыш заливисто засмеялся. «Няня» - мое новое прозвище. К сожалению, малыш так и не научился правильно произносить мое имя. Сасори не понравилось мое прошлое звание. И он переучил малыша. Все-таки он втайне надеялся, что она придет.

В соседней комнате что-то заиграло. Как оказалось, Сасори забыл свой сотовый, который так громко извещал Сасори о входящем вызове. Нажав на кнопку «Отмена», я пару раз повертела его в руке. Любопытство взяло вверх: я стала бесстыдно исследовать папки. Сначала не было ничего особенного: десятки песен, фотографии Лайта, контакты друзей…
И картинка с Ее изображением. Длинные розовые волосы, девственно-изумрудные глаза, изящные брови, прекрасная фигура и грация, как у кошки. Просмотрев сотню ее фотографий, я пришла к выводу, что не гожусь ей даже в подметки. Она была такой необычной, такой особенной…
Но в ней была одна плохая черта – чрезмерный эгоизм и самолюбие. Каждый раз, слушая рассказы Сасори, я была готова выть от безысходности. Он любил ее искренно и нежно, пылко и чутко, трепетно и безответно. Любил за то, что она просто есть…
А я ненавидела ее. Всем сердцем, всем своим существом хотела, чтобы она убралась из его жизни. Молилась, чтобы он, наконец, забыл ее имя, чтобы перестал просыпаться с мыслями о ней. Она этого не заслуживала, совсем, совершенно не заслуживала. Черт! Она ведь даже не звонила ему! Не спрашивала, как поживает малыш, что нового с ними произошло, не дарила тепло и ласку, так необходимую маленькому ребенку. Этого всего не было. Бездушная сволочь…

- Хорошо. Я перезвоню, - радостно пропел Сасори и со всей дури поднял меня и стал кружить по аллее.
- Эй! Отпусти! Люди смотрят! - засмеялась я, - Малыш! Успокой папу, - прокричала я, вспомнив о его существовании. Обернувшись в сторону Лайта, я заметила печальное выражение его лица. Кто бы мог подумать, что он уже тогда предчувствовал разлуку…

Аэропорт. Час дня. Прощание.
Я знала, что это произойдет. Было невозможно не видеть, его тщетные попытки скрыть свое волнение. Было невозможно не замечать, с каждым разом все больше пропадающие вещи. Его лишняя беготня и суета говорили о скором отъезде.

- Я к сестре. Не знаю, когда вернусь. Позвоню, как только прибуду. Не скучай, - Сасори говорил точно и коротко. Я знала, что он едет и к Ней и что Она его основная причина. Стоило ей только один раз позвонить, как он сразу помчался к ней. Обидно и ужасно не справедливо…
- Счастливого пути! – я в последний раз обняла малыша и передала его Сасори. Я старалась, не смотреть ему в лицо, чтобы не заострять внимание на опухших и красных глазах. Я должна была радоваться, ведь его чудо свершилось. Наконец, все семья соберется воедино: мама, папа и малыш. Но, увы, это меня отнюдь не радовало: я слишком сильно любила Сасори и слишком сильно ненавидела Сакуру, чтобы счастливо на это реагировать. Как никак, я ведь и сама была эгоисткой…
- Береги себя, - нежно прошептал Сасори и на прощанье поцеловал меня в щеку.

************

Время – это доктор, который совершенно не спешит к своему пациенту. Но, как бы то ни было, он всегда приходит к тем, кто в нем действительно нуждается.

Мне он был нужен в то время больше всех. И он пришел… но не смог вылечить все до конца. Как не идеальна человеческая память: так быстро забывает все хорошее и так долго хранит в себе все грустное.

Проигнорировав очередной звонок от Сасори, я приняла душ и включила телевизор. Нужно было срочно отвлечься. Пролистав каналы, я остановила свой выбор на музыкальном, – я так давно не слушала музыку. Я полностью погрузилась в музыку, стала кружить по комнате, пока одна до боли знакомая песня не выбила почву из-под ног.
-Я знаю, что не заслужила… Но пойми, - последние строки песни, которую он написал перед отъездом. - Значит, они вместе счастливы…

В начале было тяжело слышать его песни на каждом углу, видеть Сакуру, цветущую и сияющую. Все напоминало о нем. И, возможно, я сошла бы с ума, пожираемая ревностью и зависть, но именно тогда я вспомнила то, чему так страстно желал научит меня Сасори. Жить счастьем, искать в каждом пустячном деле радость, счастье, улыбку. Жить как Сасори – каждым счастливым моментом. Упиваться им до остатка. Ведь жизнь не заканчивается от безответной любви.
- Еще есть время все исправить.

Я стала намного лучше: красивее, стройнее, умнее, мудрее. Я нашла гармонию, плыла по течению, радуясь своему текущему положению. Наслаждалась спокойствием и умиротворением. Хотя, иногда ночью, полностью погружаясь в себя, мне хотелось взрыва, того незабываемого фейерверка чувств, который я когда-то испытывала. Я просила чуда…
И оно случилось: однажды, возвращаясь домой, я увидела под дверью разноцветную коробку. Открыв ее, я не поверила глазам: свежие, аппетитные пончики и его фирменная надпись «Кусочек счастья»….