В чужой постели.

Неразделенная любовь так же отличается от любви взаимной, как заблуждение от истины. © Жорж Санд.

Это всё игры разума.
Хочется броситься перед тобой на колени, ухватиться за ноги и прижать к себе, проливая слёзы, заклиная не бросать. Я бы сгрызла эту сатанинскую ревность, с экстазом сжала челюсть на её шее и не отпускала бы, блаженствуя лихорадочными предсмертными содроганиями её мнимого тела.
Но, нет. Только сильнее стиснув зубы, я продолжаю сидеть в этой комнатке в окружении четырёх стен, смотрю на какую-то точку в мире, в котором война между нами. Мной и той, живущей внутри. Мной.
«Люблю, люблю, люблю», - крутится в голове, не позволяя думать ни о ком, кроме тебя, ни о чём, кроме того, что произошло, происходит между нами.
Откуда столько недоверия? Вокруг тебя всегда было столько девушек, гламурных и не очень, блондинки, брюнетки и рыжие, и даже тогда, когда ты выбрал меня из этих безграничных сотен, они не переставали находиться рядом с нами. Даже когда мы находились в твоей или моей квартире, я чувствовала их презрительные, а порой, насмешливые взгляды в спину, неважно как: на пороге, через окно, сквозь стену. А ты не жаловался. Не был против. Отводил взгляд. Грубил. Игнорировал.
Откуда столько недоверия? Ведь я тоже не ангел. Но неужели я такое ничтожество, что не могу показать свою любовь? Неужели я такое ничтожество, что не могу заслужить твоей любви?
Но я докажу тебе её. Буду громче кричать про свою страсть, кормить тебя ею, душить тебя ею. Наелся? Я заставлю тебя проглотить её.
Сволочь. Знаю же, что не одна такая, но всё равно упиваюсь и душусь этой влюблённостью: беспросветной, беспредельной, извращённой… И самой настоящей. Самой подлинной. Самой натуральной. Самой…
Со временем я сотру эти туманные фигуры из твоей головы, стану стеной, от которой все эти мрази ничего не дождутся. Ни слова. Ни движения. Не отломят ни кусочка от моего «Я», от моей верности тебе, от моей любви.
Щёлкнул замок в двери. Во внезапно возникнувшем просвете показался ты. Равнодушно хлопнул дверью, прошёл в комнату, рухнул на постель. Забылся.
Даже не заметил моего присутствия, моего неровного дыхания из-за вдруг выросшего кома в горле, солёной воды, появившейся на моих глазах, которая медленно потекла по щекам слезами, останавливаясь мгновениями, продолжая свой путь. И уже нет ничего. Они забрали всё моё небо, всё моё «не больно».
- Темари, - твой уставший голос ножом рассёк ту безвестную мне ранее тишину, прерываемую моими судорожными вдохами и выдохами.
Я ещё не воспоминание. Я нужна ему, пока нужна.
Незаметно стерев внезапно высохшие слёзы со своих щёк, нарочито неспешно поворачиваюсь к тебе.
Всё также. Ты идеален. Похож на дьявола – красив, изящен, хладнокровен. Жесток.
Знаю, чего ты хочешь. Я всегда давала тебе то, что ты пожелаешь. И сегодня не будет исключением. Стянув халат, я устремилась в твои объятья.

***

Солнечное сплетение зарёванной зари выцвело, стерлось, словно его и не было. И даже солнце из неприметного раньше в тёмной глуши окна не осмеливается показаться на глаза, ещё сощуренные и неживые, стремящиеся определить, где их обладатель находится.
Я одна. Тело испытывает холод, простынь остыла, но постель решила сохранить след его пребывания тут, а подушка целиком, хотя еле различимо, очертила отпечаток его головы.
Не разбудил. Польстило, что заботится. Ушёл. Обидно, что снова забыл.
Твои губы произносили чуждое для меня имя. Но что же, Саске, это ведь не страшно, да?
Я уйду. Исчезну. Испарюсь, растаю. Но…
Ты снова вернёшься за неисполненным желанием, которое осуществлю я.
Я приду за взаправдашней любовью, которую никогда не получу.
И мы снова пересечёмся. Возможно.
Где-нибудь. Когда-нибудь.
А пока… Я ещё немножко полежу. Тут, в чужой постели.