Под запретом. Глава 8 "Виноваты вы, офицер Хатаке Какаши"

Настенные часы с равным интервалом отсчитывали непрерывно текущие секунды, звук громким цокотом стрелок разносился по пустому офису отделения полиции района Бункё. Жалюзи были плотно сжаты и твердо стояли на страже, не впуская в залитую полумраком комнату лунный свет и отблеск фонарей. Под плиточным потолком мухой жужжала вентиляция, "переваривая" затхлый воздух помещения.
Десяток столов сейчас казался безжизненным и покинутым, стопки бумаг грозно возвышались на деревянных столешницах, на полу, торчали из ящиков; разноцветные стикеры, которые крепились практически на всех мониторах, стаканчики с ручками, карандашами и маркерами, неисчислимое количество папок, наручники на стареньком запыленном телевизоре в углу комнаты, даже незаряженный пистолет, скоромно выглядывающий из-за угла покосившегося от перегрузки шкафа с вылезающими изо всех щелей уголками документов и сгорбленный человек, лицо которого освещалось ярким светом настольной лампы и свечением монитора.
Прокрутив длинным пальцем колесико мышки, мужчина, в который раз, протяжно вздохнул и оперся подбородком на кулак, хмуря белесые брови.
- Тупик, - неразборчиво пробормотал он, следя глазами за движением текста на экране.
Перед ним прыгали различные данные, начиная от фамилий известных политиков и заканчивая лучшими бизнесменами. Но с каждой секундной его брови все грознее нависали над веками, а лицо, изуродованное шрамом, тянущимся вдоль левой щеки и задевающим глаз, становилось чересчур хмурым.
- Ту-пик, - снова по слогам повторил он, пытаясь сдержать разочарованный вздох.
Вентиляционный барабан утробно "кашлянул" и продолжил жужжать. Свет, попадая на лопасти вентилятора, вытянутыми тенями возвращался к мужчине, нависая над ним серой темнотой.
Разочарованно вздохнув, офицер полиции откинулся на спинку офисного стула, та в свою очередь опасно прогнулась назад и чуть слышно скрипнула, напоминая о своем немолодом возрасте. Мужчина сложил руки на груди и перевел задумчивый взгляд на приоткрытый ящик стола. Брови его на секунду разгладились, но затем снова складки кожи образовались на низком лбу.
Прикрыв глаза, офицер сделал несколько глубоких вздохов и протянул руку, на ощупь пытаясь добраться пальцами до круглой ручки ящика. Соприкоснувшись с гладкой деревянной поверхностью, он потянул на себя ящик. Мужчина поднял веки, устало заглядывая в темные недра полки, словно там лежало нечто ужасное, страшное, впрочем, так оно и было.
Запустив ладонь внутрь, офицер полиции вытащил оттуда пожелтевший, кое-где помятый лист бумаги с красными засохшими пятнами. Клочок этот был сложен вчетверо, поэтому, чтобы прочитать его содержимое, мужчине пришлось разворачивать его. Пальцы мелко дрожали.
Наконец, перед ним предстали иероглифы, которые раз за разом возвращали его в тот кошмарный вечер, когда все закончилось... или началось.

Молодой офицер полиции возвращался домой после очередного рабочего дня, бодро шагая по вечно оживленным улицам Токио. То там, то здесь зажигались новые огни, вливаясь в общий пляс тысяч и тысяч фонарей, ярких вывесок, фар, огромных экранов. Люди окружали плотным заслоном, и ему это нравилось, будто он был частью чего-то неизмеримого, такого, как сама Вселенная. Это чувство опьяняло, а особенно опьяняли мысли о том, что каждый из этих людей отличен от другого, все они разные, непохожие.
Топот, взвизгивание машинных шин, голоса сливались в какофонию разнообразных звуков, которую именуют городской суетой, для него же это была музыка, музыка жизни, мира, который движим, текуч, бесконечен.
Улыбнувшись самому себе, мужчина ускорил свой шаг, ловко лаврируя между людьми.
Еще немного, совсем немного и он будет в своей квартирке, где его ждут любимая жена и малышка-дочка. Мужчина сжал ручки пакета, в котором лежала коробка шоколадных конфет и красивая, правда недорогая, кукла.
Через несколько секунд он свернул, проскочил несколько улочек и проулков между домами, еще раз повернул и оказался во дворе многоквартирного дома в четыре этажа. Взлетев вверх по лестнице, окрыленный мыслями мужчина практически бегом преодолел несколько метров, попутно доставая из кармана ключи, и приблизился к металлической двери, которая оказалась приоткрыта...
Немного удивившись, офицер, привыкший к тому, что дверь обычно заперта, так как район не самый благополучный, осторожно толкнул ее внутрь квартиры. Та бесшумно расширила проход, из которого на мужчину дохнула тьма. Впрочем, это неудивительно, ведь в коридоре всегда было темно, а вот мертвая тишина настораживала больше всего.
Он беззвучно ругнулся, стараясь не позволить ужасным мыслям проникнуть в его мозг, но тщетно. Самые страшные подозрения закрались в сознания, рисуя картины, каких он никогда бы не желал видеть, да что там, даже представлять их.
- Анко? - вполголоса позвал он, делая неуверенный шаг вперед, одновременно с этим отпуская ручки пакета, который грохнулся на деревянный пол, разрезая тишину шорохом целлофана и глухим звуком падающих коробок. - Дорогая, ты дома? - еще один осторожный, бесшумный шаг, напряженное тело, готовое в любой момент обороняться.
Еще шаг.
Чуть слышный всплеск.
Скользко.
Судорожно вздохнув, мужчина опустил взгляд, пытаясь разглядеть, во что он наступил. Что-то красное, темно-красное...
Кровь.
Из легких будто вышибло весь воздух, а по телу пробежал электрический ток. Отшатнувшись, офицер сглотнул и присел на одно колено, протягивая дрожащую руку к луже кровавой жидкости.
"Свежая..." - пронеслось у него в голове, отгоняя другие, более ужасающие мысли и предположения.
- Анко, ты дома? - снова позвал он, но уже громко, правда, голос немного дрожал.
Облизнув пересохшие от волнения губы, мужчина поднялся и, не мешкая, преодолел весь путь до гостиной несколькими широкими шагами. Встав так, что в случае неожиданности, сможет скрыться, он начал медленно открывать дверь, которая, как назло, заскрипела старыми петлями. В темный коридор проникла полоска света, словно специально демонстрируя размазанную по полу кровь. Стараясь сосредоточиться, офицер осторожно заглянул в помещение и замер, не в силах даже вздохнуть.
Тело парализовало. Голова мгновенно потяжелела, став бесполезным балластом, который хотелось выбросить. Лишь сердце в груди глухо стучало.
Некогда нежно-голубые стены "украшали" кровавые рисунки, с каким-то абстрактным сюжетом, напоминающим только одно - боль. Полосы, линии, пятна в разбросе покрывали холст, уродуя комнату. Кровь была везде, она словно засасывала в какой-то другой, параллельный мир, кровавый мир.
Ужас тошнотой и дрожью отозвался в молодом теле. Стараясь даже не дышать, мужчина попытался хотя бы на секунду вернуть рассудок, но тот не спешил обратно, позволяя бесконечному страху завладевать им. Наконец оторвав полные непонимания глаза от стен, офицер перевел их на что-то напоминающее человеческое тело.
- Анко? - хрипло прошептал он, чувствуя, как саднящее, тяжелое дыхание раздирает гортань.
Он собрался и сделал два стремительных шага вперед, но поскользнулся на очередной кровавой луже и упал на колени. В нос резко ударил тошнотворный запах плоти, который безжалостно скрутил желудок в тугой узелок. Дрожа всем телом, мужчина поднял глаза на окровавленное тело, чувствуя, как пелена слез заслоняет взор.
- Дорогая... это ты? Д-дорогая...
Все чувства куда-то испарились, исчезли, стерлись. Мозг отказывался воспринимать увиденное за действительность.
Это сон. Просто страшный сон.
Кошмар.
Лицо офицера исказилось гримасой боли. Не помня себя, он подполз к любимой, поскальзываясь на мокром от крови полу, чувствуя, как ткань брюк впитывает в себя жидкость, ощущая слезы, мерно текущие по щекам.
Она была... Это была не она, совсем нет. Он не желал верить, что изуродованное тело перед ним - его прекрасная жена. Ее кожу покрывали мелкие порезы и глубокие раны, два пальца на руке были отрезаны, вся одежда порвана и пропитана ее кровью. Вокруг нее валялись выдранные волосы, рядом с покалеченной рукой лежал окровавленный глаз, второй же, оставшись в глазнице, был раскрыт в немом ужасе, последнем ужасе в ее жизни.
Захлебнувшись собственным вздохом, мужчина отпрянул назад, пытаясь сдерживать рвотные позывы. Перед глазами все плыло, и будто в замедленной съемке проносились картины той жизни, где Анко все еще была жива.
- Нет... - сорвалось с его побледневших губ, которые слились с цветом кожи.
Всхлип.
Задыхаясь своими страданиями, он, обезумевши, смотрел на мертвое тело.
По пустой квартире, где прервалась человеческая жизнь, пронесся страшный, хриплый крик, исполненный болью и ненавистью.
- Анко! Нет! Не-е-ет!..
Ловя губами противный воздух, мужчина чувствовал, как сам тонет в бездне сумасшествия и не хотел выбираться, потому что не будет ему более жизни, не будет...
- Аюми, - неожиданно произнес он. - Аюми, - с новыми силами вскочил на ноги и начал озираться в поисках дочки, стараясь подавить в себе желание упасть обратно и забыться. Навсегда забыться.
- Аюми! - снова крикнул офицер.
Его сосредоточенный взгляд наткнулся на лист бумаги, который лежал в самом центре подозрительно-чистого стола. Он протянул дрожащую руку и схватил записку, хоть и не хотел знать, что там написано.
Кровью, кровью его любимой жены были нанесены иероглифы: "Она у нас. А во всем виноваты вы, офицер Хатаке Какаши"...



Провернув два раза ключ в замочной скважине, Ино толкнула дверь и зашла в квартиру. Было тихо, лишь шепот настенных часов доносился из гостиной.
- Мам! - позвала она, скидывая школьные туфли и надевая тапочки. - Пап!
Ей никто не ответил, поэтому девушка, улыбнувшись, закрыла входную дверь на щеколду и вприпрыжку понеслась в свою комнату. Она небрежно забросила сумку куда-то под стол, нарушая царящую тишину, выглянула в окно, которое выходило на дорогу, по ней обычно шли или ехали ее родители.
- Горизонт чист, - прошептала она и через мгновение выскочила из комнаты, направляясь в отцовский кабинет и размышляя, куда могла подеваться мама.
Их квартирка находилась прямо над цветочным магазином, которым владела семья Яманако. Поэтому обычно мама Ино стояла за прилавком; наверное, ушла проверять заказ.
Кабинет Иноичи был совсем небольшим по размеру и неуютным. Старое кресло, деревянный стол, два высоких, под самый потолок, шкафа и бумаги, бумаги, бумаги и еще раз бумаги. Девушка не представляла, как в этом хаосе сможет что-то найти, но ей необходимо было очень постараться, все-таки от ее действий многое зависит.
- Что посеешь, то и пожнешь, - удрученно прошептала она, тоскливым взглядом окидывая кипы бумаг и папок. - Был бы тут хотя бы какой-нибудь принцип, и почему отец такой неряха?
Еще раз тяжело вздохнув, школьница присела на корточки и взяла первую попавшуюся папку. Не то. Потом еще десяток, два, три... Во всех были какие-то непонятные данные и таблицы, скопированные личные дела мелких воришек и хулиганов, иногда встречались абсолютно пустые клочки бумаги или целые папки. Решив, что важная информация вряд ли будет храниться в стопках на полу, Ино пробралась к столу, пытаясь не разрушить "замки" из бумаг.
На столе дело обстояло не лучше. Облизав пересохшие губы, Яманако открыла первый ящик. На ее глаза попалась странная папка: вся она была изрисована какими-то загогулинами, даже сердечками, правда, кривыми. Удивленно вскинув бровь, девушка вытащила необычный предмет, но, раскрыв ее, поняла причину "украшений".
- Как ребенок, - прошептала она и уселась на стул, пробегаясь глазами по строкам.
На первом листе красовалась маленькая фотография Орочимару, его общие данные; на следующем - перечень собственности (клубы, два ресторана и торговый центр); далее было несколько пустых листов. Девушка уже было отчаялась и хотела закрыть папку, как ее внимательный взгляд остановился на уголке фотографии.
Пролистнув еще несколько совершенно пустых страниц, Ино обнаружила ту самую фотографию, какой-то документ и белый конверт. Кстати на этой карточке была изображена счастливая, как показалось Яманако, семья: красивый молодой отец, улыбающаяся мама и чудесная малышка с волосами иссиня-черного цвета. Пожав плечами, она пробежалась глазами по тексту. В нем говорилось о жестоком убийстве Хатаке Анко и бесследной пропаже девочки.
- Хатаке Анко, - бормотала Ино, вчитываясь в слова, - жена офицера полиции Хатаке Какаши была жестоко убита в собственной квартире. Хатаке Какаши... Хм... - нахмурившись, школьница уставилась куда-то в пустоту, вспоминая, где раньше слышала это имя, затем, вздрогнув, схватила фотографию и внимательно посмотрела на изображенного там мужчину: - Точно! Он приходил к нам в школу!
Обрадовавшись, что есть хотя бы какие-то совпадения, Ино продолжила чтение:
"Подозреваемый - Орочимару.
Подозрения сняты за неимением доказательств".
Ино положила папку на стол и взяла в руки белый конверт. Повертев его в руках, девушка вытащила оттуда несколько фотографий.
- О господи... - вздрогнула она, увидев, что было на этих фотографиях: изуродованный труп женщины, жены офицера, Хатаке Анко.
Еле двигая дрожащими пальцами и пытаясь сдержать слезы, Ино запихнула все обратно в папку и убрала ее на прежнее место. Через несколько секунд ее уже не было в кабинете.
Девушка выудила из школьной сумки мобильный телефон и поднесла его к уху.
- Дейдара!

- Дейдара!
Цукури вздрогнул от громкого и встревоженного крика девушки.
- Ино? Что-то случилось? - заговорил он, обеспокоенно хмуря брови.
- Нам нужно встретиться, - голос ее дрожал и срывался, переходя в шепот, словно она боялась, что ее услышат.
- Где? Сейчас? Я приду, куда нужно.
- Нет, - всхлипнула она. - Прости, это не так срочно. Точнее срочно, но не настолько. Жди меня вечером в школе и, пожалуйста, не ходи никуда и постарайся, чтобы тебя никто не видел.
- Ино?
- Пожалуйста, - снова всхлип.
- Ино, что произошло? - заволновался он, испуганно глядя на сидящего напротив него Итачи.
- Я не переживу, если с тобой что-то случится. Я же тебя люблю, понимаешь? - Ино уже откровенно рыдала в трубку, проглатывая окончания слов. - Я буду вечером.
Парень еще некоторое время прижимал телефон к уху, будто надеялся, что в нем снова раздастся голос его девушки, но в ответ ему были лишь короткие гудки. Сглотнув скопившуюся слюну, он положил мобильный на стол и, взяв в руки кружку с остывшим кофе, залпом опрокинул ее.
- Все в порядке? - спросил Итачи, волнуясь из-за бледного вида друга.
- Не знаю, - честно ответил тот, качая головой. - Ино странная была... она плакала. Думаешь, что-то произошло? А?
- Погоди, не спеши, - оборвал его Учиха. - Возможно, она просто что-то нашла у отца и испугалась. Все-таки она еще ребенок, - постарался он улыбнуться.
- Вот именно, что ребенок, - неслышно прошептал Дейдара, прикрывая глаза.



После вчерашнего Сакура чувствовала себя разбитой и опустошенной. Лишь одно радовало: сегодня не было истории, а значит, встречи с Итачи-сенсеем удалось благополучно избежать, но проблемы это не решало.
Тяжело вздохнув, девушка закинула на плечо сумку и вышла за школьные ворота, разрываясь в желании идти домой или в книжный. Второй вариант ей казался более привлекательным, чем нахождение в уже опротивевшей ей комнате. Но планам не суждено было сбыться: кто-то схватил Президента Совета и потащил за собой, сжимая ее тонкое запястье.
- Эй! - запротестовала она, пытаясь вырвать руку, но хватка незнакомца была сильна.
В недоумении девушка перевела взгляд на его затылок и с удивлением поняла, что он принадлежит никому иному, как Учиха Саске.
- Саске! Что ты творишь? - вскрикнула Сакура и резко дернула руку, обретая свободу.
Учиха грузно повернулся и смерил ее недовольным взглядом, словно источником всех его проблем, да и не только его, являлась скромная молодая особа с розовыми волосами.
- Мы парень и девушка, - произнес он, смотря ей прямо в глаза.
От такого прямолинейного заявления Харуно немного покраснела, но объяснений в этой реплики она не заметила.
- И что?
- Мы должны ходить домой вместе.
- Я тебе ничего не должна.
- У нас уговор.
- А я не домой собиралась.
- Тогда пойдем гулять, - брюнет закончил бессмысленный спор и уже более мягко взял ее за руку, увлекая за собой.
Продолжая удивляться, Сакура автоматически последовала за ним, ощущая теплое, немного грубое прикосновение его пальцев. Они шли по оживленным улицам Кото молча, разглядывая городской пейзаж и все что угодно, только не друг друга.
Саске вообще не мог понять, почему он схватил ее за руку, хотя вовсе и не собирался этого делать. Что ж, что сделано, то сделано, тут уже ничего не попишешь. Собравшись, брюнет повернулся в ее сторону и тихо заговорил:
- И что обычно делают парочки? - проговорив свой вопрос, Учиха снова отвернулся: как-то странно это звучало.
Девушка сглотнула.
- Я откуда знаю, - пробормотала она. - Это же ты у нас сердцеед школы, а не я, вот сам и думай.
Брюнет усмехнулся:
- С таким отношением ты останешься старой девой.
- А ты заработаешь сифилис, - парировала она, чувствуя, как его пальцы стискивают ее ладошку все сильнее и сильнее.
- С чего ты взяла, что я с кем-то сплю?
- Ха! - Сакура прыснула: - Тогда великий Учиха Саске девственник?
Харуно поняла, что перешла черту, когда почувствовала резкую боль в запястье. Саске остановился и грозно посмотрел на нее.
"Умирать, так с песней", - решила Сакура и выдернула руку.
- Так что, Сас-ке-кун, - пропела она, - ты еще не познал женской любви?
Глаза Учихи мгновенно потемнели, превратившись в две нескончаемые бездны. Президент насторожилась, хоть она и знала о мерзком характере Учихи, но никогда с ним близко не общалась, поэтому не представляла, как эта ледышка будет реагировать в подобной ситуации.
- Сакура, - в полголоса произнес он, делая шаг к ней навстречу; все люди вокруг будто исчезли, оставляя их наедине, - ты хочешь дать мне пару уроков?
Девушка хотела отшатнуться, но руки парня среагировали быстрее, хватая ее за плечи и притягивая ближе к себе.
- Знаешь, - лицо его оказалось слишком близко, настолько, что горячее дыхание опаляло губы, - некоторые пары и на первом свидании ходят в любовный отель. Что скажешь, Са-ку-ра?
Девушка вздрогнула и вся зарделась, пытаясь судорожно сообразить, как выпутаться из этой неловкой и неприятной ситуации. Ничего лучше не придумав, чем просто посильнее его оттолкнуть, она так и сделала. Когда Сакура почувствовала свободу, понимание не заставило себя долго ждать. Все было довольно просто: не играй с огнем, точнее, со льдом.
- Вижу, ты против, - удовлетворенно хмыкнул брюнет. - Тогда идем в кино, - он снова взял ее за руку и повел за собой.
Парочка скрылась в торговом центре, провожаемая многочисленными взглядами.

Когда они шли домой, на город опускались вечерние сумерки. Привычный шум сегодня не раздражал, хоть день и выдался суматошным, но Сакуре даже немного понравилось. Даже если это был Саске, даже если они смотрели второсортный американский боевик, даже если она сама за себя везде платила - но это было ее первое свидание, и оттого на душе чувствовались легкость и некое удовлетворение, словно она смогла попробовать то, чего так давно хотела.
- Было... - начала она, привлекая внимание брюнета, когда они приблизились к ее дому, - было не так уж и плохо.
Голос ее звучал тихо. Саске еле разобрал слова, но услышанное ему почему-то понравилось. Он уже собирался развернуться и уйти, как вспомнил, о чем вообще намеревался с ней поговорить, но совершенно забыл.
- Сакура, ты знаешь... что-нибудь о новом уборщике?
- Новый уборщик? - удивилась девушка. - Кажется, он дальний родственник Ино.
- Просто родственник?
- Да, а что такое? - поинтересовалась она.
Саске сегодня был крайне разговорчив, что ее немного пугало.
- Ничего. А какие у тебя отношения с учителем истории? - спросил Саске, совершенно не задумываясь, но через мгновение он уже жалел, что раскрыл свой рот.
- Э? Итачи-сенсей?! - взвизгнула Сакура. - Н-ничего, ничего такого, - забормотала она, чувствуя, как предательская краска заливает лицо и уши.
- Вот как, - Учиха отчего-то посерьезнел.
Не говоря ни слова, он резко развернулся и начал удаляться от дома девушки, оставив ее в смешанных чувствах. Опять все повторяется.
"За что мне это?.." - грустно подумала Сакура и зашла в дом, клянясь себе, что больше ни за что не пойдет никуда ни с одним, ни с другим Учихой.
Но ведь не зря нам говорят - не зарекайся.