10 раз "живи". Часть 1. Чтобы выбирать.

Часть 1. Чтобы выбирать.

Дождь нещадно барабанил в окно. Он снова разбудил – проклятие. Снова вырвал из этого сна… спасение? Но стоит ли спасаться ради такого жестокого настоящего? Струйка холодного пота стекла по лбу юноши. Он заворочался в постели, сбросив простынь на пол. Опять это безумие - точная копия реальности. Как кинопленка, заедающая на одном и том же месте, повторяющая одно и то же событие. Кажется, кто-то шелковой нитью вышивает в его памяти каждую минуту того дня. Ситуация повторяется. Он снова в кошмаре.
Два часа сна не дали никаких сил. Только большее опустошение. Хотя он и так уже был высосан весь – трое суток разрывающей боли и глухих рыданий под маской сосредоточенности отняли у него последнее дыхание. И бесконечное число вопросов, заданных в пустоту, так и не нашли своих ответов.
Будильник на тумбочке фальшиво пел свою писклявую мелодию. Парень не мог найти в себе стимул подняться, да и просто выключить надоедливый звонок. Три дня, три долгих дня кошмар наяву сменяется кошмаром забвенного сна. Три дня без последнего звена в цепочке, которая держала его на этом свете. И когда это звено сломалось, когда последний родной человек покинул его, больше не осталось ничего, кроме пустоты.
Он не хотел умирать вслед за ними, наверное, нет. Он просто не хотел так жить. Одиночество всегда пугало его, хотя он редко привязывался к людям. У него не было друзей, хотя многие пытались приобрести этот статус. И только семья всегда имела исключительное преимущество. Три самых близких человека занимали все его сердце, не впуская посторонних. И он чувствовал себя… полным. Настоящим. Живым.
Когда его родители погибли в пожаре четыре года назад, от него словно отрезали часть сущности. До этого парень не думал, что так сильно привязан к ним. Отчаяние сильно пошатнуло его нервную систему, и он, возможно, сошел бы с ума, если бы не еще один человек, который остался рядом, сжимая маленькой ладошкой его руку, смотря своими невинными глазами в его собственные…

Черный автомобиль подъехал к кладбищу за десять минут до начала службы. Выйти было очень сложно, но еще больше не хотелось оставлять свою маленькую сестренку наедине с этой безликой лицемерной толпой. Он простится с ней, обязательно. Она почувствует его присутствие, примет его горе, увидит слезы, так умело замаскированные под струями дождя, что сегодня беспрестанно роняет капли на его щеки.
Священник начинает читать молитвы, и какая-то сорокалетняя дама – кажется, давняя подруга его покойной матери – наигранно всхлипывает, утирая уголки глаз даже специально приобретенным для таких случаев черным платком. Кто-то шепчет сожаления по поводу потери такой молодой, такой красивой девочки, а кто-то просто стоит с печальным лицом, всем своим видом выражая глубокую скорбь. Правда, ему их лица, скорее, напоминали умело прикрытую задумчивость и нетерпение, чтобы все поскорее закончилось, и они вновь могли вернуться к своим делам. Да и на самом деле, какого постороннего человека волнуют чужие проблемы, чужое горе, пока его самого оно обходит стороной?
- Господин Учиха, прикажете подать автомобиль? – спросил высокий плечистый мужчина, поднимая над головой брюнета черный зонт. Саске оторвался от размышлений, осознав, что служба закончилась, и он единственный, кто остался стоять около могилы, не считая работников кладбища, которые сейчас кидали мокрую землю на деревянную крышку гроба.
- Нет, Акиро. Я пройдусь. – Парень вышел из-под тканевой крыши и направился к выходу с кладбища, сам не осознавая, куда ведут его ноги.

Не смотреть вперед, не видеть ничего. Ничего не чувствовать. Сжечь свое сердце на костре забвения, а самому с головой упасть в омут пустоты. Только бы ничего не помнить. Ничего не чувствовать.
«Помоги мне, Господи, помоги…»
Саске шел под ледяными струями, не ощущая холода, и промокшие ботинки хлюпали по лужам без всякого энтузиазма. Он не замечал прохожих, торопливо мелькающих мимо, чтобы побыстрее укрыться от стихии, не замечал, дорога ли под его ногами или тротуар. Несколько раз автомобили резко тормозили прямо около него, и разозленные водители кричали ему вслед всякую брань, которую только могли придумать в состоянии шока. Он не слышал их.
«Стоит ли вообще дальше жить? Зачем мне все это? Какой смысл? Я так устал…»
Одинокая лавочка в парке. Саске больше не мог сдерживать себя. Сев, он спрятал свое лицо в ладонях. Просто больше ни на что не осталось сил.
«Зачем мне все это? Эта… жизнь…»
Теперь он и правда один.

Порыв ветра сорвал ветку с дерева, и та упала, задев плечо брюнета. Он впервые за день оторвался от мыслей, возвращаясь в реальность. Саске осмотрелся вокруг, не понимая, что ударило его. Ветка клена, которыми была засажена вся аллея, лежала около него на скамейке, и ее покрасневшие листья продолжали мокнуть под дождем. Странно, ведь все остальные деревья вокруг были еще зелеными…
Но не это больше всего привлекло внимание юноши. На дальнем конце лавочки лежал какой-то разноцветный пакет. Видимо, кто-то просто гулял здесь и оставил его. Саске дотянулся до свертка и, сам не зная зачем, заглянул внутрь. Внутри находилась книга в потертой обложке. На корочке было выгравировано одно слово: «Притчи». Золотистая краска букв немного потрескалась и местами стерлась, но, тем не менее, выглядела очень живо. Словно сборник сказок, какой когда-то Саске видел у бабушки. Но книжка не была простым изданием с историями – это он понял сразу. Все ее страницы были вдоль и поперек исписаны красивым витиеватым почерком, повсюду на широких полях имелись многочисленные пометки, непонятные цифры и адреса, приклеены вкладыши, вырезки. Кто-то конкретно подпортил ее, одним словом.
Брюнет открыл книгу в самом начале, где тем же самым почерком было написано… обращение? Глаза сами собой пробежались по первым строчкам.
«Я уже давно не писала что-то внятное… хм… Это даже сложнее, чем я думала. Правда, не знаю, парень ты или девушка, тринадцать тебе или восемьдесят пять, но если ты счастлив, если над тобой светит солнце и люди вокруг улыбаются – просто положи эту книгу обратно и забудь о ней. Но… если все наоборот, даже если тебе чуточку плохо, попробуй прочесть этот сборник. Он подарил мне жизнь, возможно, поможет и тебе…»
Саске горько хмыкнул и, захлопнув книгу, сунул ее обратно в пакет. Ну не ирония ли? Найти подобное в столь подходящий момент? Идиотизм. Или чья-то глупая шутка. Парень встал со скамейки и решительно направился к выходу из парка. Еще каких-то сказок и бредней малолетней девчонки ему не хватало. И так жизнь – дерьмо собачье. Ему не помочь.
«Но… если все наоборот, даже если тебе чуточку плохо… поможет и тебе…»

«Как я умудрился притащить ее домой?» - думал парень, глядя на кухонный стол, на котором лежали «Притчи». Он сам не понимал, почему не оставил глупую книжку там же, на лавочке в парке. Только дома заметил, что цветастый пакет все еще висит у него на руке.
Осушив очередной стакан с рисовой водкой, Саске поплелся к дивану. Огромная пустая квартира сейчас давила на него, словно десятитонный пресс на фарфоровую статуэтку. После нескольких минут машинального перещелкивания каналов на телевизоре, он вернулся на кухню за добавкой градусов. На глаза попалась фотография, сделанная еще при жизни родителей. Он стоял рядом с мамой, которая с нежностью смотрела на отца, и улыбался, а Юки забралась ему на спину, весело хохоча. Этот снимок сделан так давно, но он до сих пор помнит тот день. Почему-то странная злоба охватила его, и он, взяв рамку, бросил ее в стену. В порыве он сметал все, что попадалось под руку, кидал стулья, переворачивал столы. Наконец, на смену ярости пришло опустошение, и Саске съехал на пол, уже не в силах сдержать глухие рыдания. А потом все погрузилось во тьму…

Парень проснулся только к вечеру следующего дня. Его вчерашнее поведение крепко дало о себе знать: голова гудела, вся квартира превратилась в настоящий бедлам, и, ко всему прочему, он, похоже, подхватил простуду. Нельзя сказать, что это его как-то заботило, но даже при том, что моральная апатия сейчас была его единственным состоянием, тело как-то на автомате выполняло свои обычные действия. Сигарета, душ, кофе, снова сигарета… Все как обычно, только понимаешь, что чего-то не хватает. Смеха, который будил по утрам? Веселых рожиц, поднимающих настроение? Живой, родной души? Да. И от этого еще паршивее. От этого хотелось послать все к черту. А потом – будь что будет.
Собирая разбросанные повсюду бумаги и переворачивая раскиданные стулья, Саске наткнулся на старый коричневый переплет с золотистыми буквами на нем. Книга, которую он вчера зачем-то притащил из парка, была раскрыта как раз на месте, где начиналась первая история. Возле заголовка было выведено несколько строчек, к которым невольно притянулся взгляд:
«…Я не понимала, где добро, а где зло, кто прав, кто виноват. Я не понимала, почему вся несправедливость мира свалилась на мои плечи. И я хотела умереть, чтобы больше не чувствовать этой боли. Но потом я осознала одну простую вещь: если никому, и даже мне самой, не нужна моя жизнь, то и на мою смерть никто не обратит внимания… Тогда все станет еще бессмысленнее…»
Саске несколько раз перечитал эти слова в какой-то потусторонней надежде уловить смысл сказанного. И ему показалось, что автор в чем-то права. Он бы и сам сказал тоже самое всего лишь четыре дня назад. А сейчас? Что-то изменилось? Безусловно, да. Но и что-то осталось прежним. Земля вертится, люди продолжают жить, и только одно покинутое сердце не может найти свой покой. Так что же делать?
Парень взял книгу и сел на диван, вновь обращаясь к чтению. Далее начинался сам рассказ – первая притча, печатное название которой было жестоко заштриховано черной пастой, а рядом подписано: «Выбирай правильно». Саске как-то заворожено начал впитывать историю, словно маленький мальчик, изучающий свою первую книжку.

«Жил-был один очень мудрый король. Его собственный премьер-министр совершил предательство: он передал какие-то секреты в соседнюю страну, неприятелю. Премьер-министр был пойман с поличным, за что было только одно наказание – смерть. Но старому королю всегда нравился этот человек. Он был приговорён к смерти, но король дал ему шанс. В последний день он созвал весь свой суд. С одной стороны было оружие, готовое убить преступника, а с другой стороны была чёрная дверь. И король сказал:
- Ты можешь выбирать: или смерть, или чёрная дверь. Можешь сам принять решение.
Премьер-министр спросил:
- А что за этой чёрной дверью?
Король ответил:
- Это неизвестно. Никто этого не знает, потому что никто не выбирал эту дверь раньше. Во времена моего отца, во времена моего деда много раз предоставлялась такая возможность, но никто пока еще не воспользовался ею, поэтому никто и не знает, даже я. У меня есть ключ, но когда мой отец умирал, он сказал мне: «Я могу открыть дверь, но если ты войдёшь в неё, я закрою её за тобой. Ты не должен заглядывать в неё». Но ты можешь посмотреть, что там, потому что ты можешь выбирать. Ты можешь выяснить, что там находится. Ты имеешь право выбора.
Премьер-министр долго размышлял и выбрал смерть. Он сказал:
- Убей меня. Я не хочу идти за эту чёрную дверь.
И премьер-министр был убит.
Королева оказалась очень любопытной. Она стала настаивать на том, чтобы король каким-то образом посмотрел, что там за дверью. Король рассмеялся, сказав:
- За ней ничего нет. Просто свобода. Эта дверь открывается в широкий мир. Там нет ничего, но эту дверь ещё никто не выбирал…»

На этом история закончилась. Саске недоуменно уставился на последние строчки. «И что это? Притча, которая поможет мне начать новую жизнь? Что за глупости?» Он, конечно, понял мораль, понял, что хотел сказать автор этими словами. Но свобода – готов ли он к ней? Уж слишком сильные цепи приковывают его к прошлому. Он не знал, получится ли его отпустить.
«Вместо неизвестного люди выбирают смерть. Вместо неизвестного люди даже выбирают страдания. Неизвестное кажется им ещё более опасным. А свобода – это дверь в неизвестное. Свобода означает движение в неизвестное, без знания того, куда идёшь, без знания того, что случится в следующий момент. Это чёрная дверь. Очень редко Иисус или Будда выбирают дверь; все остальные выбирают смерть…»
«Бывшая хозяйка книги, видимо, та еще сумасшедшая», - против воли возникло у него в мыслях. Саске еще раз посмотрел на страницу и заметил внизу адрес, точнее название района и улицы. Если ему не изменяла память, это место находилось в одном из бедных районов Токио. В детстве он часто ездил туда с матерью на ярмарку. «Неужели она действительно думает, что я поеду туда?»
Парень отложил книгу в сторону и откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову. Очень странное чувство поселилось в голове. Его мысли, последние сутки занятые только отчаянием и безнадежностью, сейчас отвлеклись, уступая место любопытству. Уж очень странными ему казались совпадения – найти помощь не в человеке, а в книге, которая не пойми каким образом оказалась у него. Он ведь мог вообще не пойти в тот парк. А пакет мог подобрать любой другой человек. Случайность ли это?
Через несколько минут брюнет вызвал такси.

Квартал Асакуса располагался практически в центре Токио. С давних пор здесь селились рабочие, поэтому райончик считался одним из бедных. Однако населению удалось сохранить ту часть древней японской культуры, которой гордился любой коренной житель Поднебесной. Чего только стоят храмы и различные торгово-ярмарочные улочки, где закупаются все – от простых токийцев до владельцев ресторанов.
Но сегодня в Асакусе праздник – ежегодный карнавал, проводимый в последнюю субботу августа. Саске последний раз был на нем еще ребенком. Тогда они всей семьей целый день развлекались под бразильскую музыку в толпе ярко одетых участников. И сейчас, когда вечер уже опустился на город, а по всем улицам разбросали разноцветные огни, парень словно вновь вернулся на пятнадцать лет назад. Какая-то необъяснимая радость возникла из неоткуда, когда он увидел знакомые магазинчики, потрепанные годами, но все еще стоящие тут, зазывая посетителей.
- Молодой человек, не хотите ли мудрый совет? – обратился к нему седой мужчина, приглашая в свою лавку. Саске неуверенно подошел к витрине со сладостями, вопросительно посмотрев на хозяина магазина. Тот лишь улыбнулся и протянул ему печенье с «сюрпризом».
- Сколько вы хотите за него?
- Нисколько. Я хочу, чтобы вы просто заглянули внутрь, - сказал он.
Учиха откусил половинку и вытянул оттуда бумажку.
«Никогда не сдавайся. Кроме тебя самого, никто не сделает тебя сильным», - гласила надпись. Брюнет поджал губы, чтобы не хмыкнуть – уж больно много намеков за эти дни он успел получить.
- Всего доброго, господин, - улыбнулся мужчина и скрылся в глубине магазинчика.
Саске остался стоять в тишине. В одной руке он все еще держал половину печенья, шоколад на котором постепенно таял у него в руках. А в другой сжимал белую полоску бумаги с такими, вроде бы, ясными словами. И если еще вчера он бы послал эти мысли куда подальше, то почему-то сейчас ему стало любопытно.
«Выбирать правильно, говоришь? Что ж, посмотрим, чему меня научит вторая история…»