Научи

– Черт, Кьюби, почему я постоянно проигрываю?
В твоем голосе сквозит обида.
Я пожимаю плечами и подаю тебе руку, рывком поднимая с земли.
– Ты слишком неэкономно используешь движения.
– То есть?
Ты недоуменно на меня смотришь.
Я опять пожимаю плечами.
– За время, что ты тратишь на одного противника, можно убить четырех, даже с твоей скоростью. Понимаешь?
Я не удивляюсь, когда ты беззастенчиво качаешь головой. Мальчишка.
Я рад твоей искренности. Мне ты никогда не лжешь.
– Ну, хорошо.
Ты с готовностью плюхаешься на траву, а я сажусь рядом, мысленно улыбаясь твоему счастливому лицу. Ты любишь, когда я что-нибудь тебе рассказываю. И часто спрашиваешь…
И не понимаешь, почему при упоминании моего прошлого я отворачиваюсь и, едва заметно, с силой закусываю губу.
– Представь, - я задумываюсь на мгновение, какое подобрать сравнение, чтобы ты понял и начинаю говорить. – Когда волк охотится на оленя, что он сделает: вырвет глотку, мгновенно его убив, или начнет кусать ноги чтобы он умер через некоторое время?
Не очень удачное сравнение, но мне надо чтобы ты сам дошел до этого.
– Ну… убьет сразу наверное…
Улыбаюсь неуверенности в твоем голосе. Мальчишка.
– Почему?
– Ну… – ты мнешься. – Ну не знаю… А почему?
Иногда меня поражает твоя глупость. Ты действительно такой или притворяешься?
– Ты думаешь олень хочет погибать медленно и мучительно?
Пошли наводящие вопросы. Ну, давай же!
Наблюдаю за тем, как ты пытаешься понять. Глупый. Но любимый.
– Наверное, потому что… если не убить оленя сразу… есть возможность что он… станет защищаться?
Я торжествующе улыбаюсь и киваю. Ты аж подскакиваешь. Теперь переводим в наш случай. Уж на этот раз я сам, а то так просидим до ночи.
– Правильно. Так вот тот же случай и у тебя. Ты бьешь противника не совсем туда, куда следует.
– То есть?
Я стоически вздыхаю.
– Когда противника можно убить одним ударом, попав в точку на теле, ты тратишь кучу времени, избивая его до смерти. Понимаешь?
– Понимаю… - медленно тянешь ты.
Неужели!? Неподдельно радуюсь.
– Это как у Хинаты стиль, да? Джу… дже… ну как-то там, да?
Запомнил? Радуюсь еще больше.
– Джу-о-кен мягкая рука. Да, чем-то похоже, но мягкая рука не так эффективна.
– Не так эффективна? А ты меня научишь?
В твоих глазах загораются огоньки, и я не могу отказаться. Особенно когда ты так смотришь. Ох глупый ты глупый… Неужели не понимаешь?
Киваю. И начинаю говорить.
– На теле человека существуют пятнадцать наиважнейших точек, при точном попадании в которые можно убить. Попадание в некоторые ограничивается точным углом и силой, в другие не столь точно но одновременно.
– А где они находятся?
Я вздрагиваю.
– Я покажу как-нибудь в другой раз.
– Кьюби!
Вот черт…
– Ладно, раздевайся.
Черт… Ты как будто специально. Подскакиваешь и быстро скидываешь с себя одежду, оставаясь в одних трусах. Потом с детской непосредственностью оттягиваешь резинку и спрашиваешь:
– Их тоже?
– Ну, если ты хочешь показать мне стриптиз, то я не против.
Ты краснеешь.
Черт, черт, черт!
– Садись.
Ты плюхаешься на груду одежды, а я подхожу ближе и сажусь у тебя за спиной, рассматривая загорелую кожу, покрытую мелкой сеткой шрамов.
– Запоминай, – голос неожиданно садится.
Легонько дотрагиваюсь до твоих плеч, ты едва ощутимо вздрагиваешь. Прикладываю ладони полностью, слегка разминая твои напряженные мышцы. Какая мягкая кожа.
– Расслабься.
Под моими размеренными движениями напряженность отступает. Ты откидываешь голову.
Я легонько скольжу по шее, надавливаю на кожу в двух местах.
– Шея, сильное мимолетное движение пальцами обязательно одновременное.
Спускаюсь ниже по позвоночнику, ты вздрагиваешь.
– Между тринадцатым и четырнадцатым позвонком, долгое и постепенное движение.
Прижимаюсь к твоей спине, глажу по рукам и нахожу запястья. Получается почти объятие. Шепчу тебе на ухо.
– Запястья. Резкое нажатие с двух сторон.
Твое тело сотрясает крупная дрожь.
Веду кончиками пальцев по очертанию твоих рук и дотрагиваюсь до подмышек, сильно нажимаю с двух сторон, и ты невольно вскрикиваешь.
Сил говорить нет.
Глажу мягкую кожу и резко нажимаю в двух местах на поясницу. Ты охаешь, теряешь сознание и падаешь в мои подставленные руки. Укладываю тебя на одежду. Глажу подтянутый торс. Какой ты красивый…
– Прости Наруто…
Легонько дотрагиваюсь до сомкнутых ресниц.
О-о-о, черт!
Расслабиться!
Расслабиться!!!
– Наруто… Ты же еще ребенок… Ксо, что же ты со мной делаешь?
Хочется выть в голос.
Пойду, залезу в речку что-ли… в холодную речку… в очень холодную речку.
Нервно сглатываю и поднимаюсь.
Этого еще не хватало. Великий демон, как же! Не может держать себя в руках, докатился!
Легко поднимаю безвольное тело и, подхватив одежду, перемещаюсь к ближайшему озеру. Укладываю на ворох одежды и, бросив на тебя быстрый взгляд, с разбегу прыгаю в ледяную воду.
Черт!
Какой ужас!
Ты очнешься минут через десять и обязательно потребуешь объяснений. А я не могу сказать. Минимум что ты сделаешь, это накричишь на меня и запретишь говорить что-либо подобное.
Будь риск столь мал, я бы рискнул.
Но…
Это чертово «но» всегда появляется, когда не нужно!
Черт!
Ныряю, прорываясь в глубь ледяной воды. Останавливаюсь примерно на середине озера и открываю глаза. Чакра моментально покрывает зрачок тонкой прозрачной пленкой. Кристальная ясность зрения, даже под водой, позволяет мне мгновенно оценить обстановку.
Как и ожидалось, ничего криминального.
Рыбки, водоросли, полная идиллия, постепенно порождающая во мне острый приступ ненависти ко всему живому. Справившись с собой, ныряю еще глубже чувствуя, как постепенно тело сковывает окружающий меня холод.
Я только касаюсь дна, когда чувствую всплеск чакры тревожащий невозмутимую поверхность озера.
Скажу. Я уже решил. Пусть ты ребенок пусть есть вероятность, что ты запрешь меня в клетке и больше не выпустишь и даже разговаривать со мной не будешь, но я скажу. Хотя бы потому, что сомнение и неуверенность, исключительно людские чувства. Хотя бы, потому, что есть, хоть и ничтожная возможность, что ты меня хотя бы поймешь.
С этими мыслями я сильно отталкиваюсь от покрытого водорослями дна и парой мощных гребков выныриваю на поверхность в метре от тебя.
Ты поворачиваешься и смотришь мне в глаза. Собранный и… одетый.
С удивлением я понимаю, что этот факт меня несказанно огорчает.
– Кьюби…
– Детеныш, я хочу тебе кое-что сказать.
Ты удивленно смаргиваешь.
Я опираюсь коленом о поверхность воды и, встряхиваясь встаю, чуть качнувшись на пробегающей ряби.
– Подожди, Кьюби, я тоже.
Черт!
– Детеныш, я все понимаю, но это не то что ты думаешь. Я…
Проблеск печали в твоих глазах сбивает меня с мысли, и я умолкаю.
– Кьюби… я… ты… просто… понимаешь я… – ты утыкаешь взгляд в воду и неудержимо краснея, рассматриваешь мелких заинтригованных рыбешек у своих ног. – Я… я хочу сказать что…
Смотрю на тебя, и пустота в груди болезненно сжимается.
Как… как вы похожи…
Ты поднимаешь на меня смущенный взгляд, и я отчетливо вижу улыбающегося светловолосого юношу с голубыми, как небо, глазами, одетого в длинную, с языками пламени на полах, мантию Хокаге.
Поддавшись порыву, делаю шаг вперед, затыкая твою бессвязную речь поцелуем. Ты вцепляешься мне в ворот мокрой одежды, и, я знаю, сейчас оттолкнешь, но нет, притягиваешь ближе, прижимаясь ко мне дрожащим телом, и неумело отвечаешь. Целую тебя, вбирая дыхание, осторожно чередую нежность и страсть.
Я отрываюсь от тебя, переводя дыхание, закрываю глаза и жду крика удара чего угодно лишь бы какая-нибудь реакция. Вздрагиваю, чувствуя на своей щеке твою холодную руку, прислушиваюсь к твоему сбитому дыханию и быстро-быстро колотящемуся сердцу.
– Кью…
– М-м-м?
Приоткрываю глаза и смотрю на тебя.
Надо же…
Судя по всему, убивать меня не будут.
Ты краснеешь.
– Я… я хотел сказать…
Не может быть…
Неужели?..
– Я тоже.
Наклоняюсь и снова целую тебя.
Ты слегка отстраняешься и, краснея, утыкаешься мне в грудь. Я со вздохом прижимаю к себе твою лохматую, вечно-растрепанную голову и легонько улыбаюсь.
Ты неожиданно отходишь от меня с ехидством в глазах и легкой краснотой на щеках издевательски тянешь:
– Кьюби, а какого фига ты мне не дал договорить? А?
– Что? – я удивленно смаргиваю от такой перемены в разговоре.
– Ну… – ты отчаянно краснеешь, но продолжаешь. – Ты меня все время теперь затыкать будешь… таким образом?
Я ухмыляюсь.
На тебе же чайник кипятить можно.
Ты такой милый… когда краснеешь…
– Ну, если ты и дальше будешь так же болтать, то да.
Ты отворачиваешься и смотришь на берег.
Неужели обиделся?
Вот черт!
Я же ничего такого не сказал…
Черт!
– Детеныш…
Ты неожиданно кидаешься ко мне, и я заметить не успеваю, как твои руки обвивают меня за шею, а дыхание уже щекочет губы.
– Ну, тогда… следуя логике… я … должен болтать постоянно…
Я слегка ошарашено усмехаюсь и снова тебя целую. Ненастойчиво сминаю твои губы, а ты вызывающе меня прикусываешь.
Ах, так значит!
– Наглеешь, детеныш…
Ты нагло улыбаешься и тихо шепчешь:
– Так перевоспитай меня…
Я восхищенно улыбаюсь.
Наглец!
Подхватываю тебя на руки, и ты вскрикиваешь, вцепляясь в мою одежду.
– Ты чего творишь?
Не отвечая срываюсь с места, прыгаю на берег, осторожно перебираюсь через так кстати растущие кусты и заваливаю тебя в мягкую траву, нависая сверху. Ты возмущенно брыкаешься и вопишь.
Хватаю тебя за запястья и свожу руки над головой, параллельно затыкая твой рот жестким поцелуем. Ты пытаешься перехватить инициативу, и я кусаю тебя за губу. Ты вскрикиваешь.
– Кьюби…
– Урок первый… - хрипло шепчу я. Наклоняюсь к твоей шее и аккуратно ставлю на ней засос, чуть покусывая кожу. Ты охаешь.
– Не слушаешься тебе больно…
Осторожно вылизываю укус, легонько целую шею и нежно прикусываю мочку уха. Ты сдавленно всхлипываешь.
– Но есть и другой вариант…
Отпускаю твои запястья, целую тебя в уголок рта. Ты с глубоким вздохом обвиваешь мою шею руками.
Я ведь не переборщил, нет?
Надеюсь, ты не испугался…
– И какой же вариант? – ты чуть смущенно смотришь мне в глаза.
– Глупыш… – я улыбаюсь. И целую тебя. Глубоко, может даже чуточку жестко, зато до нехватки дыхания и звезд из глаз. Ты покорно позволяешь делать с твоими губами все что я хочу, тихо постанывая в ответ.
Я отрываюсь, и ты смотришь на меня затуманенными глазами, тихо шепчешь:
– Этот вариант мне нравится определенно больше…
Ну, раз так…
Наклоняюсь, покрываю поцелуями твою шею, скольжу языком к ямке между ключицами и… натыкаюсь на ненавистную майку.
К черту!
Подцепляю край, пытаюсь стянуть ее с тебя, но она зацепляется за ветку куста.
К черту!
С легкостью рву плотную ткань и отшвыриваю одежду в объятья веток. Скольжу рукой по накаченному торсу и ненароком задеваю сосок. Ты со свистом выпускаешь воздух сквозь стиснутые зубы.
Целую твою ключицу и мелкими поцелуями спускаюсь по телу вниз, наслаждаясь твоими неконтролируемыми вздохами, подцепляю край брюк, ты что-то тихо шепчешь и тянешь меня за ворот к себе. Возвращаюсь той же дорогой и нависаю над тобой, заглядывая в глаза.
– Кьюби, я…
Что…
– Подожди… – прикладываю руку к твоему рту и прислушиваюсь.
Ты возмущенно убираешь мою руку и срывающимся голосом говоришь:
– Да дай же ты мне сказать!.. Кьюби! Я…
Вот черт!
– Детеныш, умоляю тебя, заткнись!
Закрываю тебе рот поцелуем, параллельно прислушиваясь, принюхиваюсь и анализируя окружающее пространство с помощью чакры.
Так, десять километров к югу… десять… нет одиннадцать человек… дзенины… одни из лучших… запас чакры, для человека, очень даже ничего… та-ак… пора убираться отсюда… они здесь будут, при такой скорости, минут через семь…
Отрываюсь и быстро шепчу тебе на ухо.
– Детеныш, сюда приближаются ниндзя. Если ты не хочешь их убивать, надо уходить отсюда.
Ты серьезно киваешь. В глазах проскальзывает жалость.
Я поднимаюсь и подаю тебе руку, рывком поднимая с земли.
Ты выдираешь у куста одежду, натягиваешь разорванную майку и сверху одеваешь черно-оранжевую кофту. Я быстро собираю наши нехилые пожитки, подаю тебе рюкзак и ловлю твой расстроенный и сожалеющий взгляд.
– Мы закончим, – одной рукой притягиваю тебя к себе и быстро целую. – Но потом.
Ты едва заметно киваешь и прыгаешь на дерево, быстро направляясь на север.
Я прыгаю за тобой.
Странно…
– Что? – ты подпрыгиваешь ближе.
Я чувствую, как ты сближаешь свое сознание с моим. Я на мгновение прикрываю глаза. Секунда,. так мало… но нет больше тебя и меня, есть только мы, пусть два тела но общая душа, одно сердце, одни чувства…
Бесконечная беззащитность и в тоже время потрясающая защищенность.
Странное сочетание. Мы открываем печати, скрывающие наши ощущения, одновременно даря обострившиеся чувства. Как неправ тот, кто считает что носитель и Джинчуурики это одно и тоже. На самом деле, между ними огромная пропасть.
Носитель это тот в ком запечатан хвостатый демон.
Джинчуурики это тот, кто живет одним сердцем с хвостатым демоном, может контролировать и его, и чакру. Только в редких случаях Биджуу и Джинчуурики могут добиться единения души.
И не так то это просто.
Мы отталкиваемся от очередной ветки.
Что?
Ощущение чужой чакры, ровно как и все, что указывало на присутствие чужаков исчезло.
Мы останавливаемся, просканировав пространство с маниакальной тщательностью.
Чакра… чужая чакра… рядом!
Черт!
Мы прыгаем за секунду до взрыва и приземляемся по разные стороны от группы шиноби.
Маски, полное боевое оснащение и… Знак Конохи на хитаях…
Наше общее сердце сжимается и в тревоге пропускает пару ударов. Две наши части тянут в разные стороны. Одна страстно желает убить наглецов, а другая неуверенно смотрит, предаваясь одной ей известным воспоминаниям.
Все решает кунай, брошенный одним из шиноби.
Мы уворачиваемся и кидаемся, убивая наглецов.
Первый, второй… третий под землей… четвертый и пятый заживо сгорают под струей огня… шестой… седьмой… вон там восьмой, девятый и десятый. Осталось их только уничтожить.
Десятый?
Но… их было одиннадцать.
Отстал? Или?
Не может быть!
– СЗАДИ!
Сильный удар и часть из нас падает без сознания. Мы пропадает. Теперь снова я и ты… на руках у одного из шиноби. Ярость пробирает меня.
КТО ПОСМЕЛ ПРИКОСНУТЬСЯ К МОЕМУ ДЖИНЧУУРИКИ?
– Не прощу!
Я кидаюсь на нахала, приобретая свой истинный облик.
В глазах ниндзя сквозит страх, а вслед за ним торжество.
Что?
Шиноби хватает кунай и вонзает его в твое тело, чуть ниже сердца.
Не смей!
Чувствую, как оставшаяся у меня чакра мгновенно уходит на твое лечение.
Я падаю и последним остатком угасающего сознания вижу, как надо мной наклоняются люди…
Детеныш…
– Наруто…

Продолжения, скорее всего, не будет…