Пигмалион

Дейдара как обычно уединенно сидел в своей мастерской и усердно работал над очередным шедевром. Инструменты, то и дело мелькали в руках, вырезая ровные, четкие линии, а стружки мрамора, тускло мерцающие в лучах электрического светила, летели как брызги в разные стороны и усыпали пол. Сосредоточенность взгляда мастера была направлена на отделку лица – последние штрихи его лучшей работы – и из-под металлического острия ножа выходили завораживающие черты, формы, сочетания.
В этот день Дейдара поклялся создать нечто такое, что окажется венцом многих лет усовершенствования его искусства: бесподобное, восхитительное, нежное – да и сколькими эпитетами это не называй, превосходства этого произведения не описать…
Мастер напряженно вглядывался в глаза мраморной девушки, только что сотворенные им, пытаясь вообразить их живыми, а меж тем унылый взор статуи был устремлен в пол, казалось, слезы бегут по бледный щекам. Девушка застыла в опечаленной осанке, не стесняясь и не пряча свою высокую грудь, стройные ноги и крутые бедра. Она живая, она дышит, сейчас она пойдет и заговорит! Сердце ликовало, но эта безмолвная радость не могла заглушить боли.
«Ах, почему ты не живая?» - мысли Дейдары были заполнены невыносимой грустью, дающей лишь беспокойство. Милые черты приоткрывали в себе завесу страшных событий, свершившихся хоть и в далеком прошлом, но не забытых, врезавшихся в память так, как будто все произошло вчера.
Мастер был счастлив со своей женой как в Эдеме, пока та не умерла в тяжелых муках от болезни, разрушавшей ее изнутри. Он до сих пор помнит, как служил сиделкой у ее кровати, бессонные ночи терзали его, а он все не спал, не давал себе спать, да и не мог. Оставить жену на произвол судьбы он не хотел, и все дни напролет проводил у ее постели, подкладывая подушки и набивая одеяло, держа ее холодеющую руку в своей, крепко сжимая ее и мужественно терпя все лишения. Утратить все в один момент – любовь, музу, божество – ведь все свои наипрекраснейшие произведения были сотворены во имя жены. Теперь всего этого нет, и, скорее всего, не будет. Вряд ли Дейдара снова почувствует это пылкое, юношеское чувство, которому посвящается настоящее искусство…
Дверь в мастерскую тяжело отворилась, обнажая пейзаж на улице – и в душную коморку, освещенную лишь тусклой лампой, повеяло весной – ликованием природы, наделенным безупречным смыслом. Ветки сакуры сбрасывали на оголенную землю свои розовые махровые лепестки, несомые теплыми порывами ветра. Солнце мягко озаряло деревья, и низкие тени падали лоно холма. А облака плыли как всегда по безвозвратному маршруту, выдавая себя за эталон свободы. Но Дейдаре это все было чуждо – после смерти жены он редко выходил на улицу.
- Здравствуйте, Дейдара-сама, - грубоватый мужской голос огласил помещение. Мастер нехотя обернулся и увидел, что на пороге стоит его давний клиент, Орочимару, который часто захаживал в его мастерскую с целью купить все лучшие произведения Дейдары.
- Здравствуйте, Орочимару-сама, - хрипло ответил мастер и продолжил свое любование скульптурой.
Ино, ты была так прекрасна и молода, но стрела смерти оборвала твою юную жизнь. Ино, ты безвременно ушла в другой мир, не оставив мне надежды на мое дальнейшее существование. Ино, моя жизнь лишена смысла. Воспоминания все усугубили…
Сердце обливалось кровью от взглядов на скульптуру, но ведь это всего лишь груда мрамора, искусно сплоченная в единый образ. В ней нет жизни, хоть она и выглядит как переполненная этим таинством.
Дейдара продолжил зачарованно смотреть на созданную им статую, забывая все невзгоды, постигшие его. Осторожно вздыхая, он трепетно гладил ее по лицу, покрытому сотней крохотных бугорков и ямочек, создающих впечатление живого тела, разговаривал с ней, в мечте услышать голос, но скульптура была нема и холодна.
Истерзанная, измученная душа стояла на паперти и просила милостыню, но все проходили мимо и не замечали ее. Любовь, ты сильнее смерти и страха смерти. Но ты даруешь любящему сердцу одиночество и пустоту, которые нельзя наводнить воспоминаниями. Я одинок, и этот тяжкий крест мне придется нести всю жизнь. Ино, ты была моей единственной музой и любовью, но аид забрал тебя, прежде чем мы успели обрести тихое счастье. Я не способен больше никого полюбить, мои мысли заполнены лишь любовью к тебе…
- Дейдара-сама, вы отлично поработали, - изумился Орочимару, повторяя действия скульптора, - эта статуя, несомненно, лучшая из всех ваших! Я покупаю ее!
Его рука заскользила по поверхности лица, опускаясь ниже и ниже до самой груди. Эта превосходные линии и черты, как они правильны. Эту скульптуру нельзя назвать простой мраморной глыбой, она – высшее подобие человека! Но Орочимару видел в ней лишь статую, которой можно украсить дом или сад, обыкновенное произведение искусства, украшение и больше ничего.
Дейдара не сразу понял слов покупателя. «Покупаю…покупаю…покупаю…» - звенело в ушах, но этот звон утихал и меркнул. Мастер невольно обернулся и поджал тонкие губы.
- Превосходно! – снова начал хвалить работу Орочимару, - но здесь чего-то не хватает. Наверное, открытости. Эта ткань на ней – лишнее.
Быстрым движением он сдернул со статуи полотно, которое скрывало прелести от посторонних глаз. Эта мраморная девушка казалась такой беззащитной, ее живой томный взгляд не был поднят на человека, так императивно открывшего ее красоту.
- Вот девяноста тысяч иен, - Орочимару высокомерно улыбнулся и протянул ничего не понимающему Дейдаре деньги. Но его жест остановило бормотание мастера.
- Орочимару-сама… - эффектная пауза последовала за обращением, - пауза непонимания и печальных воспоминаний, - красота и красивость…. Вы знаете, что это такое?
Покупателю были немного непонятны слова скульптора, но он жадно вслушивался в каждый произнесенный им звук. Красота, красивость – это просто художественные термины, созданные путем создания их идеализации.
- Красивость – это то, что представляется красотой для людей обычных, с неразвитым вкусом, а красота… - Дейдара с любовью посмотрел на свое творение и глубоко выдохнул, - это отношение художника к жизни. Если оно светлое, с верой в счастье, с близостью к любви, к жизни, глубоко проникает в жизнь, то тогда и получается красота.
Орочимару был в смятении. К чему Дейдара сейчас это ему говорит? Что движет им? Много вопросов всплывало в голове, но ни на один он не мог дать определенный ответ. И отклики не заставили его долго ждать:
- Орочимару-сама, эта статуя не продается.
Мужчина непонимающе взглянул на скульптора, потом это непонимание переросло в отвращение, но факт оставался фактом – какая причина отказа от столь выгодного предложения? Негодование завладело им, блокируя все остальные чувства и ощущения.
- Эта статуя – частица моей жизни. Она создавалась несколько лет, изменяя черты лица и форму конечностей, пока не стала такой. Я не продам ее, она мне дорога, и напоминает одного близкого мне человека.
Покупатель гневно посмотрел на дерзкого скульптора, посмевшего отказать ему в этой вещи. В груди клокотало, дыхание резко участилось, но Дейдара лишь непреклонно любовался скульптурой и гладил ее лицо. Орочимару еще раз неприязненно глянул на мастера и властно произнес:
- Эта статуя будет моей, и я не постою за ценой.
Это было не просто заявление. Оценивая ситуацию, Дейдара понимал, что это угроза. Орочимару был известен в городе своей волей, и если он захотел что-либо – эта вещь или человек обязательно становились его собственностью. Но… мастер отрицательно покачал головой, давая понять, что ему не страшны никакие опасности.
Покупатель злобно хлопнул дверью и вышел. Больше ничто, кроме задумчивости Дейдары, не говорило о прошедшем разговоре.
Мастер остался наедине с мыслями. Ино, ты была такой прекрасной… Я так тебя любил, да и к чему лукавить, люблю до сих пор… Наверное, ты наблюдаешь за мною с высокого невесомого облака и вспоминаешь наши дни и ночи. Я так хочу попасть туда, где нашла покой ты…. И ужасная идея возникла в его голове.
С быстро стучащим от волнения сердцем Дейдара подошел к шкафу, скрывавшему все инструменты. Пыль хлынула из давно не мытых стекол, запятнывая белые мозолистые пальцы. Рука произвольно потянулась за бутылочкой с надписью на латинском, и когда цель была достигнута, он вытащил ее и встряхнул содержимое. В жилах кипела кровь, но разум был все еще отуманен. В сосудике оказалось немного красноватой жидкости, которая мигом может убить. Кусая губы, мастер вернулся к статуе и погладил ее рукой, но она была все так же невинна и печальна.
Скульптор обнимал свою последнюю работу, целовал немые слепленные губы, но от девушки веяло холодом и равнодушием. Да и чего ждать от мрамора, от простого камня, отделанного в образ человека? Ино, ты не была такой…
Дейдара налил в стакан воды из графина и капнул в сосуд вещества, закрывающего глаза на века. Красное пятно на воде медленно расползалось, обагряя жидкость. С замиранием сердца мужчина следил за алеющей водой. Пути назад нет…
Мастер поднес яд ко рту и в несколько глотков осушил его. Гробовая тишина нависла над головой. Где-то далеко послышался похоронный марш, процессия становилась все ближе и ближе…
Скульптор обвил обеими руками талию статую, полностью отдаваясь во власть яда и осознавая, что сейчас сделал. Последние минуты тянулись вечно. Оказывается, жизнь не так коротка… Какой-то знакомый мотив навевает воспоминания…
Рождаемых число ряды усопших множит,
Бессмертной жизнью тешится мечта.
3а гробом жизни нет и быть ее не может,
Идет за жизнью смерть, за смертью пустота.
Воскреснуть мертвому природа не поможет,
Она и без того до боли занята…
Ино, это, кажется, была твоя любимая песня….