Пятая попытка

Автор: THEsud
Бета: amnezia
Название: Пятая попытка
Пэйринг/Персонажи: Шикамару/Темари
Рейтинг: R
Жанр: романтика, юмор
Предупреждения: возможно ООС
Статус: закончен
Дисклеймер: все принадлежит Кишимото
Размещение: да пожалуйста, только с автором
От автора: это было написано после прочтения вот этого фанфика мозг лучше оставить здесь (с автором согласовано) и последующего весьма интересного разговора. Ванна, слово «мыть», как и сам процесс мытья, девственность и всякие "романтишные" атрибуты были обязательными условиями. Необходимо было как можно более точно следовать первоисточнику, но я не смогла - совесть не позволила так издеваться над ними. Бред? Да, я и не отрицаю.

Пять катастрофически ужасных дней и пара десятков просто ужасных, и все за последние три месяца. Для Шикамару, любившего спокойствие и постоянство, это было слишком много. Его никогда и ничто так не нервировало, не выводило из себя кроме нее. Девушки с самодовольной ехидной ухмылкой, с острым, как лезвие куная, языком, с ударом такой силы, что невозможно удержаться на ногах, а если в руках у нее еще и веер… Но он знал, что она может быть и другой: ее искренняя сияющая улыбка ослепляла; язык, нежно скользящий по его губам, и ладони, мягко касающиеся его кожи, медленно сводили с ума. Она раздражала его и иногда даже пугала. Она заставляла бешено биться его сердце и занимала все его мысли. Она была слишком противоречива. Она была слишком проблематична. Шикамару тяжело вздохнул. Она была виновата во всех его бедах.
Хотя за то, с чего все началось, ответственны были Хокаге и Казекаге, в чьи головы взбрела бредовая идея по обмену опытом между селениями. Затем Рок Ли, умудрившийся напиться во время прощального вечера и разнести единственную гостиницу Конохи. И какой идиот додумался проводить это мероприятия в гостиничном баре? Но последний гвоздь в крышку гроба забила Цунаде. Да, Шикамару любил комфорт, ведь пофигизм совсем не подразумевает аскетизм, и лениться, знаете ли, гораздо приятней со всеми удобствами. Да, в его квартире было несколько спален. А что, нужно было как Наруто до сих пор жить в одной комнате? Но это совсем не означало, что родственничков Гаары надо было подселять именно к нему. Приказы не обсуждаются, да и обсуждать их с Пятой, находящейся в таком состоянии, было весьма опасно, но он все равно попытался –безрезультатно, впрочем.
Ах да, был еще Канкуро – бесстрашный великий шиноби Суны, который не смог продержаться в их деревне дольше месяца и постыдно сбежал домой от тройки генинов, споривших со своим сенсеем по любому поводу и на все имевших свое мнение, и от Ино, положившей на него глаз (хотя в данном случае его можно было понять). И почему-то никто не подумал, что жить вдвоем с девушкой не совсем прилично, никто не предложил переселить ее куда-нибудь. Шикамару хотел сам поговорить с Хокаге, но все время откладывал, оправдываясь перед самим собой тем, что ему лень, но прекрасно зная, что ему просто не хочется этого делать. Видеть ее ежедневно, слушать ее язвительные замечания, не смыкать ночами глаз, зная, что она спит за стенкой – было трудно, но без всего этого было уже просто невозможно.
Нет, определенно, во всем была виновата одна она. Темари заставляла его чувствовать себя полным идиотом: только с ней он не мог найти слов для ответа, только с ней мысли из его головы куда-то улетучивались, только с ней он постоянно делал глупости.
А как иначе можно назвать ту дурацкую драку с Саем, да еще на глазах у всех? Он до сих пор помнил удивленные, недоумевающие взгляды присутствующих, ведь до этого никто не видел его взбешенным. Если слова «Шикамару, а какие девушки лучше в постели: из Конохи или Суны?» он еще смог проигнорировать, неопределенно пожав плечами, то на удивлено-насмешливое «Так она что тебе еще не дала?» ответил кулаком, причем не один раз, пока его не оттащили. До такого он еще никогда не опускался. Но, даже зная привычку Сая задавать неудобные вопросы, с целью изучения эмоций людей, понимая, что тот сделал это намерено, Шикамару не мог сдержаться и не врезать ему.
И с ней он постоянно сам себя выставлял дураком, но хорошо хоть наедине, и никто больше этого не видел. А что до Темари, так она, похоже, таковым его и считала, и даже не пыталась скрывать свое отношение.
Первый поцелуй. Ну, если это можно назвать поцелуем. Он сам даже толком ничего не понял за то короткое мгновение между прикосновением к ее губам (ее лицо было так близко, и сделать это показалось таким естественным) и ударом в челюсть. Раньше Шикамару всегда считал, что девушки в подобных ситуациях дают пощечины. Оказалось – нет. Ну, по крайне мере не эта девушка.
Вторая попытка вышла удачнее, но не намного. А ведь у него был план, придуманный на скорую руку пока они шли с вечеринки в честь дня рождения Ино: он решил, что пьяная Темари будет немного покладистей. Ага, как же. Хотя поцелуй длился уже намного дольше, и она сама (сама!) скользнула языком ему в рот. Но вот закончилось все гораздо хуже: к кулаку присоединилось колено, бьющее в пах, а затем, когда он, скрючившись, пытался прийти в себя, то получил еще и веером по голове.
Третий раз был самым спокойным, и Шикамару обошелся без телесных повреждений. Но только потому, что она спала. Ну да, спала на диване в гостиной в неудобной позе, вымотавшись на очередной тренировке. Темари была в этот момент так безмятежна и так прекрасна, что он не смог удержаться. Она даже не проснулась (куноичи называется), а он нежно ласкал ее мягкие губы, мучительно боясь, что вот сейчас она откроет глаза и все кончится, но все равно не мог остановиться. Он резко отпрыгнул от нее, когда случайно задел прислоненный к спинке дивана веер, и тот с жутким грохотом упал на пол. Но даже тогда Темари не проснулась.
А после четвертого, последнего их поцелуя Шикамару трусливо сбежал. Нет, официально он ушел на задание – вот только начало миссии было запланировано на двенадцать, а из дома он смылся в пять утра, до ужаса опасаясь встречи с ней. Теперь, спустя неделю, он возвращался назад, размышляя о том, что его там ждет, и сам не зная, чего больше боится: какой-то реакции с ее стороны или обычного «мы делаем вид, что ничего не случилось». А что, собственно, произошло? Первый раз не стоил внимания, во второй она, наверное, была слишком пьяна, а о третьем вообще не знала. Но вот последний…
Шикамару облегченно вздохнул. Темари явно тоже была на миссии, иначе на кухне не царил бы такой идеальный порядок. Там всегда был развал: ему было лень убирать, а она терпеть не могла домашнюю работу, и более-менее приличный вид стол и раковина приобретали только тогда, когда они уходили на задания, оставляя дом надолго. Значит, выяснение отношений или холодное молчание откладывались на неопределенный срок. Закинув вещи в комнату, он направился в ванную, предвкушая, как будет лежать в горячей воде, наслаждаясь тишиной и покоем.

Как все проблематично… Как же ее раздражала, нет, даже безумно бесила данная фраза. Иногда ей казалось, что он не знает других слов, а иногда, что он специально делает так, чтобы позлить ее. И это получалось: в ответ на такое Темари почти всегда говорила колкость, оставляя за собой последнее слово. Шикамару ее нервировал. После ее позорной и унизительной «победы» над ним на экзамене она его ненавидела, но просто не могла не уважать. Она называла его слабаком, размазней и плаксой, когда злилась или просто хотела съязвить, но на самом деле она давно так не считала. Ей хотелось треснуть его посильней, чтобы убрать вечную скуку и недовольство с его физиономии, но еще сильней ей хотелось стереть все это поцелуем. В общем, ситуация, сложившаяся на сегодняшний день была именно такой – проблематичной.
И ничего этого не было бы, если бы не чертов Гаара, который придумал эту чехарду между селениями. Интересно, что бы сказала Цунаде, если бы знала правду: зачем ему это было нужно. Хотя может она и в курсе, ведь присутствие Рок Ли в Суне было обязательным условием обмена. Так, благодаря своему братцу, она оказалась в Конохе, где именно сейчас затеяли реконструкцию единственной гостиницы, и негде было поселиться кроме как у этого… Темари тогда начала было высказывать Хокаге все, что думает, но Канкуро своим ехидным: «А какое тебе, собственно, дело до этого Нара, что ты так возмущаешься?» – заставил ее захлопнуть рот. Легкую загадочную улыбку Пятой она помнила до сих пор.
А сам Канкуро в итоге бросил ее здесь одну, вернувшись (ха, да просто сбежав, поджав хвост) в Суну. Поняв, что она теперь останется один на один с Шикамару, Темари готова была последовать за братом, но Гаара, умолявший чуть ли не на коленях, вынудил ее остаться. И теперь они жили вдвоем. Хотя Цунаде все же позаботилась о ее (или может его) репутации, предложив ей переехать, а она, взвесив все «за» и «против», отказалась. Но Шикамару знать об этом было совсем необязательно. Он бы спросил «почему». И чтобы она ему ответила? Что не хочет терять такой замечательный объект для насмешек? Что хочет продолжать ловить его взгляды? Что хочет смотреть ночью в потолок и думать о нем, спящем в соседней комнате? Что хочет видеть его ежедневно? Нет, ему определенно лучше не знать. Поэтому она продолжала периодически напоминать ему, как отвратительно с ним жить.
Шикамару сводил ее с ума. Темари часто не могла понять его и не могла понять свое отношение к нему. Стоило только решить, что он абсолютно неинтересный, вечно скучающий лентяй, которому ни до чего нет дела, которому на все наплевать, и он тут же выкидывал что-нибудь такое, неожиданное и непредсказуемое, отчего все у нее внутри переворачивалось.
За нее еще никто и никогда не заступался. Даже братья считали, что она достаточно сильна, чтобы самостоятельно дать отпор любому. Да если бы кто-то намекнул, что она нуждается в защите, то Темари убила бы его на месте, ну или, по крайней мере, покалечила. Но когда это сделал он, ей было так приятно и радостно, что это даже пугало, хотелось испытывать привычное раздражение, но не получалось. И ведь она даже толком не знала, в чем там было дело: так, случайные сплетни и домыслы о каких-то «девушках из Суны». А вот Шикамару она ехидно сказала, что если он будет так себя вести, то потеряет статус самого нудного и скучного парня Конохи, и что синяк на его унылой физиономии совсем не смотрится. Он же, как обычно, только кисло поморщился и промолчал. Ну конечно, спорить с женщиной – ниже его достоинства.
Потом Шикамару ее поцеловал. Темари тогда склонилась над ним, шепча что-то зловещим голосом. Она даже не помнила что, но вряд ли приятное для него. Она помнила только его взгляд, наступившую внезапно тишину и легкое осторожное прикосновение губ. И она повела себя как полная дура – она ему просто врезала. Почему? Нет, не от злости или протеста, скорее от неожиданности. Хотя всего секунду назад Темари сама хотела поцеловать его, потому что не верила, что Шикамару когда-нибудь наберется смелости. В итоге он решился, а она все испортила.
В следующий раз было еще хуже. Не поцелуй – он-то как раз был просто замечательным, а снова ее идиотский поступок. Теплые мягкие губы на ее губах, пальцы, сжимающие ее запястья (он явно решил подстраховаться), и она сама не заметила, как ее язык оказался у него во рту. Но когда Шикамару отпустил ее руки, и его ладони нетерпеливо заскользили по ее бедрам, поднимая вверх подол, словно сработал какой-то рефлекс, в голове щелкнуло: «Слишком быстро» – и он уже лежал на полу. Только позже Темари поняла, что хотя оттуда ему и было прекрасно видно все у нее под платьем, он вряд ли куда-то смотрел: ему было просто не до того, коленом-то она ударила со всей силы. Но тогда ей так не показалось, и на голову Шикамару обрушился еще и веер.
Она не думала, что он попытается еще, но он снова ее удивил. Ее разбудило горячее дыхание на щеке, и Темари знала, что это он, даже не открывая глаз. Она наслаждалась ласковыми прикосновениями его губ, пытаясь дышать спокойно и ровно. Как оказалось, это было просто невозможно – сдерживать рвущиеся наружу чувства. Она уже почти решилась обнять его, притянуть к себе. Но поздно, грохот упавшего веера – и Шикамару уже нет рядом, а ее глаза по-прежнему закрыты.
Последний поцелуй. Больше, чем просто поцелуй… Прошла уже неделя, но сердце до сих пор сладко замирало, стоило только вспомнить о нем. И Темари это нервировало. Потому что после случившегося, он уже не сможет делать вид, что все как обычно, что ничего и не произошло. Хотя, может, он и не делал вид, а, действительно, так считал. Первого поцелуя практически не было, во время второго он был пьян (она не думала, что настолько, чтобы ничего не помнить, но вдруг, да еще и удар по голове), а третий был односторонним, и Шикамару не догадывался, что она знает о нем. Но последний проигнорировать было просто невозможно…
Сейчас она шла домой с тренировки. «Домой» - как странно это звучит, но Темари уже считала это место именно домом, как бы это не было неприятно временами. Да, там были насмешки и ледяное молчание, ехидные замечания и непонятное бурчание в ответ, были ссоры и даже драки (ну, это только с ее стороны всего два раза, но были ведь). Но там были и рассветы, когда ответом на ее «Доброе утро» была искренняя улыбка, а не «угу» под нос самому себе, были спокойные вечера, когда они просто тихо сидели, занимаясь каждый своим делом, но сидели вместе, и были поцелуи. Был последний поцелуй…
Темари вошла во встретивший ее тишиной дом. Она и не ждала его сегодня. Она вообще его не ждала, но только почему-то навела идеальный порядок, лишь бы заняться хоть чем-то, а не просто сидеть и смотреть на дверь, гадая, что он скажет, что сделает. Хотя, зная Шикамару – ничего, скорее всего. И от таких размышлений становилось только хуже. Поставив веер у стены, и тряхнув головой, словно пытаясь отогнать невеселые мысли, Темари распахнула дверь в ванную комнату.

- Ооооо… - только и смогла выдавить она, увидев стоящего к ней задом Шикамару… Голого Шикамару.
- Какого черта?!
Он аж подпрыгнул от неожиданности и, схватив первое попавшееся под руку полотенце, попытался им прикрыться. К несчастью оно было слишком маленьким, поэтому пришлось искать другое. Зато Темари успела хорошо все рассмотреть. Жаль только, что он не повернулся к ней лицом (хотя ее интересовало отнюдь не лицо), но и так было весьма неплохо.
- Тебя не учили стучаться?! – нервно выпалил Шикамару и, наконец-то справившись с полотенцем, развернулся к ней.
На его скулах горели ярко-красные пятна, но при виде улыбки Темари, лицо стало уже полностью пунцовым. А она не могла прекратить улыбаться, даже понимая, что его это жутко злит. Просто потому, что Шикамару в гневе, почти голый, да еще и с распущенными лохматыми волосам – это такое нереальное и такое великолепное зрелище. И видя, что ее все это только веселит, и что она не собирается прекращать смотреть на него, он уже практически заорал:
- Ты так и будешь тут стоять?! Могла уже давно выйти!
- Я могла бы и вообще не входить, если бы ты поставил замок, - усмехнулась Темари.
- У меня не было необходимости запираться, пока ты здесь не поселилась, - довольно грубо отрезал он.
Шикамару не мог успокоиться. Она переводила взгляд с его лица на грудь, на живот, на полотенце (ему казалось, что она видит насквозь), на ноги, а затем снова на лицо, чтобы через секунду начать все сначала. Это его безумно раздражало и… Он скрипнул зубами от злости… Так же безумно возбуждало. А сейчас это было совсем не кстати. Да еще чертов замок. Шикамару не ставил его по одной причине, надеясь однажды «случайно» зайти, увидеть ее. И что в итоге?
- Ты, оказывается, умеешь хамить. Тебя достаточно всего лишь раздеть для этого.
Темари произнесла эти слова, машинально, сказалась привычка язвить ему по малейшему поводу. Думала она в этот момент совершенно о другом. О том, как он выглядит без одежды, и о том, что от него невозможно оторвать взгляд. Ничего особенного в принципе, но так притягивающее … Она зажмурилась на мгновенье… Так возбуждающе. Хотелось коснуться его, как тогда, ночью.
- Может быть, ты все-таки уйдешь? – Шикамару не мог больше находиться рядом с ней.
- Выгоняешь? – Она приподняла бровь и улыбнулась. – А я хотела помочь тебе вымыться…
Это должно было прозвучать ехидно, насмешливо, да как угодно, но только не так… Не тихо с каким-то странным придыханием в конце, не жалобно и уж тем более не просяще. Улыбка медленно сползала с лица Темари, и, глядя на Шикамару, она видела те же чувства, что бушевали внутри нее самой: испуг, неверие, растерянность, желание. Нужно было срочно исправлять ситуацию.
- Ну, так что?
Лучше бы она молчала. Не было даже намека на иронию, голос просто отказался ей подчиняться. Да она чуть ли не умоляла его…
Тишина стала почти осязаемой.
Они смотрели друг на друга.
Одна и та же мысль судорожно билась в головах: «Откажись. Откажись. Откажись».
«Откажись. Пожалуйста… Я не хотела говорить это… Пожалуйста. Откажись…»
«Откажись… Ты не так все понял. Она не станет. Унизит в очередной раз… Это просто. Скажи, что справишься сам… Откажись».
- Сссс…спасибо… - Шикамару шумно сглотнул. – Я саа…Я сааа… сааа… гласен…
«Дурак… Зачем?.. Она рассмеется сейчас… Зачем?»
- Тогда раздевайся.
Она смогла, сказала, как бы ни было страшно. И после этой фразы сразу стало легче: отступать некуда, шиноби не берут свои слова назад, остается только идти вперед, и не жалко и испугано, а с гордо поднятой головой, как она делала всегда. А настороженно-изумленный взгляд Шикамару еще больше укрепил ее решимость.
- Тебе помочь? – ухмыльнулась Темари. – Ты такой тормоз, что не можешь снять полотенце самостоятельно?
Ничего, что голос чуть дрогнул, он этого все равно не заметил. Шикамару среагировал только тогда, когда она сделала шаг к нему и протянула руку – он моментально отступил назад.
- Передумал?
«Издевка, как всегда издевка. Я не струшу перед женщиной, а перед этой женщиной тем более. Надо заставить ее отказаться от этой идеи».
- Нет. Я просто хотел принять ванну, полежать немного. – Ну ладно, хоть голос не подвел, как обычно спокойный и равнодушный. – Ты же не будешь ждать?
- Почему бы и нет?
И тут до нее дошло, чего он хотел добиться. А Темари все это уже начинало нравиться. Щекочущая пустота в животе скручивалась в тугой комок и опускалась все ниже, сердце готово было выпрыгнуть из груди, ладони покрылись испариной – она просто банально его хотела. И он, кстати, тоже: полотенце мало что могло скрыть. Так зачем сопротивляться собственным желаниям? Тем более, если можно попутно еще и подразнить этого заносчивого засранца, ее любимого (ну себе-то она могла в этом признаться) заносчивого засранца. Темари улыбнулась и добавила:
- Я могу присоединиться к тебе…
Шикамару жадно глотал открытым ртом воздух, пытаясь придти в себя после такого заявления. А затем сделал единственно-возможное в данной ситуации (ну, был еще большой соблазн сбежать, но он мужественно его поборол) – снял полотенце и неуклюже плюхнулся в ванну. Будь, что будет – но уступать девушке он не собирался. Единственное о чем он сейчас жалел – это отсутствие пены, которая хотя бы что-то скрыла, а в прозрачной воде было видно абсолютно все. И Темари, разумеется, смотрела. Но пена – это слишком по-женски.
Она вздрогнула, когда его тихий, но спокойный голос (ему уже нечего было терять) отвлек ее от созерцания… И весьма интересного созерцания, между прочим, вот только вода сильно искажала.
- Я жду.
Тут же, стоило только Шикамару проявить хоть немного уверенности, ее начали мучить сомнения, но Темари затолкала их подальше и, отвернувшись от него, начала раздеваться. А он смотрел на нее и, затаив дыхание, провожал взглядом каждый снимаемый предмет одежды. Изящный изгиб спины, хотелось провести по ней пальцами, губами; плавные линии бедер, таких манящих, таких желанных; силуэт груди, увиденной только тогда, когда Темари подняла руки, чтобы распустить волосы – все это дико возбуждало. А что же будет, когда он дотронется до нее? Шикамару чуть не застонал от разочарования, когда она опустилась в воду, так и не повернувшись к нему лицом. Но когда она села, прижавшись спиной к его груди, откинув назад голову, положив руки ему на бедра, то стон он сдержать уже не смог.
Внутри все сжалось, когда ладони легли ей на живот, жар его пальцев проникал сквозь кожу, смешиваясь с полыхающим внутри нее огнем, его дыхание обжигало. Нежность, блаженство и желание разливались по венам, медленно доходя до мозга, изгоняя все мысли, все тревоги и страхи. Темари готова была лежать так вечно, в его объятиях, ощущая каждый удар его сердца, каждый вдох, растворяясь в этой чувственной атмосфере.
Шикамару никогда не думал, что его первый раз будет таким. Если честно, он вообще был не уверен, что что-то будет, все еще опасаясь, что она сейчас скажет очередную колкость, ухмыльнется и уйдет. А ему тогда останется только одно – утопиться в собственной ванне.
Все происходило слишком неправильно, слишком нелогично, слишком нелепо совершенно не так, как он представлял себе. В идеале первый раз должен был быть спокойным, романтичным и в кровати, черт возьми. Ну, или они могли быть немного пьяными, тогда все произошло бы более сумбурно, но не до такой же степени (хотя этот вариант он уже пробовал, и неудачно), или после совместной миссии, где-нибудь в лесу, под звездами. Но реальность его слегка пугала. Радовало одно – девушка все-таки была та же, что и в мечтах.
Шикамару прижимал ее к себе, казалось, еще немного и от наслаждения он сам превратится в жидкость, растечется по поверхности воды. Он уже забыл, что хотел принять ванну, чтобы дать отдохнуть уставшим мышцам – сейчас он их просто не ощущал, так они были расслаблены. Хотя нет, одна (или сколько их там, он никогда не задумывался над этим вопросом), наоборот, была слишком напряжена. И его смущало то, что Темари тоже это чувствовала, просто не могла не чувствовать. Правда она должна была понять и раньше: во время их последнего «поцелуя» на кухне не заметить, что он ее хочет, было абсолютно невозможно.

Жарко. Душно. Не спасали даже открытые настежь окна. Надвигалась гроза. А еще страшно хотелось пить, и Шикамару встал с кровати и, как был босиком и в одних трусах, потащился на кухню.
Темно. Туча в пол неба скрыла луну и звезды. Только свет далекого уличного фонаря рассеивал мрак.
Тихо. Казалось, что все замерло в ожидании бури.
Легкое шлепанье босых ног заставило его остановиться в дверях, а силуэт, возникший на фоне высокого, почти во всю стену окна, вынудил схватиться рукой за косяк: на какое-то мгновенье ему показалось, что на ней нет одежды. Хотя короткие шорты и майка тоже мало что скрывали. Во рту совсем пересохло, а в голове мелькали какие-то обрывки мыслей. «Нет веера… Я мужчина… Я сильней… Не позволю бить меня снова…» А потом и это смыло волной желания.
Сделав пару шагов, Темари застыла, глядя на стоящего в дверях Шикамару. Она просто физически ощущала на себе его прожигающий насквозь взгляд, под действием которого начала отступать назад, сама не понимая зачем. А он уже стоял рядом. Вынув стакан из ее пальцев, Шикамару залпом выпил воду и, швырнув мешающую посудину на стол, притянул Темари к себе, впиваясь в ее губы. Не было ни нежности, ни осторожности, ни мягкости прошлых поцелуев, только жадность и требовательность. Он целовал ее так, словно хотел впитать в себя всю без остатка. Настойчиво раздвинув ее губы, он проник языком в теплоту ее рта, почувствовав, как напряглось ее тело под его руками. Она странно всхлипнула и ответила на поцелуй, легко скользнув кончиком языка по его губам. Эта ласка, тонкие пальцы, мягко движущиеся по его шее, заставили его ослабить натиск, и теперь оставались только нежность горячих губ, только ее ладони скользящие по его коже и ее кожа под его ладонями.
Темари чувствовала его возбуждение: твердое горячее доказательство его желания упиралось ей в живот, и с каждой секундой давление усиливалось, потому что Шикамару прижимал ее к себе все сильней и теснее. Дрожь пробежала по ее телу, когда он оторвался от ее рта и коснулся губами шеи, захватывая и всасывая кожу, прихватывая ее зубами. Услышав ее короткий тихий стон, Шикамару дернулся, его напряженная плоть скользнула по ее животу, и острое наслаждение пронзило каждую клетку, каждый нерв. Он уже не мог остановиться – он просто терся об нее, отчего возбуждение становилось болезненным, но таким сладким.
Яркая вспышка молнии. Глухой гром пока еще где-то вдалеке.
Шикамару снова нашел ее губы, целуя, горячо, глубоко, ненасытно. Он обхватил ее грудь, сквозь тонкую ткань ощущая жар ее кожи и затвердевший острый сосок под его ладонью. Но этого было мало. Он поднял ее майку, касаясь уже обнаженного тела, и, слегка сжав упругую плоть, коснулся большим пальцем соска, с наслаждением слушая вырвавшийся из горла Темари вскрик. Но, когда она выгнулась навстречу ему, снова прижавшись животом к его паху, он застонал уже сам.
Резкий порыв ветра с грохотом захлопнул окно. И этот звук эхом отдавался в голове Шикамару, все усиливаясь и усиливаясь. Тяжело и хрипло дыша, он смотрел на Темари, и когда очередная молния на секунду озарила ее лицо ярким светом, увидел промелькнувшее в ее глазах замешательство и еще что-то непонятное. Но Шикамару было достаточно и этого – он в панике вылетел из кухни. Через три часа раздумий эта паника усилилась многократно, превратилась в ужас, и он позорно сбежал, боясь объяснений…

Продолжать так сидеть было восхитительно, сладостно, чудесно, но невыносимо. Тем более, после того как он вспомнил ту ночь. Ночь, когда он вел себя как полный придурок. Но сейчас это было неважно. Сейчас для него имела значение только ее спина, тесно прижатая к его груди, только ее немного сбивчивое дыхание, только ее пальцы, еле ощутимо касающиеся его ноги. Шикамару прижался губами к ее волосам, а его рука скользнула вверх, обхватив грудь, наслаждаясь ее приятной тяжестью, мягкостью кожи и ударами сердца, которое, казалось, очутилось прямо у него в ладони. Но еще чудеснее было почувствовать, как оно остановилось на секунду, когда пальцы нежно сжали сосок, а потом забилось с удвоенной силой.
Темари уже практически задыхалась: такие вроде бы простые и легкие ласки лишали ее воли. Еще немного и она не выдержит, обернется и поцелует его, а дальше будет уже не остановиться. Ну, если, конечно, он не остановится сам, как сделал это тогда. Она так и не могла понять почему… И именно поэтому она и хотела помучить его, хоть немного отплатить за ту ночь, но Шикамару все больше перехватывал инициативу, заставляя ее терять голову. Она непроизвольно выгнулась, когда его вторая ладонь двинулась вниз и замерла у нее между ног. Если бы он не помедлил, то Темари бы сдалась, наплевав на все. Но эта секундная задержка – и она смогла, решилась.
- Я, кажется, должна была тебя мыть?
Фраза прозвучала так, как нужно, ехидно и с легкой издевкой. И, как она и подозревала, Шикамару сразу же запаниковал и убрал руки.
- Я не думаю, что…
- Зато я думаю. Если я сказала, то сделаю, даже если мне придется тебя связать. – Темари отстранилась от него. – Давай поворачивайся спиной.
Он сделал то, что она хотела, не желая показывать свой страх перед девушкой, а в голову в это время лезло что-то дурацкое насчет «связать»: она вполне могла это сделать, и, боже, он был бы не против. Шикамару просто стоял, слушая, как она перебирает что-то на полке, и ждал ее прикосновения. Ждал, но все равно вздрогнул, когда ее ладони с холодным гелем (или он был холодным только для его горящей кожи) опустились ему на шею и начала медленно двигаться, массируя плечи.
- Какого черта?! – Шикамару дернулся, пытаясь сбросить ее руки. – Что ты делаешь?! Почему ромашка?!
- Какая разница? – Пальцы крепко сжали его плечи, не давая обернуться.
- Это женский запах! – Попытки вырваться прекратились, и он практически простонал: – Я не хочу пахнуть как ты…
- Прости, я не подумала, взяла машинально. – Голос Темари был слишком довольным, чтобы поверить в случайность. – Сойдет и этот.
Мысль, что он знает, чем она пахнет, приятно согревала, а ощущение его теплой гладкой кожи под ее руками обжигало и неимоверно возбуждало. Ее ладони скользили по его плечам, рукам, спине; пальцы легко пробежались по ягодицам, которые тут же судорожно сжались, а затем по бедрам. Темари шагнула вперед и обняла его, прижавшись к спине, а руки уже гладили его грудь и живот, чувствуя, как напрягаются мышцы от ее прикосновений. Шикамару хрипло дышал и ждал: дотронется ли она до него там. Но она, будто специально, опускала ладонь вниз и снова возвращала назад. Когда ее пальцы легко, мимолетно, словно ненароком, коснулись его возбужденной плоти и сразу же опустились на бедро, нежно его поглаживая, то он разочаровано застонал, а затем резко повернулся к ней лицом.
- Все… Я тоже хочу… - выдохнул он.
- Что? – Его горящие глаза, такие непривычные после вечного равнодушия, заставили ее нервно сглотнуть. – Что… хочешь?..
Но Шикамару молча налил гель в ладонь, положил руки ей на плечи и криво улыбнулся:
- Вот это…
Он касался ее везде, пальцы скользили по рукам, по спине, по животу, по бедрам, лаская, изучая, запоминая. Темари таяла под его ладонями, кожа горела от его мягких прикосновений. Она хотела так же дотрагиваться до него, но Шикамару лишь покачал головой, останавливая ее руку. Он нежно сжал одну ее грудь, а, услышав ее всхлип, не выдержал и коснулся второй. Пальцы медленно обводили твердые бусинки сосков, а он не мог оторвать взгляд от этого зрелища: он еще ни разу не видел, он только трогал, только чувствовал, и не знал, что может быть прекраснее.
Дыхание Темари участилось, и Шикамару посмотрел на ее лицо, на закрытые глаза, чуть подрагивающие длинные ресницы, приоткрытые губы – все это безумно притягивало. И с тихим стоном он обнял ее, завладел ее ртом и, в последнюю секунду, подумав, что надо бы смыть пену, чтобы целовать уже ее всю, дернул кран, открывая воду.
Ее губы были такими же горячими и нетерпеливыми, как и его. Ее руки так же гладили теплую и скользкую от геля кожу, как и его. Из ее рта вырывались такие же глухие стоны, как и из его. Вода текла, смывая мыло с их тел, а вместе с ним и последние остатки разума и здравого смысла. Осталась только сжигающая страсть, яростное желание, безумное наслаждение. Плоть прижималась к плоти - теплой, упругой, гладкой. Губы прижимались к губам - раскрытым, горячим, жадным.
Поймав последнюю ускользающую мысль о том, что остывшая мыльная вода не лучше место для секса, а они, несомненно, сделают это прямо здесь, если помедлят еще минуту, Темари смогла прошептать:
- Нет… в спальню… пошли в спальню… Шикамару…
От этих слов ноги подогнулись, и если бы он не держал ее, то она просто съехала бы вниз, скользя ладонями по его телу. Поняв это, Шикамару приподнял ее, вынуждая инстинктивно обхватить его ногам за спину, и чуть не уронил, почувствовав трение нежной мягкой кожи внутренней поверхности ее бедер о его бока.
Он нес ее, оставляя мокрые следы на полу, тонкие струйки воды стекали с волос, щекоча спину. Расстояние до ее комнаты казалось бесконечным, а сделать еще несколько шагов до его спальни было просто невозможно. Распахнутая ногой и не закрытая за собой дверь. Шикамару опустил Темари на кровать, и на одеяле начали моментально расплываться мокрые пятна.
Мурашки побежали по ее телу, когда прохладный ветерок из окна коснулся влажной кожи. Но холод тут же сменился обжигающей жарой, когда нависший над ней Шикамару начал убирать губами, слизывать языком капельки воды с ее груди. Контраст между теплотой его рта и мокрыми волосами, скользящими по ней, заставлял ее извиваться в его руках, и она не могла ничего с этим поделать, да и не пыталась, если честно.
Он накрыл губами ее сосок, втягивая его в себя, облизывая языком, а Темари запуталась пальцами в его волосах, не зная, чего больше хочет: заставить его прекратить эту мучительно-прекрасную ласку или прижать его к себе еще сильней. Но эти ощущения отступили на второй план перед другим – перед смелым прикосновением его пальцев к сосредоточию ее желания, там, где было так горячо и так влажно. Шикамару осторожно изучал, гладил, нажимал, а она то тихо всхлипывала, то уже почти кричала, изгибалась дугой, реагируя на каждое движение его пальцев.
Его мысли стали вдруг предельно четкими: он хотел быть лучшим, хотел доставить ей такое удовольствие, чтобы она забыла всех. Темари была слишком красивой, слишком независимой и дерзкой, чтобы надеяться, что он единственный, хотя сейчас это было неважно – сейчас она была с ним. Но была одна проблема – он сам не совсем точно знал, что и главное как надо делать: вся теория вылетела из головы, а то, что осталось казалось каким-то неправильным, и он действовал скорее инстинктивно, следя за ее реакцией. И пока все, вроде бы, удавалось.
Шикамару снова поцеловал ее, одновременно разводя шире ее ноги. Он медленно и осторожно входил в нее, закусив губу от напряжения, а Темари смотрела на него и, когда, не выдержав, он дернулся вперед одним резким толчком, то смогла не зажмуриться и увидеть изумление в его распахнувшихся глазах. «А что ты думал, Шикамару?» Он напряженно замер, тяжело дыша, боясь причинить ей еще большую боль. Но разве это боль для куноичи: одно короткое мгновенье – и она уже отступала, постепенно сменяясь ощущением его жаркой твердости внутри, а когда его губы прижались к ее губам, шепча: «Моя… только моя…», боль ушла окончательно. Осталось лишь безумное желание, не позволяющее просто лежать неподвижно, и Темари обхватила его спину и подалась навстречу, требуя большего.
Почувствовав ее готовность и нетерпение, Шикамару словно очнулся и погрузился в нее еще глубже, застонав от бесподобного тепла и нежности, окруживших его тело. Горячая, подвижная, восхитительная, она была под ним и вокруг него. Сдерживаться было уже невозможно, да и не нужно. Она отвечала на каждое его движение, удары сердца сливались воедино, дыхание стало одним на двоих. Темп все нарастал и нарастал. Тело Темари напряглось, она выгнулась, что есть силы вцепившись пальцами в его плечи, издав громкий стон. И, когда после очередного толчка она в изнеможении рухнула на кровать, тяжело дыша, с губ Шикамару сорвался стон облегчения, безумно сладкая дрожь наслаждения пробежала по телу, и он опустился на нее, придавливая своим весом, не в силах пошевелиться, сменить положение.
Он смог наконец-то нормально вдохнуть и перекатился немного в сторону, все так же сжимая Темари в своих объятьях. Ее ухо было прямо перед ним, и Шикамару коснулся его губами и, обводя языком его изгибы, думал о том, что теперь он в ловушке. Эта девушка завладела им полностью: его телом, его сердцем, его разумом. Нет, он и раньше знал, но сегодня крышка захлопнулась, и он подозревал, что уже навсегда.
Сердце бешено билось в груди и никак не хотело успокаиваться, а теплое дыхание на ее ухе и ласковые влажные прикосновения нисколько этому не способствовали. Шикамару сводил ее с ума, точнее уже свел: она совершенно теряла голову, стоило только ему прикоснуться к ней, да достаточно было просто что-то сказать, посмотреть. Темари повернулась к нему лицом и наткнулась как раз на такой взгляд: нежный, чувственный, любящий… Вот только легкая улыбка была слишком уж самодовольной.
- И это все на что ты способен?
Шикамару в ответ только и смог открыть рот, лихорадочно соображая, что было не так, что он сделал или, наоборот, не сделал, почему ей не понравилось, чем он заслужил ее иронию.
- Да не дергайся ты так, - сжалилась Темари, глядя на его испуганное лицо, касаясь его губ. – Все замечательно. Ты был великолепен.
«Черт, на тебя не угодишь», - подумала она после того, как он начал стремительно краснеть, а затем улыбнулась и добавила:
- Я хотела сказать – только один раз? Или ты способен на большее?
Ну, она прекрасно знала, что он способен: доказательство этого упиралось ей в бедро. Но как бы он не действовал на нее, как бы она не хотела его, как бы она не любила его (почему-то сейчас это стало предельно ясно) – последнее слово она всегда должна была оставить за собой. Легкий толчок ладонью в грудь заставил Шикамару упасть на спину.
- Пойдем ко мне. – Он зябко поежился на мокрых простынях. – Здесь сыро и холодно.
- Ты такой нежный?
Изогнутые в насмешке губы прижались к его губам, проглатывая ответ, а затем скользнул