Пламя догорающей свечи

Высокая девушка с длинными, развевающимися по ветру золотистыми волосами, одетая весьма красиво и элегантно, уверенно шла по аллее, как по подиуму, стуча каблуками лакированных туфлей. Развязно. Никаких фальшивых движений. Прекрасная походка, легкий стан, улыбающиеся алые губы, размеренные движения – все в ней заставляло прохожих мужчин в восхищении сворачивать головы. Роскошная женщина! Никаких изъянов! Для них – кукла, которой можно любоваться, для себя – отчаянная, ни на что больше не надеющаяся дура, которая не смогла спасти свою любовь. Хрупкую любовь… к девушке.
Все замечали в ней внешнюю привлекательность, ее прекрасное, ярко выраженное женское начало: крутые бедра, пышная грудь, тонкая талия. Гладкая, бархатистая кожа, до которой один лишь раз коснувшись, хотелось дотрагиваться еще и еще. Идеальная подруга для совместных развлечений, завоевавшая популярность почти у всех знакомых парней.
Но никто не видел тоски, погруженной в глубины глаз. Невидимой тоски по единственной любви. По Хинате.
Может быть, для кого-то это будет звучать глупо, кто-то элементарно отвернется, сплевывая от отвращения, для кого-то это не представит никакой информации и смысловой нагрузки. Но она любила. Любила по-настоящему, трепетно, вкладывая в это всю нежность. Любила до конца. И в один момент убийство боготворимой девушки каким-то преступником, хладнокровно вонзившим в ее трепетное сердце нож, просто привело ее в транс, из которого она не может выйти до сих пор. С ее смертью жизнь стала лишенной смысла. «Зачем жить, если я больше никого не полюблю? Зачем тосковать, если я теперь никому не могу пожаловаться? Ты унесла с собой в могилу нашу тайну. Тайну, повенчавшую нас. Может быть, ты смеешься, видя, что мои глаза надрываются от слез, которые я проливаю над твоей фотографией по ночам. Видя, как я разыгрываю эти спектакли с моей ветреностью. Но я свято верю, что ты тоже любила. И любишь до сих пор. И почему? Сама не знаю. Но слишком стеклянной была любовь, и ее лоскуты больше не украшают венец».
Лучшие подруги, всегда проводившие время вместе – таков идеал настоящей дружбы между девушками. И они являлись этой идиллией. Они упивались временем, которое проводили друг с другом, хранили секреты, и дружба переросла в нечто необычное, волнительное. Прекрасное.
А теперь… Что говорить теперь, если эта пора потеряна в веках навсегда. Ее не вернуть, даже если продать душу дьяволу. Сейчас она вынуждена таскаться с нелюбимыми людьми, ища покровительство у сильных мира сего. Только ради чего?
- Смотрите, какой свет снизошел на нас! – розоволосая девушка с живым блеском в глазах, опирающаяся на металлическую ограду, окружающую тротуар, презрительно смерила Темари, которая усердно рылась в сумочке в поисках зеркала, взглядом и окликнула ее.
Вновь спектакль, который не может иметь конца. Снова маска, полностью закрывающая личность от посторонних глаз. Правдоподобный фарс.
На этот язвительный голос обернулось несколько человек, которые знали и Сакуру, и Темари. Обернулись, непонимающе созерцая начинающееся представление. Интересный спектакль, в котором актеры уже заняли свои роли.
Никто из них не вдавался в подробности происходящего, только переглядывались в предвкушении чего-то действительно интригующего.
Начало пьесы. Занавес открывается, обнажая сцену.
Перед тревожащейся Темари возник Шино, очередной парень, игрушка в женских руках, которые никогда не любили ласкать мужчин, и взял ее за воротник шелкового пиджака:
- А я и не надеялся тебя увидеть здесь, - сухо сказал он и потянул ткань к своему лицу, - Где ты была, ну-ка, расскажи мне? С кем ты сегодня спала? Кто этот счастливчик?
«Спала? Я никогда по-настоящему не спала с мужчинами, я просто трахалась, доставляя кому-то удовольствие. Забывая, что я женщина. Закрывая глаза на то, что люблю мертвеца, потухшему взгляду которого отдала все эмоции и чувства. Угасая. Разве этого нельзя понять?»
Зеленые глаза с наигранным ужасом смотрели на парня, ресницы быстро хлопали. Все было бы правдоподобно, да сердце не билось от страха. Оно привыкло к такому отношению.
Темари могла просто сказать ему: «Отвяжись». А могла молча наблюдать за тем, что с ней делают. И почему-то предпочла второе, зажмурившись и невольно отвернувшись в ожидании пощечины. «Ударь меня. Я все равно не буду твоей никогда».
- Не твое дело, - прошептала девушка, тряхнув золотом прядей, раззадоривая противника.
- Посмотри, засосы! Кто тебе их поставил? А? Отвечай, когда с тобой разговаривают!
И он молниеносно ударил ее, звонко отчеканивая шлепок по щеке. Не знать, что творится в душе своей девушки, не понимать ее чувств – и он хочет сказать, что любит или, по крайней мере, любил ее?
А она обманывает его. Он не нужен ей, она нуждается лишь в своей Хинате, единственной, кто имел над ней власть. Она ветрена, но только из-за того, что уже лишилась любви, которую возводила на почетный пьедестал скучной, проклятой жизни. Безвозвратно, чтобы сгореть дотла.
«А я помню, как мы провели первую ночь вместе. Это было ирреально, неправильно, но мы знали, на что идем. Отдавались во власть упоения. Я гладила тебя по щекам, мокрым от слез, прижимая к своей груди. Под черным покрывалом ночи я видела отблеск лунных глаз, с нежностью глядящих на меня. Каждый твой несмелый поцелуй, каждое прикосновение заставляло меня задыхаться от наслаждения. И ветер, танцующий над пропастью во тьме, окутывал нас своей дымкой, бездна, поглощающая нас с головой, ласкала наши тела. Руки невольно обхватывали шею, чтобы ты почувствовала, насколько сильна моя любовь. И губы, переплетенные в экстазе, шептали лишь три слова, наверное, главных в моей жизни: «Я тебя люблю». Горячее дыхание, приближающееся к шее, дарило ощущение, что я не одна в этом мире. Влажные уста, целующие твои, проникающий вглубь язык. Обжигающий, сладостный огонь разгорался внутри. Мы были… счастливы?»
Шино вновь ненавидяще занес руку над девушкой, пока бодрый, бесстрастный голос не остановил его.
- Отойди от нее, - безразлично сказал Гаара, подав сестре руку, и, заехав кулаком по неприятному лицу Абураме, обратился к негодующему парню, сплевывающему кровь, - Ты как шакал. Пустой внутри шакал. Ты видишь лишь то, что хочешь видеть. И веришь лишь тому, что видишь.
Красная от пощечины кожа Темари быстро пришла в нормальное состояние. На щеках вновь заиграл живой румянец, но глаза были все так же печальны. Она не забудет этого никогда. Разрушенная жизнь, сошедшая на «нет». Заледенелое сердце, разбитое вдребезги.

Два силуэта, девушка-блондинка и сопровождающий ее красноволосый парень, сестра и брат, становились все дальше и дальше. Все присутствующие здесь смотрели им вслед, прокручивая в голове произошедшее. То, чем можно было позабавиться. Игра актеров, не более.
Тихий шелест листвы разбудил замерших прохожих, возвещая о продолжении дня. Солнце ласково озарило аллею, лучами скользя по ограде. В тени одинокого дуба, раскинувшего свои ветви неподалеку, стоял парень, прислонившись к стволу старого дерева.
- Сама виновата, - тихо проговорил он, стряхивая с себя стружки, отколовшиеся от коры. Он знал, непременно знал о чувствах Темари к его сестре. И знал, что была взаимность со стороны Хьюги. Неджи посмотрел на плывущие над его головой облака и вновь нарушил тишину, обращаясь неведомо к кому, - Ну что, Хината, ты довольна?