Порочное зачатие, или мечты сбываются.

Сложно было сказать, где именно они допустили ошибку. Может, виноваты были мудреные эксперименты его одержимого учителя, может, разноцветные таблетки, которыми его пичкал Кабуто, а может, когда Орочимару заходил к нему в спальню по вечерам под предлогом «тщательно осмотреть будущее тело», не стоило позволять ему… все, что он позволял.
Как бы то ни было, но одним прекрасным утром Саске заметил, что его заметно подташнивает. Опять. Как подташнивало вчера, позавчера и двумя днями ранее, а также всю эту и прошлую неделю. Его мутило, настроение с утра было поганым, аппетита за завтраком никакого, даже если рядом не крутились Орочимару на пару с Кабуто. «Ничего, это депрессия, - думал Саске. – Вот убью Итачи, и сразу полегчает». Потом он начал грешить на хроническое отравление ядовитыми парами из лаборатории, потом на некачественные суши, наконец пришлось признать, что у него что-то не в порядке со здоровьем и сходить к Кабуто.
Очкарик выслушал его внимательно, серьезно покивал, заставил, как обычно, раздеться, показать язык, пощупал живот и взял кровь и чакру на анализ. Пока он возился с пробирками и микроскопом, Саске пошел прогуляться в коридор.
- Саске-кун! – вдруг услышал он окрик, а обернувшись, увидел запыхавшегося Кабуто отчего-то в разбитых очках. – Не мог бы ты вернуться в лабораторию и посидеть там минутку. Я скоро к тебе подойду.
Руки у Кабуто дрожали. Саске пожал плечами и пошел обратно.
Он прождал в комнате минут тридцать, и наконец в нее вошел Кабуто вместе с Орочимару. В руках у первого были какие-то распечатки. Глаза Орочимару горели – Саске насторожился:
- Ну что, со мной все в порядке? – обеспокоенно спросил он.
- Как бы тебе сказать, Саске-кун, - ответил почему-то Кабуто. - …За здоровье можешь не переживать, но… сам еще до конца не понимаю, как такое могло случиться, - в голосе у него слышалась плохо скрываемая радость ученого – Саске уже выучил эти интонации за два года жизни здесь: - Но ты беременен.
- Что? – от неожиданности он присел на пол.
- Я перепроверил анализы, - добавил Орочимару. – Сомнений нет, мой эксперимент оказался удачным.
- Что?! – Саске попытался подняться с пола. Попытка не удалась. – Эксперимент?!

«Беременен!!! - раздался оглушающий, как гром, глас с небес. - Ты – беременен!!! От Орочимару!» – добил глас.
Саске очнулся в собственной кровати:
- Слава богу, это был всего лишь сон, - облегченно вздохнул он, пытаясь отдышаться после кошмара. И увидел Кабуто, сидящего у него на постели.
- …Или не сон?.. – с умирающей надеждой спросил Саске.
По глазам Кабуто он понял, что точно не сон. Тот тактично помолчал минут пять, давая Саске переварить новость, и наконец сказал:
- Я понимаю, что ты шокирован. В конце концов, это моя и Орочимару-сама ошибка, мы не думали, что эксперимент даст результат… но раз он вдруг оказался успешным – а это главное, и у нас есть все данные, в принципе, мы не думали так подставлять тебя. Если хочешь, вот таблетка – выпей, и она избавит тебя от нежелательного ребенка.
Саске покосился на таблетку в руке Кабуто. Он напряженно раздумывал. С одной стороны, хотелось ее выпить и забыть обо всем, с другой… клан-то надо возрождать. Конечно, в будущем можно будет свалить это на плечи какой-нибудь особы женского пола, но… Саске вспомнил своих одноклассниц: доверить вынашивать своего ребенка одной из таких дур?! Да их же убить – раз плюнуть, тем более с тяжелым пузом. Нет уж, такое важное дело лучше никому не доверять.
- Нет, - веско вымолвил Саске. – Не могу взять на себя вину за еще одного убитого Учиху. Я решил - буду возрождать клан.

Первые месяцы «возрождения клана» оказались тяжелыми. Саске постоянно находился в дурном расположении духа, злился, огрызался, хамил, закатывал истерики, костерил на чем свет стоит Орочимару и Кабуто, в общем, вел себя как обычно. Только к этому добавилось резко скачущее настроение: внезапные вспышки гнева через пять минут сменялись ненавистью ко всему миру и желанием покончить с собой.
- Орочимару, ты вроде хотел мое тело? – спрашивал Саске, в очередной раз отрываясь от унитаза, перед которым стоял на коленях. – Бери, я не против. А я пока в твоем похожу.
Саннин отводил глаза и предлагал не спешить. Подождать хотя бы месяцев девять.
Сам Орочимару от факта учиховской беременности находился в экстатически восторженном, слегка неадекватном состоянии. Все время, что он не крутился вокруг Саске и не донимал того советами, пропадал в лаборатории, что-то изучая и разрабатывая. «Еще одно тело! Прекрасное мое тело!» - иногда не выдерживая, восклицал он за завтраком и подкладывал Саске лишний блинчик. В воображении Орочимару уже проходило второе и даже третье поколение Учих, его сын, внук, а потом и правнук, прекрасные и юные учиховские тела с шаринганами, возложенные на алтарь его гения. Саске на эти жадные речи ничего не отвечал, однако про себя думал: «Ну-ну, это мы еще посмотрим…».
- Кстати, как ребенок будет развиваться? У меня же нет предназначенных для этого органов? – интересовался Саске.
- Внутри тебя образовалась специальная «сумка» из чакры, которая имитирует женскую матку, так что не переживай. К тому же я и Кабуто будем постоянно наблюдать тебя, чтобы помочь, если что-то вдруг пойдет не так, - успокаивал его Орочимару.
- Ну а рожать-то я как буду?
- Я как раз придумываю для этого дзюцу! – радостно отзывался Орочимару. – К сроку оно будет готово.
Саске хмуро кивал и дожевывал сельдерей:
- Угу, если я доживу до срока.
То ли из-за обострения мизантропии, то ли из-за скачущих гормонов, но он прикрыл Орочимару доступ в свою спальню. А точнее говоря, весьма возражал, чтобы цели его визитов заходили дальше медицинских.
- Секс на ранних стадиях беременности вреден для ребенка, я в книжке прочитал, - строго говорил Саске и указывал учителю на дверь.
- Кто тебе дал такие книжки?.. – ворчал Орочимару. – Саске-кун, поверь, я лучше знаю, что вредно, а что нет, у меня большой опыт обращения с детьми, я даже когда-то был одним из них.
Но все попытки были тщетны. Саске хмурился, отворачивался к стенке и не реагировал ни на уговоры, ни на шантаж, ни на обещания сделать лечебный массаж. Даже зубы себе заговорить не давал:
- Кого ты хочешь, мальчика или девочку? – спрашивал Орочимару, чтобы потянуть время.
- Никого. Я сегодня хочу поспать, - коротко бросал Саске и зло смотрел красными глазами, намекая, что разговор окончен. Шаринган был весомым аргументом – Орочимару приходилось ретироваться. Но он успокаивал себя мыслями о том, что рано или поздно гормоны у Саске заиграют и в другом направлении, так что тот еще будет на коленях умолять Орочимару трахнуть его, тогда-то он и отыграется. Мысли о Саске, который встает перед ним на колени или похабно на четвереньках, опустив голову на подушку и приподняв задницу, ждет, когда его хорошенько выебут, сводила Орочимару с ума. Особенно когда он представлял, как тот нагибается, одной рукой опираясь на стол, а другой поддерживая тяжелый выпирающий живот. В такие минуты Орочимару приходилось срочно кричать Кабуто, чтобы тот принес баночку крема и последний выпуск «Новейших тенденций патологической медицины». И то, журнал уже часто был не нужен. Но мечты мечтами, а на практике на лице у Саске чаще читалось: «Меня от тебя тошнит. Меня от всего тошнит», и подкатывать к нему с определенными предложениями было опасно для здоровья. К тому же спокойствие того, кто вынашивал его будущего ребенка, было для Орочимару куда важнее, поэтому он ограничивался сальными взглядами и куда больше настаивал на правильном рационе и прогулках на воздухе, чем на постельных развлечениях.
Прошли три самых тяжелых месяца. Тошнило Саске уже куда реже, но выглядел он все равно чуточку изможденно и бледно – отходил. Доброжелательность и дружелюбие, которыми он и раньше не отличался и которые резко ушли в минус за первые месяцы беременности, не то, чтобы возникли, но заместились спокойствием и равнодушием, возможно, вызванными просто усталостью. С Орочимару и Кабуто Саске старался лишний раз словом не перемолвиться, только коротко и односложно отвечал на задаваемые вопросы – они могли полчаса вместе завтракать, но все эти полчаса Саске сосредоточенно жевал бы сельдерей или хрумкал огурцами, словно сельдерей и огурцы – единственное, что заслуживало внимания в этой комнате. Кстати, гастрономические его пристрастия тоже претерпели существенные изменения – теперь Саске мог за один присест съесть внушительный пучок петрушки и кресс-салата или полбанки маринованного чеснока. Орочимару, то ли издеваясь, то ли серьезно, предлагал ему усовершенствовать его техники огня – до Огненного Чесночного Дыхания, например.
Пошел четвертый месяц, и у Саске начал расти живот. Радости будущего отца – того, который не вынашивал ребенка - не было предела. Он почти часами мог сидеть на кровати у Саске, внимательно уставившись ему на живот, как кошка, караулящая мышь. Сначала это была небольшая, едва заметная выпуклость, которую можно было прикрыть рукой. Иногда Орочимару не выдерживал и так и делал – приподнимал рубашку Саске и медленно поглаживал его живот, то осторожно ныряя пальцами в ямку пупка, то закрывая его целиком ладонями, словно пытаясь понять, что за секрет там скрывается. Саске привычно огрызался: «Руки убери», - но Орочимару не обращал на это внимания. Беременность Саске действовала на него завораживающе – как дудочка факира на змею.
В одежде растущий живот был пока не заметен – Орочимару намудрил что-то с поясом, завязал попышнее бантик и все выглядело, как обычно. Но время шло быстро – как-то, повернушись к зеркалу в профиль, Саске уже не мог закрыть глаза на то, что живот-таки виден. Однажды за тихим семейным завтраком, пока Орочимару потягивал кофе, углубившись в газету, Саске заметил, что Кабуто слишком часто отрывает глаза от собственной тарелки и поглядывает на него, а точнее в вырез его рубашки. Даже можно было сказать, неотрывно пялится.
- Что? – буркнул Саске, накладывая себе еще пудинга.
Кабуто от неожиданного вопроса вздрогнул, начал неловко поправлять очки и уронил их в тарелку:
- Орочимару-сама… - сказал он вместо того, чтобы ответить Саске.
- Что? – Орочимару неохотно оторвался от газеты.
- Посмотрите.
И Кабуто повернулся к Саске, уставившись тому в декольте.
- Боюсь, Саске-куну надо подобрать другую одежду, - и о ужас, тут Кабуто слегка покраснел.
- Что??? – все еще не понимал Саске. – Что вы?... – он проследил за взглядом тех двоих и посмотрел на собственную грудь. – Ой, - сказал Саске и уронил ложку.
Как оказалось, его грудь набухла, соски резко выступили вперед – в распахнутой рубашке это выглядело как хентайная картинка с малолетней школьницей.
- Очень… странно, - Кабуто поперхнулся. – Это очень странный симптом. И Саске – ты не мог бы запахнуться, а то…отвлекает, - добавил он.
Судя по выражению лица и тяжелому дыханию Орочимару, его это тоже… отвлекало.
- Что происходит?! У меня что, растет грудь?! – Саске в ужасе смотрел то на одну маленькую грудку, то на другую. – Я еще и сам кормить буду?!
- Конечно, нет, - поспешил успокоить его Орочимару, - это просто побочный эффект, вырабатывать молоко твой организм в любом случае не сможет. Хм, - он почесал подбородок, - я подумаю, что тут можно сделать.
И ушел думать под холодный душ.
В последнее время Орочимару все чаще приходилось посещать душевую кабину и проводить время под освежающими струями холодной воды. Первые тяжелые недели миновали, а Саске становился все вреднее и несговорчивее. Мало того, что даже прикасаться к себе не давал – он уже сообразил, где проходит грань между настоящим и воображаемым медицинским осмотром, так еще и избегал учителя всеми способами. Орочимару в пылу родительских или каких-то еще чувств, разработал для Саске специальное дзюцу – Змеиный массаж, которое пришлось тому весьма по вкусу. Вечерами Саске часто применял его - развалившись на кровати и подложив под ноги подушку, он или читал, пока мускулы толстого питона перекатывались у него под поясницей, а более мелкие змейки массировали ступни, или просто смотрел в потолок. В таких случаях Орочимару изо всех норовил задержаться в его спальне подольше, намекая, что Саске стоит снять штаны и рубашку и вообще побольше расслабиться. Орочимару был бы доволен, если бы удалось хоть понаблюдать. Но Саске наоборот напрягался – питон рассерженно шипел, а несчастному саннину приходилось идти к себе несолоно хлебавши. По ночам Орочимару снился Саске, тихонько покачивающий на опутавших его змеях и еле слышно стонущий, потому что питон уже закончил массаж позвоночника и перешел к куда более интересным частям тела. Утро Орочимару опять начиналось с холодного душа.
В хлопотах время летело быстро. По желанию Орочимару Саске прекратил активные силовые тренировки и перешел на медитацию и упражнения с дыханием. Одним прекрасным днем его осенило, что время бежит, а живот у него только увеличивается, и что скоро он уже и наклониться не сможет, сменит привычную одежду на халат и тапочки и будет только валяться на кровати, степенно прогуливаться по окрестностям в сопровождении Кабуто и думать о предстоящих родах. «А ведь с рождением ребенка все не закончится», - внезапно понял Саске. Потом времени у него будет еще меньше – кормить, ухаживать, менять пеленки. Менять пеленки, конечно, можно заставить Орочимару или Кабуто, но Саске предпочитал заботиться о ребенке самому. А это значило, что дело его жизни – месть брату – откладывается на неопределенный срок! Саске стиснул зубы аж до скрипа. Мстить надо сейчас, иначе потом не будет времени, с младенцем-то на руках.
- Я иду искать Итачи, - с порога заявил он, входя в комнату учителя.
- Сначала сьешь хурму и выпей те витамины, что Кабуто принес тебе утром, - автоматически отозвался Орочимару и только потом воскликнул: - Что?!
- Ты слышал. Мне надо убить Итачи сейчас, пока я еще могу это сделать. Пойду собирать вещи. Если не можешь помочь мне – не мешай.
- Саске-кун, подожди, нельзя так сразу, - пытался уговорить его Орочимару, - это надо обсудить, составить план…
Но все уговоры оказались напрасны – этой же ночью Саске снял барьер, поставленный вокруг его комнаты, пробил катоном несколько стен и исчез в неизвестном направлении.
- Совсем с ума сошел, - бушевал Орочимару, - в его-то положении драться с Итачи!
Кабуто спешно побросал в рюкзак весь свой медицинский арсенал и они помчались вслед за Саске.

Учиха Итачи меланхолично смотрел на закат и подпиливал ногти, сидя на огромном каменном троне. Они с Кисаме остановились на ночь в разрушенном храме недалеко от северной границы страны Огня. Там Саске и нагнал их.
- Наконец-то… - сквозь зубы прошептал Саске, увидев брата, и грозно крикнул: – Итачи! Я убью тебя!
Итачи оторвался от ногтей и поднял голову:
- А, это ты, мой маленький брат. Ну как, ты стал сильнее?
Он нехотя встал с трона и подошел поближе к Саске.
- Можешь не сомневаться. Только один из нас уйдет отсюда живым. Наконец-то моя месть свершится, - Саске адски захохотал и вытащил меч: - Я убью тебя, Итачи!.. Только подожди, схожу пописать. Как видишь, я возрождаю клан, - он положил руку на свой заметно выступающий живот.
- Что?.. – Итачи близоруко прищурился.
- Что видишь. У меня будет ребенок. В твою честь я его не назову, не надейся.
Глаза у Итачи полезли на лоб. Сомнений не было – изрядно округлившийся живот и слова Саске весьма красноречиво указывали на его интересное положение. Итачи захрипел, схватился за сердце и рухнул как подкошенный.
Саске посмотрел пару минут на его конвульсии, потом поняв, что брат не шевелится, пнул его для надежности пару раз ногой и довольно потер руки.
- Месть так сладка, - удовлетворенно сказал он сам себе. – Теперь можно вернуться домой и заняться подборкой релаксирующей музыки для плода на поздних стадиях развития.
Тем временем Орочимару и Кабуто уверенно шли по следу Акацук и, по счастью, перехватили Учиху Мадару как раз перед тем, как тот успел добраться до Саске. То ли будущее отцовство придало Орочимару сил, то ли просто удача была на их стороне, но ему с Кабуто удалось победить Мадару и запереть под прочным барьером, который должен был сдержать его как минимум на сутки.
- Куда ты, подлец, направлялся? – прошипел Орочимару, складывая печати, чтобы закрепить барьер. – Не надейся, Саске тебе не увидеть. Родственничек нашелся. Никаких знакомств с новыми родственниками – ему сейчас нельзя сильно нервничать.
Заперев Мадару, они поспешили за Саске и оказались у храма как раз в тот момент, как тот, довольный, спускался по ступеням, насвистывая.
От радости, что Саске жив-здоров и наконец осуществил мечту своей жизни, Орочимару даже не стал ругаться на него за побег. Все втроем они как можно быстрее поспешили домой, потому что не в учиховском положении было шататься по лесам. Сам же Саске светился от счастья, весело посматривал на спутников и во взгляде его Орочимару видел обещание искупить свое безрассудное поведение самым приятным учителю способом. Все были довольным и счастливы… ровно до того момента, пока у Саске не отлетела подошва сандалии, Орочимару пришлось нести беременного на руках, того укачало, он разозлился, обозвал учителя неуклюжей старой лошадью, а Кабуто - бесполезным овощем, Орочимару со злости уронил Саске, но спохватившись, поймал языком у самой земли... И все закрутилось по новой.

Эпилог.

Тем временем Кисаме сидел рядом с телом Итачи и горько плакал:
- Итачи-сан! Как же так! Разве так можно, у него же сердце слабое было. Ему врачи нервничать запрещали. Он даже на атракционах кататься не мог. Бедный Итачи-сан, от родного-то брата такой удар.