Расцепить руки. Часть 1. Глава 2.2

Море красок и огней, веселый шум толпы и бесконечные интересности и развлечения – вот что такое фестиваль для Саске. Родители обычно оставляли его под присмотром Итачи, и Саске носился между стойками, пробуя разнообразные лакомства и то и дело дергая брата за рукав, указывая на что-нибудь, что привлекало его внимание. Нии-сан послушно ходил за ним, внимательно следя спокойными темными глазам за маленькой фигуркой в цветастых праздничных одеждах. Так было раньше.

Сейчас же Саске обнаружил, что бродить по залитым светом улицам с родителями куда скучнее. Учиха Фугаку должен был поздороваться со всеми родственниками и важными людьми, вышедшими на гулянье; кое с кем он просто обменивался вежливыми приветствиями, с кем-то говорил о делах. К ужасу своему Саске обнаружил, что для главы клана Учиха праздник – это своего рода выход в свет, и идут на него не столько ради удовольствия, сколько во имя обязанностей. А потому мальчик только тоскливо оглядывался на проплывающие мимо лотки, периодически отвлекаясь на то, чтобы поклониться очередному дядюшке или высокопоставленному чину, когда отец представлял им его. Фугаку гордо косился на сына, иногда одобрительно кивая. Саске вел себя достойно наследника клана Учиха.

Все, что досталось Саске от великолепия фестиваля, – это одно мороженое и пара попыток поймать сачком рыбку. Эх, как жаль, что его никуда не отпускают одного!

Откуда-то слева донеслась музыка, громкий смех, потом что-то оглушительно грохнуло, и над головой вспыхнуло пламя фейерверка. Саске замер, закинув голову. Огненные брызги продолжали расцвечивать небо, раз за разом, с гулом и свистом, люди восхищенно кричали, а Саске завороженно смотрел вверх.

Прошло время, фейерверк кончился, и застывшая толпа вновь пришла в движение. Саске перевел дыхание, которое неосознанно задерживал, и огляделся. Папы с мамой рядом не было. И вообще никого знакомого.

Как ни странно, Саске не испугался. То ли его захватила атмосфера праздника, то ли надоела опека родителей – в любом случае, мальчик решил, что ничего страшного в случившемся нет. Он уже взрослый, дорогу домой он знает – если он так и не встретит маму с папой, дойдет до квартала Учиха сам. К тому же он никогда не бродил по фестивалю один – за ним всегда кто-то присматривал. Осознание собственной самостоятельности заставило мальчика мысленно надуться от гордости, и, радостный, он смело отправился гулять.

Вот теперь все краски фестиваля окончательно вскружили ему голову. У Саске было с собой немного денег – то, что ему дали на карманные расходы, - и он с блестящими от восторга глазами перебегал от стойки к стойке, рассматривал все, что выставлялось на продажу, поучаствовал в нескольких играх, сходил на все представления, какие нашел. Можно сказать, вечер вышел великолепным.

Однако за вечером неизбежно следует ночь, и фестиваль начал приближаться к концу. Людей на улицах становилось все меньше, да и смотреть на них было все менее приятно. От парочки подвыпивших мужчин, шедших прямо на него, Саске испуганно шарахнулся в сторону. Остановившись около одной из стоек, он испуганно огляделся. Следовало признаться: Саске понятия не имел, где он и в какую сторону квартал Учиха. Он зажмурился, убеждая себя не паниковать. Все в порядке, это же Коноха. Он найдет дорогу домой, обязательно. Или папа с мамой найдут его. Открыв глаза, Саске стиснул кулаки и решил идти, куда глаза глядят, по прямой. Должен же он куда-нибудь выйти?

Дорога по прямой привела его в совсем незнакомое место – на самом краю территории, на которой проходил фестиваль. Разноцветные фонари остались позади, и тут было совсем мало света. Рядом шумели кусты, где-то над головой ветер гудел в листве деревьев.

«Это что, парк? – неуверенно подумал Саске, - А тогда с какой я стороны? И где дом?»

Ему стало совсем страшно. Один, в ярком праздничном юката, под тусклым фонарем, дрожащий от продувающего ветра – или по другой причине… Где же мама с папой? Почему он от них отстал?

- Ух ты! Ты смотри, какого красавчика к нам занесло!

Саске вздрогнул и обернулся. Трое неприятного вида мужчин – явно сильно навеселе – двое держат в руках бутылки. Мальчик сглотнул и отступил назад, судорожно вспоминая все, чему его учили в Академии. Хотя вряд ли ему это поможет против трех взрослых, да и оружия при нем никакого… Зачем, зачем он не стал сразу искать родителей, когда они еще недалеко ушли?!

- Ути, ну что же ты боишься? Мы дяденьки хорошие, ничего дурного тебе не сделаем… наверное! – говоривший расхохотался; остальные его поддержали. – Родители, небось, богатенькие? Вон какую одежку тебе купили… Иди сюда, малыш! – он начал надвигаться на мальчика. Саске придушенно вспискнул, поспешно отступая, но споткнулся и упал на землю.

- Вон отсюда.

Саске вздрогнул и обернулся, не смея поверить в то, что слышит знакомый голос. За его спиной стоял Итачи; он появился бесшумно, как и всегда. В обычной повседневной одежде – и не поймешь, что перед тобой шиноби; вот только точно выверенная поза и активированный Шаринган выдавали его.

- А ты еще кто?! – бросил кто-то из пьяной компании, угрожающе выступая вперед. Тот, что говорил с Саске, сощурился, оглядывая нового противника, и внезапно застыл.

- Эге… - пробормотал он. – Да это Учиха! Эй, ребята, - он предостерегающе поднял руку, - Забейте на него! Только драки с Учихой нам и не хватало…

Вся компания сразу же стушевалась; желание приставать к двум мальчикам пропало.

- Ну вас… Охота была связываться, - буркнул главарь, стараясь сохранить остатки гордости, и все трое поспешно удалились.

Итачи проводил их внимательным взглядом, а потом деактивировал Шаринган и присел рядом с братом. Саске тут же вцепился в него, все еще дрожа от пережитого страха.

- Нии-сан! Как хорошо, что ты пришел… Я думал… Я думал, уже все, и они… Я не хотел отставать от мамы с папой, просто так получилось… Я никудышный шиноби! – Саске почувствовал, что плачет, и опустил голову, надеясь спрятать слезы от Итачи.

Подождав, пока младший немного успокоится, Итачи осторожно разомкнул объятия и посмотрел в лицо мальчику.

- Ты потерялся на фестивале, да?

- Угу. Я засмотрелся на салют, а когда огляделся, мамы с папой рядом не было. Я пошел гулять, а потом начал искать дорогу домой, ну и вот… А как ты меня нашел? Ты же не хотел идти на фестиваль? – Саске с любопытством взглянул на брата.

Итачи отвел глаза.

- Я и не ходил. Так… получилось.

- Ты… ты искал меня, да? – глаза Саске восторженно засияли. Пережитый страх тут же был забыт. – Ты пришел меня увидеть? Нии-сан!!! – он пылко обнял Итачи за шею, не в силах удержать в себе рвущуюся наружу радость, но почти сразу же отпустил его, обеспокоенный внезапной мыслью.

- А тебя никто не заметил? Ты же этого боялся… - он замолчал, встретившись взглядом с братом. Он никогда в жизни не видел в глазах Итачи столько эмоций.

- Саске… - голос Итачи был тихим, почти переходящим в шепот. По спине мальчика пробежали мурашки, щеки пылали от непонятных ему самому чувств; а его Нии-сан все смотрел на него этим странным, пронзительным, почти нежным взглядом.

- Саске, мой брат, мой маленький братик… Мне не важно, заметил нас кто-то или нет. Мне… не это важно. – Итачи говорил по-прежнему тихо, но очень ясно; он словно облекал в слова поток мыслей, мучивших его давно и только сейчас четко оформлявшихся, и от этого голос его был наполнен странным ликованием. – Ты – самое дорогое, самое драгоценное, что у меня есть; без тебя жизнь в этой деревне лишается смысла. Мать, отец, долг – все это не имеет значения, ты один – то, что важно. Я нуждаюсь в тебе, как в воде, мне так кажется, и я… - он прижал к себе замершего, не смеющего дышать мальчика, крепко обнял его за плечи. Губы Итачи беззвучно шевельнулись у него над ухом, но Саске услышал – или, скорее, почувствовал. Его глаза расширились, сердце пропустило один удар. Итачи никогда… никогда не говорил ему этих слов. Нет, Саске никогда не сомневался в том, что он дорог своему Нии-сану, но слышать это из его уст, слышать это так…

Все это выглядело, как будто Итачи признавался не ему, а себе.

И тут Саске вновь замер – но уже от ужаса. Напротив него, на дороге, стоял их отец.

- Итачи!!!

В этом окрике было столько с трудом сдерживаемой ярости, что Саске похолодел. Пальцы, сжимавшие его плечи, дернулись, до боли впиваясь в кожу, а потом объятия медленно разжались, и Итачи поднялся на ноги.

Лицо Фугаку было бледно, кулаки подрагивали; из-за его плеча выглядывала испуганная Микото. Глаза главы клана пылали от гнева, изумленного возмущения и чего-то еще, чему Саске не мог подобрать названия. «Он все слышал», - понял мальчик, и ему почему-то стало совсем страшно.

Постепенно подбегали другие члены клана Учиха с фонарями, они переговаривались между собой, но при виде напряженной сцены, разворачивающейся перед ними, замолкали. Похоже, Саске все-таки искали.

- Мне кажется, я ясно выразился, что не хочу, чтобы ты приближался к моему сыну, - голос Фугаку дрожал от негодования. – Неужели ты настолько возгордился, что проигнорировал даже такой простой приказ!

- Как Вы сами мне сказали, я больше не член клана Учиха, а значит, не обязан подчиняться Вашим приказам, - Итачи говорил ровно, невозмутимо, но Саске достаточно хорошо его знал, чтобы уловить в его интонации опасные нотки. Мальчик сжался от страха; это был второй раз, когда он видел такого Итачи – первый был, когда его обвинили в убийстве Шисуи. Тогда он словно забыл, где находится, его глаза стали пугающе чужими и дикими, и казалось, что он в любую минуту готов сорваться. Что было бы тогда, Саске старался не думать.

«Боги, нет-нет-нет… Нии-сан, не делай ничего… Не делай ничего, пожалуйста, пожалуйста…» - он и сам не знал, чего просит Итачи «не делать», но продолжал мысленно повторять эту фразу, как заклинание. Будто она могла что-то сохранить, что-то спасти.

Его отец подошел к нему, не отрывая взгляда от Итачи, и крепко взял его за руку. Саске вздрогнул и тоже покосился на брата; тот стоял, не шевелясь, его Шаринган был активирован. На мгновение он перевел взгляд на Саске, и мальчик изо всех сил постарался принять спокойный вид – пусть его брат видит, что с ним все в порядке, ему не страшно, совсем-совсем…

Несколько шагов до того места, где стояли остальные Учиха, показались Саске вечностью. Итачи так ничего и не сделал, и мальчик почувствовал облегчение. Мама тут же обняла его, отводя в сторону.

- Микото, уведи Саске домой. Я последую за вами через пару минут. Хидеки, проводи их.

Убедившись, что его жена с беспокойно оглядывающимся ребенком и их сопровождающий отошли достаточно далеко, Фугаку вновь посмотрел на старшего сына.

- Как выяснилось, полагаться на тебя я не могу, поэтому я вынужден принять меры. Если я еще раз хотя бы краем уха услышу, что вас с Саске видели вместе, кара ждет вас обоих. Ты понял меня, Итачи? И тебя, и его, - внезапно губы Фугаку болезненно скривились. – Если ты и вправду любишь его так, как ты только что говорил… Подумай о том, что лучше для него.

Итачи молчал, его глаза были по-прежнему непроницаемы; но ощущение угрозы, исходящее от него, несколько ослабло.

Фугаку слегка вздохнул, на мгновение прикрыв веки.

- Он не такой, как ты, Итачи, - неожиданно мягко сказал он. - Ему нужна нормальная жизнь, с нормальными отношениями и нормальными целями. Отвлекись на минуту от своих желаний и подумай о нем. Именно в этом заключено значение слова «любовь».

- Идемте, - Фугаку махнул рукой своим спутникам, и они собрались уходить.

Итачи стоял, не двигаясь, наблюдая за бывшими собратьями по клану. Взгляд его скользнул по удаляющимся спинам и остановился на гербе Учиха, вышитом на рубашке кого-то из его родичей. Итачи слегка дернул уголком рта и еле слышно прошептал:

- Ты даже не представляешь, что я уже сделал ради него… отец.

* * *

Саске сидел на своей кровати, спрятав лицо в коленях, когда дверь скрипнула и в комнату вошел Фугаку.

- Саске, - мальчик поднял голову, избегая смотреть отцу в лицо, - Я очень разочарован. Я четко дал тебе понять, что запрещаю тебе общаться с Итачи, и ты сознательно меня ослушался. Я не привык повторяться, как не привык к тому, чтобы мои запреты нарушали. Если я принимаю какое-либо решение, значит, я делаю это на благо своего клана и семьи. Так что послушай меня, Саске, и запомни: если я еще хоть раз узнаю, что вы с братом встречались тайком, я клянусь тебе, я убью его!

Саске вздрогнул и, не в силах поверить в услышанное, взглянул в глаза отцу в поисках хотя бы отблеска снисходительности, малейшего знака того, что он преувеличивает, пугает; но нашел он лишь мрачную решимость. Мальчик сдавленно кивнул, не в силах произнести ни слова – к горлу подкатил комок.

- Надеюсь, впредь ты будешь вести себя разумно. Саске! – Фугаку дождался, когда его сын поднимет на него взгляд, и уже мягче произнес: - Поверь, это для твоего же блага.

С этими словами он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, а Саске вновь уткнулся лицом в колени, закусил губу и беззвучно расплакался.