In pieces

На мокром прибрежном песке оставались легкие следы от моих ступней, которые тут же нещадно смывали яростные океанские волны. Мы играли в придуманную мной еще в детстве игру: они бурлящим пенистым потоком нападали, а я отскакивала в сторону, плавно кружилась, рисуя на песке причудливые узоры.

You promise me the sky
Then toss me like a stone
Your wrap me in your arms
And chill me to the bone

И когда я, уже практически уверенная в своей победе, делала очередной шаг к темному бушующему океану, как бы поддразнивая неистовую стихию, она вдруг совершала последний резкий рывок. И вот я уже стою по колено в пенистой воде, весело смеясь и подпевая надрывистому голосу Честера.

There’s truth in your lies
And doubt in your faith
What you build you lay to waste

Сегодня новолуние. Если бы не горящие фонари вдоль набережной, то океан было бы невозможно отличить от песка, они и так практически слились воедино. В полночь здесь почти пустынно – лишь изредка можно встретить влюбленные парочки, которые заворожено смотрят на поверхность воды, как будто там можно что-то увидеть.

There’s truth in your lies
And doubt in your faith
All I’ve got’s what you didn’t take

А дальше мое любимое гитарное соло: я резко провожу указательным пальцем по поверхности I-podа, увеличивая громкость до максимума, и несусь по пляжу, не замечая никого вокруг.
Ненавижу «цивилизованную» часть пляжа – здесь всегда есть люди: двое, трое, но они упорно нарушают мое уединение. Хотя, возможно, это я мешаю им. До конца набережной остаются считанные метры, и вот я уже одна на пустынном пляже – целых три километра свободы и одиночества. И пусть где-то там редкие встречные удивленно улыбаются и крутят пальцами у виска вслед грациозно пролетевшей девушке.
Сегодня это мое право. Я почти счастлива. Я ведь почти свободна.

- Ты пьяна!
- Я, знаешь ли, уже совершеннолетняя, Учиха, - сквозь прозрачный бокал с шампанским, в котором как в рекламе романтично искрятся пузырьки, я смотрю на человека, чьей любви я так долго добивалась. Добилась. Только вот зачем?
- Не смей меня позорить, - Саске тихо шипит, хватая меня за руку. – Я отведу тебя домой.
- А я не хочу! Мне здесь нравится. Я ведь хорошо танцую. Тебе ведь нравится, как я танцую, да, Саске? - я демонстративно начинаю двигаться в такт музыке, которая раздается из под прикрытой двери зала, наблюдая как расширяются зрачки человека напротив. В темноте коридора это почти незаметно, так что приходится додумывать самой.
Вот он сжимает кулаки, значит, уже еле сдерживает злость, а глаза, и без того пугающе черные, становятся поистине дьявольскими. Вот он уже заносит руку над моей головой, значит, пора уклоняться. Если повернуть голову немного вправо, то удар придется по скуле и синяк будет не очень заметен. Все уже отработано до автоматизма: его взгляд, слова, мои слезы и страх.
Просто в этот раз не повезло. Я немного просчиталась, а, может, сделала это нарочно – кулак резко врезался в нижнюю челюсть; я не удержалась на ногах и рухнула на стоявший в коридоре стеллаж с университетскими призами. На грохот сбежалась чуть ли не половина корпуса: директор с полным отчаянием смотрел на разлетевшиеся по паркету хрустальные кубки и жестяные медали, девушки сочувственно косились в мою сторону и крепче сжимали руки своих спутников, которые явно презирали меня и завидовали Саске – себе-то они такой вольности позволить не могли.
Мне плевать на их взгляды, сочувствие или злорадство. Вот только не он. Зачем он здесь появился? Готов броситься на Саске и с жалостью смотрит на меня. Только не это.
Я вскочила на ноги и, схватив осколок разбитого стекла, выставила перед собой, защищая последнее, что у меня осталось – свою гордость.
- Еще раз и я тебя убью! Клянусь!
Проскочив мимо опешившего Саске и притихшей толпы, бегу по коридору к выходу, а там океан и свобода, хотя бы на сегодня.

Я то медленно бреду по своей собственной маленькой пустыне – сюда мало кто решается ходить в такое позднее время; то внезапно ускоряю шаг, переходя почти на бег, когда музыка становится ритмичнее и быстрее. Музыка стала моей жизнью: плавные звуки восточных напевов сопровождают меня в коротких походах по магазинам, я засыпаю и просыпаюсь под нежные лирические песенки, под шумных веселых реперов всегда делаю занятия, под жаркие ритмы танго веду танцевальные классы. У меня есть мелодия для каждого: родителей, друзей, даже Саске.
Нет только для него – ему нельзя подобрать что-то одно. Он неповторим, а, значит, заслуживает такой же песни. Песни, которую я еще не нашла.
Справа непроглядный океан – темное, бушующее нечто, пугающее своей холодностью и притягивающее таинственностью. Волны становятся все сильнее, подталкивая меня все дальше от воды; вот очередная сильная пенистая служительница Нептуна окутала мои колени, слегка намочив края платья. Я непроизвольно подалась назад и уперлась спиной в стену из песка – видимо ее намыло прошлым штормом. Следующая волна уже дошла до пояса – страшно.
Я почувствовала, что нахожусь в ловушке – океан не оставлял надежд или сомнений. Я хорошо плаваю, научилась еще в шесть лет, но безумство и ярость темных вод меня пугали.
Я с диким трудом забралась на почти полуметровую стену из мокрого песка и, находясь теперь в безопасности, ехидно посмеивалась над той дрожавшей трусихой, которой была еще несколько секунд назад. Я снова нашла “In pieces” и села на мокрый песок, обняв руками колени и вспоминая тот день.

- Сакура, можешь уделить мне минутку? – Наруто подбежал ко мне со своей неизменной улыбкой во весь рот или, как язвительно говорил Саске, «голубой мечтой стоматолога». Завидовал, он ведь так улыбаться не умел.
- Да, конечно. Все что пожелаешь!
- Эй, я бы на твоем месте не давал такие опрометчивые обещания, - он слегка хлопнул меня по плечу и хитро улыбнулся. – Я ведь могу и что-нибудь эдакое попросить.
Я лишь улыбнулась, он всегда умел поднять мне настроение.
- Ну, так что там у тебя? – мы уже сидели на скамейке в университетском парке.
Наруто засмущался, что, в общем, было ему не свойственно, а затем резко выпалил:
- Помоги мне с Хинатой!
Сердце пропустило один удар – с чего бы это?
- В смысле?
- Ну, - он замялся еще больше. – Помоги мне пригласить ее на свидание.
Мне стало как-то не по себе. Наруто, тот мальчишка, который так долго бегал за мной, мой лучший друг, человек, на которого я всегда могла положиться, и вдруг променял меня на другую. Как же я буду без него?
- И давно она тебя нравится?
- Ну. Не знаю. Думаю, уже пару месяцев.
Уже пару месяцев как я встречаюсь с Саске.
- Хорошо.

Я лежала на песке, чувствуя, как по моему лицу тонкими струйками стекают соленые слезы, пробираются по шее и теряются где-то в желтых песчинках. Просто наслаждалась красивой музыкой и чувством свободы. Можно плакать, не боясь, что тебя кто-то увидит и осудит. Можно кричать и смеяться, не переживая, что кто-то услышит. А можно просто мечтать о том, чего уже никогда не будет.
О Наруто, например.
Прошло больше года с того дня. Мы уже даже не друзья, какая девушка допустит, чтобы ее парень, капитан университетской футбольной команды, близко общался с другой. Во всяком случае, Хината не допустила. Я ее в принципе понимаю. Саске ведь я тоже добивалась долго и упорно, а затем целых два месяца бережно оберегала его от чужих взглядов. А потом во мне что-то оборвалось. И все стало по-другому.
Я поежилась и поплотнее укуталась в прозрачную шаль – возле океана всегда дует холодный ветер; заснуть невозможно, зато, можно просто сидеть и смотреть на воду и ждать восход.
Яркое пестрящее разноцветными красками зарево я встретила, все еще прячась в легкую шаль под порывами ледяного ветра. Одно хорошо, я окончательно протрезвела и мысли, до этого разбредающиеся по моей голове, теперь собрались в одном месте, и я смогла, наконец, оценить обстановку.
Плакать больше не хотелось – за последние несколько месяцев я научилась подавлять в себе это желание, и только под действием алкоголя я слетала с катушек, совершая необдуманные поступки и произнося ненужные слова.
Пора возвращаться в корпус, тем более, Саске, наверняка, волнуется. Несмотря ни на что, я знала, что он меня любит. И я его, наверно, тоже. Ведь, в конце концов, не все в этой жизни происходит так, как мы этого хотим. А иногда, совсем не так.

Возле нашего корпуса стояла машина скорой помощи и полицейский фургон, вокруг них сновали какие-то странные люди, а студенты, сбившись в кучку, что-то обсуждали, с интересом поглядывая на меня.
Я быстро вошла в здание, старясь избежать этих диких взглядов, к которым должна была уже давно привыкнуть, и тут же наткнулась на Наруто, в глазах которого плескались страх и надежда. Он подскочил ко мне и, не обращая внимания на Хинату, которая стояла в нескольких метрах от нас и пыталась одним взглядом оставить вместо меня лишь серый пепел, крепко обнял, гладя по волосам и тихо приговаривая:
- Слава богу, я так боялся.
Я бы стояла так часами и даже днями, но один из полицейских подошел к нам и, потянув Наруто за рукав спортивной куртки, что-то настойчиво зашептал. Слов я разобрать не смогла, но ответ Наруто меня испугал:
- Она не пойдет туда! Я не позволю! Вы не понимаете, Саске…Там же…
А я уже бежала по коридорам, огибая остолбеневших студентов и рыдающих преподавателей. Его комната была самой крайней, я влетела внутрь: кровь, багряная, уже запекшаяся на его застывшем, как венецианская маска, лице. Спокойном, умиротворенном лице; казалось, он просто спит, если бы не ярко-алая зияющая рана на его шее, рана, которая разделила жизнь и смерть. А рядом, словно в насмешку, лежал тот осколок стекла, который я еще несколько часов держала в руках. Я медленно сползла по стенке, почувствовав тошноту.
Господи, за что?