Нас двое

“Two of us wearing raincoats
Standing so low
In the sun
You and me chasing paper
Getting nowhere
On our way back home
We're on our way home
We're on our way home
We're going home”
The Beatles “Two of Us”

1. Рикша
- Куколка, ты интересуешься историей? – пыхтит Суйгецу.
- Не то чтобы очень сильно. – отвечает девушка, довольно болтая ногами.
- Ну, может быть, ты знаешь, но раньше, века эдак два назад, был очень распространен определенный способ передвижения. Тележку с пассажиром тащил человек. И назывался такой человек – рикша. – бывший ниндзя Тумана останавливается, не в силах идти дальше. Грудь его прерывисто поднимается и опускается.
- Не знаю я твоих рикш. – отвечает восседающая на его плечах Карин, поправляя рюкзак за спиной и складывая два увесистых кулька на голову парня, дабы расслабить уставшие руки. – Зато знаю такой анекдот «Давай я понесу чемодан, а ты понесешь меня». Так что давай, пошел! Мы торопимся!
- Да уж, этот анекдот ты знаешь лучше, чем кто бы то ни было. – бурчит Суйгецу, делая неуверенный шаг вперед.

2. Толпа
Некоторые люди теряются перед лицом близкой смерти. Что же касается Суйгецу и Карин, то они так часто видели это малосимпатичное лицо, что уже разучились теряться. Таким их уже не проймешь.
Поэтому при виде надвигающейся толпы вражеских шиноби Суйгецу поворачивается к Карин и с усмешкой спрашивает:
- Ну что, старушка, повеселимся?

3. Никогда
Суйгецу никогда не любил пустыню, никогда не пробовал шоколад, никогда не боялся смерти, никогда не хотел стабильности и покоя. Он никогда не думал, что сможет полюбить четырехглазую упрямую дуру.
И он никогда уже не сможет ее разлюбить.

4. Год
После того первого поцелуя посреди груды мертвых тел, полуживых залитых кровью друзей и недругов, среди хлама, воплей и слез ему пришлось ждать целый год, прежде чем она поняла, что ей больше не нужен гордый мститель.
Однако, этот год был по-своему интересен.

5. Пот
Пот – это неприятно. Карин всегда было омерзительно это явление человеческого тела. Влага с резким неприятным запахом, способная даже признанного красавца превратить в вонючего ублюдка. Ее всегда передергивало при виде Суйгецу или Саске, тыльной стороной ладони утирающих пот со лба. О том, что с ее собственным драгоценным телом такое тоже случается, она предпочитала не помнить.
Первый раз Карин понимает, что полюбила пот, когда видит, как он тонкой струйкой стекает по груди Суйгецу, когда тот на секунду останавливается, чтобы посмотреть на лежащую под ним девушку.

6. Лицо
Нет, у нее некрасивое лицо. Слишком вытянутое, слишком… лошадиное какое-то. Слишком длинный нос. Красные подслеповатые глаза под стеклами очков тоже красотой не отличаются. Брови вечно нахмурены. Подбородок какой-то кривой. Слишком покатый лоб. Слишком тонкие губы. Слишком пухлые щеки. Нет, лицо у нее категорически некрасивое.
Но почему-то он уже час не может заставить себя оторвать взор от этого лица.

7. Доброта
Иногда Карин подкармливает каких-то бездомных зверюшек, из-за этого через некоторое время наглые твари уже приучились как по будильнику приходить к дверям и начинали мяукать, лаять и вообще устраивать жуткий шум и гам.
Тогда Суйгецу спрашивает ее, на черта все это сдалось, и обещает иногда порубать зверюг в мелкий винегрет. Она, как правило, отвечает на это, возмущенно поправляя очки:
- Кем бы мы были без доброты, ну подумай?
Суйгецу обычно молчит, хотя ему кажется, что и без доброты отлично живется.

8. Дверь
- Что это? – подозрительно спрашивает Карин, глядя на Суйгецу, с энтузиазмом волокущего по направлению к своему жилью что-то ярко зеленое, странно похожее на ее входную дверь.
- Твоя дверь. – радостная акулья улыбка подтверждает все ее подозрения.
Карин так ошарашена, что даже не может драться сначала.
- Но… На черта? – нелепо бормочет она, заходя вслед за ним в его неуютное, на взгляд Карин, обиталище.
Бывший ниндзя Тумана занят тем, что запихивает дверь под футон.
- Ну неужели непонятно! – он еще раз усмехается. – Теперь я могу сказать всем, что сплю у твоих дверей!

9. Разница
- Знаешь, какая разница между тобой и мной? – говорит он, сонно глядя на потолок и ленивым движением гладя ее плечи.
- Какая? – хрипло спрашивает она и трется подбородком о его грудь.
- Мы не любим вопреки, мы любим за что-то. Причем за то, чему любят обычно вопреки.
- Насколько я поняла твою сложную мысль, мы наоборот похожи. – хмурится девушка. – Так в чем же разница?
Суйгецу снова тянет ее на себя и в перерыве между поцелуями шепчет:
- А какая тебе разница?

10. Свет
Карин никогда никому не говорила, что боится темноты. Первый раз она признается в этом Суйгецу, когда они решают жить вместе.
- Боишься, значит, будем спать со светом. – он пожимает плечами, критически оглядывая картинки, вывешенные им на стену.
Но Карин еще не закончила свою мысль. Да, она боится темноты и поэтому хочет спать со светом. Она улыбается и решает промолчать до наступления темноты о том, что он теперь – ее свет.

11. Ящик
- Зачем тебе это, Карин? – спрашивает Саске с недоумением, заметным даже в его бесстрастном голосе.
Карин, пыхтя, тащит грязный затхлый деревянный ящик, еще и слишком тяжелый для нее.
- Дай. – он без лишних слов взваливает ящик себе на плечи.
- Спасибо, Саске-кун. – она улыбается и идет рядом с ним.
А на недоумение на его лице отвечает:
- Я хочу посадить в нем сладкий картофель. Говорят, он привлекает рыб.
Саске предпочитает оставить при себе свои мысли о том, каких же рыб она собралась привлекать.

12. Бутылка.
- Ну-ка, дай! – раскрасневшаяся Карин вырывает бутылку саке из рук Суйгецу и делает продолжительный глоток.
- Может, хватит с тебя? – заплетающимся языком пытается выговорить бывший ниндзя Тумана.
- А, может, с вас обоих хватит? – с трезвым опасением в голосе спрашивает Сакура и слезает с коленей Саске, дабы отнять у опьяневшей парочки алкоголь. В ее голове слишком свежи еще воспоминания о том, как в прошлый раз во время вечеринки они, прикончив такую бутылку, не смущаясь общества, занялись любовью на том же ковре, где сидят сейчас.

13. Бедняжка
Суйгецу с шипением падает на колени. Он зол сам на себя. Знал ведь, что ему противопоказаны атаки стихии молнии. Теперь можно, наконец, позволить себе поддаться боли – битва закончилась.
- Эй, рыбья башка, иного я от тебя и не ожидала! – язвит Карин, оголяя плечо и концентрируя чакру в руке. Он молчит о том, что на такое идиотское ранение как его можно бы и не тратить ее драгоценный запас.
- Заткнись, четырехглазая, тебя забыл спросить! – огрызается он в ответ, от боли не в состоянии придумать что-нибудь более оригинальное.
- Больно? – вдруг тихо спрашивает она, прикладывая руку к его губам.
Он молча кивает.
- Бедняжка ты моя. – шепчет Карин, обнимая его прокушенной рукой.

14. Перерыв
- Ты меня бесишь!
- Да неужели? Особенно прошлой ночью!
- Это не в тему!
- Да? А что же тогда в тему?
- То, что твоя рыбья башка у меня уже в печенках сидит!
- Какие очаровательные анатомические подробности! Может, вообще перейдем к анатомии, а куколка?
- Пошел к черту!
- Дорогу укажешь, четырехглазая? Ты там лучше всех ориентируешься!
- Убью!
- Эй, Суйгецу, Карин! – зовет Саске. – Здесь остановимся на ночлег.
- Слышала? Перерыв! – зовет Суйгецу и обнимает утихшую Карин за плечи.

15. Весна
- Привет, рад с тобой познакомиться. – шепчет Суйгецу, с замиранием сердца глядя в широко открытые глаза новорожденного сына.
Предсказуемо последний воздерживается от ответа.
- Поздоровайся с папочкой. – акулья улыбка напугала бы наверное любого ребенка кроме Ходзуки-младшего. – Папочку зовут Суйгецу, а тебя…
На лице минуту отражается напряженная творческая деятельность.
- Карин! А как его собственно зовут? Мы решили?
Жена, лицо которой выглядит изможденным и счастливым одновременно, отрицательно качает головой.
- Это должно быть звучное имя. Значительное. Красивое, наконец. Такое же, как он. – глаза бывшего ниндзя Тумана блестят. – Как насчет… Рюуноске?
Карин улыбается ему с несвойственной ей обычно нежностью, из-за чего он про себя решает запомнить ее лицо сейчас, зная, что долго ее такой не увидит; и говорит странно грустно, устремив взгляд куда-то за окно, где цветут сакуры.
- Первый наш родился бы зимой, вторая родилась бы осенью… Третий – летом. А он. – кивок на сына в руках Суйгецу. – Весной родился. Все просто. Его будут звать Хару .
И спорить уже не хочется. Они с болезненной любовью смотрят на спящего сына, вспоминая два выкидыша и один аборт до него.

16. Глоток.
Как же ее бесит временами эта идиотская необходимость, каждые пятнадцать минут останавливаться и пить воду. Каким же несовершенным должен быть организм, чтобы существовать по таким сложным правилам! Но больше всего ее раздражает то, что она стала похожа на него. У нее тоже выработалась зависимость.
Он не может больше пятнадцати минут без глотка воды, она не может больше пятнадцати минут без глотка любви.

17. Голова
Резкий удар, и голова Суйгецу взрывается снопом блестящих на весеннем солнце брызг. Карин сердито отфыркивается, ее окатило водой с ног до головы.
- У меня возникает ощущение, что твоего мужчину бить – себе дороже. – замечает Ино, составляющая букет. И тут же добавляет. – Хорошо, что мой не забрасывает жуками после удара.
- Все равно буду его бить. – Карин яростно смотрит в медленно вновь принимающую форму ухмыляющуюся физиономию.

18. Дрянь
- Как мне понравилось в Суне! – закатывая глаза, вещает Карин. – Канкуро-сан был очень мил. Временами мне даже начинает казаться, что лучше бы мне остаться там.
Присутствующие слушают ее очень внимательно, но в воздухе витает некоторое напряжение. Карин, словно бы не замечая его, продолжает:
- Ах да, Канкуро-сан сказал, что никогда не встречал такой красивой девушки как я, да еще и свободной! – она подчеркивает голосом это слово.
Тишина длится еще пару секунд, после чего Суйгецу резко поднимается и, собираясь уходить, отрывисто бросает через плечо:
- Какая же ты дрянь, Карин!
И больше не получается рассказывать.

19. Вопрос
Идет дождь. Серые капли монотонно стучат по стеклу. Кажется, от этого звука можно сойти с ума, но он благородно перемежается порывами ветра, от которых деревья вокруг здания больницы начинают угрожающе стонать, словно бы упадут сейчас. Впрочем, двое в палате не возражали бы.
Женщина лежит на кровати. Ее дыхание прерывисто, а глаза, красные от природы, сейчас покраснели еще больше. Недавно женщина рыдала в голос. Теперь успокаивается. Рядом с изголовьем на табурете сидит мужчина и смотрит на капли дождя. Когда она билась в истерике, он пытался успокаивать, хлопал по щекам, кричал на нее, пока женщина не затихла. Теперь и он молчит.
- Сакура сказала, пятнадцать процентов вероятности. – тускло говорит он. – Стало быть, надежда еще есть.
- Почему она не сказала этого, когда мы ждали первого? – шепчет она устало. – Было бы хоть на одну смерть меньше.
- Нельзя терять надежды. – и сам морщится от банальности.
- Я не хочу больше проходить через это. – она качает головой. – Двух раз хватило. У нас с тобой не будет детей, Суйгецу.
- Ну перестань. – он тянется к ней, но она вырывается и снова кричит – тяжело, гортанно, безнадежно. Дважды неудавшаяся мать. Он прижимает ее руки к своей груди, чтобы она перестала биться, ибо Карин метит головой прямиком в железный угол кровати. Она визжит, впивается зубами его в плечо прямо через ткань футболки. Слезы смешиваются со слюной. Он молча продолжает держать, когда она разжимает челюсти и утыкается лицом в его грудь, плача теперь по-детски надрывно и безнадежно. Оба безмолвно повторяют один и тот же вопрос:
- Почему?

20. Шепот
Когда она говорит шепотом, ее интонации немного меняются. В них больше нет истеричности, присущей ей обычно. В них почти всегда есть что-то заигрывающее, что-то шутливо-ласковое. Ее шепот – реальный соблазн для Суйгецу. И это всегда так.
- Сакура-сан. Тебе не кажется, что этот каппа потолстел в последнее время? Что-то меня терзают подозрения…
Ну или… почти всегда.

21. Стекло
- Вчера я разбила тарелку. – непонятно кому говорит Карин, пиная осенние листья.
- Посуда бьется к счастью, К-карин-сан. – тихо отвечает Хината, неизвестно почему краснея.
- А год назад разбила зеркало. – продолжает Карин, морщась. – Если следовать приметам, у меня впереди еще шесть лет сплошных несчастий.
- Можно сказать, что, разбив вчера тарелку, ты в некотором роде отменила свои семь лет неудач. – пожимает плечами Сакура.
- А уж сколько я в своей жизни разбила стекол… - выражение лица красноволосой становится мечтательным, она удовлетворенно щурится.
- Да. Например, вчера в моем кабинете головой Суйгецу. – вздыхает ниндзя-медик.

22. Девушка
Глаза Канкуро блестят от плохо-скрываемого восхищения. Карин с удовольствием купается в этом почти осязаемом восторге, она знает, что незабываемо хороша сегодня. Даже по уши влюбленный Саске, к слову сказать, никогда не отличавшийся ветреностью, задержал на ней взгляд чуть дольше необходимого. А это лучший показатель.
- Карин, можно пригласить тебя на танец? – голос марионеточника раздается у самого уха, и она вздрагивает от неожиданности, погруженная в раздумья.
- Нет, к сожалению она не танцует. – акулья улыбка невесть откуда взявшегося Суйгецу полна искреннего сожаления.
- Ну что ж… - Канкуро пожимает плечами, в поисках моральной поддержки оглядываясь на наблюдающих за ситуацией Саске, Сакуру, Наруто и Сая.
- Почему это я не танцую? – Карин возмущенно встряхивает головой, но волосы не бьют по лицу, уложенные в высокую прическу. – И почему это ты, рыбья башка, отвечаешь за меня?
- Потому что ты – моя девушка. – бывший ниндзя Тумана внезапно прижимает ее к себе. – А теперь пошли танцевать.

23. Зубы
- Черт! – шипит Карин, от боли прикусывая губу.
Сакура, занятая трехмесячным Мираи, встревожено оглядывается.
- Черт! Перестань! – снова вскрикивает молодая мать, на этот раз громче.
- Карин, что у тебя такое? – Сакура поднимается и вместе с маленьким черноволосым малышом на руках подходит к подруге.
Последняя сидит в кресле с месячным сыном Хару, уже сейчас по-отцовски хитрое личико которого приняло абсолютно невинное выражение, и потирает обнаженную грудь, морщась от боли.
- Что, грудь болит во время кормления? – в Учихе Сакуре в очередной раз просыпается профессиональный врач.
- Ну объясни мне… - с мукой в голосе тянет красноволосая. – Почему только мой сын с акульими зубами родился?!

24. Сторона
Суйгецу не думал в тот момент, когда Саске освободил его из проклятой орочимаровской склянки, что проведет бок о бок с угрюмым мстителем больше чем месяц. Он никогда не думал, что вынужден будет уживаться с очкастой тюремной надсмотрщицей под одной крышей. Никогда не думал, что сможет абсолютно спокойно засыпать при кровожадном психопате Дзюго, не опасаясь за свою жизнь. Уж тем более он не думал, что, пойдя вслед за Учихой Саске, найдет новый дом.
Когда они с Карин и Дзюго пришли в Коноху помогать Саске и его землякам, носитель Шарингана со странной для него неуверенностью в голосе спросил:
- Так вы все еще на моей стороне?
И Суйгецу, злясь на себя за ненужную патетику, ответил:
- Да, Саске, и будем еще долго судя по всему.
А правда еще непригляднее – они всегда будут на его стороне. Саске впереди, один или с кем хочет, за ним с немой маской преданности на лице рыжий Дзюго, а следом они с Карин, держась за руки и обмениваясь любезными комментариями.

25. Нечего
- Есть нечего. – констатировала Карин, захлопывая дверцу холодильника.
- Ксо, четырехглазая, я есть хочу! – капризно протянул Суйгецу и тут же понял, что лучше бы он этого не делал.
Только что спокойное лицо любимой девушки уже приобретало то самое неповторимое выражение, которое опытному Суйгецу лучше, чем что бы то ни было, сообщало ее настроение. И главное – когда надо бежать.
- Я тоже хочу есть. – медленно, даже чуть напевно произнесла она.
Бывший ниндзя Тумана почел за лучшее промолчать.
- И лучше бы тебе пойти на миссию и заработать денег, пока я не приготовила на ужин РЫБУ, каппа!
Грохот захлопываемой двери. И Суйгецу стоит в поисках сочувствия оглядываясь на пустой холодильник и потирая чудом не оглохшие уши.

26. Нервы
- Вот что, ребята… - Наруто серьезно смотрит на группу семилетних ребятишек из Академии шиноби. – Ирука-сенсей просит, чтобы мы вам рассказали, что нужно настоящему ниндзя.
- Да-да-да! – растрепанный малыш поменьше других смотрит на блондина с нескрываемым обожанием. – Наруто-нии-тян, расскажи, пожалуйста!
- Вам могут сказать, что нужнее всего железная воля, львиная храбрость или невозмутимость. – решительно говорит без пяти минут Хокаге, глядя вдаль, а потом его лицо вдруг расплывается в столь знакомую широченную улыбку. – А на самом деле главное – это хранить дружбу как величайшую ценность!
У Карин нет Бъякугана, но она отчетливо видит каким-то третьим глазом, что Саске чуть вздрагивает от этих слов за ее спиной.
- Это все отлично. – произносит последний, справившись с собой. – Но вышеупомянутое тоже не повредит. А, если быть до конца честным, то просто необходимо.
- Ниндзя не должен бояться смерти. Бой – это удовольствие. – добавляет Суйгецу, скалясь, из пустого желания тоже что-нибудь сказать.
- А куноичи? Что главное для куноичи?! – вскакивает одна девочка, и остальные оживленно кивают.
- Главное для куноичи, как и для любой женщины, хранить верность. – улыбается Сакура девочкам. – Пойти ради любимого человека на любые испытания.
- А потом, когда пройдешь их, главное – это железные нервы, чтобы не рехнуться по вине этого самого любимого человека. – ласково добавляет Карин.

27. Музыка
- Помнишь, была в деревне Звука такая баба Таюя? Еще на флейте играла. – Карин лениво потягивается.
- Не-а… - Суйгецу выплевывает травинку. – Откуда мне помнить, я тогда в банке сидел… А кое-кто ставил на мне эксперименты.
- Ну я ж не знала тогда всех твоих замечательных качеств. – смеется красноволосая, и Суйгецу про себя удивляется поразительно хорошему ее настроению.
- Да, я такой. – на то он и Суйгецу, чтобы уметь извлечь выгоду из ситуации. – Так и что с бабой-то с той?
- Я ее просила научить меня играть на флейте. – Карин снимает очки.
- Рассмешила, четырехглазая. - фыркает Ходзуки. – Из тебя такой же музыкант, как из меня балерина.
- Вот и она тоже самое сказала. – Карин хмурится и добавляет запальчиво. – А я, чтоб вы знали, стала бы лучшим на свете музыкантом, если б нашлись хорошие учителя!
- Угу. – лениво кивает Суйгецу, в корне не согласный, но скандалить неохота в столь редкий мирный момент.
- А Таюя эта тоже не эталон. – то ли ему, то ли сама себе успокаивающе втолковывает Карин. – Что она могла знать? Она и вовсе извращенка. У нее мужик губы красил зеленой помадой, да и вообще был два в одном.
И добавляет торжествующе:
- Дура!

28. Поколение
- Твой брат был сильнее тебя? – за окном отвесный ливень. Хорошо, что выходной. Можно лежать в обнимку и рассматривать, как его струи стекают по стеклу, заслоняя обзор. В каменистой деревне Звука таких ливней не бывало.
- В детстве – да. А сейчас я, наверное, сильнее. – он пожимает плечами.
- А у меня нет ни братьев, ни сестер. – она откидывает голову назад и смотрит ему в лицо.
- Ну и радуйся, куколка. – Суйгецу смеется. – Нужны они как будто. Старший брат Саске был долбанутый на всю голову и чуть его не убил. Эти прозрачноглазые, которые Хьюга… Тоже дурдом! Неджи, как мне рассказывали, Хинату чуть не прибил на экзамене десять лет назад. Эти из Песка тоже, представляешь себе, младший брат-маньяк… Не зарадуешься. Да и мой… - Ходзуки заканчивает уже совсем тихо. – Урод.
- Все наше поколение перепуталось. – она задумчиво дергает его за белесые пряди. – Хорошо хоть еще нашлись те, кто все исправил. Брат Саске не такой уж и долбанутый, просто избыточно озабочен был проблемами мировой справедливости. Хьюги твои пресловутые давно уже во всех конфликтах разобрались и живут в полном мире. Казекаге-сама вообще на маньяка не тянет, я не очень-то верю в эти истории про то, что он был убийцей когда-то. Мне кажется, это так, слухи. Теперь все хорошо. Но что творилось сначала… И сколько народу умерло на этой войне. Несчастливое поколение.
- Да, несчастливое… - на бледном лице появляется широченная акулья улыбка. – Но мы с тобой заняты теперь следующим поколением.
- Ага… - кивает Карин и рассеянно проводит рукой по плоскому пока еще животу.

29. Тепло
- Саске-кун, ты не замерз? – пропевает Карин.
Саске отрицательно качает головой, по привычке с ужасом представляя, как она несется греть его своим телом.
- А по-моему все-таки да. – не заметив, как она подошла, Учиха чуть не вздрагивает от неожиданности. – Держи.
В руках Карин одеяло. Всего лишь безобидное теплое одеяло. Жест теплой дружбы. И ничего больше. На душе становится легко и хочется улыбнуться ей, что он и делает.
- Спасибо. – и чуть погодя. – А вы? – кивок в сторону Суйгецу, с интересом наблюдающего за сценой.
- Мы-то не замерзнем. – смеется девушка. – Я об него буду греться.
Саске заворачивается в одеяло, недоумевая обо что там в водяном Ходзуки можно греться, когда слышит сонное мурлыканье:
- Как мне с тобой тепло…

30. Чушь
- Если долго скашивать глаза, то они покраснеют. – радостно возвещает Карин.
- Хм… - реагирует на это странное заявление хмурый Саске.
- А еще, если перед миссией есть зеленый салат, то кровь перестанет сворачиваться. – возникает впечатление, словно Карин начиталась сборника «Глупые приметы».
- О… - Саске пересчитывает кунаи и сюрикены.
- А еще… Саске-кун, ты слушаешь?
- Угу…
- А еще, если иметь интимные отношения с ниндзя, чакра которого сильно отличается от обычной человеческой, можно заболеть лейкемией! – с удовольствием, словно главную новость, провозглашает она.
- Что за чушь… - щерится слегка-голубоватый, на вид водянистый шиноби с акульими зубами, притягивая к себе оратора.

31. Десять
Странно горячее для человека, состоящего из воды, дыхание опаляет ее голый живот. Карин резко вдыхает и хватает его за волосы, дабы притянуть поближе к себе. Он упирается и смеется хрипло, от чего плечи чуть подрагивают. Они вместе уже десять месяцев и эта ночь на гостиничном футоне во время миссии является своеобразным способом отметить это. Раз, и контрастно холодный язык проводит аккуратную линию от ее пупка вниз. Два, и этот же язык легонько и дразняще касается того места, где он сейчас больше всего необходим. Карин охает и закидывает одну ногу на его плечо, чтобы облегчить доступ.
Во время секса она легка на эмоции – визжит, кричит, стонет, плачет, иногда царапается и кусается. Сейчас она, запрокинув назад голову, гортанно рычит, вцепившись пальцами в волосы Суйгецу. Он внезапно поднимает лицо и, упершись подбородком в ее лобок, с наглой ухмылкой спрашивает:
- Ну как?
- Черт тебя дери, каппа! – бормочет куноичи. – Возьми меня уже!
- Да ладно? Неужели можно? – он встает на колени и, деловито пристраивая ее ноги себе на плечи, интересуется:
- Тебе ведь как всегда одного раза будет мало, а озабоченная? Скажи уж сразу, сколько раз?
Она улыбается и, призывая на помощь остатки трезвого разума, вспоминает, какую дату они отмечают сегодня.
- Десять… - неровный голос переходит в всхлип, когда он входит.

32. Мужчина
- А почему у нас с тобой порции одинакового размера? – спрашивает Суйгецу.
- Потому что так обычно делается. – с легким оттенком удивления в голосе ответствует Карин. – Или мне нужно было положить тебе в два раза меньше, потому что ты решил сесть на диету? В чем дело?
- Не решал я никуда сесть! – капризно ноет Ходзуки. – Просто у меня затраты энергии больше, чем у тебя, и масса тела. Мне нужно больше пищи, чем тебе! Я же мужчина!
- Если б ты был мужчиной. – Карин невозмутимо подливает себе соевого соуса. – Ты помог бы мне сегодня дотащить все эти сумки с едой до дома, а не причитал бы, как ты устал и хочешь пить, в то время как я несла все на себе.
Суйгецу замолкает и думает про себя, что Карин, оказывается, может быть злопамятной, и гнев ее выражается не только физически.

33. Урод
- Нет, мы вслед не пойдем. – он качает головой и прижимает руку к ее рту, упреждая громкий протест.
- Но там ведь могут погибнуть люди! – кричит она, вырвавшись. – И…
- Никто ничего не узнает, Хокаге-сама в том числе. И рассуди логически, помочь мы все равно сейчас ничем не сможем, ни у меня, ни у тебя не осталось чакры. У меня нет сил, чтобы просто меч поднять. Если мы туда попремся, то лишь погибнем ни за что. Понимаешь, куколка?
К вечеру стало холодно. Они сидят на сырой после долгого дождя земле, чувствуя как уже грязная и рваная одежда пропитывается тяжелой влагой почвы. По спине ползут мурашки от холода.
- Ты урод. – произносит она тихо, не в силах измыслить иной аргумент.
- Моральный или физический? – спрашивает он, наклонив голову набок и грустно улыбаясь.
Она хочет сказать, что и такой, и такой, но, видя его лицо в тусклом свете пасмурного неба и первых каплях дождя, отвечает:
- Моральный. – и ей отчаянно грустно знать, что он прав.

34. Сорок
Суйгецу держит в руках фотографию и улыбается. Улыбка выглядит непривычно мягко. Обычно он улыбается по-иному.
- Помнишь, как мы строили планы? – спрашивает он у женщины лежащей на кровати. – Что, когда нам будет сорок лет, мы будем шиноби, знаменитыми на весь мир, что успеем один раз развестись, а потом сойтись снова, что у нас будет трое детей… Что заведем большую лохматую собаку… Что у меня будут все мечи, а ты станешь лучшим полевым медиком в стране… Помнишь?
Женщина не поворачивается, но не потому что не хочет. Просто она спит. Спит тяжелым неестественным сном, накачанная транквилизаторами и болеутоляющим. Со спины ее сложно узнать. Там, где всегда были красно-рыжие жесткие волосы, теперь бинты, плотно облегающие череп, пугают бурыми пятнами.
- Ты спи пока. – вздыхает он. – Отдыхай. Скоро придет Хару, ты не злись на него, что он ушел сейчас, просто он со своей командой, ему же всего двенадцать и ему страшно.
Борьба со смертью продолжается у Ходзуки Карин уже сутки, ранение в голову было бы фатальным для сорокалетней куноичи, если бы не оперативная помощь лучшего медика Конохи Учихи Сакуры. Теперь все зависит от самой Карин. Ходзуки тяжело поднимается, минуту сжимает бледную руку спящей женщины в своей и просит слабо:
- Ты только не уходи, хорошо? Оставайся…

35. Голос
- Эй, Суйгецу. – голос Саске был неожидан. – Оставайся.
Суйгецу не поверил бы, что Учиха действительно это сказал, если б не видел, как шевельнулись его губы. И все равно он некоторое время еще молча пытался осознать только что сказанное ему высокомерным ублюдком.
- Ты серьезно хочешь, чтобы я остался? – вдруг севшим голосом спрашивает он.
- Да, серьезно. – Саске кивает и добавляет вслед. – Тем более, Карин остается.
- Еще бы! Четырехглазая дура все еще верит, что сможет увести тебя от твоей Сакуры. – Суйгецу независимо дергает плечом и криво ухмыляется, зная что никого этим не обманывает.
Но он нарочито небрежно пинает камешки на дороге и произносит скучливо:
- Ладно, в виде большого одолжения я еще останусь в Конохе.
Узкие губы Саске чуть дрогнули в улыбке.

36. Блондинка
Саске возводит глаза к небу. Остальные молчат.
- Какого черта? Ты, тупой водяной мальчик, что здесь забыл?! Мало что ли мест кроме Конохи?? – от визга Карин звенит в ушах.
- Заткнись, кретинка! Твое какое дело? Я вообще-то остаюсь тут ради Темари-сан и ее незабываемой красоты! – быстрый наскоро томный взгляд в сторону блондинки, и Карин сбивается с мысли.
- На черта твоя рыбья башка сдалась Темари-сан, а каппа? – новый раунд.
Присутствующие понимающе хмыкают.

37. Дура
- Ты женишься? – глоток воды и вопрос.
- Да. – утвердительный кивок головы.
- Поздравляю. – радостный оскал.
- А ты? – легкий поворот головы.
- Что? – непонимание в желтых глазах.
- Ты женишься? – черные абсолютно серьезны.
- С чего бы это? – новый глоток воды не удается.
- Когда ты ей скажешь? – еще один вопрос.
- Что?
- Хватит изображать идиота. Актерское дарование у тебя не на высоте.
- Не буду я ей этого говорить. – после паузы, хмуро.
- Почему? – непонимание.
- Потому что она дура четырехглазая. – это не ответ. Но спрашивать уже бессмысленно.

38. Зрители
- А ты почему приперся?! – Карин никогда не смущало общество. Ей все равно, что это общее собрание шиноби и здесь все.
- Чтобы еще раз посмотреть на то, какая ты уродливая. – хитрая улыбка так привычна на своем лице.
- Я сегодня даже время на тебя тратить не буду… - презрительно дергает плечом. – Иди трахни сам себя в задницу или… ну я не знаю, прояви фантазию!
- Не могу упустить зрелище «Карин снова облажалась на общем собрании»… - зло и отрывисто. Как же ему все это надоело!
- Заткнись! – визг громче чем всегда, и она уже несется прямо на него, в кулаке сконцентрирована чакра. Опять драка…
Перехватить ее руку на лету, крепко до боли сжать запястье и заорать наконец:
- Хватит драться, идиотка! Ты ничего не понимаешь!
А потом поцеловать. Считай, в первый раз адекватно. Осторожно, чтобы не укусить за губу. Почувствовать, как безвольно опускается все еще плененная им рука. Увидеть, как изумленно расширены красные подслеповатые глаза за стеклами очков. Зарыться второй рукой в рубиновые волосы, чувствуя их приятную жесткость. И с триумфом улыбнуться сквозь поцелуй в тот момент, когда ее губы открылись и язык скользнул в его рот.
А потом шутовски раскланяться перед улыбающимися и даже аплодирующими зрителями, пока она, ошалело хлопая глазами, будет неуверенно трогать собственные губы, еще не пришедшая в себя.

39. Глаза
В таком состоянии Карин впервые в жизни. Ей радостно, светло, теперь кажется, что вся жизнь будет отныне похожа на праздник, но на нее в то же время наваливается прямо-таки смертельная усталость. Хочется уснуть очень надолго и проснуться уже совсем новой, бодрой и со свежими силами.
- Ну как он тебе? – спрашивает она у Суйгецу, прижимая к себе маленький сверток. – По-моему красивый.
- Ну как тебе сказать… - водяной критически осматривает новорожденного. – Могло быть и лучше, но и хуже тоже могло быть.
- Иди ты… - устало отмахивается Карин, она даже препираться сейчас не в силах. – Вообще-то он похож на тебя.
И правда – на голове мальчика пробивается серебристый пух, крохотное личико уже сейчас носит на себе отпечаток сходства с отцом.
- Такой же красивый. – с редкой нежностью добавляет новоиспеченная мать.
- Ладно, вообще-то мне тоже кажется, что он замечательный. – улыбается отец, на этот раз искренне. – Только вот…
- Что вот? – напрягается рыжая.
- Очкарик он будет. – и родители внимательно смотрят прямо в красные глаза Карин на миниатюрном лице Суйгецу.

40. Семья
Суйгецу и Карин сидят на подоконнике собственного дома и увлеченно наблюдают за происходящим снаружи. Маленький двухлетний мальчик с серебристыми волосами и красными глазами внимательно следит за другим малышом, черноволосым и взъерошенным. Тот вдохновенно строит что-то из песка. Родители его с еще двумя детьми стоят неподалеку, видимо остановившись ради игры ребенка по пути куда-то. Раз, и первый ребенок, оскалив акульи зубки, неожиданно толкает второго, и тот падает прямо на только что построенный замок.
- А-а-а! Сломал! – оскорблено вопит двухлетний Учиха Мираи, угрожающе надвигаясь на мерзко (уже сейчас мерзко) ухмыляющегося Ходзуки Хару.
- Глупо. Да, мам? – высокомерно дергает плечом девятилетняя Учиха Рури, гордость родителей и первый ребенок.
- Может, мы уже пойдем? – скучливо предлагает семилетний Учиха Итачи, отличающийся мистическим сходством со своим тезкой.
- Мираи, милый! Кончайте уже свои игры, пойдем! – зовет мать всех троих Учиха Сакура и добавляет шепотом, чтоб слышал только муж. – Нет, ну следили бы хоть за ребенком, а то он вредный хуже некуда, воспитания не хватает.
- Вон они. – кивает Саске на болтающую ногами чету на подоконнике. – Следят. И это не воспитание, а генетика. Тут ничего не поможет.
Карин машет им рукой, а Суйгецу исподтишка дергает жену за волосы.

41. Дети
- Так, Удон, объясни все-таки в чем дело. – устало вздыхает Хокаге, не понимающий, почему собрание джонинов прерывается возмущенным и сбивчивым рассказом учителя в Академии ниндзя.
- В общем, Ходзуки Хару, когда все рассказывали о родителях, поведал буквально следующее. – стараясь сохранять спокойствие, зачитывает Удон. – «Папа и мама здоровские. Они у меня сначала дерутся, потом обнимаются, потом опять дерутся. И все время кричат. Они такие смешные, прямо как дети». Это же просто асоциальное поведение какое-то! – от возмущения очки учителя блестят.
- Ничего, сейчас узнаем из первых рук, есть ли причина волноваться. – пожимает плечами Шикамару. – Вот и они.
- Извините, опоздали! – кричит запыхавшаяся Карин. Суйгецу привычно скалится.
- Так и что вы думаете по этому поводу? – интересуется Наруто, изложив ситуацию.
- Бред какой-то. – в один голос заявляют асоциальные родители. – Он преувеличивает. Он вообще любит присочинить.
- Да, мы, конечно, ссоримся, но не постоянно. И не деремся. – добавляет мать и наклоняется, дабы поправить ремешок на сандалии.
- Ага. – соглашается ее муж и звучно хлопает ее по обтянутой тканью филейной части.
- Ах ты! – рычит Карин, и Суйгецу от сильного удара целиком разлетается тучей брызг, но и сама агрессор не удерживается на ногах и плюхается прямо в лужу. – Урод!
Вышеупомянутый урод принимает форму таким образом, что мокрая и сердитая Карин оказывается на его коленях. Впрочем, она уже и не очень сердитая. И вот уже на глазах джонинов Конохи чета Ходзуки целуется на полу в луже, не обращая внимания на публику.
Присутствующие переглядываются, а Удон победительно улыбается.

42. Разговор
- Ух, какой же ты тупой, каппа!
- Ух, какая же ты уродливая, сучка!
- Меня бесит твоя водяная башка!
- Меня бесит твоя четырехглазая физиономия!
- Ты достал меня своей вонючей водой!
- Ты достала меня своим визгливым голосом!
- Придурок!
- Сучка!
- Карин! Суйгецу! Вы нужны!
- Вот и поговорили, куколка…

43. Как
- Знаешь что, ты ведешь себя как дура. – хмыкает Суйгецу, наглаживая меч. Они с Карин оставлены в лагере, в то время как Саске и Дзюго осматривают территорию. Не хватало только напороться на Коноховцев или Акацки.
- А ты ведешь себя, как тупой зависимый от воды придурок! – визжит Карин в ответ, даже не удосужившись выяснить, что же на этот раз заставляет его так думать.
- Саске не вернется быстрее, если ты будешь каждые десять секунд проверять окрестности на наличие его чакры. – ухмыляется бывший шиноби Тумана.
- Я…я не за этим! Я проверяю, не подбираются ли враги! – красноволосая начинает заикаться и машинально поправляет очки.
- Ага, и краснею при одной только мысли о них. – акулья ухмылка становится шире. – Признайся, ты просто-таки фанатеешь от Саске.
- Заткнись! – вопит красная как помидор куноичи и с боевым криком кидается вышибать из Суйгецу желание доставать ее.
Спустя минут десять напряженной борьбы она без сил лежит поверх него, тяжело переводя дух и даже забыв от усталости, что в качестве подстилки использует сейчас «мерзкого водяного каппу».
- Слезай, сучка четырехглазая… Тяжело. – эту ухмылку уничтожить похоже сложнее чем самого Суйгецу.
- Как у тебя это получается? – выдыхает Карин, приподнимаясь, чтобы заглянуть в нахальные сиреневые глаза. И оба знают, о чем идет речь.

44. Война
Четвертая война шиноби больше всего похожа на большое и неповоротливое животное, загнанное в тупик лесным пожаром. Необязательно хищное. Просто большое и тяжелое, совершенно обезумевшее от страха. Которое, ворочаясь в поисках спасения, сворачивает и ломает все вокруг себя.
Эта война задела куда больше, чем нужно было. Убила куда больше людей, чем участвовало в ней. И уничтожила морально очень многое.
Однако, как ни парадоксально, хорошее на счету этой войны тоже есть. Начавшиеся на ней отношения оказались необычайно крепкими. Браки – на всю жизнь. Дружба –