Компаньонка (Глава 3. Часть 2)

Через пару дней её выписали. Хига Аюри приехала за подругой на такси, однако, когда они осторожно спустились вниз, сопровождаемые целой кавалькадой сиделок и медсестёр, их ждал сюрприз. Обычное японское такси исчезло, на его месте стоял сверкающий, как зеркало, в котором отражается солнце, и длинный, как крокодил, «кадиллак» цвета «мокрый асфальт». При виде роскошного авто Сакура замерла на предпоследней ступеньке – вышло эффектно, потому что одновременно из «кадиллака» вышел шофёр, больше напоминающий адмирала, и галантно распахнул заднюю дверцу.
Аюри за спиной Сакуры что-то энергично шептала. Судя по экспрессивности – НЕ МОЛИТВУ.
Естественнее всего на шикарное авто отреагировал персонал клиники, что, впрочем, было понятно. Завсегдатаи рейсовых автобусов здесь лечение не проходили.
Автомобиль величаво поплыл по песчаной аллее, Аюри возобновила свои охи и причитания, а Сакура жадно, хотя и осторожно, вертела головой, желая хотя бы напоследок рассмотреть то удивительное место, где располагалась клиника «Гортензия».
В отличие от Лондона с его чёрно-серо-белой гаммой, здесь царила настоящая английская зима. Сама клиника помещалась в громадной усадьбе восемнадцатого века. Таких роскошных дворцов навалом по всей Японии, но большинство владельцев с трудом сводят концы с концами, и величавые здания ветшают, осыпается лепнина, мох и плющ постепенно скрывают и разъедают мрамор ступеней и террас…
Усадьба «Гортензия» была белоснежной и пышной даже сейчас, зимой. Заботливо и аккуратно укрытые от холодов фонтаны, садовые скульптуры, аккуратно подстриженный кустарник, посыпанные песком аллеи и дорожки – всё здесь выдавало наличие ответственных и профессиональных садовников, а состояние здания говорило о том, что на ремонт денег здесь не жалели. Сакура даже с некоторым сожалением смотрела на удаляющийся особняк. В первый и, вероятно, в последний раз довелось ей пожить в настоящей японской усадьбе, пусть даже и по такой экстремальной причине…
Потом вокруг потянулись поля и перелески, затем начались деревушки и посёлки, и наконец замелькали хорошо знакомые Сакуре с детства японские предместья. Девушка посмотрела на часы: дорога заняла без малого два часа, так что, учитывая направление, можно было почти с уверенностью сказать, что клиника находилась где-то в районе Осаки.
На узких улочках старой Японии «кадиллак» совсем замедлил свой ход, однако все дороги когда-нибудь заканчиваются, и вскоре Харуно Сакура и Хига Аюри уже поднимались по выщербленным каменным ступеням многоквартирного дома из красного кирпича. Аюри, несмотря на протесты Сакуры, волокла сумку с её вещами и продолжала что-то бормотать.
«Кадиллак» уехал, осторожно фырча мотором, и тогда Аюри остановилась возле самых дверей. Лицо её вдруг сделалось воинственным и решительным.
- Сакурёнок! Тебе не холодно?
- Нет, что ты. К тому же мы уже дома…
- Я к тому, что нам надо поговорить!
- Ну так сейчас дома и поговорим…
- Нет! Не дома! Здесь.
- Хорошо, хорошо, почему ты нервничаешь?
- Потому что…
Аюри совершенно не умела скрывать своих истинных чувств. Сейчас на полном краснощёком её лице ясно читалось: «Я растеряна, я смущена, я не знаю, как сказать то, что должна!» Сакура с лёгким вздохом уселась на деревянную скамейку, чья спинка была с величайшим усердием украшена художественной резьбой. Если бы не то обстоятельство, что большинство надписей были нецензурными, скамейка вполне могла рассчитывать в далёком будущем на место в каком-нибудь музее…
- Аюри, что случилось?
- Ты только не волнуйся!
- Если ты будешь продолжать в том же духе, я не только разволнуюсь, я в обморок упаду. Говори!
- Хорошо. Да! Вот! Короче, когда ты… с тобой это всё произошло, я узнала только на следующий день. Конечно, психовала страшно, но когда мне ОН позвонил и сообщил, что случилось, я вообще обалдела! А потом он приехал.
- Кто?
- И сегодня он тоже приехал! И сейчас он сидит там, наверху, чтоб мне лопнуть, а я проспала и даже не убрала постель, а в кухне висят на верёвке наши с тобой трусы и лифчики!
- Аюри…
- И не смей сразу говорить «нет»! Он мне всё рассказал. Не думаю, что в этом есть что-то непристойное! Глупо так думать! Вполне достойный человек!
- ДА КТО?!
- Ты чего кричишь? Я разве не сказала? Учиха Саске. Твой босс.
Сакура ахнула. Аюри торопливо замахала руками, отчего в воздух взметнулся снег с перил крыльца.
- Ты просто его выслушай! В конце концов, ты ему должна! Ты хоть представляешь, сколько стоит один день в такой клинике? А две недели? А все эти цветы? «Кадиллак»?
Сакура зажмурилась. Надменное лицо Учихи Саске всплыло в памяти мгновенно и ярко, но, хоть убей, не получалось представить его сидящим в их с Аюри комнатушке, где повсюду театральные эскизы, обрывки материи и обрезки кожи, манекен, неприлично разрисованный Аюриными друзьями-актёрами, продавленный диванчик, сломанные стулья…
И посреди всего этого сейчас сидит высокий худощавый человек с чёрными глазами. Идеальный костюм, белоснежная рубашка, безукоризненный пробор. И брезгливо искривлённые губы. Можно не сомневаться: если уж он досидел до их возвращения, то наверняка позы не переменил. Возможно, даже подстелил на стул газету или носовой платок. Так и сидит…
Сакура молча поплелась за Аюри, а той явно полегчало после того, как страшная тайна свалилась с её души. Аюри только что птичкой не заливалась.
Через несколько минут они уже стояли в своей крошечной прихожей, раздевались, и тогда из кухни донёсся хорошо знакомый голос Учихи Саске, который произнёс следующие слова:
- Аюри! А это все сливки, которые у нас есть?!

Конец 3 главы