Не подслушивай!

– Ну, я в первый раз с одним мальчиком, еще в академии, – раздался из-за двери голос Цунаде.
Сарутоби-сенсей застыл как вкопанный. В больничном коридоре было на редкость тихо, и ему точно не послышалось.
– В академии? – переспросил Джирайя. – Ни фига себе. Рано ты.
– А чего ждать, совершеннолетия?
Сарутоби не верил своим ушам.
Он считал, что может с полным правом гордиться учениками. Сложная миссия прошла успешно, если не считать того, что они надышались незнакомой конохским медикам отравой – без особых, впрочем, последствий для здоровья. Несмотря на отчаянное сопротивление, все трое были оставлены на несколько дней в больнице и теперь коротали время за болтовней, регулярно переходящей в ругань. На этот раз Сарутоби собирался в очередной раз навестить звереющих от скуки подростков и даже сообщить им хорошую новость – что завтра их заключение закончится. Вот только узнавать шокирующие подробности из их жизни, стоя перед дверью палаты, он совсем не планировал.
– А я один. Ну, почти один. Со змеей, – выдал Орочимару, не подозревая, что тем самым едва не отправил своего сенсея в обморок.
– Со змее-ей? – протянула Цунаде. – А почему не с кем-нибудь? В смысле, с человеком?
– Мне хотелось спокойно проанализировать ощущения. Чтобы ни на кого не отвлекаться.
– А-а-а. А ты сам, Джирайя?
Послышалось смущенное хмыканье.
– А я вот с ним. Помнишь, сенсей был на одиночной миссии, и у нас получился выходной? Я еще у тебя ночевал. Ну вот, тогда в первый раз было...
Сарутоби вспомнил, когда был на одиночной миссии, и ему стало нехорошо.
– А я знал, – ехидно заявил Орочимару.
– Откуда?! Я тебе точно не говорил.
– Оттуда, что ты совершенно не представлял, что делать.
– Неправда! – возмутился Джирайя. – Я очень даже представлял. Теоретически. Я много раз видел!
– Правда-правда. У тебя даже руки тряслись.
– Врешь!
– Не вру. Почему тогда мне пришлось все делать самому?
– Потому что ты вечно хочешь казаться самым умным!...
Последних слов Сарутоби уже не расслышал: он тихо, но поспешно удалялся от двери. Лишь в конце коридора его настиг раздраженный крик Цунаде:
– Хватит орать, оба! Продолжаем.
Он пулей вылетел на улицу, будучи твердо уверен, что не хочет знать ничего больше.
Разговор в палате тем временем продолжался. Цунаде довольно потерла руки:
– Ладно, с выпивкой все ясно. Теперь мой вопрос: когда вы в первый раз целовались, и с кем? Орочи, если ты снова скажешь, что со змеей, получишь в лоб!
Орочимару усмехнулся:
– Хорошо, не со змеей. С Джирайей.
– Правда?!
– Чего-о-о?!... Ты че несешь, придурок!
– Нет, вы серьезно?...
– Да не было этого! Ты, урод, скажи ей!...
– Не было, не было, – змееныш тихо захихикал. – Я просто хотел дать тебе шанс сохранить репутацию.
– Как это?
– Ну-у... Жабы – это так неэстетично.
– Ах ты!... Да я тебе сейчас!

Несколько лет спустя

– Цунаде, я могу поправляться и дома. Я хорошо себя чувствую, – всем своим видом Джирайя демонститровал, что он в полном порядке.
– Недостаточно хорошо, – отрезала куноичи. – У тебя ребра сломаны, забыл? Ты еще далеко не в том состоянии, чтобы тебя выписывать.
– Но у меня-то состояние нормальное, – без особой надежды подал голос Орочимару.
– А у тебя – слишком нормальное. Такого вообще не должно быть при полученных повреждениях...
Орочимару не стал возражать – в конце концов, провести лишнюю ночь в больнице было куда проще, чем объяснять, что именно он умудрился сотворить со своим организмом.
– И что прикажешь тут делать? – продолжал ныть Джирайя. – Я же с ума сойду от скуки.
Цунаде усмехнулась:
– А вы поиграйте в вопросы и ответы.
– Да ну... чего я про него не знаю.
Орочимару задумался. Потом уселся на кровати, подперев подбородок ладонью, и улыбнулся совершенно счастливой, не предвещавщей ничего хорошего улыбкой.
– Кое-чего не зна-а-аешь. Но, думаю, пора тебе об этом сказать, Джирайя.
– О чем это? – тот подозрительно прищурился.
– О том, – торжественно изрек Орочимару, – что целовался ты в первый раз действительно со мной.
– А?...
– Что?…
– Ага. Вспомни тот раз, когда ты у меня ночевал и мы напились. Ну вот, тогда и было. И я тебе скажу, что было даже немножко больше... но, поскольку пить ты совершенно не умел, то набрался до отключки и ничего не помнишь.
– Ой, а что у вас еще было?
– И ты мне ничего не говорил?!
– А зачем? – Орочимару аж зажмурился от счастья. – Ты так мило бесился, считая себя последним девственником в команде.
– Я не... да я тебя сейчас!...
– Ах, неужели прямо сейчас?...
– Лежать! Джирайя, встанешь – я тебе и остальные ребра переломаю! И тебе тоже, если не заткнешься!

Разумеется, Сарутоби всего этого не слышал. Во-первых, саннины уже давно работали без него. А во-вторых – он много лет назад раз и навсегда зарекся подслушивать личные разговоры своих учеников. Даже бывших.