Лабиринт. Глава 1

Стук каблуков о ровный асфальт. Такой привычный звук, а каждый раз она стесняется его громкости. Девушка в наушниках шла по дороге к дому, наслаждаясь нежным весенним солнцем. Какая-то неровная поверхность в комплекте с красивым небом над головой, и она чуть оступается. Незаметно. Лишь не совсем устойчивый шаг, в чем можно обвинить высокий каблук. От досады Сакура пождала губы.
И почему она придает такое значение подобным мелочам? Мало ли что случается…
Сакура усмехнулась собственной категоричности и пошла более уверенно.
«Сегодня будем впереди…».

Широко улыбнувшись миру, Сакура показала ему свои глаза, светящиеся надеждой. К тому, чего не знаем, легче стремиться, правда?
«И на что я потратила эти годы? На поиски себя? Точнее, на своё закрытие. Мир, свет, счастье… Я готова для ваших поисков».

«Да, мне должно повезти. Должна же, наконец, удача повернуться ко мне лицом? Я ведь достойна стать счастливой! Довольно правил и глупых рамок. Хватит… Или..?»

Детские мечты словно вырвались из глубины сердца, где они покоились под строгим надзором правил взрослых. Уже в отрочестве дети стремятся стать взрослыми. Но ребенок в душе не умирает… Он умеет радоваться и любит смеяться. Становится счастливым от солнца или ливня, печальным из-за завядшего цветка. А еще он очень любит, когда любят его. Только когда дети вырастают, они начинают понимать, что гораздо сложней и прекрасней любить. Не всем дано это искусство, ибо оно не зависит от возраста, опыта или знаний. Это игра. И она всегда с потерями. Нужно лишь принять это как факт…
«Поверить в себя… Да, это, несомненно, главное условие».
Припев, эти позитивные строки, радовали душу, даже тело, заставляя немного двигаться в такт. Люди? И что? Они ведь тоже либо молоды, либо были молодыми… Мы все одной природы. Убрав небрежным и быстрым движением прядки, закрывающие из-за слабого ветра лицо, ей захотелось рассмеяться. Или побезобразничать, подражая мальчишкам. Или изобразить скромницу, как маленькая девочка.
«Сколько свободы, оказывается, в этом мире! Люди даже вправе иногда выбирать сами себе роль… А не следовать конкретной социальной роли, исходя из статуса».

«Рамки, устои придуманы стариками. А я же молода. Обаятельна ли?»
Озорной огонек в глазах, и она побежала к зелени, находящейся за границей асфальтированной дороги. Но отнюдь не зелень радовала глаза. Одуванчики, как беззаботные солнышки, ковром устилали землю, соперничая с газоном. Сакуре стало жарко – она расстегнула пальто. Как можно кутаться, когда вокруг лето, жизнь, возрождение?!
«Буквально недавно город был серым, даже бесцветным, а уже сейчас распустились все листья на деревьях, и даже одуванчики появились среди травы… Среди них есть уже белоснежные, пушистые. Как прекрасна природа с её даром возрождения. Или я до этого просто не замечала этой красоты? И того, что совсем скоро лето?..»
Сакура аккуратно сорвала один одуванчик и пошла дальше. Ярко-желтый цветок в руках был ярким пятном на фоне темной одежды, хотя она и не была скучной. Девушка купила у прилавка чупа-чупс и вся оставшаяся дорога была потрачена еще и на то, что она пыталась его расковырять.

Аккуратно приставленная к левой стенке сумка, повешенное пальто, красный пуфик. Собственный дом слово преобразился: обои вовсе не скучные, а лишь чуть потускнели, что можно исправить, поменяв светильники; и холодильник не раздражает, а всего лишь модель не самая новая; не слишком много пар обуви стоит у входа, а просто мама не привыкла к тому, что её дочь теперь живет отдельно. Сакура села и собралась расстегивать ремешки на туфлях. И словно камнем в пропасть полетел позитивный настрой, когда она нагнулась.

Подлые слова змеей выползли из памяти – давно забытая песня, пришедшая в голову так некстати. Да, глупость, но подобные мысли и строки столь навящивы! Вопросы… Вновь и вновь… Такие простые, банальные.
«Что делать? Что я хочу от жизни? Почему я тогда позвонила именно ему? Почему? Какие наивные вопросы… Потому что на них нет ответов, или мне пока не дано их найти».
Зачем она искала именно его имя в «Именах», если они уже очень давно не общались? Он всего лишь когда-то её пожалел.
«Жалость… Отвратительно, когда человек вызывает жалость. И я…отвратительна».
Девушка встала и направилась в свою комнату на втором этаже.
Её родители могли себе позволить приобрести дочери отдельный дом, хотя и были очень скромными людьми. А руководить ремонтом для Сакуры было просто неописуемым удовольствием. Она очень долго и дотошно осматривала мебельные магазины, посещала дизайнеров и просто самостоятельно делала наброски. Она иногда своим упрямством доводила мать, высказывая ей недовольство по поводу предполагаемого плана родителей. Но никуда не денешься – она была творцом. Правда, она не рисовала шедевры, не писала стихи и не распевала серенады. Она писала статьи. Закончив институт, девушка думала, что работу будет найти легко. Но в нашем мире не так всё просто. Крупные компании не нуждались в молодых писателях, а местные газетенки были ей неинтересны.
Но однажды ей улыбнулась удача. И это единственный случай, когда она могла сказать: «Да, мне просто невероятно повезло!»
Она написала в журнал рассказ. Просто отослала по электронной почте, не надеясь даже на то, что его распечатают. Так его не только распечатали, да еще и пригласили саму Сакуру в редакцию. Так Сакура получила работу, о которой мечтала: редактор известного женского журнала.
Но и счастье приедается.
Не хватало чувств. Переживаний. Человеческого тепла.
Оставался лишь полет фантазии.
И его она направила на свой дом.
Зайдя в спальню, Сакура привычным движением сорвала еще один день, еще одну дату, еще один день календаря. Еще одна условность, в которой нет смысла. Но в ней нет ничего плохого, в этой условности также мало смысла для современного человека, как и вреда. Прошел день – нужно вырвать страницу. Вот только почему она вырвала его сегодня так рано? Обычно Сакура делает это с утра: просыпается, встает, срывает… Отбрасывая прошлое. Опять всё как по часам. Что-то произошло в её душе или просто начало меняться?
«И почему он?»
Этот вопрос не мог оставить её в покое, заставляя девушку вновь и вновь хвататься за голову. Рационального ответа не было, раздражение перерастало в панику. Еще ничего не началось, а мысли и мечты уже готовили план побега.
«Кофе…» - требовало тело, разум, чувства. Весь организм подстроился под определенную схему, которую не так-то просто изменить.
«И я чувствовала себя…счастливой? Что было со мной полчаса назад?!» - не понимал разум, заставленный врасплох грустными нотками прошлого: одиночества, неисполненной мечты, опустошенности… Вся жизнь снова втиснулась в узкие рамки, на расширение которых не хватало смелости. Снова предчувствие косых взглядов и недоброжелательного отношения.

Едва переступив порог кухни, Сакура направилась к кофеварке. Считая секунды, она ждала приготовления бодрящего напитка. Придерживая левой рукой дно массивной чашки, она, ступая по светлому кафелю, добралась до боковой барной стойки и поставила на столешницу чашку. Взобравшись на высокий стул, Сакура добавила сахара и принялась лениво помешивать ложечкой темный напиток, обладающий специфическим ароматом. Полукруги и кривые, симметрия и узоры. Каждый день, наблюдая за метаморфозами на поверхности бодрящего напитка, она удивлялась, насколько разнообразны и оригинальны эти рисунки… Да, она считала свою чашку мольбертом, а поверхность кофе – холстом, чайную ложку же – кистью. Однако, у художника – как ей казалось – не было таланта. Он не продумывал картину, а полностью отдавался власти кисти. Ей казалось, что подобное отношение – недопустимо, но так и продолжала день за днем вглядываться в кофе, словно изучая гладь моря. Но это продолжается недолго – художник одним жестом руки решается самолично разрушить своё творенье. Небрежно отбросив ложечку на тарелку, которая всегда стоит на своем месте на столешнице, она начинает отпивать кофе. Сначала осторожно, лишь удостоверившись, что не слишком кофе выдался горячим, потом смелее. И она уже не чувствует себя творцом. Лишь девушкой, которая запуталась в собственной жизни, для которой вопросы стали нормой, ответы – таинством. Писательницей, которая в иронические статьи старалась вылить всю боль, но по чуть-чуть – капля за каплей, намек за намеком. Может, именно поэтому ей говорили и писали, что её колонка – самая читаемая, самая таинственная, самая трогательная? Она всего лишь кивала, не понимая, почему одна читательница написала ей письмо, в котором признавалась, что каждая её статья пропитана-таки философией и глубиной мысли.
Но сейчас она всего лишь пила кофе, стараясь найти хоть один ответ, но до которого было далеко, как никогда.
«Когда уже настанет этот день? Находясь наедине сама с собой, я точно нафантазирую себе всё, что угодно… Так не может продолжаться. Хотя, может. Мы встречаемся лишь послезавтра. Просто чтобы поговорить. И к чему эти романтичные мысли? Мы никогда не были с ним близки…» - в отчаянии и суматошно шептал голос, взывающий к благоразумию.
Внезапно перед Сакурой предстал его образ… Тот, который она запомнила, который поселился где-то глубоко…
Она не видела его лица, а лишь ощущала на себе проницательность его глаз; не видела его одежды, а лишь ощущала аромат его парфюма, легкого, но притягательного; не слышала его голоса, а будто кожей ощущала его властность и силу. К чему тут зрительная память? Нужны лишь ощущения… А точная картинка выстроится потом, как дополнение к уже завершенному образу, выполненному сердцем. И точно, она вспомнила его длинные черные волосы, всегда распущенные, серые глаза, которые скрывают некоторую грусть, овал лица, красивый лоб. Широкие плечи, сильные руки, красивое тело, некоторая отрешенность в жестах. Глаза его иногда усмехались, либо выразительно молчали. Но всегда они, похожие на стекло, сотрясали душу своей пронзительностью.
В этом безмолвном диалоге и был весь Неджи.

Что-то назойливо жужжало и пыхтело под ухом. Девушка, словно всё ещё находясь в своём далеком мире, с закрытыми глазами попыталась прихлопнуть вредителя или хотя бы продлить своё забытье еще на несколько минут. Но противное жужжание не прекращалось, и Сакура вынуждена была повернуть голову, открыть глаза и понять, что источником проклятого шума был вибрирующий мобильник. Зевнув, девушка поднесла трубку к уху:
- Алло…
- Сакура! Что так долго трубку не брала? – послышалось недовольное ворчание.
- Я спала, Конохамару.
- Ну, ты и соня! В общем, я тебе по делу звоню. Готова твоя ласточка! – пропел голос из трубки, в котором звучали нотки гордости.
- Какая ласточка?.. Ни ласточек, ни голубей…
Однако она не успела закончить:
- Да машина твоя, Сакура! Еще помнишь такую? – казалось, что голос был явно намерен сегодня поиздеваться над не до конца проснувшейся девушкой.
- Не язви. Хорошо, через час буду.