Хорошо смеется тот, кто смеется последним

Веки не хотели подниматься. Они были словно свинцовые. Но вот все-таки огромным усилием воли мне удалось их разомкнуть. И тут же яркий свет больно резанул по глазам, заставляя резко зажмуриться. Странно. В голове было странно пусто. Я не помнил ни кто я, ни где я, ни что со мной случилось. Тщетная попытка восстановить события собственной жизни ни к чему не привела. Прошла минута, а может часы пролетели… Поток времени я не ощущал. В голове было по-прежнему пусто…
Первым ощущением была странная ломота во всем теле. Это было не больно. Просто не приятное тянущее чувство разливалось по каждой клеточке. А потом… Потом стали появляться воспоминания. Размывчатые неясные картинки прошлого. Помню чувство – разочарование. В чем же я разочаровался? Не помню. Хотя, нет. Вспомнил. Я разочаровался в вере. Так, а во что я верил? Опять не помню. И снова пустота. Она начинает меня доставать и раздражать. Хочется взять и врезать ей хорошенько по ее гадко ухмыляющейся роже, и выкинуть червям на съедение во славу Дзясин… ВСПОМНИЛ! Дзясин-сама! Я вспомнил! Да… вспомнил, как разочаровался в вашей вере. Когда проиграл тому ублюдку из Конохи. Как Вы могли покинуть меня? Я медленно гнил. Я умирал. А вы знаете, какого это – умирать? Нет. Вам это чуждо. А потом? Потом меня нашел Зецу. Это ходячее растение буквально склеило меня по кусочкам. Я должен был сказать ему спасибо. Но не хотел. Я был в агонии. Я снова чувствовал, что умираю, но я буквально сгорал изнутри новым чувством – мести. Я хотел отомстить Вам! Это стало навязчивой идеей. Я хотел отомстить богу за его предательство! Я никому не позволю использовать себя! И вот после длительных поисков тайные свитки Орочимару по перерождению были у меня в руках. Посмеяться над Вами, показав, что и без Вас я буду оживать столько раз, сколько мне будет угодно. Восставать из пепла с громким смехом над Вашей верой! А что можно будет сделать! Мысли одна злорадней другой проносились у меня в голове. Теперь пора посмотреть, куда меня занесло, пока я был без сознания. Открывать глаза стало совсем не страшно.
И вот перед моими глазами предстала чистая белая комната, во всей своей красе. Это была больничная палата. В ней не было ничего лишнего. Я лежал на кровати и любовался, как ветер играет шторой в распахнутом окне. Как солнце оставляет блики на стене, отражаясь от поверхности воды, налитой в стакане, который стоял на прикроватной тумбочке. Я чувствовал себя таким живым и … и … счастливым! Я еще никогда не был так счастлив, видеть солнце, чувствовать ветер. Я выиграл! Я выиграл бой с богом! Да что там! Теперь я сам бог!
Вдруг ручка двери стала медленно поворачиваться. А после медленно без скрипа открылась. И в комнату вошла дородная старушка со спокойным умиротворенным лицом. Я про себя отметил, что именно так и должны выглядеть сиделки. У нее были необыкновенно полные и, наверно, мягкие руки. Она была первым человеческим лицом, которое я увидел после своего перерождения. Я был просто в экстазе!
Старушка внимательным взглядом осмотрела комнату и, наконец, посмотрела на кровать. Ну, наконец, она увидит, что я очнулся! Но тут сиделка странно округлила глаза и стала нагибаться. Я, грешным делом, подумал, что она сейчас в обморок грохнется….

Сиделка сняла тапок и потихоньку стала приближаться к кровати. На подушке сидел и дергал усами в разные стороны жирный таракан. Она уже занесла руку для смачного удара, как вдруг таракан резко подскочил на месте и юркнул в щель между тумбочкой и стеной. Удар пришелся на пустое место. Старушка покачала головой:
- Надо сказать, что в больнице завелись тараканы.
Уже закрывая за собой дверь, старушка подумала, что впервые видела лилового таракана…
Дзясин, невидимый находясь в комнате, печально покачал головой, смотря на забившегося в панике таракана: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним, Хидан. Последним»