Все не так… Глава2

Мы побунтуем для приличия,

На подлость, сетуя богов,

На непомерное количество

Объединивших нас врагов.*

Лень… Лень составляла смысл его жизни. А сейчас его напрягли. Это раздражало. Очень раздражало. Сильно раздражало. Просто до безумства раздражало, то, что его заставили напрягаться. Может, он и разозлился, если бы не Мама Лень. Именно Мама. Он считал, что именно она породила его. Да у него была ещё одна мать. Именно мать. Хотя «Мать» он называл её про себя, а так он звал её «Мама». Потому что за грубоватое «Мать» можно было получить сковородкой (скалкой, тарелкой, кружкой: нужное подчеркнуть) по лбу. Поскольку лоб у Шикамару был только один, он им очень дорожил, да и лежать в больнице с сотрясением мозга не хотелось. Слишком было бы напряжно.
Поэтому сейчас благодаря Маме Лени (до кабинета он не дошёл) он сидел на кухне, писал речь (попытка не пытка, но для кого как) и пытался ужинать. Поужинать не получалось, поскольку в магазин он ходил только тогда, когда в холодильнике вешалась мышь (или приходила мать), а в ближайшее время прохода маман не наблюдалась, да и мышь не спешила рисковать здоровьем и не заглядывала в его холодильник, поэтому Шикамару доводилось наслаждаться тем, что у него было в наличии. А на сегодня у него был назначен пир из наполовину заплесневелого рамена, остатками шоколадного печенья и кетчупом, которому даже полнейший пофигизм Шикамару и срок годности не был страшен. Не спеша, сковыривая плесень с рамена, парень изучал написанное.

Прочитав и для полноты картины понюхав написанную нудятину, Шикамару поплёлся в спальню, которая (о, боги, съешьте архитектора!) располагалась аж на втором этаже! Преодолевая лестницу, Шикамару думал. Думал о придурке, который загрузил его по полной написанием этой фигни. Учиха Саске. Он был готов преодолеть свою непреодолимую лень, ради того, чтобы надеть ему на уши тарелочку с сегодняшним раменом. А сверху залить всё остатками кетчупа.

26 мая 20.. года. Примерно 13:45
Нам все кажется - что мы вечные,

И что время всегда остается,

Помириться при завтрашней встрече,

Рассказать, что давно уже рвется.

- Вызовите ко мне Нара Шикамару, - произнёс брюнет в динамик аппарата, стоящего на столе.
- Есть, Учиха-сан, - пискнул динамик. Саске устало откинулся на спинку кресла. Так каждый день. Надоело: « Учиха-сан, Учиха-семпай», больше всего бесило « Учиха-кун» - дурацкий суффикс, который привязался к нему с детства. Хотя, что скрывать… Его бесило все, абсолютно всё. Лишнее слово или лишний жест воспринимались как оскорбление. Особенно со стороны женщин. Поэтому с помощью отцовских денег он и создал организацию шовинистов. Нет, иногда он имел дело с девушками, но бросал их сразу же после того, как получал нужное. Он снова вспомнил её.

Воспоминания Саске. Амстердам. Январь, 20.. год.

Растворился в тумане

Небом проклятый город,

Опьянен, одурманен,

На фрагменты расколот.**

На него накатила депрессия… Нет, не сразу, а постепенно. Он не мог спать, есть и пить. Плюнув на Токио и дела, он уехал в Амстердам. Идея отправиться в путешествие пришла в голову Саске в одну из бессонных ночей. Он уже привычно ворочался на удобнейшей кровати, часто вставал, чтобы попить, то и дело принимался читать, но никак не мог приманить дрёму. Раньше с ним такого не случалось. Но как только от него ушла ОНА, бессонница стала его спутницей. Вырубался он только после изнуряющих упражнений в спортзале и сексуальных марафонов. Но нельзя же все время заниматься в спортзале и кувыркаться в койке: он уже побывал во всех спортивных комплексах и покорил всех более-менее симпатичных женщин. «Устал я. Нервы ни к черту. Отдых мне нужен, - пришел к выводу Саске, после очередного сексуального марафона. – Не мешало бы сменить обстановку…» Следующим утром он сообщил Итачи, что хочет уехать, на вопрос «Куда?» он махнул рукой в сторону окна, потом взял старую семейную «Хонду» и отправился на смену обстановки.
На границе Токио он купил путеводитель по Европе и ткнул пальцем наугад. Попал в Амстердам. «Поеду в Амстердам, далеко, но поеду, - решил парень. – Я слышал, там изумительная ночная жизнь. Нам, мне и бессоннице, как раз нечем заняться…» Добравшись до столицы ночных развлечений, Саске устроился в первоклассном отеле, отоспался днём, а ночью отправился в клуб. Пробыв там чуть больше получаса, подцепил роскошную девочку, быстро сговорился продолжить веселье в мотеле (в его гостинице посетители, тем более ночные, запрещались), и имя которой сразу забыл после пробуждения. Следующей ночью другие дискотеки и другие девочки. Иногда он занимался сексом, не выходя за пределы заведения: то в туалете, то просто в уголке. На третьи сутки он понял, что не хочет ни пить, ни танцевать, ни трахаться – перенасытился. Следующую неделю просто гулял по Амстердаму. Много пил (то кофе, то коньяк, то пиво) и много вспоминал.
Как ни странно, почти все воспоминания были связаны с НЕЙ. Он думал, что уже излечился, что стал реже думать о НЕЙ. Реже – всего раз пять в день. А после её ухода он засыпал и просыпался с мыслью о НЕЙ. Он никак не мог смириться с потерей. Она уехала из Токио, вообще из Японии. Сколько денег и сколько стараний он вложил в её поиски… Все безрезультатно! Она сгинула бесследно.
- Она покинула страну, - говорили детективы.
- Она покинула страну, - вторил им Итачи.
- Она покинула страну, - нашептывал разум. Одно сердце кричало:
- САКУРА ВЕРНЕТСЯ! ОНА В ЯПОНИИ!!! - И Саске предпочитал верить сердцу.
Конец воспоминаний.
От болезненных воспоминаний его оторвал скрип открывающейся двери.
- Саске, звал? – раздался не лишенный пофигизма голос за спиной. Саске крутанулся в кресле и повернулся к вошедшему:
- Звал, проходи, садись. Человек оценил расстояние до кресла босса и остался около двери:
- Я лучше постою, что-то стряслось?
- Стряслось. Новости смотришь?
- Ты же знаешь, что нет. «На кой хрен тогда тебе нужен самый огромный телевизор в Токио?» - чуть не соскочил с языка коварный вопрос.
- Мэр Токио вынес решение объединить ежегодные съезды феминисток и шовинистов.
Упавшая челюсть Шикамару послужила Саске красноречивым ответом.
- Я всегда знал, что от женщин одни проблемы. Но причём тут я? – наконец-то справился с удивлением брюнет.
- У меня для тебя задание.
- Какое? – Нара почувствовал здесь явный подвох, но никак не мог определить его причину.
- Ты напишешь речь для открытия этого гребаного съезда.
- ЧЕГО??? Учиха, ты хоть понимаешь, о чем говоришь-то? Я - написать речь? – от возмущения Шикамару быстро приблизился к Саске.
- В конце концов, я плачу тебе не за то, чтобы ты просиживал свою задницу в баре, но я могу напомнить, за что ты гребешь здесь лопатой бабки. Напомнить?
- Не надо, босс, - последнее слово он бросил с презрением и открытой неприязнью.
- Не злись, это тебе не поможет. Я сам напряжен до предела.
- Я не понимаю одного, я буду выступать один? Или от этих куриц тоже кто-то выступит? – Шикамару никак не мог успокоиться.
- Ну-ну, Нара, давай без грубостей. Может, тебе кто-то понравится? Мне надоели ежедневные звонки твоей матери и разговоры о том, что она хочет понянчить внуков. Как будто мы с тобой занимаемся их производством, - ухмыльнулся Учиха и придвинулся к брюнету, - А что, может, попробуем?
- ИЗВРАЩЕНЕЦ!!! Засунь себе свое «попробуем» в задницу! МАНЬЯК!!! Дьявол, какой идиот сделал этого придурка моим начальником?! Мать твою за ногу! Учиха! – Шикамару буквально сдуло к спасительной двери. Саске расхохотался.
- Я пошутил! Лови - это личное дело девчонки из их организации, речь ты завтра зачитаешь в 7:30 утра в зале презентаций Токио. Кстати Сабаку но Темари. Весьма симпатичная стерва-блондинка. Подает большие надежды. А теперь иди! Иди и думай!
- Над чем?
- Точно не над стервой-блондинкой! Иди уже!

27 мая 20.. года. Ночь накануне съезда. Спальня Шикамару.

А после - стерпится и слюбится,

Оставив нас гадать вдали,

Как раньше, в серых дней распутице,

Мы друг без друга жить могли...*

- Твою мать! – вопль молодого человека слышала вся округа. До спальни оставалось всего несколько жалких метров, но угораздило же его наступить на собственные шнурки! Он довольно-таки больно ударился подбородком об пол. Теперь он лежал и думал о вечном, то есть о Матушке Лени. Перед носом не спеша проползло три таракана. Один затормозил перед лицом и укоряющее пошевелил усами: «Мол, даже мы, самые неприхотливые жильцы этой планеты, сваливаем от тебя в более комфортный дом, засрал ты все напрочь! Мамашки твоей на тебя нет! Или хотя бы домработницы!»
«Я разговариваю с тараканами…» - он снова скосил глаза к носу. Таракан также шевелил усами. «А что, неплохая идея! Домработница! Как мне этого раньше не пришло в голову!» Парень торопливо поднялся, отряхнулся. Случайно наступил на того таракана. Из-под носка тапка красноречиво торчали усы раздавленного, Шикамару закатил глаза, молясь, чтобы хотя бы на том свете животному было хорошо. Вытерев тапок об ковровую дорожку, разложенную в коридоре, он наконец-то добрался до спальни. Схватил трубку и набрал номер агентства «Уют».
- Да-а-а-а… - протянул писклявый девичий голосок в трубке.
- Здравствуйте, девушка, я хотел бы нанять у вас домработницу.
- Чё, прям щас? – удивился голос.
- Ну, да-а-а… - на этот раз протянул парень.
- Молодой человек! Вы на время-то смотрели? Или вы прикалываетесь? – возмутилась пискля.
- Эм… - Шикамару кинул взгляд на будильник: 2:37 ночи. – Знаю… Я тогда позвоню утром?
- Угу, уж позвоните, не поленитесь.
«Ту-ту-ту» - раздалось в трубке.
- Не поленитесь! Знали бы Вы, девушка, что оставили меня без чистого дома. Хрен с ним! Лягу спать, и завтра позвонит секретарша.

Утро. Дом Шикамару. 7:00

- Я проспал? Да, я проспал. Опоздаю? Возможно… Ну и хрен с ним! Алло, такси? Можно, пожалуйста, машину к дому Нара Шикамару? Спасибо! Да, как можно быстрее!
7:15. Встрёпанный парень выбегал из большого красивого дома. Захлопнув дверь такси, он бестолково помотал головой:
- Зал презентаций Токио, пожалуйста! Как можно быстрее!
* О.Громыко «Все устаканится»
** О.Громыко «Город»
*** Вдохновение принесла книга О. Володарской