Игра со смертью, Часть I, сцены 6-8

6
Вечерело, когда Кин медленно брела по улице какого-то захолустного городишки, неизвестно где находившегося. Дождь, похоже, решил сопровождать ее всюду – мерзкий, холодный, он пропитал насквозь подобранный где-то грубый плащ. Девушку била лихорадка. Правая сторона лица воспалилась и представляла собой жуткое зрелище. Вероятно, на когтях был медленнодействующий яд. Теперь ясно, почему Орочимару так просто ее отпустил…Ей нужно срочно найти сухое и светлое место и обработать рану. Только вот, окончательно придя в себя после воздействия техники, Кин обнаружила, что все ее пожитки остались в лесу, но возвращаться туда сил уже не было.
Во рту было сухо, горло жгло, правый глаз совсем не видел, голова беспрестанно кружилась. Кин шла, пошатываясь, словно пьяная, не разбирая дороги. Мимо проходили какие-то люди, кажется, ее пару раз окликнули. Пахло сыростью и отбросами, под нагими валялся мусор. Куда ее занесло? Как она очутилась в этом не самом приятном месте?.. Дверь дома, мимо которого Кин проходила, резко распахнулась, выпуская в промозглые сумерки теплый яркий свет. На пороге возникла тень, и раздался сдавленный вскрик.
– Кин! – на левое плечо девушки легла изящная ладонь. Куноичи повернулась, инстинктивно сбрасывая руку и отпрыгивая в сторону.
– Ками-сама! Что с твоим лицом?! Что ты тут вообще делаешь?
Сквозь туман в голове, Кин удалось докопаться до своей памяти.
– Х-харуми?..
В дверях стояла хрупкая девушка с копной белокурых вьющихся волос, наряд на ней не блистал скромностью.
– Эх… что ж с тобой делать-то?.. – она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам, словно высматривая кого-то. – Не могу же я тебя бросить на улице в дождь…
Кин ясно увидела на ее лице смесь беспокойства и разочарования. Подумав, что не отличавшаяся никогда особо щедрой душой Харуми может бросить ее на улице, девушка решительно прошла внутрь дама, отстранив старую знакомую.
– Прости за беспокойство, но я не на долго – мне только обработать рану… и я пойду…
– К-конечно, конечно, – затараторила блондиночка, всплескивая руками. – Сейчас принесу все необходимое! У меня даже какая-то мазь завалялась…
Кин огляделась. Квартирка была небольшая – судя по всему 2 комнаты, гостиная и закрытая спальня. Прихожей не было, вместо кухни – небольшой закуток за тонкой занавеской, с плитой и раковиной. Обстановка была пафосная, преобладали всевозможные оттенки красного. Два дивана с горой подушек, стол у окна, низенький журнальный столик, пара стульев, кресло. На стенах – панно, с какими-то рисунками, ленточки, искусственные цветочки, еще всякая дребедень. Мебель и вещи – потасканные, но чистые. «Как и хозяйка», – мрачно подумала Кин, бесцеремонно сваливая у входа мокрый плащ и глядя на вернувшуюся Харуми.
– Как дела дома? – с наигранным любопытством поинтересовалась та, ставя на стол плошку с горячей водой и зеркало.
Кин разулась и, оставляя на протертом паласе мокрые следы, прошла к раковине.
– Нормально, – отозвалась она, тщательно моя руки. Харуми возилась в шкафчике, что-то вытаскивая оттуда. Куноичи поняла, что не сможет сказать, о том, что больше не вернется в деревню после пережитого позора. Да и Орочимару вряд ли допустит это. – Не жалеешь, что ушла? – Кин вытерла руки протянутым полотенцем.
– Нисколько, – Харуми тщательно отводила глаза, толи ее пугал внешний вид подруги, толи слова ее были далеки от правды. – Как твоя родня?
– Отец по-прежнему старый ворчун, братья – такие же сорвиголовы, – Кин уселась перед зеркалом и, взяв смоченный в горячей воде ватный тампон, принялась аккуратно стирать грязь с лица.
– Красавцы из них выросли, небось… Тебе помыться надо потом. И переодеться. Я дам одежду. Ками-сама! Где твои волосы?!!
– Кто-то теряет ногу, кто-то руку… – невесело усмехнулась левым уголком губ девушка. – Я потеряла волосы. Невелика цена за жизнь, верно?..
Закусив губу, Кин принялась разглядывать отражающуюся в зеркале чудовищную картину. Неужели, это она?! Ками-сама, этого просто не может быть!.. Как противно – эти вздувшиеся бугры с желтовато-зелеными прожилками… Словно не лицо, а маска, которую хочется содрать. Да и боли нет – все будто омертвело. Кошмар… И шрамы наверняка останутся. Надо удалить гной и промыть… Но в таких условиях, без оборудования и медикаментов, нормально не обработать. Услышав последние слова, Кин взглянула на Харуми. Та упорно разглядывала маникюр.
– Я все верну до последней йены. Как только смогу.
Блондинка скривилась и махнула рукой.
– Забудь. Все в порядке.
– И я уйду до того, как придут твои гости.
Глаза девушки на секунду расширились.
– Откуда ты?..
– Ну не для меня же ты так оделась, да и на часы постоянно смотришь.
– М… ничего страшного, они придут после полуночи. А ты спокойно можешь переночевать в каморке…
– О… Ты меня оставишь на ночь?
– Д-да. Не выгоню же обратно…
«Хотя тебе бы очень этого хотелось, да? – Кин закончила промывать рану и задумчиво осматривала изуродованное лицо, стараясь думать о нем, как о чем-то чужом, ей не принадлежавшем. – О… поняла. Ты меня боишься… Ксо, как все просто оказалось! Добрая ты подружка… Испугалась страшной шиноби…»
Харуми дала ей затасканные штаны с рубахой и показала ванную. Кин быстро помылась и переоделась, чувствуя, что жар усиливается, а голова соображает все хуже и хуже.
Выйдя, она несколько минут пыталась отдышаться, хотя упорно делала вид, что с ней все в порядке.
– Кин, – Харуми порылась в шкафчике и достала оттуда маленькую коробочку. – Вот, намажься. Это удалит гной.
– Спасибо… больше не представляю, что я могу сделать… Тут есть больница?
– В наше захолустье нет, надо идти в соседний город. Но, думаю, это уже утром – дороги тут опасные, пропасти, овраги… а сейчас темно и скользко.
Размазывая пахнущий дегтем состав по онемевшему лицу, Кин пыталась понять, насколько откровенно говорит бывшая подруга. Неужто и впрямь – забота?..
Харуми помогла ей сделать повязку через все лицо, после чего куноичи слегка расслабилась. Шансы дожить до утра прибавились. Словно сама по себе, перед девушкой возникла тарелка с едой. Жадно поглощая пищу и чувствуя, как греет под повязкой мазь, Кин пришла к выводу, что все, на самом деле, не так и ужасно. Утром добраться до больницы, там ей помогут. Опять же – будет где жить какое-то время, если ее возьмут на лечение (пусть только попробуют не взять!). Потом можно будет поискать какую-нибудь непыльную работенку подальше от больших дорог… Прийти в себя… А уже потом решать. И помирать еще рано. А вот лицо… Она сглотнула колючий ком и невольно содрогнулась. Нет, все будет в порядке… Медицинское дзюцу подчас творит чудеса.

7
Каморка оказалась и впрямь тесноватой, но спать приходилось и в более ужасных условиях. Главное, что было тепло и сухо.
Скрючившись под тонким одеялом, Кин сквозь сон слышала громкие разговоры и пьяный хохот за дверью. Машинально попыталась определить количество человек – трое мужчин и Харуми. Трое?.. Не многовато ей одной?.. Впрочем, ее это трудности.
Девушка периодически проваливалась в сон, но по-настоящему отключиться не получалось из-за шума за стеной. Жар спал, и теперь звуки болью отдавались в гудящей голове.
Внезапно дверь отъехала в сторону. Кин накинула на голову одеяло. Сейчас увидят, что тут спят и уйдут…
– О! Да ты в шкафу подругу прячешь! – гаркнул пьяный голос.
«Только не это», – тревожно пронеслось в мозгу.
– Не трогай ее, пожалуйста, она плохо себя чувствует, – тон Харуми был равнодушный и отстраненный. – Пойдем, – обратилась она к кому-то.
– Эй, я следующий! – раздался третий голос.
– У нас эта есть.
Кин схватили за ногу и бесцеремонно выволокли на свет, сдергивая покрывало. Она зажмурила левый глаз, все еще не соображая, что происходит.
– О! А что у нее с лицом?
– А не все ли равно? Тебя никто не заставляет на лицо смотреть…
Сигнал опасности, наконец, пробил стену отгороженности от мира. Кин моментально вскочила на ноги, отбрыкиваясь и делая подсечку, но нога рассекла воздух. Встав в защитную стойку, она обнаружила перед собой двух неопрятного вида краснорожих громил.
– Опа! – вскричал тот, что помельче. – Да девка, никак, тоже шиноби! Гляди, как прыгает!
Второй потер руки, хрустя пальцами.
– Ничего… От меня далеко не упрыгает, так даже интереснее…
Кин с ужасом уставилась на мужиков перед ней. Тот, что был помощнее, который вытащил ее из каморки, плотоядно сверкал глазами. Его мышиного цвета волосы свисали паклями из-под банданы, протектор на которой был затерт до такой степени, что не было видно никаких опознавательных знаков. Голову второго, чьи ноздри выглядели так, словно в них что-то долго и упорно запихивали, украшала такая же штука. «Беглые шиноби!.. Ксо… С простыми мужиками я бы справилась, но тут…»
Из-за плотно прикрытой двери в спальню раздалось женское хихиканье.
Кин рванула к выходу из квартиры, но недостаточно быстро и прытко, ее перехватили и отбросили в стену. Затрещала непрочная ткань – разорванная рубаха осталась в курах у мужчины.
– Да ты посмотри, какие сиськи! – заорал ноздрястый. – Я ее уже хочу, не смотря на перевязанную рожу!
– Отдохни, салага, я первый…
Кин прикинула расстояние до стола, кажется, она видела там нож. Но путь преграждали решительно настроенные мужики.
– Вы ошиблись, – она тщетно пыталась прикрыться руками, так же неубедительно делая выражение лица холодным и решительным. – Я с вами спать не собираюсь, и советую держаться подальше…
Главный хохотнул.
– А то я тебя спрашивать буду! Это что за деревня такая? – он ткнул пальцем в болтающуюся на шее бандану. Кин автоматически резко ударила его по руке, шиноби перехватил ее запястье и крутанул вниз, в результате чего девушка оказалась прижатой к полу. Кулак врезался ей в левую скулу, и затухающее сознании уловило:
– Ты еще порыпайся…

8
Ками-сама, лучше бы она не приходила в себя!..
Кин застонала. Реальность возвращалась болезненными, разрывающими толчками. Кто-то держал за головой руки. Ноги тоже оказались, словно в железных клещах. И, черт побери!.. Ее имели! Член врезался в ее лоно быстро и жестко. Из груди девушки вырвался надсадных крик, она забилась, стараясь вырваться и получила пощечину, несильную, отрезвляющую.
– Заткнись, сучка!
Кин открыла здоровый глаз и сквозь слезы разглядела пыхтевшего над ней шиноби с мышиными волосами.
– Нет, нет, нет!!! Отпусти урод!!!
Снова удар, весомее, но не такой, чтобы отключиться. Девушка облизала разбитые губы, ее насильник воспринял это, как приглашение и впился в них, терзая и прикусывая, от запаха перегара невозможно было дышать. Боль между ног стала невыносимой, Кин вновь задергалась, в ответ на это мужчина вошел в нее так глубоко, насколько мог. Девушке показалось, что он просто разорвет ее на части, она застонала.
– Скоро ты там? Я тоже хочу! – послышался голос второго.
Тем временем, язык мужчины пробился в ее рот, а Кин поняла, что рыдает. Она – шиноби деревни Скрытого Звука, лежит, распластанная под каким-то уродом, который ее бесцеремонно трахает, и ревет, как малолетняя девственница! Как же унизительно, как же противно! Но… самое ужасное – беспомощность. Не было сил. Никаких. Словно ее выпили до дна, оставив пустой сосуд. Яд?.. Техника «друзей» Харуми?..
Главный отпустил, наконец, ее губы и застонал.
– Я тебе яйца откушу… – прохрипела Кин, и тут же почувствовала, что одну рука свободна, а в горло врезается что-то холодное и острое.
– Слышь, ты, шлюха! Молчи, а то глотку вскрою и оттрахаю в рот, пока ты будешь кровью харкать, – пригрозил тот, что был сзади. – Я, знаешь ли, не привередливый и не брезгливый.
Кин только сжала крепче зубы, поклявшись себе не давать волю истерике, но это было крайне сложно.
Внезапно удары между ног прекратились, но через несколько секунд ей в лицо уперся мокрый и горячий член.
– Не знаю, что у тебя там под повязкой, но, думаю, мое лекарство тебе не повредит! – бандит заработал рукой, водя ей по гладкому стволу, а второй надавил на челюсть Кин, заставляя ее раскрыть рот. Она протестующее замычала, но в следующую секунду теплая струя ударила прямо в горло, что-то попало на лицо, что-то на волосы. Девушка чуть не захлебнулась, закашлявшись, с отвращением глотая густую жидкость.
Шиноби над ней что-то хрипел, но Кин сосредоточилась только на том, чтобы ненароком не подохнуть такой позорной смертью.
Тут она почувствовала, что её больше никто не держит, перевернулась на живот, подбирая ослабевшие ноги, заскользившие по влажному ковру. Когда, наконец, она прокашлялась, то почувствовала, что ее грудь жадно лапает мозолистая рука. Вторая спустилась к ягодицам.
– Нет! – из последних сил девушка рванулась из объятий второго насильника, но тот держал очень крепко. – Хватит, не надо больше, умоляю, хватит!.. – К своему ужасу она поняла, куда метит палец шиноби. – Нет, нет, нет!.. Только не туда, пожалуйста, не надо!..
– Расслабься, а то порву нахрен…
Кин продолжала вырываться, рыдать и просить о пощаде. Так она еще ни разу не унижалась…

Стук распахивающейся двери прозвучал, как взрыв. От неожиданности, шиноби отпустил девушку, и та быстро отползла прочь.
– Эть! – раздался возглас вошедшего. Из-за его спины ворвался холодный промозглый ветер, и Кин задрожала сильнее. – Вот это вы, ребята развлекаетесь… Харуми, я так понимаю, занята?... Ну, так я завтра приду…
– Нет! – взвизгнула в панике Кин, бросаясь под ноги к незнакомцу. – Пожалуйста, спасите… – она подняла голову, вглядываясь, – меня… – закончила она тихо и обреченно.
Пришедшему было на вид лет 60, косматая седая грива, традиционная, немного пафосная одежда, гэта (деревянные сандали)… Н-да… на спасителя он не тянул…
– Вали отсюда, старик, – зло рыкнул неудовлетворенный бандюган, хватая Кин за лодыжку. – А то и тебе достанется.
– Нет! – девушка со всей силы пнула мужчину. Тот схватил ее за обе ноги, подтащил и врезал по забинтованной стороне лица. Под повязкой словно что-то взорвалось, боль пробила голову, в нос ударил запах разложения, потекло что-то горячее и липкое. Кин с некой долей благодарности почувствовала, что вновь отключается от этого кошмара. Последнее, что она услышала, были слова седого незнакомца:
– Ты кого это стариком назвал, шваль?! Ты хоть знаешь, кто перед тобой?!!