Испортить мне каникулы - Часть 1

* * *
- Ну да, конечно. Что? А, ну да, купила. Ну не знаю. Надеюсь! … Мама, ты что? Нет! Не обижайся, пожалуйста. Это я должна обижаться! … Ладно. Сейчас вот иду – улица дли-и-инная такая…Еще и наверх поднимается! Блин, как долго идти!...Ага! Да, потом позвоню! Пока, мам! – девчонка ненадолго остановилась, пряча мобильник в сумку (пока там найдешь карман...), и продолжила подниматься вверх по длиннющей улице, которая, казалось, никогда не кончится…
Блондинка с длинными волосами, убранными в высокий хвост, небольшая часть которых закрывала правую половину лица. Нет, Ино не эмо! У нее просто стиль такой! На вид лет 16 (на самом деле так и есть), фиолетовая кофта, джинсовая мини-юбка, и… кеды, как ни странно. Да, девчонка знала, что придется путешествовать по не очень большому, но незнакомому городу, и надела кеды, купленные еще в прошлом году для физ-ры, вместо обычных каблуков. Но конверса были удобной обувью для таких «прогулок», если смотреть на то, что в поисках нужного корпуса пришлось обойти полгорода. Ино еще раз посмотрела на листочек из блокнота с адресом… Даа, дом 150… Это ж сколько надо идти! Капец!
Через минут так 15 девушка наконец-то дошла до здания, около которого уже толпились ее сверстники. Ино без труда поняла, что это и есть тот самый корпус электроники. Да уж, многовато народа… Девчонка подошла поближе и попыталась найти вход сквозь толпу. Не вышло. Тогда она просто села на лавочку и включила на телефоне какую-то музыку (Аврил Лавин, кажись, старая песенка ее какая-то). Почти три минуты девушка слушала ту песню, но ей это скоро надоело, и она подошла опять к той толпе. И обратилась к кому-попало:
- Долго еще ждать? Случайно не знаешь?
«Кто-попало» оказался парнем примерно ее возраста с красноватыми волосами, торчащими в разные стороны, и флегматичным взглядом карих глаз.
- Без понятия. Я тут уже полчаса. – безучастным тоном, как бы не от мира сего, ответил он.
- А ты на какой факультет документы подаешь? – дружелюбно поинтересовалась общительная Ино.
- На прикладное искусство. – так же безразлично ответил он.
- Понятно. В художке учился, наверно? А я сразу на три факультета подаю… - блондинка недоговорила, потому, что ее позвали. Какая-то девушка, только что подошедшая.
- Привет! А не знаешь, у кого списки очереди? – спросила она.
- Привет, не-а, не знаю. А тебя как зовут? На какой факультет подаешь?
- Я Конан. А, на культурологический и на химию. О, кстати, привет, Сасори! – синеволосая девчонка обратилась к тому рыжему парню. – Как новая художка? Наша-то чем плохая была? Ты почему перешел?
- Предки переехали просто. – лениво ответил Сасори. – Но та художка тупая.
- Почему тупая? Блин, прости, – Конан посмотрела на Ино. – приятно познакомится…эээ…как тебя зовут?
- Ино. Так у тебя тут знакомые есть! А моих чего-то не видно… Кстати, Сасори, приятно познакомится! Ладно, вы тут говорите, а я пойду про списки расспрошу. – с этими словами блондинка подошла к каким-то ребятам, которые первыми попались ей на глаза. А Конан продолжила разговор с Сасори.
- Так почему художка тупая? – спросила синеволосая.
Сасори вздохнул. Он не любил расспросов, а еще больше не любил ждать. Для парня просто катастрофой было стоять здесь «целых» полчаса.
- Да просто там преподы все придурки. – наконец-то ответил он «приставучей» девушке.
Вообще-то Конан всегда была спокойной, но сегодня она просто была рада видеть хоть кого-то знакомого. Пусть даже и они мельком виделись в той художке, и девчонка знала только, что его зовут Сасори и что он перешел в другую художественную школу.
- Ясно. Ну ладно, я пойду к доске объявлений, если смогу туда пройти. И если тут вообще есть такая фигня. – и Конан тоже ушла, протискиваясь через толпу к двери.
Наконец-то от Сасори отстали, и он спокойно вернулся к своим размышлениям. Тем временем Ино подошла к каким-то ребятам.
- Эй, парни, не знаете случайно, у кого те списки? Ну, очередь на сдачу документов?
- Ну это не у нас спрашивай, - отозвался один из них, высокий брюнет с волосами, собранными в хвост, - Вот они знают, наверное. – парень указал на двух девчонок, которые стояли неподалеку.
- Спасибо. Я Ино! А тебя как зовут?
- Итачи. А это – мой брат Саске. – он легонько толкнул стоящего рядом подростка со странной прической.
Пацан лет 16-ти удостоил девчонку грустным взглядом заплаканных глаз. Вот кто тут эмо! Этот Саске был одет в облегающую черную кофту и джинсы, на ногах черные скейтера с розовыми шнурками, а через плечо висела большая сумка с ужасающим количеством эмо-значков на ней. Взлохмаченные черные волосы и свисающие пряди-челка – короче, типичный эмо-бой. Он был совсем неразговорчив, невнятно пробормотав «привет», опять вернулся к своему делу – читать какую-то занудную книжку. Но это ему не удалось сделать – так как из его мобильника послышались звуки какой-то песни «Оригами», и он отошел говорить по телефону.
Ино проводила взглядом Саске, и подошла к тем двум девчонкам – одна была с розовыми волосами и в каком-то попсово-гламурном прикиде(типа, чем больше блесток, тем лучше, но это был уже перебор), другая – красноволосая и в очках, в обычных джинсах и синей спортивной футболке.
- Хай, девчонки. У вас списки очереди? – спросила у них блондинка.
Гламурная девочка улыбнулась ей:
- Привет! Тебя как зовут? – абсолютно проигнорировав ее вопрос.
- Ино. А вас как? – обратилась Ино к обоим.
- Меня Сакура, а это Карин. – гламурненькая показала на свою подружку, у которой из наушников доносились звуки «Rammstein».
- Так есть списки? – спросила Ино уже у Карин, подумав, что эта Сакура или глухая, или просто не знает, че это за списки такие.
Девушка сняла наушники, приостановив мп3-плеер, и ответила:
- Да, вот видишь – женщина в зеленом пиджаке? Вон, блондинка та, около такой черноволосой в красном платье?
- Ага. Это у нее списки?
- Да. Кажись, у нее. Тут ваще фигня какая-то – сидим с Сакурой тут уже час, а внутрь еще до сих пор не пускают. Охренеть можно! Мляяя… - девчонка явно была раздражена.
- Ладно, пойду у нее спрошу. – Ино направилась к женщине «в зеленом пиджаке», как описала ее Карин.
«Блин, тут пока списки достанешь…» - подумала Ино. А она и правда уже много кого спросила об этом, наконец-то хоть кто-то знает. Девушка подошла к той блондинке в зеленом. «А как ее зовут, Карин не сказала».
- Здравствуйте. – вежливо улыбнулась Ино. – Случайно не у вас списки очереди?
- Случайно у меня. – ответила женщина. – Скажи фамилию и имя, я тебя запишу.
- Яманака Ино.
- Вот, будешь 334-я.
«Чего?!» - мысленно крикнула Ино. – «Ну, ни фига себе!!»
Наконец-то, через полчаса пришел какой-то препод – бледная личность с длинными черными волосами, представился «Орочимару-сенсеем» и открыл абитуриентам дверь внутрь корпуса универа. Все попытались пройти в дверь одновременно, поэтому создалась пробка, и еще через 15 минут они наконец-то зашли в корпус. Внутри не было ничего интересного. Только доска объявлений висела, кресла какие-то стояли у стенки, и видно было несколько дверей в аудитории с названиями типа «Кабинет теории механики(или динамики)» или «Кафедра физики и (еще чего-то там)».
Первые номера, счастливчики, сразу пошли на второй этаж, чтоб поскорее «отстрелятся» - ну, там заявление надо писать такое тупое, для поступления… А остальные столпились у доски объявлений, где были вывешены требования к абитуриентам, расписания экзаменов, и еще море всякой фигни. У стенда «культура и искусство» было довольно много подростков, что с наигранно серьезными выражениями лиц рассматривали объявления.
- А, вот прикольный факультет – актерский! Все, подаю туда документы! – засмеялась, на самом деле серьезно так решив, девушка с каштановыми волосами.
- Но ты же не готовилась! – сказал ее друг.
- Умолкни, Сай, пусть никто не знает!
- А че сразу – умолкни? Пускай люди знают, что ты актрисой будешь теперь! Народ, Тен-Тен теперь акт… - Тен-Тен зажала ему рот рукой, и он не успел окончить предложение. Но Тен никто, кроме Сая, и так не знал. Так что всем было параллельно.
- Тен, че ты такая злая? – вопросительно посмотрел Сай, когда его рот снова был свободен.
- Я не злая! Я просто хочу чтоб это был сюрприз. Даже предки не знают…
- И чего, думаешь, поступишь?
- Ага! Запросто!
- Уверенное предположение…
- Не говори заумных фраз, Сай! – засмеялась Тен-Тен. – А то я еще и не пойму ничего… - и это она добавила, хоть на самом деле все понимала – это еще не заумная фраза, а Тен, которая жила в одной многоэтажке с Саем с трех лет и они еще в песочнице вместе играли, знала, что он способен и на большее (не, ну нормально было, если пятилетний ребенок выражался типа «твои аргументы не подвластны анализу», когда маленькая Тен пыталась ему доказать, что на яблоне могут вырасти груши).
Тем временем к стенду подошла Конан, которая решила сдавать документы на прикладное искусство («А вдруг на химию или эту культурологию не поступлю…» - подумала синеволосая). Тем более, она же в художественной школе шесть лет занималась, только вот ей всегда, еще с детства, нравилось делать что-то из бумаги. «Интересно, а такой факультет есть?» - рассматривая довольно длинный список направлений факультета «Культуры и искусств», думала девчонка. Пока она искала нужное название, еще несколько абитуриентов пришло посмотреть на списки. Один из них был блондином с длинными волосами, и челкой, прикрывавшей левый глаз, которого Конан, кажется, помнила откуда-то («Он же в нашей художке учился! Точняк! Это ж…блин, как его…забыла!»).
- Конан? – ну конечно же, Дейдара узнал синеволосую панк-рокершу, которая еще в 12 лет покрасила волосы, и плевать ей было на предков и учителей. – Ой, привет! Ты тоже на искусство?
- Привет…эээ… - девчонка растерялась. Она тупо забыла его имя. Ну, у них же в группе было много народа, тем более этот парень, кажись, на керамику ходил. – я эээ…не помню, как тебя зовут.
- Я Дейдара! – напомнил парень. – Ну, как художку окончила? А обычную тупую школу? Ну, давай рассказывай!
- А, Дейдара, - повторила девушка. – Вспомнила! Это ж ты в своей школе разнес на фиг кабинет химии? Правда? У нас потом слухи ходили, что ты вообще школу взорвал!
Дей уставился на Конан:
- Жаль, но не взорвал. Я ее закончил уже зато! Ну, как там художка и все такое?
- Нормально. Тупая школа… Вот в художке интересно было, а ты как закончил?
- Художку нормально, школу – ужасно! Просто прогуливал, и тот кабинет взорвал, да и все, вроде… Я на химию и на керамику подаю, а ты?
- И ты туда же… Я тож на химию, и еще на культурологию. Сдалась тебе эта химия… А. Догадываюсь, зачем сдалась…
- Вот-вот… - хитро усмехнулся Дей.
Черноволосая девушка со светлыми, почти белыми глазами, в черном корсете, длинной черной юбке и в гадах подошла к стендам, и молча начала изучать списки. Она остановилась на списках факультета культуры и искусств. Готесса выбрала себе вокальный факультет музыкального отделения. Она записала в что-то в блокноте красивым почерком, но Тен-Тен, которая до сих пор говорила с Саем, через плечо брюнетки заметила, что та записала.
- Классный почерк! А ты на вокал поступаешь?
- Как видишь. – спокойно и как-то мрачно ответила девушка.
- Тебя как зовут? Кстати, классные гады… Я тож такие хочу!
- Хината. – просто ответила готесса. – Меня зовут Хьюга Хината.
- Понятно! Я Тен-Тен.
- А я Сай! – вставил свои пять копеек Сай.
- А меня зовут Конан. – улыбнулась панк-рокерша.
- Меня зовут Дейдара – сказал блондин, по одежде которого видно было, что он или рокер, или металлист.
- Вот и познакомились! – «подвела итоги» Тен. – Дааа, классный корсет, Хината!
- Хочешь такой? Ты что – готка? Тен, не смеши мои кроссовки! – улыбнулся Сай насмешливо.
- А че – не похожа? – Тен стала около Хинаты, чтоб Сай сравнил.
- Не-а, ты - типичный позитив!
- А я и не знала!– засмеялась Тен, подтягивая свои полосатые нарукавники и одергивая кофту всех цветов радуги.
В то же время за другими стендами творился похожий бардак. Рыжий парень с пирсингами на лице (за что его в школе страшно гнобили учителя) точно уже решил, что будет подавать документы на международные отношения и политологию, и спорил с пацаном с прилизанными светлыми волосами, который не в самых цензурных выражениях высказывал мнение о том, что все это полный бред, а сам он собирался поступать на патологоанатома. Две подружки, такие разные – гламурная Сакура и неформалка-спортсменка Карин, решили поступать на математику, и сейчас довольно громко переговаривались о том, как списать на вступительных тестах, и как сделать это незаметно, а не так, как когда-то Сакура… Далее шла длинная история о том эпическом дне, когда Сакура в девятом классе решила списать на экзамене по алгебре, спрятала шпоры под юбку и насовала в сапожки (которые бедная розоволосая одела в июне, в час экзаменов, специально для шпор) и у нее шпаргалки вывалились на пол, и дерик заметил, и скандал был на всю школу… Короче тогда еще гламурной девочке пришлось пересдавать экзамен…
А на втором этаже под кабинетом сдачи документов уже толпились все остальные. Никакой очереди, просто все по спискам, которые были теперь не у той «женщины в зеленом пиджаке», которая оказалась директрисой этого учреждения (ну надо же, директриса скромно стояла у двери со списками). Цунаде-сама, как все называли ее, ушла домой. Сегодня она должна была присутствовать на одной из сессий у студентов универа.
Теперь многострадальные списки были у той другой женщины (та, что еще «брюнетка в красном платье»). И все новые и новые абитуриенты приходили и записывались в список. Число имен уже превышало 400, наверное. Да, вот так-то, «раньше сядешь (и напишешь, в нашем случае) – раньше выйдешь». Как в тюрьме, только с одним отличием – до того, чтобы «сесть», надо ждать, как минимум, полдня. А вчера бедные измотанные дети ждали вообще с семи утра до пяти вечера. Ну, то было вчера. А сегодня – это сегодня.
- Можете входить! – позвал первых десятерых парень-четверокурсник, которого звали Ирука-семпай.
Небольшой толпой, даже немножко обрадованные (типа, наконец-то! Мы уже устали ждать!), выпускники уродской-тупой-конченной-…-короче-школы, таки прошли в довольно просторную аудиторию, где было почти пусто, хоть бал устраивай (да-да, не только дискотеку, но именно бал. Для него места нужно много. Один вальс, хотя бы, чего стоит). Только во второй «половине» кабинета стояли старые, обрисованные всякой фигней еще предыдущими поколениями студентов, деревянные парты натуральной окраски для этого материала (дерева, то есть. А не эмалированные вызывающе голубой краской, как, например, в классе Тен-Тен и Сая еще в тупом-конченном-…-доме…эээ, то есть, в школе). На стенах висели «старинные» стенды по самых занудных темах – типа «Правила безопасности в кабинете практической физики (и другая блаблабла…» или «Учись учиться»(которое непонятно как сюда попало).Бывшие школьники тут же разошлись (а также разбрелись и разбежались) по местам, которые выбрали случайно, ведь выбирать не из чего. Это ж не экзамен, а всего лишь сдача документов и написание заявления. Звучит это так просто, но на самом деле…
В классе было уже безумно душно, несмотря на открытые настежь окна. В уголке мирно стоял поломанный кондиционер, который показывал нашим несчастным, что раньше здесь было хотя бы прохладно (а то ведь и так стремно, еще и жарко до полного счастья). Буро-коричневая доска, совсем как в школе, была не вытертой, и на ней красовались какие-то формулы и доводы теорем еще, наверное, сохранившихся со времени сессий.
По одному абитуриенты подходили к столу приемной комиссии, и каждый получал соответствующую форму.
- Здравствуйте. На какой факультет поступаете? – мгновенно подскочила к Тен-Тен девушка-студентка с фиолетовыми волосами и такими же глазами, которая тут должна была следить за этим.
- Эээ…на актерский… то есть «Культуры и искусств». – ответила та, только что прочитавшая название на доске объявлений и почти не успевшая его нормально запомнить.
- Подходите к столу, берите форму. То есть анкету. – объяснила та же студентка последнего курса. – Вот. – указала она на стопку пустых незаполненных анкет, когда Тен подошла. – На культуру и искусство – из этой стопки. – проинформировала ее студентка, и сразу же подошла к другим, которые стояли с довольно растерянным видом, чтобы помочь. Такое уж задание старшие студенты получили.
Шатенка взглянула на форму, которую ей только что тыкнули в руки. Обычная анкета, только надписи на ней синими такими буковками вместо черных. И сбоку написано (если склонить голову немного, можно прочитать) че-то типа того: «Вступительное заявление, которые заполняется абитуриентами, что поступают за творческими конкурсами, а также теми, кто вступает за льготами – детьми-инвалидами, жителями сельской местности, и…еще кем-то там». «Миленько…» - подумала Тен-Тен, садясь на первое попавшееся место, чтобы разобраться с этой анкетой.
За партами здесь сидели не так, как в школе (потому, что это был, кажись, класс для практических занятий, и всяких там лабораторных). То есть, по две-три парты были сдвинуты одна к одной, и стулья стояли с обеих сторон парт. Так что, за одной «группой парт» могло быть по четверо-пятеро людей. Вообще-то, так как зашло всего десять абитуриентов, то заняты были только две «группы».
Около Тен-Тен сидели еще трое парней, которые с почти идентичными выражениями лиц (схаренными вконец) заполняли анкеты. Один, блондинчик со стильной прической «Взрыв На Макаронной Фабрике» наивными синими глазами рассматривал идиотскую анкету, пытаясь понять, что к чему *прим.авт. – я тоже так разглядывала свою анкету))) и заполняла ее оооч. долго – целых два часа)))честно)))*, и шепотом время от времени спрашивал об этом парня с волосами цвета морской волны, сидящего рядом. Тот, между прочим, не мог ему помочь, потому, что тоже никак не мог разобраться, куда что вписывать так, чтоб сразу не испортить бланк. Синеволосому («Он че, тоже панк?» - подумала Тен-Тен, про себя отметив, что сейчас мода на синий цвет) надоело так тупить, и он поднял руку, еще и позвав фиолетоволосую, ту самую, которая раздавала бланки:
- Анко-семпай! Подойдите к нам, пожалуйста!
Девушка сразу оказалась у их парты, и, с видом официантки из дорогого бара, спросила:
- Что-то подсказать?
- Да, вот тут такая фигня… - начал рассказывать парень, показывая всем видом, что он «немножко» не понял эту анкету.
- Ой, я же забыла. Вот вам образец, как заполнять надо. – она положила на стол потрепанную папку-скоросшиватель, и раскрыла на одной из страниц.
Там красовалась почти такая же форма, только заполненная понятным почерком, почти, как в прописях для первоклашек (настолько аккуратным был почерк).
- Только не перепутайте поля. – напоследок сказала Анко, чувствуя, что ей еще придется вернутся к этой парте.
- Анко-семпай, - внезапно обратился к уже уходившей девушке второй парень (который блондин), - А год тоже ставить 2008-й?
Девушка терпеливо объяснила:
- Нет, год ставьте 2009-й, вы же в этом году поступаете. И имя пишите свое, а не такое, как там. – добавила на всякий случай. Наконец-то ей дали спокойно отойти к другой парте.
Третий парень, с черными волосами, сзади собранными в хвост, уже почти закончил писать анкету, и уже ставил свою подпись, пока синеволосый и блондин «тупили». Видно было, что он самый умный из этих троих. Тен-Тен посмотрела на уже заполненное: так, фамилия, имя, год выпуска, номер аттестата… и прочий бред… Еще надо целую страницу написать. Но чего там писать?
- Эээ… слушай, - она обратилась к «умному парню», - не знаешь, как вот в этой строке писать?
Итачи(конечно же, это был он) все ей объяснил, а у него к этому (к объяснениям) талант. Дальше шла нудная процедура сдачи документов, регистрации на сайте универа, и тому подобные тупости. Это было о-о-очень долго. Первые десять «подопытных кроликов» справились за полчаса, но после них туда заходили остальные – по шестеро-семеро человек, а потом даже и по двое. Когда дошло до сотых номеров, было уже три часа дня. Хината, номер которой был 113-ым, прождала еще немало времени, пока наконец-то не закончился «обеденный перерыв» приемной комиссии (да, они даже такое придумывают, чтоб отмазаться). К обеду все без исключения – и абитуриенты, и преподы, и родители (которых здесь было очень много, чуть ли не больше, чем их детей) – начали нереально тупить. Все двигались медленно, говорили о какой-то фигне, просто налицо было видно, что они устали, даже очень. Ну, это еще нормально. А вот вчера что было…
Наконец-то готесса дождалась своей очереди. Анко-семпай выглянула из двери, позвав «двоих» (вот до чего уже сократилось количество, позволительное входу уставших жертв сдачи документов в душный скучный кабинет). Девушка величественно зашла в аудиторию.
* * *
- А давайте, пойдем гулять? Все вместе! Мы ж документы сдали!!! – радостно предложила Тен-Тен своим новым знакомым (у девчонки был просто талант быстро находить себе новых друзей. Просто с ее-то характером – веселым таким, позитивным…).
- Да, сдать эти дурацкие документы было настоящим героизмом! – подхватил Дейдара, который был под 45-ым номером (еще повезло! Но прямо перед его очередью был глобальный «почти-обеденный-перерыв» где-то так на часика два).
- Я не пойду гулять. – просто ответил Сасори.
- Почему? – в один голос удивились Дей и Тен-Тен.
- Надо идти домой. – пытаясь сохранять свой спокойный тон, сказал парень.
- Зачем тебе туда? – спросила Тен. – Тут же веселее! – по ее мнению, всегда надо идти туда, где веселее.
- У меня дела. – ровно, даже «официально» ответил Сасори.
- Какие еще «дела»? – спросил Дей заинтересованно (ведь для того, чтоб стало интересно всем, Сасори надо было всего лишь сказать свой ответ «постным» тоном с выражением лица учителя труда, когда тот диктует какой-то нудный конспект).
- Да, что за дела еще такие? – тут же поинтересовался Сай, который мимо проходил.
- Просто надо идти. – красноволосому надоел этот допрос.
Но никто не собирался «отстать» от него. Всем наоборот стало особо интересно, что же там у Сасори (которого некоторые знали всего-то с сегодняшнего дня).
- Нееет, Сасори. Рассказывай, что за дела. – уперто продолжила Тен-Тен.
- Очень надо знать? – немного раздраженно спросил Сасори.
- Да! – хором сказали Тен, Дейдара и Сай.
- Не скажу. Секрет это. – снова спокойно ответил парень, которому это было адресовано.
В то время к ним подошла ужасно несчастная Ино. Сейчас была очередь только 120-ых номеров. А бедная девушка ждала уже и так кошмарно долго.
- И снова привет. – усталым голосом сказала она им. – Что у вас тут за разборки?
- Да так, ниче! – перебил Сасори едва успевшего открыть рот Сая.
- А, ну все. Раз так сказал – значит, тут точно что-то есть. – моментально оживилась Ино. – Ану, народ, колитесь, чего произошло? Ну?
- Да вот, Сасори не хочет идти с нами гулять! И говорит, что у него дома какие-то дела.
- Ну, Сасори? Что за дела? – с интонацией известного актера боевиков и детективов Ибики, начала «выяснять» блондинка.
- Дела. Важные. Больше сказать нечего. – непоколебимо ответил «допрашиваемый».
Короче, никому не удалось вытянуть из этого парня «конфиденциальную информацию» – ни Тен-Тен, которой все разбалтывали свои секреты, ни Дейдаре, который еще с художки умел «достать» Сасори, ни Саю, у которого «язык без костей», ни даже Ино, косящей под мастера допросов и, по совместительству, владельца трех Оскаров, Ибики. Сасори ушел, лениво попрощавшись с этими всеми, которые уже так его достали.
- Похоже, что Сасори что-то скрывает. – с выражением лица детектива, который раскрыл мега-сложно-запутанное-дело, сказал Дейдара.
- Ты себе даже не представляешь, но мы догадались. – ответил Сай за всех остальных.
* * *
Хината подошла к высокому старому зданию, которое требовало нормальной такой реставрации уже десять лет (со времени последнего ремонта). Дверь была прикрыта, не так, как всегда. Сколько она уже приходила сюда, а дверь была открыта настежь. Теперь – что-то новенькое. Девушка решила попробовать, откроется ли. Легонько нажала на ручку – и дверь поддалась. Готесса зашла внутрь «таинственного» здания.
Внутри все выглядело не намного лучше, чем снаружи. Небольшой, чистый, но давно не знавший ремонта, холл, сбоку «справочная служба» - дежурная с журналом, стенды с «новыми» фотографиями годов так 90-ых на стенах. Хината по привычке поднялась лестницей на третий этаж. Узкий темный коридор с высоким потолком встретил ее своей неприветливостью, и почти ничего не было видно, если б не свет единственного окна в конце этого коридора. С обеих сторон было несколько старинных высоких дверей, и девушка зашла в одну из них.
- Здравствуйте, Данзо-сама. – вежливо-мрачно поздоровалась готесса.
- Добрый день, Хината. Подожди немного. – услышала она.
Девушка в черном села на одно из потрепанных кресел. Помещение, в котором она находилась, было просторным залом со старинными росписями на стенах, на некоторых из них немного облупилась краска. На потолке с потрескавшейся побелкой была подвешена не очень большая, но красивая старинная люстра. Два больших окна на противоположной стене все равно пропускали очень мало света в этот зал. Слева от Хинаты виднелось возвышение сцены, на котором стоял черный старый рояль.
На рояле играла концертмейстер *прим.авт. – та, что аккомпанирует музыкантам*, а возле него стояла, сложив руки вместе, блондинка с четырьмя хвостиками, и пела оперную арию. Девушка довольно хорошо справлялась с произведением, но недостаток опыта был налицо – звучание голоса было еще недостаточно стойким и уверенным, ведь она еще не освоила опертое дыхание *прим.авт. – это музыкальный термин академического вокала, означает правильное дыхание, которое необходимо освоить вокалисту для правильного пения ^^*, хоть девушка обладала красивым голосом с драматическим тембром.
Светловолосая закончила петь. Сидевший напротив нее, в зрительном зале, довольно старый человек со шрамами на лице, остановил жестом концертмейстера, и принялся говорить Темари свои замечания по поводу вокала. Девушка молча слушала его, можно сказать, придирки – например то, что во время высоких нот она немножко наклонила голову вперед или провела рукой по волосам, убирая их, чтоб не мешали. «Что за эстрадные замашки!» - «негодовал» Данзо.
Хината довольно долго ждала своей очереди. Наконец, когда бедной Темари пришлось три раза повторить злополучную арию Альмиры, из-за постоянных справедливых и не очень(большею мерою) замечаний и критики к пению, когда урок закончился, то на сцену вышла Хьюга. Теперь была ее очередь.
Концертмейстер встала из-за рояля и вышла ненадолго из зала. И так ее услуги сейчас не понадобятся – ведь вокалистке сначала нужно «подготовить» голос. Эта «подготовка» заключалась в том, что Данзо играл не очень сложные секвенции *прим.авт. – секвенция – на каждой следующей ноте та же мелодия, что и на предыдущей*. Разные слоги типа «ми-и-я-а-ми» или «до-ре-ми-ре-до» - обычные упражнения для голоса.
- А теперь это – арпеджио на «ми-ля-ми» - Данзо дал новое упражнение, перед этим спев его на октаву ниже (ведь у него бас, а у Хинаты – сопрано).
Довольно сложная распевка *прим.авт. – так называются упражнения для голоса*. Хината еще не пела такого, но опыт ей показывал, что лучше всего не спорить с Данзо-сама, а то начнется настоящий скандал – ведь он думает, что учит петь правильно. Тем более, он же зав. вокального отделения музыкального училища (ведь это было именно оно).
Готесса начала петь секвенции, которые показал Данзо. Нижние и средние регистры – еще полбеды, с ними девушка справилась хорошо. Но когда она дошла до верхних нот, как раз на слоге «ля», на самом деле бывший нотой «си бемоль» второй октавы, то ее голос как бы немножко «сорвался», и нота получилась нестойко дрожащей. Данзо еще поднял тональность – хоть нормальный учитель начал бы опускаться. Хината попыталась спеть еще раз – и снова, все хорошо, только вот верхняя нота киксовала *прим.авт. – звук «дрожал», случается у начинающих вокалисток из-за немного неправильного пения. Когда я училась у препода по вокалу, что стал прототипом Данзо, то у меня тоже был этот недостаток именно во время такой же распевки. К счастью, это уже исправили*. Что же такое? Такого никогда не было в музыкальной школе, где петь было легче и естественнее, и учили ее правильному дыханию. Тут же – нет. Данзо нужно было только сильное, громкое звучание, и неважно, каким именно образом его добивались – зажатым, неестественным, или правильным, без напряжения, пением. Хината никак не могла понять, почему высокие ноты, которые она хорошо брала от природы, сейчас звучали так, будто она недотягивает, словно не хватает диапазона. Когда девушка пела у другой учительницы, из музыкальной школы, такого не было! Ведь у Хинаты высокий голос со светлым тембром и врожденной подвижностью, колоратурное сопрано (еще не развитое, конечно же), и быть такого не может, что она не может взять таких нот своим голосом. Готесса поняла – тут что-то не так.
- Данзо-сама, что с моим голосом? – немного напугано спросила она.
- Хината! Я останавливал тебя? Говорил, чтоб ты прекратила петь? – проигнорировав беспокойство ученицы, спросил у нее зав. отделением.
- Нет, Данзо-сама. – мрачно ответила Хината, которая почти что предвидела исход своего вопроса.
- Давай ноты. – строго сказал он, дав понять, что распеваться она сегодня уже не будет.
Девушка спустилась со сцены, чтобы достать из сумки несколько, склеенных между собой скотчем, отксеренных листков, на которых были напечатаны ноты арий и песен. Она протянула Данзо ноты, и стала на свое место у рояля.
- Пойди, позови концертмейстера. – «приказал» репетитор.
Готесса без слов вышла в коридор, чтобы найти ее. «Тут определенно что-то не так! Если бы Данзо-сама был нормальным учителем, он бы по крайней мере объяснил, что же здесь не так! И правда, ведь многие его ученики плохо поют.» - рассуждала девушка. Она еще помнила выпускные экзамены четвертого курса музучилища, на которые приходила смотреть. Так одна ученица Данзо вообще «петухов» пускала, срываясь от явного зажатого пения! «Куда же я сунулась?» - мрачно думала Хината.
* * *
- Триста пятый и триста шестой номер, заходите! – устало пробормотала Анко, которая не ела уже семь часов.
Темноволосый парень, которого звали Какузу, и девушка с синими волосами, панк-рокерша Конан, зашли в класс, откуда вышли несчастные Сакура и Карин, которые просидели тут полтора часа.
Под дверями кабинета все еще стояла толпа абитуриентов. Некоторые утомленно опирались на стену, и по фиг им было, что от побелки можно самим стать белыми. Все настолько устали, что просто уже плевать на все хотели. Тем более плевать на все было парню с темными волосами, стянутыми в тугой хвост, которому всегда и все было по фиг. Сейчас он просто сидел на подоконнике и спал, дожидаясь своей очереди. Его номер и так был аж 425-ым – ведь ему было лень придти пораньше.
Ино настолько надоел этот идиотский коридор, в котором темно и душно, и девушка вышла на улицу подышать свежим воздухом. Идя по лестнице, она решила включить на телефоне музыку, чтобы не было так уже скучно. Блондинка листала папки с названиями групп: «Так, че тут у нас… попса, клубная музыка, рок… Green Day, Avril Lavigne, Flow, Alice Nine, Evanescence… Да нет, последнее вообще слишком мрачно. Настроение и без того паршивое». Она включила на медиа-плеере в мобилке первую попавшуюся песенку Flow *от авт. – японская позитив-рок группа, игравшая, между прочим, саундтреки к нескольким опенингам первого сезона «Наруто» ^^*.
Ино быстро спустилась по лестнице, и наконец, оказалась на улице. По сравнению с жарким коридором, здесь было очень свежо, ведь по этой улице редко ездили машины, и не было той привычной для большого города загазованности воздуха. Девушке не с кем было говорить, и по этой причине она подошла к одиноко сидящему на лавочке парню с довольно короткими красно-рыжими волосами и вытатуированным красным иероглифом «Любовь». Ино просто подошла и села рядом на лавочку, пытаясь завести разговор с ним. Но это никак не получалось, потому, что говорила все время она, а парень просто молчал, почти не обращая внимания. Он думал о чем-то своем. Ино едва удалось узнать только то, что его зовут Гаара, и у него есть брат и сестра. Все. Разговор не получился никак.
* * *
- Саске, да хватит уже! – утешал брата Итачи. – Пошли домой! – Саске сидел прямо на асфальте у кирпичной стены какого-то гаража, опершись на нее спиной, и безутешно рыдал.
Молчание. Потом – нечто вроде бормотания: «меф мыы ме момимааамш». И истошные крики через пару секунд:
- НЕТ! Ты не понимаешь! Она бросила меня!!! Бросила-а-а!
- Саске, будь мужчиной, не плачь! – начал давить на комплексы уже порядком раздраженный Итачи.
Саске заткнул уши еще перед фразой брата, в унисон с ним продолжая свой «монолог Гамлета»:
- Она сказала, что я сопливое чмо! Что я плачу постоянно, и что я не парень, а размазня! Что я ей не нууужен! – он вытер покрасневшие глаза рукавом , - Темари… Я же ее так любиииил! Она думала, наверное – быть или не быть со мной! И выбрала, что не быть! Но это моя сме-е-е-ерть! – плаксивым голосом трагически закончил Саске. И тут же схватил осколки битого стекла с асфальта, на котором сидел.
- Я вскрою себе вены! Умру! И тогда она поймет! – драматично плакал он черными слезами.
- Да за тобой сцена театра плачет! – спокойно сказал брат, удерживая руку Саске одной рукой, и свободной другой выхватывая острый кусок стекла, бывший когда-то горлышком от бутылки водки. – И тем более, ты – не мужик. Потому, что настоящий мужик никогда вот так просто не умрет из-за какой-то там бабы! – мудро закончил он.
Саске шморгнул носом. Он пытался вырвать свои запястья из цепких рук брата, но ничего не выходило по той причине, что еще в школе на физ-ре Итачи всегда был лучшим, а Саске сидел и плакал на лавочке в пустом спортзале, потому, что в него попал баскетбольный мяч, видите ли. Взгляд эмо-боя отчаянно бегал из стороны в сторону в поисках «колюще-режущих предметов». Но фиг ему!
Итачи силой, удвоенной из-за долгого ожидания (пока у Саске кончится очередная «истерика», плюс еще в конченом универе два часа), схватил за шкирку братика, и буквально потащил его домой (еще за четыре квартала отсюда). Тот сопротивлялся, но вырваться никак не мог.
Дом. Наконец-то. На третий этаж пришлось подниматься лифтом, потому, что бедному Итачи, старшему за своего братца всего на год, пришлось тащить последнего буквально на своем горбу. Он остановился у двери квартиры с номером «14», остановив и братика. Итачи просто оперся рукой на кнопку с этими циферками, и неприятный и непрерывный звук звонка был слышен еще за дверями. Открыл Фугаку, и убрал руку Итачи с кнопки.
- Вот, предки! Привел я вам это чудо в перьях! – ужасно севшим, сдавленным голосом проговорил старший брат, у которого уже заплетался язык.
«Предки» все поняли. Микото со взглядом «О Господи, за что мне ЭТО!» аккуратно схватила младшенького за рукав, и потянула в его комнату. Фугаку проводил жену и сына гневным взглядом. Потом глава семьи Учиха посмотрел понимающе на несчастного Итачи.
- Папа, лучше убери и спрячь куда подальше все, чем можно пораниться или убиться. Саске нашего девушка бросила, так что я уже пресек его одно посягательство на свою жизнь. – мрачно-усталым тоном проинформировал отца Итачи.
Учиха-старший был просто вне себя. Не сын, а размазня сопливая этот Саске!
«Что-то надо с этим делать!» - словно прочитав мысли отца, с трезвой, не омрачаемой даже поведением брата и сегодняшним универом, логикой подумал Итачи.