Старые знакомые Глава VI, окончание

***
Матсури скорее почувствовала, нежели услышала движение. Уже поворачивая голову, девушка увидела появляющуюся прямо из земли тощую, замотанную черными тряпками фигуру. Рука куноичи моментально выхватила джохьё, запел рассекаемый стальным тросиком воздух. В следующую секунду со звоном были отбиты два куная.
– Кто вы и что вам надо? – крикнула нападавшему Матсури; помимо ее воли голос слегка дрожал.
Но неизвестный лишь издал сухой смешок и отпрыгнул далеко в сторону, запустив еще один кунай.
«Похоже, он знает, что надо держаться на расстоянии, – разочарованно подумала девушка. – Черт! Да где же все?! Я могу одна с ним не справится…» Она потянулась к переговорному устройству, но в ее сторону полетело что-то горящее – пришлось ретироваться за большой валун. Вечернюю тишь прорвал грохот взрыва.
Вновь раздался каркающий ядовитый смех – ближе и выше. Противник словно издевался над девушкой: дал ей запрыгнуть за ним на валуны, затем отскочил далеко назад. Матсури послала за ним стальной джохьё с лезвием на конце, но оружие не успело настигнуть цель. Теперь незнакомца можно было рассмотреть получше. Длинный, нескладный, но неуловимо шустрый, он словно состоял из палок на подвижных шарнирах, свет костра плясал в выпученных полубезумных глазах: кроме них все было закрыто каким-то черным тряпьем, местами лохмато свисающим. Никаких опознавательных знаков на шиноби не было.
– Что вам надо?! – крикнула Матсури и вновь потянулась к переговорному устройству, продолжая раскручивать джохьё…
…Но сделать она больше ничего не успела, так как неизвестный каким-то образом оказался буквально в двух шагах и подставил под свистящий тросик какую-то палку. Тросик, естественно, моментально на нее намотался, незнакомец дернул. Матсури пришлось разжать руку, иначе ей грозило остаться без пальцев или оказаться утянутой вплотную к противнику, где она вполне могла налететь на что-нибудь острое.
Ругаясь на собственную глупость и нерасторопность, девушка отпрыгнула далеко назад, кидая под ноги дымовую шашку и доставая из-за спины нунчаки /* Ёу! А вы как хотели? Наша деффочка еще и не тому научилась ^_^ */. И сразу же ей пришлось отражать атаку – противник оказался вплотную, навязывая ближний бой. Руки с кунаями замелькали почти с нечеловеческой скоростью. Матсури слегка охнула, когда лезвие царапнуло по протектору банданы. Проклятье! Ей с ним не справится! Из последний сил куноичи отражала бешенные атаки, прыгая, уворачиваясь, уклоняясь, чувствуя, что глаза не успевают, руки не успевают, что нунчаки вот-вот выскользнут из вспотевших ладоней… да кто это такой?! Почему он хочет убить?.. Нахлынуло раздражающее чувство беспомощности. Раскрутив нунчаки, Матсури сделала слабую попытку контратаковать, но, мало того, что ничего не получилось, так еще и кунай противника чиркнул по ее скуле. Девушка отпрыгнула как можно дальше, но, почувствовав под ногами очередной валун, с ужасом и отчаянием увидела мелькнувшее перед самым носом лезвие. Она еле-еле успела подставить под удар руку, кунай чиркнул по стальной пластине.
Совершенно неожиданно нелепый человек в черных тряпках бросил взгляд куда-то в сторону и подпрыгнул. Матсури поняла причину его действий секунду спустя, когда мимо пронеслась змеиной атакой песчаная волна…
«Гаара-сама!!!»
Вражеский шиноби сделал неимоверный кульбит в воздухе, стараясь уйти от следующей смертоносной струи, правда безуспешно: Гаара в этот раз оказался быстрее. Но когда песок и человек соприкоснулись, раздалось характерное «Пф-ф-ф-ф», и волна пробила лишь облачко сизого дыма.
«Клон?!» – Не поверила глазам Матсури.
– Что здесь происходит? – осведомился стоящий внизу Казекаге.
Засветившись от радости, девушка спрыгнула на землю, подавив острое желание полезть обниматься.

***
…И была уже глубокая ночь, когда Рэн устало прислонилась к дереву. На ее коленях покоилась голова Шигео – у того от переутомления началась лихорадка; девушка влила в брата все возможные микстуры (Юко строго-настрого запретила разводить костер), и теперь просто гладила его по голове, не зная, чем еще помочь.
Поодаль стояла Юко. С тихим иррациональным ужасом она наблюдала за стараниями сестры. И не понимала. Совершенно ее не понимала. И поэтому боялась. Потому что не знала, чего от малявки ожидать – нож в спину или трогательную заботу. Как… как так можно?.. После всего того, что пигалице пришлось пережить по их вине… Как?.. Неужели, на свете существует такое милосердие и добродетель?.. Прям, мороз по коже… Прям, хочется упасть к ногам этой святоши в молитвенном экстазе… Юко сжала в руке свою бандану с символом Суны. К черту! Все к черту! Она скрипнула зубами.
– Раз ты такая бодренькая – ночью дежуришь! Я двое суток не спала. И не вздумай что-нибудь выкинуть – сон у меня чуткий, тренированный. Чуть что – прирежу, как кролика, а деду скажу, что так и было.
Рэн не прореагировала. Ей просто не хотелось сейчас связываться с сестрой. Ничего не хотелось.
Юко невротично дернула плечом, фыркнула и закопошилась с одеялом. Спустя несколько минут на крохотной полянке воцарилась ночная тишь: только треск сверчков, чье-то досадливое уханье, шелест листьев. Рэн пыталась разглядеть небо. То там, то здесь ей подмигивали, дразня, промелькивающие звездочки. Налетевший ветерок холодил кожу, играл со спутанными прядями.
«А ведь ветер – один. И здесь, и в Суне. Достигнет ли этот ветер его?.. Сможет ли донести мои мысли? Что я ни о чем не жалею и не раскаиваюсь… И что все-таки… по-прежнему…»
Но на самом деле, она жалела о том, что все-таки не забрала с собой альбом с фотографиями – единственное, что осталось ей от прошлой жизни.

***
…И было уже под утро, когда, стоя на валуне, Гаара вглядывался в сумеречную даль похожего на рыхлый мох, леса. Она была где-то там. Уже гораздо ближе, но такая же недосягаемая. Почему?.. Почему она стала для него – воздухом?.. Светом?.. Целью?.. Что в ней такого? Ну, переспал, и что? Не первый раз…
Но…
И это самое «но» висело над ним непрестанно.
Что она для него? Мания? Недосягаемая высота?..
…И полные обиды и гнева глаза, горячий след пощечины на щеке.
Налетевший ветер откинул волосы с высокого лба.
Один только раз обнять… Почувствовать тепло, услышать скачущий ритм сердца, увидеть свет в глазах… Свет, а не боль. Свет только для него одного, как благословление, как отпущение грехов.

И совершенно не замечал Казекаге такого же тоскливого и молящего взгляда, направленного на него.
А Канкуро видел. И тихо злился. Он нашел, в каком направлении удалились беглецы, хоть это оказалось и непросто – кто-то мастерски запутывал следы. Нашел, вернулся. И для чего?! Что бы увидеть красочное продолжение мелодрамы?
Они с Матсури сидели перед костерочком, поджидали Амаду. Канкуро вырезал что-то из куска дерева, Матсури с томлением пялилась в спину Гааре.
Наконец, кукольник не выдержал.
– Так ты говоришь… на том чувачке не было банданы шиноби? – Он снял ушастую шапку и бросил рядом, взлохматил волосы усталым жестом.
– А? – очнулась от своих мыслей девушка, уставившись на Канкуро, словно первый раз его видя.
Парень вздохнул и покачал головой.
– Что было изображено на протекторе нападающего?
– Откуда я знаю, – немного нервно отозвалась Матсури, наматывая и разматывая тросик джохьё.
– Признайся хотя бы себе, что на самом деле ты не любишь его.
На Канкуро уставились огромные непонимающие глаза.
– ЧТО-О?! /* О_О */
– Я говорю, что твои «чувства» – это не любовь на самом деле. Это – поклонение некому идолу.
– Ка-канкуро-доно, вы… вы не имеете никакого права мне говорить такие вещи! – Матсури сжала кулаки, костяшки тонких пальчиков побелели.
Кукольник саркастически усмехнулся.
– Может и так, только лично мне надоела эта комедия. Да и тебе давно пора глаза открыть, – пользуясь тем, что девушка от возмущения потеряла дар речи, он продолжил. – Девчонкам всегда нравятся самые крутые парни, так? Да, я знаю. Наслушался… И насмотрелся на вас, таких… воздыхательниц-фанаток. А будь он простым рядовым шиноби без роду-племени? А если бы он не обладал никогда этими техниками? А? Ты могла себе представить такой расклад?..
– Канкуро-доно, вы завидуете, что ли? – сквозь зубы проскрежетала выведенная из себя девушка.
– Я? Завидую? – Он невесело рассмеялся и бросил в сторону младшего брата взгляд, в котором проскочила смутная тень страха. – Да ни за какие сокровища мира я бы не желал оказаться в его шкуре!
Матсури вскинула бровь.
– Что? – хмыкнул Канкуро. – Этому парню через такое пришлось пройти, что я не понимаю, как вообще сохранил человечность и здравый смысл… И откуда раскопал гуманность и стремление покровительствовать и защищать. Вместо того чтобы раздирать в клочья всех, кто криво посмотрит. Боже, девочка, не делай такое лицо! Тебе же прекрасно известно, что наш Гаара не был в детстве пай-мальчиком. И знаешь что? Я ни капельки не удивляюсь этому. Ни сколько. Я бы мог рассказать тебе о том, как его все ненавидели и боялись. Я бы мог рассказать тебе, как его предавали. И что он делал с теми, кто его не устраивал по каким-то причинам. Но я не буду этого делать. Знаешь почему? Потому что ты все равно будешь видеть своего недосягаемого кумира. Ты будешь видеть холодного и непогрешимого, могучего и смелого Казекаге деревни Песка, который спасает девушек и защищает своих граждан. Ты будешь видеть красавца с холодным взглядом, – его голос вдруг упал до вкрадчивого шепота, он даже наклонился ближе к девушке. – Хотя несколько лет назад у меня не повернулся бы язык назвать его красивым. И несколько лет назад я отдал бы правую руку за то, чтобы кто-нибудь избавил вселенную от такого исчадия, как мой младший брат.
Матсури отвела взгляд, чувствуя, как ее трясет, но отнюдь не от холода.
– Ты это знала, так? Но одно дело – знать, другое – почувствовать на своей шкуре. А третье дело – принять, разумом принять, сердцем, – неожиданно я чувством закончил он. – Гаару-одиночку, Гаару-нелюбимого, Гаару-маньяка. Ты смогла бы? А? Сомневаюсь… Ты думаешь только о том, какой он крутой и клёвый, и, ах, почему не обращает на тебя внимания, на такую бедную и несчастную… А ему нечего тебе дать. У него нет своего, чтобы дать!.. Как же с вами, бабами сложно…
Он раздосадовано сплюнул, встал и побрел к камням под светлеющим небом.
Матсури смотрела вслед, обняв себя руками. Из царящего в чувствах и мыслях хаоса смогло сформироваться лишь одно: все-таки, младший брат для него много значит.
А все остальное нуждалось в пересмотре…

***
…И запели уже совсем другие птицы, когда Рэн словно очнулась. В ней росло странное чувство: еще не желание, но уже мотивация, порыв, призыв к действию. Она осторожно переложила голову брата на сумку и переползла в центр поляны.
Глаза – прикрыты. Пальцы сплелись в знакомый узор.
«Хватит, хватит, хватит… Сколько же можно… Надоело. Боже. /*Ками-сама нужно говорить, да? Ну, пусть будет «Ками-сама»: только недавно узнала это выражение ^_^. Так вот */» Ками-сама, сколько же можно?.. Я обещала себе начать новую жизнь, но что-то не очень у меня получилось. И я лишилась всего. Видимо, это наказание за то, что я таки не изменилась. Что ж, кто мешает начать заново? Меняться… Взрослеть? Да, наверно, взрослеть… Как же я этого хочу!.. Самое место и самое время начать меняться здесь и сейчас, только здесь и сейчас, никаких завтра – завтра может не быть. Только здесь и сейчас все начнется по-другому… О, папа, как же плохо, что я никогда не знала тебя! Как же грустно, что ты всегда останешься лишь лицом на фотографии. И как прекрасно, что именно ты – мой отец. Один из лучших шиноби Песка, капитан элитного отряда. Я никогда не хотела тебя разочаровывать. Гордился бы ты мной? Я сделаю все, чтобы гордился! Клянусь – все!»
И, хоть согнувшаяся под тяжестью росы трава оставалась недвижима, волосы и одежда девушки зашевелились. Рэн окутало растущее голубое сияние, воздух завибрировал от потоков силы.
Хрупкие руки сложились в следующий знак. Глаза – по-прежнему закрыты, губы тронула легкая улыбка.
«Ну и хорошо, что я не взяла альбом. Теперь – это тоже в прошлом. Дальше я буду идти с а м а …»