Кинжал судьбы. Глава 2. Грусть и отчаяние.

Как забавно и нелепо получается в жизни, не правда ли? Кажется, что все в мире зависит только от твоего решения, а в итоге оказываешься привязанной нитями к пальцам Судьбы, как марионетка. И что бы ты ни кричала, как бы горько ни плакала, жестокая хозяйка не изменит легких, но приносящих столько боли движений пальцев. А ты – молчи и слушайся. А потом, когда ты, столько раз помогавшая человеку в беде, просишь у него поддержки охрипшим и обессиленным голосом, этот человек равнодушно отворачивается, закрывая глаза на твои страдания. Ровно так же ты переживаешь за чувства другого человека, а он вероломно вонзает в спину острый кинжал.
Ситуация знакомая?
Мне – не понаслышке.
Я никогда не терпела предательств и просто прекращала отношения со всеми, кто осмелился на это. Уже несколько человек остались далеко в прошлом, среди них – фальшивые друзья и какие-то придурки, решившие, что, встречаясь со мной, можно заводить шашки с другой! Такие наивные и такие глупые!
И всегда, насколько себя помню, подпускала к своему сердцу только самых надежных, верных людей. Ино, Тен-Тен, Наруто и Саске – они всегда были рядом, и я доверяла им. Я абсолютно точно знала, что никто из них никогда не предаст меня. Как можно было так глупо ошибаться?!
Я переехала из Сендая в Осаку с Саске полгода назад. Просто так, прислушиваясь к зову сердца. И не сказать, что город мне не понравился – я влюбилась в него без памяти, как сначала влюбилась в Учиху. Все бы ничего, я быстро освоилась: несколько кредитных карточек уже лежали в моей сумочке, будто бы моля воспользоваться ими, гардероб все чаще и чаще открывал свои гостеприимные двери для новых вещей-постояльцев, а я уже заставляла местных парней долго смотреть мне вслед.
Да, уже тогда мои чувства к этому бесчувственному ослу остыли, в сердце осталась лишь жалость к нему, и я думала, что ради прошлого стоит подарить ему последние дни любви, а потом бросить. Но судьба распорядилась иначе. Все складывалось против меня.
Когда я, злая и ущемленная очередной изменой этого идиота, написала письмо самым близким мне людям, не считая матери, я ожидала чего угодно – отборного японского мата, посвященного Саске, просьб вернуться домой, слов «как мы без тебя скучаем!» и еще много другого. Но никак не ответа, который последовал за моим письмом.
Я каждый день ходила на почту ранее – множество людей метались из стороны в сторону, пытаясь прокричать что-то свое сквозь всеобщий гомон, а в воздухе царила атмосфера хаоса, ведь некому было хотя бы попросить посетителей вести себя потише и аккуратней. Тут и там валялись какие-то листы бумаги, исписанные чьим-то почерком, вскрытые конверты и прочий мусор. Зачастую люди были слишком грубы, чтобы извиниться за то, что нечаянно (а может, целенаправленно, кто их знает) толкнули в бок рядом стоящего человека, и начиналась драка. С кулаками, матом и синяками по всему телу. Но хуже всего было, когда какие-нибудь истерички не поладили друг с другом, и начиналась ярая ссора, которая затем переходила в драку. Они били друг друга сумочками, оставляли на коже друг друга длинные красные следы ногтей, таскали за волосы по всему помещению, пытались порвать одежду. А зрителями подобных сцен становились люди разных возрастов – старики с седыми волосами и недовольными бурчаниями себе под нос, молодые парни на скейтбордах с подбадривающими улюлюканьями, красивые девушки, испуганно пытающиеся убежать из здания, чтобы не стать невинной жертвой, и женщины с младенцами на руках. Но потом какой-нибудь работник вызывал милицию, и героев драк увозили в участок.
Так вот, я всегда туда ходила и интересовалась, нет ли для меня никаких писем. Но каждый день пожилой работник качал головой со словами: «Простите, но у нас ничего нет для Сакуры Харуно. Возможно, письмо для Вас прибудет завтра». Я была вынуждена уходить домой с грустью и надеждой, что завтра действительно на почту прибудет письмо для меня. Ожидание мучило меня – я хотела как можно быстрее увидеть знакомый почерк, пройтись глазами по письму, представляя лица моих близких, когда они писали мне ответ. Да, я все чаще становилась жертвой одиночества, и мне нужна была хоть какая-нибудь связь с друзьями, пусть и неосязаемая и невидимая.
И я все же дождалась ответа. С самого утра я буквально пела от радости (первый раз после разрыва с Учихой, между прочим) и, не удостаивая вниманием то, что я надела (вообще в первый раз за всю жизнь), выбежала из дома. Я не хотела брать такси – погода и все живое улыбалось мне, маня пройтись по нагретому солнцем асфальту, вдохнуть пьянящий запах гвоздик и тюльпанов, растущих на клумбах, услышать, как поют птицы свои песни, воспевая в них щедрость солнца и ветра.
Да, природа сегодня явно была в хорошем настроении, как и я, и мне казалось, что я слышу сквозь щебетанье птиц и плеск воды, которой садовник поливал растения, ее звонкий девический смех. Только вот окружающие меня люди были угрюмы и злы, даже дети были чем-то опечалены и молчаливы, и, нечаянно задев кого-нибудь, я слышала грозное шипение за спиной: «Смотри, куда идешь!» Но я была твердо убеждена в том, что ничто, абсолютно ничто не сможет испортить моего настроения!
Но впоследствии оно все равно омрачилось…
Как только я вошла в здание почты, я побежала со всех ног к бюро, на ходу нетерпеливо расталкивая людей, преграждавших мне путь. Сегодня это помещение выглядело хуже всего – только что произошла очередная драка, и на этот раз жертвами всеобщего безумия стали и невинные работники, попытавшиеся предотвратить ссору между двумя мужчинами. Мне было жаль этих бедняг – такое самопожертвование требовалось от них за никчемные гроши!
- Молодой человек! – прокричала я, пытаясь привлечь внимание одного работника к себе. Парень обернулся, и моему взору предстала отнюдь не привлекательная картина: мало того, что этот несчастный был изрядно помят, так еще и под левым глазом красовался синяк, а из носа тонким ручейком стекала кровь.
- О боже! – вскрикнула я, моментально отпрянув, но потом взяла себя в руки и дала этому пареньку платок, как раз оказавшийся у меня в сумочке. В миг белоснежная ткань поменяла свой цвет на вызывающе красный.
- Спасибо, - благодарно проговорил работник, прикладывая платок уже другой стороной к своему носу. – Чего вам будет угодно?
Я слегка улыбнулась и спросила:
- Нет ли писем для Сакуры Харуно?
Парень порылся в каких-то ящиках, и произнес:
- Да, здесь есть одно такое письмо. Это вы?
- Да-да, это я, - быстро ответила я, нетерпеливо беря в руки конверт. Бог услышал мои молитвы! Мне казалось, что я держу в руках не просто какое-то письмо, а частичку своей Родины! Я уже будто бы слышала отдаленные, слегка приглушенные голоса своих друзей, чувствовала, как в ноздри бьет бодрящий запах всевозможной зелени Сендая… Интересно, кто же ответил мне? Как только я хотела разорвать конверт, работник обратился ко мне:
- Знаете, я советую вам спрятать это письмо подальше в сумку – здесь много всяких хулиганов и сумасшедших, которые безнаказанно вырывают послания прямо из рук. Я считаю, что было бы намного безопаснее прочитать послание дома.
Я поморщилась от обиды – от нетерпения мое сердце разрывалось, до дома я не смогу ждать! Но все же, вопреки моим желаниям, я небрежно сунула конверт в карман сумочки. Видя недовольное выражение моего лица, парень осторожно поинтересовался:
- Неужели вы не согласны со мной? Не думаю, что вам было бы приятно потерять письмо, которое вы так долго ждали.
- Нет, вы абсолютно правы, - я устало вздохнула. Но потом я кое-что вспомнила:
- Всего лишь одно? Вы уверены, что там не завалялось еще чего-нибудь?
- Абсолютно уверен. Это письмо прибыло к нам только сегодня, а ранее других писем на ваше имя не приходило. Вероятно, будут завтра или послезавтра.
- Спасибо, - во всяком случае, хоть кто-то ответил на мое письмо. Я повернулась и зашагала по направлению к выходу, пытаясь обходить стороной всяких странных типов, большинство из которых были либо пьяны, либо не здоровы на голову. Расстояние до двери казалось бесконечным, поэтому, как только меня захлестнул свежий ветерок, я облегченно вздохнула. Погода ухудшилась – ранее беззаботное голубое небо затянулось пеленой темных туч, из-за которой чуть виднелось спрятавшееся солнце, и по всему городу, как сейчас в моей голове, гулял ветер. Я поспешила взять такси. Не успела я поднять руку, прося кого-нибудь подкинуть меня до дома, как около меня остановилась красная машина. Я быстро села в нее, на ходу говоря адрес. Мы подъехали домой через 7-8 минут. Я сунула в ладонь водителя деньги и ушла, чуть не забыв захлопнуть за собой дверцу.
Наконец-то я дома! Я вытащила из сумки письмо и порвала конверт, который незамедлительно оказался на полу, как и сумочка, что теперь валялась в углу.
«Ино Яманака, Сендай, Япония. Адресовано Сакуре Харуно, Осака, Япония» - едва прочитав эти строчки, мое сердце вспыхнуло с новой силой, и я развернула лист бумаги, готовясь к чтению. Как только я это сделала, из листа выпала маленькая, свернутая в несколько раз записка. Мои брови недоуменно приподнялись, но я решила прочитать ее позже, сейчас меня больше интересовало письмо, написанное Ино. Да, это определенно была она – ее мелкий, слегка неаккуратный почерк я узнаю всегда.
«Привет, Сакура. Как живется тебе в новом городе? У меня все отлично. Не буду спрашивать насчет того, как у тебя дела и т. п., потому что меня это не интересует. А что касается вашего с Саске расставания, то я рада за него – он наконец-то найдет себе девушку. И если тебе грустно, то хочу кое-что сказать – у вас бы все равно ничего не вышло, ведь Саске нужна добрая и умная девушка, а не ты. Пожалуйста, больше не пиши мне, ты отнимаешь у меня слишком много времени»
Мое сердце замерло, а улыбка медленно сползла с моего лица, оставляя рот в приоткрытом состоянии. Теперь мои руки охватила мелкая дрожь, и письмо с тихим шелестом опустилось на пол, приковывая мой взгляд к нему. Вся моя сегодняшняя жизнерадостность куда-то улетучилась, на душе осталось только непонимание.
Что, Господи, что случилось за эти полгода?
Что произошло с Ино?
Что произошло со мной?
Я стояла и занималась созерцанием того письма. Когда-то долгожданного, теперь ненавистного. Слишком много вопросов крутилось у меня в голове, а ответов на них не было. Внезапно мой взгляд, блуждающий по оголенному полу, упал на записку, выпавшую из того письма. Может, там ответы?
Интуиция подсказывала мне, что именно в этой записке вся истина, интересующая меня. Я дрожащими руками дотянулась до нее, раскрыла и прочитала:
«Привет. Это я, Тен-Тен. Конечно, жаль, что вы с Саске расстались, но, честно говоря, это было слишком предсказуемо. Он ведь всегда поглядывал на других девушек, даже во время свидания с тобой. В общем, ты не расстраивайся, будут еще другие. Кстати, я переезжаю в Америку, и в Японию навряд ли вернусь, а значит, уже никогда не увижу тебя и остальных. Туда не доходит почта, так что и на письма ты не рассчитывай. Всего хорошего!»
Я говорила, что интуиция у меня неважная? Если да, тогда это – очередное доказательство. Если нет, то это первое доказательство.
- Кхе-кхе, - чей-то посторонний голос отвлек меня от размышлений. Интересно, кто же это в моем доме, учитывая, что живу я одна, и дверь заперла на замок? Я безжизненно повернула голову к источнику звука… И угадайте, кого же я увидела?
- Что, все так плохо? – привычная усмешка. Зачем же Госпоже Боли спрашивать об этом, если она уже итак в курсе? Ах да, она же у нас «Мисс Садистка 2009»! Мне было бы как-то все равно, если бы она докучала своим присутствием кого-нибудь другого, но нееет! Роль жертвы досталась именно мне, и угораздило же ее появиться тогда, когда действительно хочется тишины и покоя, чтобы все обдумать… Гостья сидела, спиной прислонившись к стенке, пронизывая меня своим взглядом а-ля «катана самурая». Хотя нет, гораздо больше под это описание подходил ее язык. Острый, как лезвие клинка, не щадящий, как опытный японский воин, непредсказуемый, как удар этого самого клинка в спину.
- Ну?
- Антилопа гну! – злобно огрызнулась я, меньше всего желая находиться в ее присутствии, да еще и отвечать на ее расспросы. Ее же, казалось, это совсем не задело, наоборот, придало решительности и смелости. Через секунду лицо собеседницы расплылось в довольной ухмылке:
- Ну не груби, Сакура! От этого ничего не изменится. А уж тем более, строчки из писем, посланных Ино и Тен.
Я яростно скрипнула зубами. Вот так всегда! Боль всегда знает, на какую точку нажать, за какую струну потянуть, чтобы уже через пару секунд ее любимое блюдо «Сакура на пике ярости» было готово.
- Может, сама обо всем расскажешь? А то я как-то многого не понимаю. Вот объясни, как подруга, с которой дружишь уже несколько лет, может так хладнокровно предать? Да и при том самым нахальским образом? Ну и что, что вы с Учихой и вправду смотрелись ужасно? И что он найдет себе подружку получше? Ах да, он ведь уже ее нашел! Та брюнетка! – Боль сочувствующе улыбнулась, от чего мне стало худо. Ее якобы искренняя улыбка была насквозь пропитана фальшью и стремлением как можно быстрее довести меня до белого каления. – В общем, это ужасно, правда, Сакура? Когда тебя предают люди, которым ты всегда помогала, которых считала своими лучшими друзьями, да? Кажется, что ради них ты готова на все, даже переехать обратно, а они относятся к этому равнодушно. Зачем же тогда возвращаться на Родину? Одна подруга уезжает навсегда на другой материк, другую твои проблемы не волнуют, а остальные просто-напросто исчезли. Исчезли навсегда из твоей жизни, хотя клялись быть всегда рядом. Кому ты тогда нужна?
- Заткнись.
Это должно было прозвучать твердо, может даже со злостью. После этой фразы я должна была или испепелить собеседницу взглядом, или уйти с гордо поднятой головой, как это бывает в фильмах или романах.
Я говорила, что в жизни случается совсем не так, как в кино?
Вместо этого, мое «заткнись» прозвучало тихо, робко, даже с мольбой и с переходом на шепот. Да, я унизилась в очередной раз. Я просила, почти умоляла Боль не говорить мне этого, не говорить правды. Я должна была уйти – но я осталась, глупо сосредоточив взгляд в пол. Слезы текли по щекам, оставляя за собой влажные дорожки. Как только они дошли до губ, я почувствовала их горько-соленый вкус.
Это – вкус грусти.
Становилось труднее дышать, перед глазами все поплыло. Мне хотелось безудержно разрыдаться во весь голос, кричать, проклинать свое существование. Но я, вопреки своим желаниям, молчала.
- Зачем же ты удерживаешь себя? – как будто услышав мои мысли, усмехнулась Боль.
«Успокойся. Не слушай ее. Ни один всхлип не вырвется из твоего горла».
Это оказалось трудно. Удерживать себя, когда слезы уже текли безудержным потоком, глаза покраснели, а на душе было жутко больно, - это очень трудно. Я закусила губу до крови. Плевать, что скоро об этом будет напоминать видный шрам. Плевать на боль. Плевать на все.
Совсем скоро выступили капли крови. Я аккуратно слизнула их и почувствовала металлический, жгущий вкус.
Это – вкус отчаяния.