* * *

Здравствуй, Vaghar!
Сегодня, наверное, за последние пару лет, я позволю себе второе маленькое исключение из моих правил, я буду на ‘’ты’’, так что есть повод радоваться!
Давно я не видела твоих стихов, впрочем, последнее время я вообще ничего толком не вижу, поэтому прости, если что-то не откомментировала или не прочла. Но я рада этому стихотворению, хотя мне кажется, что стихотворение овеяно твоей печалью. В этом творении, такое чувство, что жизнь угасает, в прежних твоих стихотворения каждая строчка была пропитана жизнью, а в этом с каждой новой строфой жизни все меньше и меньше. Но я – не Бог, а обычный человек и могу ошибаться.
Наверное, начну с того, что стихотворение само-то необычное. Если из стихотворения убрать слова, которые выделены курсивом, то получится очень скромный диалог между давними друзьями, которые во время беседы думали о своем, личном. В тоже время, слова, выделенные курсивом, составляют свое маленькое стихотворение-мысли или -думы. Я увидела, даже нет, почувствовала в беседе непринужденность, легкую теплоту, но при этом огромную пропасть между героями, которые хоть и стоят рядом друг с другом, хоть и душевно близки, но какая-то неведомая сила их разделяет, отдаляет друг от друга. В словах, выделенные курсивом, я чувствую туже теплоту, душевную теплоту, нежность, заботу, любовь… Но при этом и боль разлуки… Я правильно тебя понимаю? Или уже совсем с катушек съехала, что бред чистой воды только и несу?
Когда читаешь стихотворение, как ты его предоставил читателям, то диалог остается диалогом, а вот выделенные курсивом слова принимают новый образ, они начинают играть совсем иную роль – роль подтекста, мыслей героев. Тот образ твоего творения, что ты преподнес читателю, мне кажется, скрывает ту пустоту, которая есть между героями и заполняет ее непринужденностью, ленью Шикомару и эм… волей Темари. Ты скрываешь думами героев, своими мыслями, иронию, что сыграла с этими двумя судьба. Ты их жалеешь, но мне кажется, не только они стали поводом твоей жалости, ведь есть еще что-то, то в стихотворении ты не показал, или показал, переиграв это на героев, придуманных господином Кишимото. Я права?
Во время прочтения стихотворения в разных его “обличиях” я улыбалась уголками губ, а глаза становились мокрыми от слез. Я не позволяю себе такой слабости, как слезы и не люблю кому-либо об этом говорить или рассказывать, но ты, по-моему, заслужил моего маленького признания, потому что это стихотворения вызвало множество противоположных друг другу чувств. А моя гримаса, застывшая на лице, меня удивила, давно такого не видела, чтобы я улыбалась и сдерживала слезы одновременно. Я чувствовала радость и боль, теплоту и холод, близость и разлуку, любовь и одиночество – все это нахлынуло одновременно, сжало сердце и подняло боевой дух, но почему так все произошло, не понимаю.
“Все гениальное просто”. Я не помню, кто сказал эти слова, но они будут оценкой этому творению. Ты, прости, пожалуйста, если не услышал чего-то, что, может, надеялся услышать, но я сказала все, что считала нужным.
Желаю тебе дальнейших успехов в творчестве, даже если его никто уже может и не увидеть, но я желаю тебе такой музы, чтобы никогда не покидала и всегда дарила силы бороться до конца.
С уважением и искренностью, BlackOut (Finsternis).