А ты... настоящее чудовище

- Какой черт меня дернул сократить дорогу? - раздраженно бурчала себе под нос Карин, чтоб хоть как-то унять дрожь страха в теле.

Холодный ночной ветер безустанно шуршал листвой, каким-то мусором, ветками деревьев, то и дело поселяя в душе одинокой девушки панику. Темнота облепляла со всех сторон, словно Узумаки, как подарок, решили завернуть в черную бумагу и преподнести на блюдечке с голубой каемочкой маньяку или какому-нибудь психу. Редкие фонари, небрежно посаженные на пустынной, всеми забытой улице, попеременно подмигивали, но не ей, а окружающей тьме.

Обняв себя руками, девушка быстро шла по грунтовой дороге, оглядываясь по сторонам и стараясь убедиться в безопасности. Не факт, что именно сейчас, именно с ней что-то случится. Вероятность процентов десять, а это мы переживем.


- Эй, малышка, негоже молодым девушкам в одиночестве бродить по темным закоулкам.

Карин вздрогнула и прибавила шагу, как сумасшедшую, уверяя себя, что это глюки. Обычные галлюцинации на почве затуманенного животным страхом мозга. Звук шагов гулко разносился по слабоосвещенной улице. Он был не одинок. Стремительные, будто насмешливые и самоуверенные шаги догоняли ее, смеясь, издеваясь, наслаждаясь ужасом загнанной в тупик жертвы.

Тупик.

Узумаки резко затормозила, вперившись в деревянный забор, за которым начиналась другая улица. Ее улица, где возвышался ее дом.

"Спасибо, боже, что смилостивился", - прошипела про себя Карин, медленно поворачиваясь обратно.

Помнишь? Это просто глюки. Игра воображения и не больше. Злые шутки больного мозга. Всего лишь.

- Какие мы красивые, - противный, скручивающий внутренности в узелок голос.
Блестящие фиолетовые глаза в темноте, хищная острозубая ухмылка. Насмешливый голос.

- Что тебе нужно? - попыталась ровно и спокойно сказать Карин, не позволяя едкому страху выползти наружу и потешить самолюбие этого недоделанного ублюдка.

Тварь. Как таких животных носит земля?

- М, - молодой парень, с превосходством смотревший на ее дрожащее в припадке страха тело, изогнул бровь, словно раздумывал над вопросом.

Поднеся длинный худой палец к губам, он прикусил его и нахмурился, изображая мыслительный процесс. Девушку затошнило от этого спектакля, и она уже хотела послать его туда, куда нормальным людям путь заказан, но незнакомец неожиданно ухмыльнулся, облизывая тонкие губы.

- Ты.

Простой лаконичный ответ. Стрела понимания, пронзающая сердце и женскую гордость, которую Карин берегла всегда и при любых обстоятельствах. Она никому не позволит надругаться над ней, потому что она - сильная, а сильные побеждают независимо от ситуации.

- Захлопнись, жалкое насекомое, - оскалилась Узумаки, сжимая ремешок сумки до побеления костяшек пальцев.

- Какие мы смелые, - восхитился парень, прихлопнув в ладоши. - Не играй с огнем, милочка.

- Я тебе не милочка, - рявкнула жертва и сама же вздрогнула от своего чересчур громкого голоса, который эхом прокатился по пустынной улице.

Ухмылка парня стала еще шире. Расстегнув пару пуговиц на рубашке, он помахал ладошкой, будто ему стало жарко, и засмеялся. Противным, мерзким, скользким смехом. Да, этот ублюдок наслаждался, как наслаждаются наркоманы, когда держат в дрожащих руках ложку с их собственным блаженством. Он почти дрожал в предвкушении, как дрожат эти зависимые слабаки, затягивая жгут на руке и поднося шприц.



Карин отступила на несколько шагов и вжалась в деревянную поверхность забора. Еще пара секунд и силы к ней вернутся. Страх отступит, испарится. Адреналин запляшет в крови и она покажет ему, где раки зимуют. А пока можно дрожать, трястись, молить богов, чтобы все кончилось, и бесконечно шептать одними губами: «Мамочка…»

- Не стоит так бояться, детка, - облизнулся парень, подступая к ней с грацией хищника и лицом безумца.

Он практически испытывал экстаз от того, что делал. Глаза невыносимо ярко блестели в темноте фиолетовым цветом, в них не было ни похоти, ни желания, а только радость. Почти детская радость. А еще осознание собственной власти. Да, она его дурманила, приводила в восторг. Ведь сейчас он имел власть над ее телом и душой, заставлял вжиматься в забор и мысленно молить о пощаде.

Но Карин тоже любила власть.

Рыкнув, девушка отлепилась от стены и, размахнувшись, заехала сумочкой прямо по щеке маньяка, со злым удовлетворением смотря, как отклоняется его голова, как его немного относит в сторону, как он раздраженно хватается за пострадавшую щеку. Как разъяренно впиваются в нее два горящих фиолетовым огнем аметиста. Ее слух ласкал звук удара. Ее мышцы напряглись от силы, вложенной в удар. Ее колотило.



Рассмеявшись также истерично, как недавно хохотал он, Узумаки, не медля, вскинула ногу и попыталась дотянуться мыском до того самого места, куда мужчинам бить нельзя. Парень слишком быстро среагировал и схватил ее за лодыжку, заставляя бедную девушку скакать на одной ноге.

- Попалась, чертовка, - голос его превратился в возбуждённый хрип.

Он резко дернул ее, заставляя по инерции очутиться в его объятьях. Руки незнакомца с силой стиснули худые плечи и пригвоздили к злополучному забору. Головой девушка ударилась о деревянную преграду, что, казалось, из глаз посыпались искры. Во рту чувствовался металлический привкус крови.

- Отпусти, тварь, - змеиным шипением слетело с дрожащих губ.

На лице парня заиграли желваки, оскалившись, он еще сильнее прижал ее к забору, наслаждаясь стонами. Ей было больно и ему это нравилось.

- Ты сгниешь в аду, скотина, - все еще не унималась девушка и, собрав последние остатки сил, начала яростно брыкаться и орать во все горло.

Парень опешил от неожиданности и ослабил хватку.

Просвет.

Оттолкнув его, Карин попыталась пробиться, уже видя свет своего спасения в виде тусклого уличного фонаря, но его мерзкая рука схватила ее за длинные волосы, возвращая назад. Ей стало плевать на боль и выдранные локоны, плевать на все.

Как. Он. Посмел!

Размахнувшись, она заехала локтем куда-то по телу парня и совершенно случайно угодила в солнечное сплетение. Все произошло слишком быстро, чтобы они оба сумели хоть что-то сообразить. Незнакомец согнулся пополам, выпуская из ладони шелк огненных волос, она инстинктивно отпрыгнула подальше, давясь тяжелым дыханием, что вырывалось изо рта клубками пара.

Он застонал и яростно, угрожающе уставился на нее, готовую в любой момент дать отпор.

- Сучка, - прошипел парень и уже ринулся за этой чертовкой, как девушка, будто сообразив, что ее никто не держит, сорвалась с места и в немыслимом темпе понеслась в сторону своего дома.



- Куда ты ее тащишь, мудила?! Я сказала в парадную, кусок дерьма, в парадную, а не на кухню! Ты забыл японский?! Так я тебе напомню, дегенерат! - безустанно орала Карин на носильщика, который, запуганным зверьком, таскал антикварную тумбочку из комнаты в комнату.

Узумаки уже не помнила себя от усталости и поэтому орала на каждого, кто попадался под руку, даже если это оказывался сам заказчик. Хочет домик в викторианском стиле? Так он его получит. А еще эти громилы-грузчики, у которых вместо мозгов черная дыра!

Познакомив лицо с ледяной водой, Карин облокотилась о раковину и посмотрела на собственное отражение в заляпанном зеркале. Выглядела она не слишком презентабельно, особенно для той, которая должна выделяться всегда и везде – как-никак она знаменитый дизайнер. Но этот недоделанный маньяк сумел подпортить и испортить ее душевное равновесие, являясь ночными кошмарами и тенями в темноте родного дома.

Вот же тварь! Прошел месяц, а его образ постоянно ее преследует, словно приклеенный, заставляя ни с того ни с сего дрожать и вскрикивать, видя кого-то хоть мало-мальски похожего на него.

Чтобы всех маньяков сожрала огненная геенна!

- Карин-сан, - пискляво промямлил престарелый заказчик, испуганно поглядывая на разъяренную даму, которая грузно повернулась и посмотрела на него очень недоброжелательно, всем своим видом показывая, что если тот ляпнет какую-нибудь глупость, она порешит его здесь и сейчас.

- М-мой сын п-приехал и прив-вез к-кухню, - заикаясь, проговорил мужчина и весь сконфузился, ожидая, как минимум, вулканического извержения.

Оно и наступило в соответствии с прогнозами.

- Да неужели?! – разразилась Карин и зашагала вон из ванной, топая с такой силой, что будь она чуть больше весом – пол бы непременно не выдержал. – Этот слоупок соизволил притащить свою медлительную задницу?!

Выйдя из здания, Узумаки узрела припаркованный фургон и человека рядом с ним, одетого в серый комбинезон и кепку под стать остальному виду. Рыкнув, девушка продолжила свое шествие, пока не оказалась за спиной сынишки заказчика.

- Неужели вы соизволили приехать? – с нажимом начала она, с каждым словом набирая обороты. – А я то думала рожу, пока ваша рожа покажется здесь! Повернись, когда я с тобой разговариваю! – уже взвизгнула она, сотрясаясь всем телом и сжимая ладони в кулаки.



- Резко же произошел переход с «ты» на «вы», - как бы невзначай и нарочито спокойно заметила жертва ужасного настроя девушки, медленно поворачивая корпус и представая во всей своей красе.

- Ты?! – взвизгнула Карин и инстинктивно отступила назад, с трудом осознавая всю горестную комичность сложившейся ситуации.

Да случись сейчас, прямо здесь, посреди Токио извержение вулкана, она бы поверила этому намного охотнее, чем тому, что именно та самая скотина, чуть не опорочившая ее честь, стоит прямо перед ней. Случайность? Да бросьте! Подлость чистой воды!

Вокруг резко похолодало, словно неожиданно ветры сменили свое направление и решили дуть непременно с севера, гоня ледяной воздух. Сколько себя помнила, Карин никогда не была трусихой, никогда ни от чего не отступалась и никогда никому не прощала старые обиды. Но сейчас, прибитая к асфальту этими фиолетовыми, острыми, как бритва, сгустками пламени, она желала только оказаться где-нибудь в другом милом местечке.

- Если издашь хотя бы один звук, поверь, повторно смыться не получится, - с нажимом проговорил маньяк, переходя на полушепот.

Сейчас, в дневном свете Карин сумела разглядеть того, кого бы желала не встречать еще добрую тысячу лет. Узковатое и немного вытянутое лицо. Тонкие губы и клык, хищно торчащий наружу. Плавный изгиб тонкий девичьих бровей, словно нарисованных. Пепельные волосы, отливающие морской синевой.

И эти глаза. Оружие массового поражения – не меньше. С прищуром, хитрые, блестящие, яркие. Невыносимо яркие.

Весь воздух вышибло из легких, Узумаки испуганно отшатнулась, стараясь найти точку опоры и не упасть на колени.

- Хорошая девочка, - игриво подмигнул он и, поправив кепку, открыл дверцу грузовика со стороны пассажирского сиденья. – Прошу.

- Ты за кого меня принимаешь? – пораженная его критинизмом, прохрипела Карин.

- Не буду я тебя трогать, зайчик. Давай, давай, шевели ножками и полезай в машинку, - от его противного тона девушку передернуло, а страх как-то сам собой испарился, или просто-напросто достиг той точки, в которой особа уже ничего не соображала.

- Так я тебе и поверила, земноводное. Один твой шаг в мою сторону, и будешь гнить на нарах всю оставшуюся жизнь.

Прикрыв глаза, парень сокрушенно покачал головой, словно Карин только что сморозила несусветную глупость, что-то типа: «А вы не знали, что снег на самом деле розовый, а под ним живут единорожки?»

- Обезьяна очкастая, я сказал: сядь в машину, - угрожающе ответил он, укрепив результат твердым взглядом.

Вздрогнув, девушка оглянулась. По всемирно известному и повсеместно исполняемому закону Подлости поблизости не было ни души. Понуро опустив голову, Карин забралась на переднее сиденье и снова вздрогнула, когда дверь автомобиля закрылась с громким хлопком. Маньяк через пару секунд уже сидел рядом с Узумаки.

Утробно кашлянув и еще немного поломавшись, грузовик все-таки сдвинулся с места и помчался по сумеречному городу, увозя странную парочку подальше от любопытных людских взглядов. Карин сидела, как на иголках. Впрочем, чему тут удивляться? Каким бы острым ни был ее язычок, она все еще продолжала оставаться особью женского пола, а, значит, предельно ясно представляла себе, что с ней произойдет, когда парень надавит на педаль тормоза. По крайней мере, она точно знала, что живой ему не дастся.

- Как тебя зовут? – неожиданно громко раздалось в кабине, от чего кожа Узумаки побледнела на пару-тройку тонов.

- Что? – не поверила она своим ушам.

- Имя твое как? – понимающе повторил водитель, бросив на нее спокойный взгляд.

Девушка прикусила губу, находясь перед сложнейшим выбором: что ответить? Если она и дальше продолжит его выводить из себя, то, скорее всего, лишиться способности говорить. Поэтому…

- К-карин.

- Меня – Суйгейцу. Поужинаем?


Девушка быстро забежала в квартиру, захлопнула дверь и провернула ключ. С губ слетел облегченный стон. Облокотившись о прохладную стену, Карин сползла вниз и зарылась подрагивающими руками в растрепанные волосы. Пальчики разгладили шелк волос и наткнулись на неестественную преграду – жвачка.

- Вот сученыш! – прошипела она, прекрасно понимая, что хочешь-не хочешь, а прическу придется укоротить.

Слово за слово. Пощечина. Ор. Крики. Его пылающие мстительным огнем глаза. Ее неосторожно брошенные гадкие слова. Последняя капля. Да…

И ее позорное бегство. Ну, ничего. Пробежится – остынет.

По ту сторону двери раздались торопливые, нарочито громкие шаги. Тишина. Громкий звук, взорвавший до этого царившее в коридоре спокойствие.

- Если ты сейчас же не откроешь, я выломаю эту *уеву дверь к чертям собачьим!

Снова застонав, Карин поднялась на ноги, размяла плечи. Вела она себя абсолютно спокойно, как патологоанатом перед вскрытием. Скинула батильоны, забросила сумку в угол помещения и прошагала на кухню. Порывшись в ящике, – а некто все продолжал буянить за дверью, безустанно колотя по бедняжке кулаками – Карин выудила оттуда ножницы и без сожаления резанула по некогда драгоценным локонам.

Вернулась обратно, выпуская из пальцев отрезанную женскую гордость. Пол коридора устлался волшебным пожаром.

- Карин! Мать твою! Открой сейчас же!

- Угомонись, земноводное! - гаркнула она, заставив разбушевавшегося молодого человека замолчать и прислушаться. – Будешь и дальше строить из себя Годзиллу – вызову полицию. Наверняка, там они сразу прознают о твоих маньячьих делишках.

- Я не маньяк, - возразил он, судя по звуку, облокотившись лбом – конкретно при чем – о дверь.

- Самый натуральный!

- Я же никого не насиловал, - простонал парень, положив широкую ладонь на ручку.
- Мой мозг ты насилуешь каждый божий день!

Поворот ключа и скрип открываемой двери.


- Знаешь, все произошедшее мне напоминает один мультик, - проговорил Суйгейцу, небрежно водя пальцами по оголенной спине девушки.

Сквозь распахнутое окно врывался ласковый ветерок, перебирая волосы двух людей. Его – слишком длинные для парня, и ее – коротковатые для девушки. Казалось бы, как они могли быть вместе? Абсолютные противоположности.

Она любила лето, а он – зиму. Ненавидела море, он – обожал. Просила нежности, но томил ее в пламени страсти. Он – охотник, она – жертва. Кошка и мышка.

- Какую? – сонно отозвалась Карин, засыпая.

- «Красавица и чудовище».

Девушка хмыкнула, воспроизводя в голове сюжет мультфильма. И где он только нашел сходство?..

- Вот только ты далеко не красавица, - ехидно заметил он, прижимая Узумаки еще ближе.

Карин честно постаралась пропустить его слова мимо ушей, все-таки сил после бурной ночи в ней абсолютно не было. Вот же ненасытное…

- А ты… - зашептала она, уткнувшись носом в изгиб его шеи и вдыхая ставший родным аромат, - настоящее чудовище…

ОТ автора [2]: Во избежание излишних вопросов скажу, что Суйгейцу - не сексуальный маньяк, а психологический. Прямо в тексте я об этом не говорила, но делала упор на охотника и жертву. Ему просто нравился сам процесс, но дальше он не заходил. Вот так.