Addicted to you. Глава 10

Каменщик злобно пыхтел и нервно щелкал языком. Еще бы, уже который день один белобрысый придурок мешает ему работать.
- Сакура жива, я уверен, - повторял снова и снова надоедливый парень, выхватывая из рук рабочего долото.
- Нет никаких шансов, что она выстояла в бою против двух обладателей Шарингана, - возражала молодая блондинка, возвращая инструмент хозяину и при этом грозно хмуря брови.
- Но могилы с надписью «Харуно Сакура» на поляне не было! – в который раз привел свой единственный аргумент Наруто, снова протягивая руку к каменщику.
- И трупов Акацки мы тоже не нашли, хотя ты и сказал, что почти все были мертвы, когда ты потерял сознание, - с этими словами Пятая что есть силы хлопнула по протянутой ладони Узумаки. «Да нет, он умер, пережил клиническую смерть»! - подсказал медицинский опыт женщины, но произнести это вслух она не смогла.
- И с чего вообще врагам хоронить нас? Думаю, это сделала она! – не унимался блондин, дуя на покрасневшую руку.
- Может, кто-то решил вызнать тайны ее техники? – предположила Цунаде.
От таких мыслей его передернуло. Вызнать тайны можно было только одним способом - выпотрошив ее прекрасное тело… «Нет», - упрямо повторил про себя Наруто, - «Сакура все же жива»!

Закат опустился на деревню, окрашивая все в нежно розовые тона, и вот последний лучик скользит по серому гладкому камню, пересекая строки: Абураме Шино, Акимичи Чоуджи, Инузука Киба, Нара Шикамару, Яманака Ино, Акаши Сай, и исчезает, так и не дойдя до последней, гласящей «Харуно Сакура»

Она пришла в деревню, когда часы на высокой башне пробили четыре утра. Все кажется мертвым, тяжелые ворота наглухо закрыты, словно ей не рады здесь, словно ее здесь не ждут.
Она не стучит, тихо обходит высокую каменную стену, находит старый лаз, когда-то давно позволявший сбегать в лес на тренировки маленькой розоволосой проказнице. Бесшумно ступая по пустым улицам, мокрая, продрогшая, грязная путница, наконец, попадает в свою квартиру.
Только здесь она замечает, что все еще одета в старую форму Учихи, открывает в ванной кран с горячей водой и прямо в одежде встает под душ. Выходит, поддаваясь внезапному порыву, скидывает с себя одежду, приносит с кухни спички и пытается ее поджечь, но мокрая ткань не поддается. Тогда Сакура находит в подсобке какой-то растворитель и щедро поливает им то, что еще недавно было синим свитером и бриджами Учихи Саске. Абсолютно стеклянным взглядом девушка смотрит, как пламя лижет мокрую ткань, как дымится деревянный пол, как горячие языки тянутся к ее ногам, и встает прямо в костер босыми ступнями, медленно переставляя ноги, тушит огонь, не чувствую при этом абсолютно ничего.
Сакура находит в шкафу старую пижаму, натягивает на себя, и, не расстилая постели, ложится поверх покрывала, сворачиваясь в маленький беспомощный комок. Она знает, что должна идти к Хокаге, доложить о своем возвращении, рассказать о битве в лесу. Но Харуно так нужны тишина и покой, чтобы собраться, иначе она развалится на части... А еще ей нужна ложь... что-то, что она расскажет по поводу последних двух недель своей жизни.

- Вы должны отпустить меня на поиски, - донеслось из-за широкой резной двери, ведущей в кабинет Хокаге деревни скрытого листа.
- Нет, у тебя рубец на сердце, а это попахивает инвалидностью! – возразила Цунаде-сама.
- Да у меня везде рубцы, ну одним больше, подумаешь? – бесшабашно заявил Наруто.
- Идиот, ты вообще не должен был выжить!
- Но я выжил, значит, и она тоже! – продолжал спорить блондин.
- Ох, как бы я этого хотела, - устало проговорила пятая Хокаге.

- Чего хотели? - прозвучало с порога.
Узумаки нелепо потер глаза, словно пытался согнать сон, Цунаде замерла на месте, даже внушительная грудь Хокаге не колыхалась – ни звука, ни вздоха, лишь бы прекрасное видение не исчезло.
Сакура дважды моргнула. В глазах защипало. Наруто… живой… - пронеслось в мозгу.
Подлетев к другу, Харуно что есть силы стукнула того по его пустой башке.
- Как тебя только угораздило? Как ты мог полезть сражаться с Учихой Мадарой?
- Но я... Сакура... ты... – все еще не веря своим глазам, медленно потирая ушиб, пролепетал Узумаки.
Снова удар:
- И-идиот! Думала, ты мертвый!
- Еще нет, но скоро будет, - тихо проговорила, приходя в себя, Цунаде.

Трудно вспомнить день, когда бы ей пришлось лгать больше, чем сегодня. Хотя, говорят, умолчать правду и солгать – это не одно и то же. Снова и снова на Сакуру сыпался град вопросов: «Кто напал?», «Кто погиб?», «Какие техники были использованы в бою?», «Почему она выжила?» Ответа на последний вопрос у нее не было, впрочем, как и на многие другие: «Какова роль во всем этом Учихи Саске?» или «Где Харуно провела недели после боя?», «Почему так долго не заявляла о себе?»
С детства Сакура уяснила, что легче всего не придумывать ложь, а лишь искажать немного правду, вплетая в нее, словно в косу, маленькие ниточки вранья. И вот она рассказывает, как в бреду доползла до старого деревянного домика в лесу, местонахождение которого теперь ей неизвестно, а затем долго копила чакру, чтобы залечить свои раны. Особенно правдоподобно ей далось описание боли, которую она испытывала. Кажется, некоторые из старейшин даже прослезились. И лишь двое не поверили ни единому ее слову: ее мама и Узумаки Наруто.
После совета Цунаде попросила Сакуру вернуться работать в клинику, так как квалифицированных врачей не хватало, и Харуно ничего не оставалось, как согласиться. Хотя раньше работа всегда была в радость, сегодня мысли о ней вызывали дурноту.
Мама подошла к девушке и осторожно, словно та была сделана из стекла, обняла ее.
- Доченька, я так рада! – сказала она, когда, наконец, их оставили наедине. - Я думала, ты мертва. Не представляешь, каково было нам с папой видеть твое имя на памятнике героям Конохи.
«Героям? Да я самая настоящая предательница! Вражеская подстилка!» - пронеслось в голове розоволосой, но лицо осталось безмятежным, а голос спокойным.
- Мам, все в порядке, ты не волнуйся. Ты же знаешь, я - шиноби, для нас честь умереть в бою.
- Не смей так говорить! В первую очередь ты моя дочь, потом уже шиноби! А дети не должны умирать раньше родителей! – с чувством возразила мать Сакуры.
- Да, мам, - устало согласилась девушка.
- Сакура, детка, расскажи маме, что тебя тревожит? – обеспокоенно спросила старшая Харуно.
- Ничего, - тут же солгала куноичи.
- Но я уже видела у тебя такой потерянный взгляд, когда этот мальчишка ушел из деревни. Я бы хотела тебе помочь!
Эти полные сочувствия и материнской заботы слова почему-то вызвали волну гнева в душе дочери:
- Помочь? Как тогда помогла? – резко сказала она.
- Прости, Сакура, ты была такой грустной, все время плакала, мы с папой не знали, что делать! – на лице матери было написано неподдельное раскаяние.
- И лучшее, что пришло вам в голову, просто выкинуть меня из дома?
- Детка, не говори этого, - казалось, женщина сейчас заплачет, - мы хотели, чтоб ты сменила обстановку, думали, так будет лучше!
- Мне не нужна была квартира, мне нужна была моя мама! Но знаешь, я благодарна тебе за один урок, который ты мне преподала – всегда и во всем рассчитывать только на себя!
- Доченька, - женщина протянула руку, желая погладить щеку девушки, но Сакура отступила назад и рука лишь безвольно упала вдоль тела.
- Прости, но по-другому я теперь не умею.

Скромный букетик голубых колокольчиков зажат в тонкой девичьей руке. Вряд ли та, чья семья владеет цветочным магазином, оценила бы такой выбор, но покупать цветы у мамы Ино Сакуре показалось неуместным и стыдным, ведь она еще не знает, как будет смотреть в глаза госпоже Яманака.
Сегодня утром тела всех погибших шиноби официально доставили в Коноху. Пять узких закрытых гробов и один широкий, чтобы Кибе и Акамару не было тесно вдвоем. И вот уже вырыты ямы на старом кладбище, и сильные мужские руки осторожно орудуют канатами, опуская гробы вниз. Мама Ино плачет так, что хочется перерезать себе горло, лишь бы больше никогда не слышать этих звуков. Отцу Кибы приходится держать норовящую прыгнуть в могилу вслед за братом Хану. Родители Шикамару стоят молча, держась за руки, лишь изредка раздаются их судорожные всхлипы и вздохи.
Кто-то берет первую горсть земли и кидает ее на гладкую полированную поверхность. Голубые колокольчики медленно падают на темное дерево, отделяющее их от той, что была единственной опорой и поддержкой все эти годы, от самой жизнерадостной, от самой красивой. - Это я должна здесь лежать, я а не ты, - Сакура даже не замечает, что произносит это вслух, обращая на себя взгляды зевак. Сильная мужская рука ложится на ее плечо, уводя подальше от этого скорбного места. Она разворачивает голову вбок «Н-наруто?». На его щеках тоже слезы. «Бака, никогда не мог скрывать свои эмоции». Ноги подкашиваются и Сакура готова упасть, но все те же сильные руки удерживают, позволяя сохранить остатки гордости. Он не возьмет ее на руки, он знает, что сейчас она тоже воин, ей так же, как и ему важно стоять прямо. Но он друг, он всегда рядом и готов помочь.
- Слышишь, Сакура? Я всегда рядом.
И тихий шепот в ответ:
- Спасибо. Наруто.

Говорят, горе сплачивает людей, и это действительно так, но был на старом кладбище один человек, который не мог разделить свою боль с остальными. Он стоял под тенью старого дуба, скрывавшего от посторонних глаз, и потому ему не нужно было прятать текущих по щекам слез. Этот шиноби оплакивал ту, которую всегда любил, хоть она об этом так и не узнала. Он не был трусом, да и ничего ему не мешало открыть девушке свое сердце, просто всегда ждал удачного момента. Думал, что спешить некуда, ведь впереди у них целая жизнь, а теперь навсегда опоздал. Вряд ли на свете существуют эпитеты, способные описать, что чувствовал мужчина, глядя, как гроб с телом его любимой медленно забрасывают землей. Дождавшись, когда последний человек покинет это полное скорби и утраты место, он подошел к надгробию и положил на него самые красивые розы, которые только смог найти у себя в саду. «Дурак! Какой же я дурак!» – роняя на могильный камень любимой последнюю слезу, полным горечи голосом проговорил Хьюга Неджи.

Саске был в дороге не один день, но в месте, указанном в письме его информатором, Итачи не оказалось. «Черт», - выругался Учиха - «Вот так всегда, это словно ловить птицу феникс, хвост которой вечно проскальзывает меж пальцев».
Одна мысль не давала покоя. Чакра его информатора. Она показалась мужчине очень знакомой. В голове всплыло одно из тех воспоминаний, которые сам Саске называл про себя запретными и ненастоящими и изо всех сил старался стереть.

-Ну, брат, ты же обещал, - раздался тоненький клянчащий голосок.
- Отстань, Саске, у меня нет времени.
- Ну, покажи шаринган, Итачи, папа сказал, ты уже умеешь, – продолжал просить малыш.
- Нет. Только не тебе! – отрезал старший Учиха.
- Итаааачи! Ну, пожалуйста! Я месяц за тебя посуду буду мыть, - не сдавался Саске.
- Отстань, глупый маленький брат!

Но любознательный Саске отказом не удовлетворился. Назавтра днем он пробрался на тренировочную площадку и наблюдал за братом.
- Шаринган, - раздалось негромкое слово впереди.
- Какая сильная чакра, - подумал Саске. - Даже у папы нет такой, воздух рядом с братом словно стал гуще!
И в следующую секунду:
- Беги-ка домой, пока я тебе не навалял, глупый маленький брат…
- Итачи, - испуганно пропищал маленький хулиган и тут же скрылся за кустами.

Итачи! – злобно процедил сквозь зубы Саске. Снова очко в твою пользу, но я все равно найду тебя, ублюдок.