Афелия. Часть 2

Одиночество? Боль? Неужели я до сих пор жива? Неужели этот мир настолько жесток, что заставляет меня вновь и вновь чувствовать ту зияющую дыру в моем сердце, растущую и поглощающую все живое. Лучше бы смерть забрала меня. Лучше бы я не знала разочарования. Лучше бы я не знала боли. Лучше бы…
Я не решалась открыть глаза, и даже пошевелить пальцем. Тело словно окаменело, но даже будучи тело каменным - душа жила. А душа умеет чувствовать, и чувствовала она боль. Не ту, когда вы ломаете кости. Не ту, когда вам разбивают сердце. Не ту, когда вы разочаровываетесь в окружавших вас людях. Нет. Определенно нет. Это было иное чувство. Оно словно вобрало в себя все возможные вариации боли и слилось в единую, невыносимую, обжигающую и леденящую одновременно.
Предатели.
Я решила все же вновь стать тем, кем являлась. Но только эта мысль достигла сознания, я сипло рассмеялась, что вернуло тело к жизни. Я? Стать той же, кем была? Теперь уже никогда. И снова сиплый смех душевно больного человека рассек воздух. А кем я была?
Удивительно, но боль внутренняя ощущалась каждой клеточкой тело. Она была настолько реальна, что затмевала даже те мучения, что мне удалось пережить… Сколько времени прошло с того дня? Что случилось с тем человеком, что помог мне? Нет ответа ни на один мой вопрос.
А кто я?
Это дилемма всех людей. Значит, я – человек? Тогда откуда те страшные рваные раны на спине, которые уже покрылись коркой из запекшейся крови? Авария?
Я попыталась открыть глаза, но это далось мне с трудом. Веки слиплись от огромного количества пролитых слез, и, преодолевая боль, мне все же удалось раскрыть глаза.
Яркий свет ослепил меня, и я невольно поморщилась, от чего по лицу пробежала волна боли. Постепенно глаза привыкли к освещению, и я поняла, где нахожусь. Это была больничная палата.
Я бегло прошлась взглядом по тому, что было в зоне видимости: занавешенное окно, тумбочка, телевизор, капельница, цветы. Цветы? Кто может принести мне цветы?
Я с трудом повернула голову и увидела нечто. Я бы издала возглас удивления, если бы не поврежденные связки, поэтому слышно было лишь то, как воздух со свистом вылетел из горла.
- Ну, наконец-то ты пришла в сознание! Я уже думал, что мне светит тюрьма, – сказал молодой человек и улыбнулся.
Я попыталась сесть в кровати, но стоило мне натянуть спину, как кожа, точнее, корки сзади натянулись и потрескались. Боль настигла не сразу, и я успела слегка приподняться, но потом сразу же рухнула обратно. Простынь подо мной начала наполняться кровью.
Парень обеспокоенно забегал глазами по палате, а потом вскочил, уронив стул, и выбежал с криками: «Сестра! Позовите сестру!» А я тем временем снова погрузилась в небытие…
***
Когда я снова очнулась, боли уже не было. Это была все та же палата, то же завешенное окно, капельница. Вот только цветы новые. Вот только парня того, увы, не было.
Как же теперь я узнаю, что произошло? Кого мне спросить? Я даже не помню толком, как меня зовут. Анна? Арабелла? Анжелика? Анабель? Аника? Нет. Мое имя сложнее и красивее. Оно как песнь ангелов на рассвете… Ангелов? Откуда я знаю, как они поют? Или это такое красочное сравнение, относящееся к птичьим песням? Как же все неясно…
Тут дверь, практически бесшумно, отъехала, и в комнату зашел тот самый парень. Он сразу поднял руки ладонями наружу, мол, «сдаюсь».
- Тш-ш. Не двигайся. Тебе нельзя тревожить раны – врачи и так их едва залатали, – сказал он и стал медленно продвигаться к моей кровати.
Значит, это швы так болезненно отзываются на малейшее движение? Что же у меня со спиной?
- Если тебе неудобно лежать, то я знаю, чем можно тебе помочь, - произнес он. – Так мне помочь?
Я моргнула, задержав веки на секунду, чтобы он понял мой ответ. Парень улыбнулся и нажал на какую-то кнопку на ручке кровати. Спинка стала приподниматься, не доставляя беспокойства ранам. Буквально через минуту я уже полусидела-полулежала, но и это было удобнее, чем просто быть овощем.
- Врачи сказали, что ты уже можешь говорить, - сказал он, не переставая улыбаться, и тут же добавил: - только шепотом!
Я напрягла мышцы на лице и попыталась выдавить улыбку. Буду считать, что мне это все же удалось.
- Как тебя зовут? – спросил молодой человек, став в миг серьезнее.
Я беззвучно усмехнулась, намекая, что сама ничего не помню. А парень сел на стул рядом с койкой и откинулся на спинку.
- Когда тебя клали на носилки, ты говорила что-то про Люцифера, предателей, несправедливость и филе, - сказал он, но, видя непонимание в моих глазах, вздохнул. – Врачи были правы – ты от удара потеряла память.
Я напрягла голос, но из горла вырвался только свист. Нахмурившись, я попробовала снова, но тщетно.
- Может не стоит пока что? – предложил парень. – Кстати! Меня зовут Дэниел. Дэниел Хайхил. Это я тебя сбил тогда ночью…
Он поник головой и замолчал. Я терпеливо ждала продолжения истории, но так и не услышала ее. В палату зашла медсестра (ну очень худая девушка) и поставила передо мной поднос с едой.
- Вам бы поесть, а то, думаю, вы соскучились по еде, питаясь через капельницу, – сказала она и вышла.
Почему все так добры ко мне? Они не знают кто я, не знают, откуда я, но тем не менее…
- Ты, наверное, ненавидишь меня, да? – вдруг подал голос Дэниел. – Ненавидишь за то, какие увечья я нанес тебе по невнимательности…
Он поднял взгляд с пола и уперся в мои глаза. Меня накрыло ощущение, что он читает меня, мою душу, словно я – открытая книга. Его шоколадные глаза встретились с моими. Но это длилось всего мгновение, потому что он тут же отвел взгляд, в котором вдруг вспыхнуло удивление на грани с испугом.
- Какого..?! Почему у тебя глаза практически белые? – воскликнул он, все, повышая и повышая голос с каждым словом.
Я вскинула брови от удивления и повернула голову в сторону вазы, пытаясь высмотреть свое отражение на стекле. Мне это не удалось, и я вновь повернулась к Дэну. Он уже почти отошел от шока и сидел, упершись взглядом в стену.
- Что я здесь делаю? – сипло выдавила я из себя первые слова.
Моя фраза окончательно отрезвила парня, и он повернулся ко мне.
- Ты не помнишь, – это было скорее утверждение, чем вопрос.
- Я тогда ехал по шоссе на довольно большой скорости, уже на землю спустилась ночь, и потому был включен у меня дальний свет. И тут, откуда ни возьмись, мне на лобовое стекло падает что-то. Резко бью по тормозам, машину заносит, и она сваливается с дороги вбок. Повезло, что она ни разу не перевернулась и даже не завалилась на бок. Тогда меня настиг неописуемый шок. Я просто застыл, вжавшись в кресло, сжимая руками руль и вдавив ногой педаль тормоза. Только потом заметил, что все стекло в трещинах, а сквозь эти трещины – отовсюду – течет кровь. Тогда я сразу же отстегнул ремень и выскочил наружу. У меня на лобовом стекле, в неестественной позе лежала девушка. Ее лицо исказила гримаса, ее белоснежные волосы были испачканы кровью и беспорядочно спутаны. Первая мысль была – звонить в скорую, что я и сделал. И только стоило опустить телефон, как меня накрыла волна безумия – я убил человека. Я. Убил. Человека. – Сказал он и уронил голову на грудь. – Мне было без разницы – посадят меня в тюрьму или нет. Самым страшным было понимание того, что я – убийца. Ты не понимаешь, что это… Но потом вдруг послышался стон. Я не верил своим ушам, это были признаки жизни! Признаки того, что у тебя еще был шанс на спасение! Тогда я решил действовать, чтобы увеличить эти шансы, ведь не зря родился в семье врачей.
И он замолчал. Молчание затянулось, и я уже не надеялась на продолжение рассказа, как он поднял голову и снова посмотрел мне в глаза. На этот раз он не оторвал взгляда.
- Твои раны были самым страшным, что я, когда-либо видел в своей жизни. И этого не мог сделать с тобой удар о лобовое стекло. – Он испытующе прищурился. – Что же это за монстры, кто так изуродовал твою спину?
Я еле заметно покачала головой.
- Я ничего не помню. Я даже имени своего не помню. – Сказала я.
Вдруг дверь в палату отъехала.
- Зато я знаю, - сказал чей-то бархатный голос. – Я знаю все про тебя, Афелия Аурелин.