Алая нить. Щупальца в тумане.

«Скоро на скале будет полосатая рожа...» - высказался подвыпивший Киба.
«Поздравляю, Наруто-кун», - сказала Хината.
«Не к добру назначение это...»
Мнений было много, и Ханаби подслушала их абсолютно случайно.
В любом случае, смысл был один.

Ханаби нервничает.
Все нервничают. Больше всего – старейшины, которые непонятно что здесь делают.
Даже Шикамару слегка напряжён, но, скорее всего, причина кроется в другом.
Удзумаки Наруто, нахмурившись, читает отчет. В этом самом отчёте нет ничего хорошего, кроме координат расположения базы врага.
«Накидка ему не идёт...» - приходит в голову Ханаби неуместная мысль.
Первое, что сделал Шестой Хокаге, – поставил на уши Корень АНБУ.
Второе – припугнул старейшин под заливистый смех прекрасной принцессы Цунаде.
Так как сквозь его реплики то и дело рявкал Курама, он же Девятихвостый Лис, он же демон огня, то АНБУ и старейшины – последние в особенности – быстро стали воспринимать его всерьёз.
- Ну что ж... – Наруто откладывает бумаги. Все знают, что он хочет сейчас сделать, но так же знают, что он хочет казаться взрослее и принимать обдуманные решения. – Шикамару...
- Уничтожить, - Нара даже не задумывается. Ему хватает того, что эта горстка людей как-то связана с Хиданом.
- Они творят настоящие зверства...
- Убивают безвинных людей...
- Фанатики!
Поднимается гомон, смысл которого один – идти в их убежище и уничтожить.
Младшая Хьюга полностью поддерживает, хотя и не имеет права высказаться. Перед её глазами всё ещё стоит залитая кровью полянка.
Большую часть обсуждения девушка пропускает мимо ушей. Это всё детали, которые она знать не хочет. Она вообще здесь всего лишь потому, что первой напала на их след.
Старческий дребезжащий голос не сразу привлекает внимание Ханаби, а лишь тогда, когда этот голос начинает возражать. Вскоре к этому голосу добавляются и другие, похожие на него и друг на друга, как капли воды.
Главный аргумент старейшин – стены впитывающие чакру. Девушка поначалу не понимает, о чём они, но потом вспоминает, что убежище этих «фанатиков» расположено в крепости из странного камня, поглощающего чакру. Это уже проверено и перепроверено – разведчикам удалось незаметно отколоть кусок кладки. Но способа нейтрализовать действие нет.
Вроде поутихшие споры разгораются вновь. Многие шиноби поддерживают мнение старейшин, что это не их дело – пусть разбираются сами, раз уж это не на территории страны Огня, а на соседней – Страны Рек. Хокаге просто пытается всех утихомирить, но пока получается это у него из рук вон плохо.
У Ханаби начинает колоть в висках. И через минуту она уже знает, что нужно делать.
Катана ложится в руки легко, девушка замахивается и швыряет меч как копьё.
Лезвие вонзается в стену в сантиметрах десяти от головы старейшины Хомуры. Хьюга еле сдерживается, чтобы не улыбнуться.
Губы этой старухи подрагивают то ли от страха, то ли от возмущения, зато все остальные сразу же замолкают.
- Хокаге-сан, можно мне сказать? – вежливо спрашивает Ханаби, смотря прямо в небесно голубые глаза.
Наруто поспешно кивает.
Ханаби обводит взглядом всех присутствующих, а у самой поджилки трясутся. Но дороги назад уже нет.
- Мы же шиноби. Неужели мы настолько слабы, что не справимся без чакры?
Она говорит тихо, и простой, казалось бы, вопрос, растворяется в звенящем напряжении.
- А сама-то? Ваше тайджитсу без чакры не работает! – выкрикивает чей-то голос. – Хьюга будут бесполезны. Как и большинство шиноби...
Слова ещё доносятся до неё, говорящий выступает вперёд, но Ханаби, вместо того, чтобы слушать, поворачивается к нему спиной, подходит к кучке старейшин и не без усилия вытаскивает катану из щели в камне. Потом так же медленно возвращается, поднимает меч и направляет острие в горло оратору.
- Попрошу не обобщать.
Ханаби не уверена в том, что именно она сейчас всё это говорит и совершает. И не уверена в правильности своих действий.
Ханаби хочется грохнуться в обморок, подражая старшей сестре. Впрочем, Хината давно уже так не делает.
Но Удзумаки Наруто смотрит на неё с одобрением, а вместе с ним и многие другие.
А это странно греет душу.

- Мы их уничтожим, - говорит Ханаби серому камню с инициалами двоюродного брата, повторяя слова главы клана Нара. – Это не наше дело, но ведь это правильно, верно?
«Верно», - слышит она ответ.
- Верно, - мрачно повторяют у неё за спиной. Девушка не сразу узнаёт голос Конохомару.
Парень сидит на тонкой высокой ограде, точнее, балансирует. Того гляди свалится. Если дёрнуть за длиннющий шарф – точно свалится.
Сарутоби пару раз щёлкает зажигалкой; маленький огонёк вспыхивает и гаснет, словно крохотный светлячок, упавший в воду.
- Идёшь завтра? – нарочито беззаботно спрашивает он, спрыгивая вниз.
- Списки не засекречены.
- Ага, значит идёшь... Я тоже иду.
Конохомару подкидывает зажигалку, ловит и мечтательно улыбается чему-то своему, жмурясь на слишком яркие солнечные лучи.
Ханаби думает, что четырнадцать лет – очень неудобный возраст. Уже не дети, но ещё не подростки, и уж тем более не взрослые. А ещё думает, что от Конохомару остро пахнет грецкими орехами.
- Что ты здесь делаешь?
- Гуляю.
- На кладбище?
- Мимо проходил.
- Ясно.
Хьюга разворачивается и уходит, парень идёт за ней. Белый налёт инея хрустит у него под ногами. Девушка уверена, что он всё так же по-тихому жмурится. Ну, хоть не шумит как обычно.
Странный сегодня день.
- Угу...
«Я сказала это вслух?»
- Эй, Ханаби-сан, - она вздрагивает: уж слишком много людей обращаются к ней с этим суффиксом, что не может не напрягать, - пошли на свиданку?
- Обойдёшься.
- Да ладно тебе... – он страдальчески вздыхает. – А проводить хоть можно?
- Зачем?
- А просто так?
- Делай, что хочешь. Только называй меня по имени.
Конохомару идёт чуть позади и помалкивает, но не надо оборачиваться, что бы видеть улыбку в тридцать два зуба.
Они расстаются на повороте перед кварталом Хьюга.
Но Ханаби ещё долго думает, где в деревне Сарутоби ухитрился достать грецкие орехи в это время года.

Трава жёсткая, а высокая осока режет руки. С длинных стеблей падают холодные капли росы и стекают за шиворот. Хотя это не сравниться с облепляющим со всех сторон молочно-белым и густым туманом.
На него и расчёт.
У земли дымка рассеивается, поэтому ползти довольно удобно – головой в пеньки не врезаешься, в воду раньше времени не падаешь, перемещёнными на спину ножнами ни за что не цепляешься. Впрочем, Ханаби всё равно активировала Бьякуган.
- Наша задача – переправившись через реку, через канал для сточных вод, пробраться в тыл. Это же будут делать ещё несколько групп. И чтобы тихо.
- И быстро, - добавляет к словам Эбису незнакомый шиноби и исчезает в зарослях.
- Ну, пошли что ли? – говорит Конохомару слишком громко, и его сокомандники дружно на него шикают. Хьюга же никак не реагирует, но испытывает острое желание как можно сильнее дёрнуть за конец кричаще-яркого шарфа, который парень так и не удосужился снять.
Птичий клёкот режет уши.
Сигнал.
Пора.
Погружаться по пояс в ледяную воду ранним декабрьским утром – не самое приятное занятие, даже если погода больше подходит для середины октября. Но делать нечего – новые жители крепости уничтожили все броды. Впрочем, здесь относительно мелко, плыть не приходится, но ноги цепляются за водоросли и скользят по илистому дну, а из-за близости подозрительной кладки на поддержку чакры рассчитывать нельзя.
Над рекой туман сгущается сильнее, поэтому они без проблем добираются до низкой арки, из которой течёт грязноватая жижа. Моэги кривится и пытается незаметно отодвинуться подальше от стока, Ханаби чуть морщится от неприятного запаха, в то время как Эбису с помощью куная снимает ржавую решётку с петель. Прутья тяжёлые, к тому же, из-за рыжеватого налёта крепления, никак не желают разъединяться, поэтому Конохомару, неловко подвинув в сторону собственную сокомандницу, с энтузиазмом принимается помогать джонину.
Хьюга отходит чуть назад, чтобы осмотреться. Позади бурлит река, заросли осоки еле различимы в белёсой мгле. Высоко вверх уходит каменная стена. Девушка не может определить, какова её толщина, потому что глаза видят на её месте лишь чернильную засасывающую черноту. Так же она подсознательно подмечает, что радиус действия Бьякугана теперь вдвое меньше, если не больше. Это слегка нервирует, но только слегка.
Вдруг позади неё раздаётся негромкий всплеск в сочетании с коротким вскриком, а затем – оглушительный грохот, в разы усиливающийся эхом из прохода, в который ведет пресловутая арка. Девушка вжимает голову в плечи и смотрит через плечо на барахтающегося в воде Конохомару.
Кажется, тот всё же наступил на кончик своего же шарфа.
- Что ты наделал!
- Я говорил тебе его снять, говорил!
«Придурок», - думает Ханаби, хотя ей даже немного жалко его.
В следующую секунду девушка слышит звучный сигнал тревоги.
Их заметили. Хотя, скорее всего, не конкретно их, но замечена попытка проникновения.
- Живо назад, - шипит Эбису.
- Зачем назад? Давайте внутрь, - злорадно передразнивает его Хьюга так, чтобы учитель не смог узнать её по голосу.
- И то верно, - бурчит себе под нос Удон.
Джонин на секунду задумывается, а потом хватает Конохомару за шкирку и едва ли не пинком вталкивает в проход. Моэги поступает так же с Удоном, а Ханаби еле успевает шагнуть следом.
Некоторое время они, согнувшись в три погибели, пробираются вперёд, а затем коридор резко сворачивает вправо. И стоит им преодолеть поворот, как над головой сгущается непроглядная тьма.
Младшей Хьюга очень неуютно: невидимые стены давят со всех сторон, и странная боязнь темноты в сочетании с клаустрофобией неожиданно накатывает на неё с головой. Хочется исчезнуть, раствориться... А лучше – оказаться как можно дальше отсюда, там, где глаза не будут её подводить.
Внезапно она натыкается на что-то. Это «что-то» что-то недовольно бормочет и пахнет грецкими орехами.
- План А провален, - глухо говорит Удон. – И что теперь?
- План Б.
- Ай!
Это Ханаби отвешивает Конохомару звонкую затрещину за то, что из-за него провалился план А. Он ведь был так хорош: тайно пробраться, оставить шашки с медленно действующим ядовитым газом и уйти без лишнего шума. Так нет же - теперь придётся идти на приступ, а при том, что камешки вокруг жрут чакру, это чревато.
- Конохомару идёт первый, - говорит Эбису. Мстительные нотки в его голосе не то что не скрыты –даже слишком преувеличены. Сарутоби гулко сглатывает. – Ханаби, ты вторая. Я замыкающий, Моэги и Удон - сами распределитесь.
Все дружно кивают. Потом, поняв, что их всё равно не видно, суфлёрским шёпотом говорят: «Есть».
Они не знают дороги, но двигаться на звук оказалось очень легко, тем более, что пока что никаких пригодных для передвижения ответвлений не наблюдалось. Лишь один раз им подворачивается достаточно широкий коридор, но ни у кого не возникло желание туда свернуть.
Постепенно глаза младшей Хьюга привыкают к темноте. Впрочем, детали всё равно смазываются.
В спину девушки дышит Удон, а перед глазами маячит ярко-синий шарф. На секунду ей кажется, что ткань странным образом светится в темноте.
Туннель начинает медленно, но неотвратимо сужаться, и, как бы это ни было отвратительно, вскоре приходится встать на четвереньки. Руки и колени сразу же тонут в ручье сточных вод.
- Да где ж выход-то...
- Иди-иди.
- Да, не тормози всех!
- Да иду я, иду... Тут склон начинается.
Поначалу Ханаби не придаёт этому никакого значения. Но потом...
«Ох...»
Руки скользят, зацепиться не за что, под ногти забиваются мерзкие комья грязи. Ноги тоже скользят, и невероятно трудно не растянуться на животе. К тому же попадаются странные выбоины. С одной стороны, держаться за них весьма удобно, с другой – в них проваливаешься, так как не видно ни зги.
- Я вижу свет! – в голосе Конохомару неприкрытая радость.
- В конце туннеля... – замогильным голосом добавляет Хьюга.
Смеются этой несмешной шутке. Даже Эбису.
Ползут дальше.
Нет, не ползут.
Карабкаются.
Но дрожащий луч света и вправду маячит впереди – Ханаби видит его, когда Сарутоби отклоняется чуть в сторону в поисках опоры. Это ещё не выход - выход дальше. Но, скорее всего, в «потолке» прорублена дыра, или же просто когда-то в этом месте обвалилась кладка.
Кто знает...
Блеск! Яркий, ослепительно-яркий блеск тёплого металла на фоне тусклого пыльного луча.
Всего секунда – и взгляд Ханаби уже прикован к месту вспышки, а в груди ноет и тянет, будто она сирота, увидевшая тряпичную куклу, подаренную когда-то матерью. Что-то очень тёплое и болезненное от того, что нечто лежит здесь, в мерзком стоке.
Конохомару медленно продвигается вперёд, Хьюга за ним. Она видит, что подъём вот-вот закончится и то, что так привлекло её внимание, по идее должно находиться всего-то метра на полтора ниже еле заметного с такого ракурса перегиба.
Девушка щурится, пытается разглядеть, всё ближе и ближе... Но как же медленно!!! Улитки на скользких камнях – и те ползут быстрее!
И когда Ханаби удаётся различить форму предмета, она не выдерживает.
И по-звериному прыгает вперёд.
Хьюга знает, что Конохомару смотрит на неё удивлённо пару секунд, широко распахнув глаза; она неловко отталкивает его в сторону, не замечая этого взгляда.
- Да что ж ты делаешь! – орёт полетевший вниз Сарутоби. А сразу же после этого колоритная смесь из криков Моэги, Удона и, кажется, даже Эбису громким эхом отражается от камня. Впрочем, отчасти им везёт – Конохомару ухитряется за что-то уцепиться. А отчасти нет, так как от неожиданности Моэги и Удон соскальзывают вниз, утянув за собой учителя, и вместе с ним прочерчивают животами глубокие борозды в грязи.
Но Ханаби ничего это словно не замечает, не слышит. Её рука уже сомкнулась на приятно-гладком древке, теперь главное ни в коем случае не разомкнуть пальцев и не выронить неудобную ношу, отчаянно цепляясь за сточенный водой и временем перегиб.
Находит выступ.
Подтягивается.
Шумно выдыхает.
Лёжа на спине, притягивает к себе посох, который, забираясь, пришлось слепо кинуть вперёд.
Кольца тихо звякают друг о друга, и этот звук музыкой ласкает слух.
Она стирает грязь с посоха собственным плащом, который так мешался ей до этого, думая о том, что теперь от этой тряпки хоть какая-то польза, потому что от холода такие плащи не спасают, а капли даже самого дохленько дождика легко находят пути сквозь плотную бежевую ткань. Девушка ласково гладит холодный желтоватый металл древка, прижимает посох к себе, как мать ребёнка; он отзывается благодарным звоном, и душа Ханаби переполняется детской светлой радостью со злостью пополам.
Когда остальные члены группы всё же забираются наверх, они видят, как Хьюга бережно заворачивает находку в плащ. Эбису сразу же замирает – ему хватило пару секунд, чтобы узнать.
«Да как они посмели...», - думает он и хочет на время забрать главную реликвию шиноби всего мира у своей несостоявшейся ученицы, потому что считает, что это будет надёжней, но девчонка смотрит так, что джонин решает, что оно того не стоит. Спорить, а уж тем более драться с четырнадцатилетней в его планы не входит.

Нападёт, не задумываясь.
Словно берсерк.
И никакое хвалёное умение и опыт не помогут.

Тем временем Ханаби надёжно закрепляет свёрток у себя на спине, а тёмная буря эмоций мгновенно исчезает в её подсознании. Лишь в глазах остаётся стальной блеск, не предвещавший ничего хорошего.
Никому.
Порой Эбису поражался, откуда в ней эта жестокость и безжалостность к врагам, временами проявляющая себя на деле? Откуда уверенность, которая была с ней даже на самых первых заданиях, во время которых большинство новичков поначалу теряются и паникуют, не видя до этого настоящего боя?
Строгого воспитания клана Хьюга явно недостаточно для этого.
Зато порой джонину видится высокая серая тень за её спиной. Эбису никогда не позволял себе думать над тем, что это могло быть.

Не лги себе.
Не что.
А кто.
Так кто же?

Слева от них – лестница. Старая, но ступени чёткие, не стёртые: сюда не ходят, да и не факт, что нынешние владельцы крепости знают об этом ходе. Из пролёта доносятся звуки занимающегося боя вперемешку с какими-то неясными воплями обороняющихся, в которых слышатся обрывки странных фраз и названий.
Фанатики.
- Ну? Пошли? - флегматично говорит Конохомару, многозначительно щёлкая зажигалкой.
Моэги угрожающе хрустит костяшками пальцев.
Удон шумно хлюпает носом и хмурится. Драться он никогда не любил. Его дело – тактика и стратегия. У него в рукаве далеко не один сюрприз, хотя он больше походит на библиотечного червя, чем на шиноби.
- Идём, - говорит Эбису.
Ханаби медленно кивает и бесшумно извлекает катану из ножен.

Сейчас в атаку побегим!
Правым флангом, левым флангом, в общем, кучей -
«Хрен тебе, беги один!»*

Наверху жарко. Жарко настолько, что их раскидывает по сторонам за какие-то жалкие три секунды, но Хьюга про себя даже радуется этому – больше простора.
Те, кто называют Ханаби Хьюга гением – очень глупые люди.
Просто у Ханаби Хьюга богатая фантазия. А, может, и нет...
Зависит от того, с какой стороны на это посмотреть.
Девушка отводит руку с мечом назад – к ней пока присматриваются, ждут, что она сделает, считая, что здесь они наравне.
Внимательный глаз узнал бы одну из основных стоек шиноби Хьюга.
Вот сейчас бы отойти им подальше...
«Идиоты».
- 32 удара Небес!

1, 2, 3, 4...
Промах, теперь по касательной, поворот...
8,9,10,11...
Катана пронзает глазницу, чуть было не застревает...
16, 17, 18, 19...
Кровь хлещет из перерезанной сонной артерии...
24, 25, 26, 27...
Удар назад, не глядя, вскрик – попала...

- Тридцать... ха... два...
Тридцать два удара катаной. Как говориться, меч - продолжение руки, но клинок только один. На шестьдесят четыре удара её просто не хватило.
Четверо невредимы, максимум – мелкие царапины. Ханаби быстро теряет их из виду, так как они растворяются в общей суматохе.
Семь раненых. Пятеро из них – смертельно, дёргаются ещё, но им точно не жить.
У одного нет глаза; он корчится на земле и не может встать от болевого шока. У ещё одного кровь хлещет из того места, где раньше было ухо – теперь на его месте чёрная рваная дыра. Его шатает: кажется, она сильно повредила вестибулярный аппарат.
И двадцать один труп. У всех по одной ране: либо перебитое горло, либо поражённое выверенным до миллиметра ударом сердце.
Вокруг девушки мёртвая зона метра на три во все стороны.
Хьюга слышит одобрительный свист откуда-то со стороны – свой, опытный шиноби.
Она тяжело дышит, у неё рассечена бровь. Ханаби не обманывается – второй раз так не выйдет. Точнее выйдет, но не так. Сейчас ей на руку сыграл эффект неожиданности. Он же даёт краткую передышку, которую она тратит на то, чтобы добить одноглазого, его товарища с отрубленным ухом, а также утереть кровь с щеки – кажется, не свою – и завязать узлом майку, так как кто-то очень «удачно» разрезал ткань в самом интересном месте: дыра шла от выступающей косточки на левом бедре практически до груди.
Пока Ханаби приводила себя в порядок, другие воспользовались этой паузой гораздо более продуктивно.
Наверняка попробуют напасть одновременно со всех сторон.
Ну что ж...
Девушка расслабляет руку настолько, что кажется, будто эфес вот-вот выпадёт из её руки. Левую ладонь она с нежностью кладёт на спину клинка и чуть склоняется к земле, слегка сгибая ноги в коленях для лучшего баланса.
Выжидает.
Щурится.
«Плохой признак»,- сказали бы некоторые из её знакомых.
Хьюга старательно загоняет подальше внезапную кровожадность и нетерпение.
«Ну же... Давайте, нападайте».
Она открыта со всех сторон, кроме переда, бери – не хочу, но в этом и смысл, чтобы прибавить смелости у её же противников, чтобы кинуть их в бой... Чтобы заставить попасть в радиус действия второй импровизационной техники.
Лишь бы не пришёлся в спину шальной кунай, но Ханаби надеется, что товарищи её прикроют. К тому же, в глазах одного из врагов такая неприкрытая жажда отомстить, что вряд ли кто-то решит, что ей дозволено умереть от какого-то там ножичка.
Четверо мужчин бросаются на неё одновременно с четырёх сторон.
- Кайтен!
Использовать плавно-изогнутое лезвие катаны вместо чакры – не самая лучшая идея в её жизни, так как одним вращением эта техника не обеспечивается. Обычно Кайтен можно представить как купол, накрывающий обороняющегося, а сейчас у неё получилось несколько очерченных вокруг тела кругов, расположенных под разными углами.
Но и не самая плохая: все, кто пытался на неё напасть, серьёзно ранены. Пара секунд – и они уже мертвы.
Всё.
Репетиция окончена.
Можно начинать.

*Песня Канцлера Ги «Крестоносцы».

От автора:Лиа, я знаю как вы относитесь к моментам боя и всего остального. И я знаю, насколько в этой главе всё притянуто за уши. Вы уж извините меня)