Безумие воспитания. Глава 6.

От автора: Я просто поражаю всех своей скоростью! Всем приятного чтения и пищеварения.

Глава шесть, которая поразит Вас своей логичностью, нахрен.

- Папочка, мы едем домой?
- Нет, малыш, мы едем к дядюшке Итачи. Ты же любишь дядюшку Итачи?
Задумчивый взгляд и высунутый от усердия раздумий язык. Наконец, вздохнув, ребенок, увлажнив взгляд, спросил:
- А Сакура к нам больше не вернется?
Скрип зубами.
- Я верну тебе няню, Мико, даже если мне придется сделать невозможное.
- Что, папочка?
- Извиниться. – Бурчание и мрачный взгляд в окно машины.

Сакура, удачно изображая амебу, лежала на кровати, не позаботившись даже о том, чтобы снять вчерашний макияж. Пуская сопли сначала на плече Ино, потом отрадно жалуясь таксисту, который, нахмурившись, думал о суициде, а затем и в дорогое постельное белье, девушка израсходовала весь свой резерв соленых капель. Потянувшись только для того, чтобы схватить с прикроватной тумбочки сигареты, она медленно перевернулась на бок и закурила, меланхолично пуская клубы дыма вверх, несколько не заботясь о том, что в комнате завоняет. В поле зрения возникла Ино, которая, матерясь сквозь зубы, пшикнула прямо в неё из аэрозоля с каким-то премерзким запахом. Чихнув, Харуно продолжила затягиваться, нагло сбрасывая пепел на пол. Яманако, поперхнувшись от возмущения, прицельным броском кинула в неё тапком.
- Слышь, увечная, ты можешь делать в той жизни все: убивай, воруй, насилуй, но не смей, слышишь, гадить мне на пол!
В ответ Сакура просипела что-то невразумительное. Вздохнув, Ино присела рядом с подругой и участливо спросила:
- Ну, как ты?
- Как червяк, которого втоптали в дерьмо, а потом пустили через мясорубку, - ответила бывшая теперь уже няня, вперившись в потолок. Вся её поза изображала логичный вывод: жизнь – боль, мир – тлен. Шлепнув её по обнаженному бедру, вечная заноза в заднице, для остальных – Ино Яманако, деловито проговорила:
- И что? Ты просто будешь валяться у меня, ничего не делая? Даже не предпримешь нечто мстительное и гадкое? То же Саске, мать его, Учиха! Мало крови в старших классах выпил? – Харуно поморщилась. О том, что она, как влюбленный придурок и полный валенок, таскалась за Саске, пуская слюни неразделенной любви, когда училась в классах старшей школы, - вообще вспоминать не хотелось. Уже тогда надутый, горделивый сукин сын посылал каждую приставучую мозоль на члене. К сожалению, пока в её жизни не произошли некоторые изменения, Сакура и была такой вот невыносимой, тупорылой кобылой. Это сейчас она научилась тявкать и язвить. А также правилам рукопашного боя.
- Ну, прекрати молчать! Пошли меня на хуй, наконец. – Ино, в явном отчаянии, всплеснула руками.
- Иди на хуй, - послушно отозвалась девушка, снова закурив. Ладно хоть Яманако-тупая-пизда исправно приносит ей обожаемые «Данхилл», иначе житья не было бы вообще. Вздохнув, собеседница поднялась с кровати и, прихватив по пути аэрозоль, поплелась в глубины квартиры. Вяло проводив её взглядом, Харуно процедила:
- Что, нашла себе чтиво по вкусу? Предлагаю «Запах зимней свежести» - великолепно написано.
Несмотря на явное хамство, губы Яманако растянулись в ухмылке. Кто-то на пути к выздоровлению. Предаться счастливым раздумьям помешал звонок в дверь. На правах радушной хозяйки, девушка посмотрела на наручные часы и заорала:
- Какой долбоеб приперся в час ночи? Порядочные люди дома сидят и спят уже!
- А ты-то тогда чего не спишь? – хмыкнул кто-то из-за двери. Не поверив своим ушам, Ино растворила дверь, уткнувшись взглядом в крепкую грудь Учиха. Подняв взгляд невинно-голубых глаз вверх, она сглотнула и просипела:
- Саске, братишка, как жизнь?
- Не жалуюсь, - кротко ответил тот и внаглую вошел, отпихивая хозяйку внутрь. – Мне нужна моя няня.
- Саске, ты уже большой для няни, - неуверенно протянула Яманако, прицелившись освежителем воздуха, который до сих пор держала в руках, ему в глаза. Хмуро посмотрев на неё, Учиха процедил, старательно выделяя каждое слово интонацией:
- Мне. Блять. Нужна. Харуно. Срочно. Пока. Я не. Начал. Разносить. Всю. Квартиру.
- Поугрожай мне тут, - фыркнула та, ткнув его локтем в бок. – Сакура не хочет и не будет с тобой разговаривать, рогоносец. Я бы вообще тебе куда по-больнее заехала, равнодушная скотина.
- Ино, дорогуша, оставь свои вопли для сцены, мне твои инсинуации не интересны. И, между прочим, у тебя три секунды, чтобы испариться из поля зрения. Я поговорю с ней, даже если придется сжечь всё твое шмотье. – На лице Яманако появилось выражение суеверного ужаса. С воплем: «Ты не пройдешь!», она ломанулась в свою гардеробную, вооружившись аэрозолем. Саске, ухмыльнувшись, пошел по коридору, обстоятельно осматривая все попадающиеся комнаты по пути, надеясь отыскать ту, ради которой он вообще потащился через полгорода. Первые три спальни не дали результата. А вот последняя с правой стороны…
В ней мужчина обнаружил Харуно, которая, связав простыню и пододеяльник, обстоятельно делала узел к самой кровати. Облокотившись на косяк, Учиха исподлобья следил за всеми этими, несомненно, занятными манипуляциями, пока няня, чертыхаясь, пыталась крепко привязать к деревянной спинке своеобразный канат. «Только Харуно могла до того додуматься». Он скучал, оказывается.
- Двойным привязывай, слышишь?
- Сама знаю, - огрызнулась девушка. Затем, видимо, понимая, что постороннего голоса в комнате быть не должно, медленно подняла голову вверх. Выражение её лица нельзя было сразу опознать: какая-то смесь отвращения, ужаса, скорби, грусти и вызова.
- Не смотри на меня так, будто бы я пристрелил твоего кролика, - категорично сложив руки на груди, буркнул он.
- У меня появилось срочное дело, не терпящее отлагательств, так что, бывай, - кивнула Сакура, повернувшись к нему спиной и начиная открывать окно. Моментально пересекая дистанцию, Учиха схватил девушку поперек талии и прижал к себе, зашипев на ухо:
- Мать твою, Харуно, я пидорил через весь Нью-Йорк, чтобы снова увидеть, как ты сиганула прямо из под-моего носа? Да и, с учетом того, что высота немалая, сиганула с летальным исходом? Вот уж хуй. Хуй-хуй-хуй. Я виноват, признаю, но просто так тебя не отпущу. Если надо, я оторву тебе обе ноги, чтобы ты даже и не думала свалить, поняла?
- Если это, - тяжело дыша, прохрипела Сакура, настойчиво вырываясь, - твой способ извиниться, то отсоси мой шланг, а потом вырви свои слова из контекста и так глубоко засунь себе в анальное отверстие, дабы на всю жизнь фальцетом петь, чертов эгоист и хренов мужлан! Да дай мне только волю, я тебе так морду раскочегарю, что можно будет тебя в цирке показывать, сука!
Она все вопила, кричала, материлась, извергая из себя потоки настолько нелестной брани, что Саске, стиснув зубы, скрутил её в совершенно немыслимую позу, отрезав все пути к отступлению. Молодая женщина, бившаяся в охвате его рук, будто бы у неё приступ эпилепсии или она ширанулась чем-то поистине «тяжелым», неожиданно стала настолько необходимой, что Учиха был готов выслушивать её вопли ежедневно. А зная характер истеричной сучки – так и будет. Сакура, к херам сорвав голос, снова зарыдала, не прекращая попыток вырваться. Было до охуения, до боли где-то внутри, куда она не заглядывала уже черт знает сколько времени, обидно за тот инцидент. Опять-двадцать пять: вся суть очередного провала в том, что её опять неправильно поняли. Ей просто хотелось какой-то блядской стабильности, осесть на месте, воспитывать ребёнка так, как умеет. И пусть Сакура раньше как огня боялась детей, но почему-то быстро полюбила личный геморрой настолько, что уже чувствовала себя безумно одинокой. А Учиха… Чертов-Саске-Учиха-который-возомнил-себя-альфа-самцом испортил все. Испоганил, изничтожил, отрезал шланг с кислородом. И теперь хотелось только тупо вытьвытьвытьвыть, причитая о неразумности бытия. Залепи себе пощечину, сука, и успокойся! С каких пор тебя волнует то, что даже, мать твою, косвенно связано с Саске Учиха? Разнюнилась, о, да, разнюнилась, и ещё как! Но ведь так обидно, не правда ли?
- Харуно, вернись к Мико. Вернись ко мне.
Последний, едва слышимый всхлип исторгся из тела, и, вытерев наспех лившиеся до того слезы, Сакура, не поворачиваясь, буркнула:
- Вы, видимо, решили, что я просто так сдамся, да? Забуду и нахрен радоваться буду?
- Я и не думал, что все будет так легко. Условия?
Злобно усмехнувшись, девушка повернулась к явно струхнувшему мужчине и, ехидно прошептав что-то на ухо, довольная отошла. Вмиг посерев, Учиха уточнил:
- Вы ведь шутите, мисс Харуно?
- О, нет, я совсем не расположена к шуткам, мистер Учиха, - самодовольно улыбнулась Сакура, скрестив руки на груди. Отец-одиночка секунду простояв в замешательстве, вдруг рыкнул, злобно идя к ней с явным желанием задушить нахуй. Прыткая девушка, юркнув у него под рукой, показала гордо оттопыренный средний палец и заявила:
- Это – мои условия, шеф. Не хотите, ищите новую няню.
Издав горестный стон, Саске рухнул на кровать, закрывая голову руками. Весь его вид излучал обреченность и отчаяние, а Сакуры – предвкушение.

***

- СА-КУ-РА! – завопила Мико, бросаясь к няне. Харуно, машинально обнимая домашнего питомца, ощутила какое-то тепло, в мгновение ока растекшееся по телу, будто ей вылили кипяток на голову. Правда, с тем маленьким отличием, что было не больно. Представляя в мыслях этот трогательный момент, как бы она орала и материлась, если ей действительно вылили воду, температуру которой можно сравнить разве что с лавой, Сакура прижимала к себе малышку, пока та не прохрипела:
- Мне нечем дышать…
- Ах да, - растерянно отозвалась девушка, отпуская от себя ребёнка. Подмигнув ей и взъероша чёрные волосы, она улыбнулась: - Ну, что, кто скучал по Сакуре?
- Я! Я скучала по Сакуре! – воскликнула Мико, обхватывая своими маленькими ладошками её руку, восхищенно заглядывая в глаза.
- А у меня есть для тебя сю-ю-ю-юрпри-и-и-из, - доверительно наклонившись, прошептала Харуно. Мико, сразу же подобравшись и сосредоточившись, потеребила за руку няню:
- Какойкакойкакой?
- Мико же любит принцесс? Так вот, сегодня в гости к нам пришла ВОЛШЕБНАЯ ПРИНЦЕССА!
Молчание. Ремарка.
- Я сказала, - Сакура хмуро уставилась на дверь, - ВОЛШЕБНАЯ ПРИНЦЕССА!
Мат, ругань, звук разбитой о стену бутылки. Тяжелые шаги, и в коридор ввалился Саске, но в каком виде: весь его корпулентный, масштабный стан облегало режущее глаза розовое, премерзкое платье с рюшечками, которое было ему настолько мало, что не закрывало волосатых ног и не застегнулось полностью. В мужских, настоящих мужских руках была зажата волшебная палочка. Корона, одетая на голову, в которой сейчас метались мысли различного сорта, от желания убить до желания самоуничтожиться от стыда, как ничто другое дополняла образ. От «принцессы» несло спиртным и сигаретами. Присев в не очень изящном реверансе, Учиха проборматал басом:
- Я – волшебная принцесса из Страны Снов. Хочешь, покатаю на единороге?
Мико, ошарашенная и шокированная, молча хлопала глазами, а Сакура, захлебываясь от смеха, сползла по стенке, всем сердцем жалея, что нет фотоаппарата под рукой. Такой Учиха? Заверните два!

***

Проснувшись утром, Сакура не сразу осознала, что находится в том-самом-месте. В той самой спальне, на том самом этаже, в том самом доме того самого человека. Неизвестно, как ещё можно было продолжить этот, без сомнения, изящный морфологический ряд, но суть была не в этом. А в том, что она, действительно, хотела вернуться. Возможно, через месяц-другой украла бы Мико и нянчилась с ней, пока её не арестуют. Или же напоила Учиху и попросилась обратно. Нельзя сказать точно, на что способно сердце женщины любящей ребёнка. Вот, хрена с два, она хоть ещё раз позволит Саске вытворить подобное. Лишаться того, к чему она, без сомнения привыкла, и даже более того – полюбила, Харуно не хотелось. Привыкнув всего за одну ночь спать у Ино, которая явно не знала слова «перебор», Сакура привычно сладко потянулась и перевернулась на другой бок. В мире все происходить внезапно, и короткое падение с кровати и красноречие «Блять!» не были замечены остальными обитателями дома. Сконфуженно фыркнув, Харуно подняла задницу с пола и огляделась. Все же, с легкой руки мастера и её протеже, эта комната когда-то приобрела довольно приятный глазу вид, заменив, наконец, истинно Учиховское безвкусие и полное нищебродство. Вот, блять, Учиха! Зарабатывает условные единицы с легкого мановения руки, а ремонт сделать нормально не мог. И ведь не скупердяй: ей он платил вполне прилично. То ли времени нет, то ли мозгов.
- Ладно, Сакура, милашка, вставай и начинай творить великий дела. – Мотивация, как всегда, прошла успешно.

Завтрак вовсю скворчал на сковородке, источая по всей кухне невероятно приятный запах нормальной еды. Потянув носом, Учиха изобразил на своем лице подобие улыбки, больше напомнившее оскал, и вошел в кухню, сразу же попадая под тиранию дочери. Мико, успев уже соскрести с тарелки все, что на ней было, решила перейти к следующему пункту в своем невинно-детском расписании, а именно: 4. Довести отца до белого каления. Саске, как мог, терпел её выпады, отмахиваясь и прячась за газетой. Хмуро буркнув что-то вроде «спасибо», когда Сакура поставила перед его носом тарелку, он, все также хмурясь, отложил в сторону газету и отпил кофе, о чем-то размышляя. Девушка, ничем не показывая своего удивления, выжимала из апельсинов все соки, в каждом представляя, ну, разумеется, мужлана, сидящего неподалеку. Мико, с гиканьем носившаяся вокруг, заражала гиперактивностью даже мух, вяло летающих под потолком. Проследив траекторию движения девочки, Харуно повернулась к Учиха и, щелкнув пальцами, привлекла к себе внимание субъекта:
- О чем задумались, мистер Учиха?
- О бренном, Харуно, - поморщился тот, сцепив руки в замок. Было видно, что он осторожничает, памятуя о том, что чуть было не лишился няни из-за своей глупости. Досадно хмыкнув, Сакура расстроенно отвернулась. Кто знал, что теперь объект её насмешек станет таким ссыклом, заботящимся о её чувствах? Надо это исправлять, ибо нехуй. Ещё не хватало, чтобы Учиха держал себя в руках. Жизнь сразу же станет поразительно скучной.
- Думать о бренном так по-женски, если честно, - заявила девушка, щедро плеснув ему ещё кофе. Зыркнув на неё злобно, Саске протянул:
- Вы, конечно, сейчас себе многое можете позволить, Харуно, но не зарывайтесь. Я хамства в свою сторону не потреплю. Это ясно?
- Это ясно? – передразнила его девушка гнусавым голосом. В ответ Учиха молча швырнул в неё куском хлеба и, посчитав разговор логически законченным, встал из-за стола, направляясь в коридор. С чувством легкого блаженства отпивая кофе, Сакура с неподдельным восторгом слушала красноречивые высказывания Саске, который, громко топая, одевался на работу. Ну, просто ни с чем не сравнимое удовольствие – довести мужчину в свой первый же день реабилитации.
Хлопок двери – и тишина. Со смаком и въедливо разбираясь с завтраком, Харуно щурила глаза, находясь в том самом зыбком состоянии, когда все похеру. «А мне похерупохерупохеру», - напевала няня про себя, закидывая остатки омлета в непозволительно болтливый рот. Мико, с грохотом напомнив о своем существовании, пела в учебное караоке в соседней комнате. Учебное караоке – это тупой сборник детских песен, которые поражали своей простатой и долбоебизмом, но все это считалось залогом того, что измученные гиперактивностью нынешнего поколения деток родители смогут халявно провести хотя бы час. Плюс ко всему, чтение строчек песен способствовало развитию навыков. Хотя бы косвенно. И, наслаждаясь этой какофонией звуков, которые Мико издавала из себя, явно не попадая в ритм, Сакура прослушала звонок в дверь. Настырный некто нажал на несчастную кнопку вновь, заставив замечтавшуюся, на все похерестичную Харуно подпрыгнуть. Скосив взгляд на висевшие часы, девушка нахмурилась: девять утра. В такое время мог прийти либо почтальон, либо долбоеб. Легко поднявшись с места, Сакура рывком открыла дверь и только потом спросила:
- Кто там?
Удивленный взгляд бывшей жены её нынешнего начальника даже сначала ввел в ступор. Карин, теперь уже Хозуки, во всей красе предстала перед очами слегка ошалевшей Сакуры.
- Можете не отвечать кто, - демократично предложила няня, с явным намерением не пускать неожиданную гостью.